Дорога мягко стелилась под ноги, солнышко припекало, но лёгкий ветерок, словно по заказу возникший, стоило мне лишь спуститься вниз, сводил на нет все усилия местного светила – назвать это солнце своим, я так и не научился. Идти было легко и этому немало способствовали старания безвестных дорожных рабочих, по мере сил, старавшихся поддерживать трассу в хоть минимально приемлемом состоянии – мне то и дело попадались ямы, заполненные утрамбованными камнями, или обломками кирпичей.
– Мы в город изумрудный идём дорогой трудной, идём доро… – с силой пинаю выбравшийся из ямы обломок кирпича и он, описав пологую дугу, скрывается в траве, метрах так в двадцати от дороги. Допеть, про непростой статус той, сказочной дороги, мне не удаётся – стоит обломку скрыться из виду, как трава возмущённо скрежещет, совершенно не одобряя ни моё пение, ни бросок кирпича.
Вскидываю ружьё.
Ни-че-го.
Трава, высокая, выше колена, так и продолжает колыхаться на лёгком ветерке, не спеша иным движением выдать нечто, несомненно злобное, скрытое от моих глаз плотным зелёным пологом.
Послышалось?
Вполне возможно – денёк не из лучших вы…
Вжух!
Мимо, так близко, что растревоженный воздух поднимает волосы, проносится заряд картечи, а мигом спустя меня накрывает грохот выстрела! И не одного – стрелок бьёт очередями и я на слух узнаю голос Вепря – точно такого же, как и у меня, автоматического дробовика.
Приседаю, вернее падаю на одно колено, выцеливая стрелка, но тот – я узнаю заику, даже и не пытается скрыться.
– На-на-нап-пужал? – Подняв ствол он дружелюбно улыбается: – Па-па-прасти! Я-я-я вот пом-пом…
– Помочь решил?
– Ага. А то-то-то теб…
– Мне сложно будет?
Он кивает, а затем, опустив ствол, делает шаг к краю дороги, подзывая меня к себе.
Да, слова излишни – в паре, ну тройке шагов от остатков полотна лежит разорванный картечью наблюдатель – старший брат тех, что я видел на АТП. Почему старший? Да потому, что из этого, облепившего себя камушками и травинками на манер ручейника, можно выкроить трёх, а то и четырёх АТПешных.
– Спасибо, Дэн! – Киваю заике кажется Ампер говорил, что его так зовут.
– Не-не-незачто! Па-па-пашли.
Ну пошли, так пошли, пристраиваюсь рядом, но Дэн машет рукой назад:
– За-за-замной ид-ид…
– Понял. Иду за тобой, – спешу ему на помощь: – Дистанция какая?
Он поднимает три пальца, а затем, словно что-то вспомнив, присоединяет к ним ещё один.
– Понял, – киваю ему и продолжаю, громко и чётко выговаривая слова: – Иду. За. Тобой. Дистанция три! Четыре! Метра!
– Я-я-я не-не-неглухой!
– Извини, – упс. Мой косяк. Взяв ствол наперевес киваю Дэну и он, покачав головой, отворачивается, начиная движение.
Почти до самого болота мы дошли без проблем. Обошли пару Гравконов, отмеченных воткнутыми в дорогу палками, на которых ветерок играл с обрывками полосатых лент, передохнули в тени дерева, раскинувшего густые ветви над остатками полотна, и спустя, примерно, час, вышли к болоту, над поверхностью которого поднимались хорошо заметные днём облачка зеленоватых испарений. Ещё немного, и впереди, сквозь дымку, уже начали проступать очертания противоположного берега, на котором просматривались контуры зданий – того самого лагеря лесорубов, о котором говорил Ампер, как Дэн, всё так и шедший впереди, вдруг замер, а секундой спустя, опустился на одно колено, стаскивая с плеча короткую трубку гранатомёта.
– Шшш… – не оборачиваясь, он махнул рукой, но особой нужды в этом не было – стоило ему присесть, как впереди, в каких-то пятидесяти-шестидесяти метрах, я увидел крупного зверя, устроившего себе обед прямо на дороге. Главным блюдом трапезы был пещерный паук, причём, судя по размаху лап, из числа матёрых, на которых я вдоволь насмотрелся ещё Мёртвой Лесу. Вот только этот, бывший примерно мне по грудь, сейчас на фоне победителя, выглядел не особенно-то и большим зарождая в моей голове крамольное удивление монстром, польстившимся сравнительно скромной добычей.
– Кро-к-кодл, – пояснил Дэн, но и в этом случае его пояснения были излишни. Да, это был именно крокодил, или аллигатор, или ещё что-то из этой серии. Сори – но я не биолог, в тонкостях различий одной твари от другой разбираться.
Большой, бронированный и зубастый – этих фактов мне более чем достаточно, чтобы немедленно захотеть убраться куда подальше – ясно же, что от моей картечи толку здесь как от гороха, которым мальчишки плюются из трубочек. Можно, конечно попробовать бить по глазам, можно дождаться, когда он откроет пасть – чтобы влепить в неё свинцовый град, но вот знаете – я не герой, а потому – в тот момент, когда эта тварь откроет свой ротик, спеша продемонстрировать зубки, меня просто телепортирует куда подальше. Стаскиваю ружьё с плеча, понимая всю бесполезность моих действий, но так, выцеливая монстра, чувствую себя хоть малость, но увереннее.
– Я-я, – начал он было шептать, но тряхнув головой, смолк, перейдя к пантомиме и первым участником его шоу стала граната, которую Дэн, продемонстрировав мне, быстро засунул в переломленный ствол. Короткая пауза и его рука, только что касавшаяся ствола гранатомёта, уже указывает на бок крокодила.
Киваю – по нему бить будет. Хорошо – граната должна справиться с бронированным боком, пробив в ней солидную дыру. Да, всё верно – рука, указывавшая на зверя, сжимается в кулак, а затем ладонь резко раскрывается, изображая взрыв.
Снова киваю, и он продолжает, хотя мне и так понятен его замысел. Пальцы Дэна смыкаются в кольцо, а другая рука указывает на мой Вепрь, принимаясь соединять дырку в боку крокодила и оружие.
Ясно – бить в дыру, надеясь, что картечь сможет пробить себе путь к жизненно важным органам.
Молча снимаю ствол с предохранителя и навожу прицел на зверя, всем своим видом показывая готовность открыть огонь.
Понял. Подняв вверх большой палец, Дэн вытаскивает из разгрузки ещё пару гранат, ставя их на землю. Короткий кивок, скорее адресованный крокодилу, а не мне, и гранатомёт рявкает, окутывая стрелка облачком белёсого дыма.
Вот хорошо, что я, уже имевший опыт общения с подобными стволами, пусть и не такими, но похожими, заранее сдвинулся в сторону, ожидая именно подобного. С моей позиции было хорошо видно, как граната, полыхнув белым пламенем разрыва, вырвала из бока зверя приличный кусок шкуры, подставив под лучи солнца пока ещё белёсое, не успевшее налиться кровью, мясо.
Стрелять? А пробьёт ли картечь толщу плоти?
Грохот – вторая граната бьёт в край дыры, срывая ещё часть шкуры и обнажая пару желтоватых рёбер, за которыми колышется нечто сизое.
Пора!
Зажав спуск поливаю щель меж костей длинным потоком картечи, но не надо думать, что наш противник играет в поддавки, изображая мишень. Если взрыв первой гранаты заставил его прижаться к земле, то уже вторая, выпущенная всего парой секунд позже, застала его в движении – резво крутанувшись на месте, он нацелился на меня, посчитав стоявшего во весь рост врага более опасным. Не хочу себя хвалить, но я ждал чего-то в таком духе, а потому, стоило зверю начать движение, скакнул в сторону, стараясь оказаться напротив раненного бока.
Получилось.
Почти. Крокодил, которого я считал медлительным на суше, всё же его стихия – вода, двигался очень быстро и несмотря на все мои усилия, свои перемещения я закончил почти напротив его пасти.
Почти – это короткое слово меня и спасло.
Стоило лишь ему раскрыть пасть, блеснувшую на солнце множеством зубов, как прямо в ней распух белый шар разрыва, заставляя чудовище отчаянно замотать головой, а затем, врубив заднюю, попятиться, сомкнув сочившийся ярко красной кровью, зев. Миг и он, проявив неожиданную прыть, рывком устремляется к болотцу, ломая высокий камыш. Ещё секунда – я успеваю зачем-то дать ему вслед короткую очередь, и громкий «Плюх!», словно гонг, возвещает о конце этого раунда, оставляя нас победителями на пустой, если не считать недоеденных останков, дороге.
– Добьём! – Бурлящий в жилах адреналин тянет меня за подранком, отчего я, сменив пустой барабан на полный, едва не приплясываю на месте, косясь на Дэна, неторопливо поднимающегося на ноги.
– Ну? Пошли же! Вдвоём мигом вальнём!
Но что это? Мой спутник, вместо того, чтобы вскинуть свой ствол, вешает его на шею по-походному.
– Дэн?! Он же чуть жив!
– Н-н-нет! Па-па-уки. Яд. – Мотает он головой: – Да-да-да и брать с-с него неч-неч…
– Нечего?! А шкура? Зубы?! Дэн?!
– Нет! – Это короткое слово он выговаривает чётко, а затем, взяв меня под руку, подталкивает вперёд:
– Ид-ид-ди. Там, – следует кивок назад:
– Ж-ж-ждут. Я-я-я к н-ним. Ты. – Оттирает он пот со лба: – С-с-сам.
– Как скажешь, – закидываю ствол за спину и протягиваю ему руку: – Спасибо, Дэн! Я быстро! Одна нога тут…
– О-о-они тож-же та-а-ак говорили. Мы ж-ж-ждём. – Развернувшись, он принимается трусить к посёлку, а я, проводив его взглядом, поворачиваюсь в противоположную сторону, куда ведёт дорога, местами залатанная жёлтым кирпичом.
Вход в туннель я нашёл быстро – это совсем несложно, если дорога прямо упирается в черноту прохода, вход в который выполнен из массивных бетонных блоков, доминирующих на местности как пирамида в пустыне.
Захожу и немедленно останавливаюсь – прямо рядом со входом, у левой стены, громоздятся останки людей – черепа, рёбра, кости – небрежно и беспорядочно накиданные друг на друга.
Понимаю – живым нужен был проход, вот они и расчистили как смогли. И могилы копать тогда было некогда – это мне тоже понятно. Но вот так, бросить кости, не предав земле и не прочитав отходную – нет, это совершенно неправильно даже для этого мира. Опускаюсь на колени сняв каску.
– Помяни, Господи Боже… – слова молитв, накрепко вбитые в голову стараниями Тодда, легко льются из меня, а когда лиитания заканчивается, то поднявшись на ноги коротко кланяюсь останкам:
– In nomine Patris, et Filii, et Spiritus Sancti. Amen, – широко перекрещивая кости.
Что ж.
Я сделал что мог. Погибшим – покой, а живым – дела. Надев каску перехожу на быстрый шаг, лавируя среди брошенных машин. Легковые, грузовые, парочка военных козлов – вся эта груда железа, пытавшаяся спасти своих хозяев, сейчас ржавеет, сильно затрудняя мой путь. Чего не растащили? Да почём я знаю?! Тела отволокли к входу – и на том спасибо. Может позже собирались – ну, после захоронения погибших, туннель расчистить? Вполне возможно, тогда ведь, в первые дни, никто и не думал, что это надолго. Отложили «на потом», вот только не наступило это самое «потом».
Не наступило, да.
Лавирую меж машин стараясь не смотреть вниз – не хочу я встречаться взглядом с обвиняющим взгляд пустых глазниц, которым плевать, что моей вины в их гибели нет!
Ты – живой, а значит – виновен!
Именно так, и ни как иначе истолковываю я подобные взгляды и ничего, с этим поделать, не могу.
В свете фонаря КПК вспыхивают глаза, и я замираю, срывая с плеча ружьё.
Не двигаются…
Щелчок предохранителя подобен грому в этом склепе, но даже резкий звук не сбивает взгляд, направленный на меня.
Так.
Тут что-то не то.
Короткий шаг вперёд, тычок стволом и мягкое сопротивление чего-то неприятно поддатливого и не живого.
Наклоняюсь.
Тьфу!
Плюшевый мишки, забытый здесь давно сгинувшим ребёнком. Нет. Не сгинувшим. Довольно смертей – буду считать, что его, или её вывели отсюда за руку и…
И не важно, что дальше.
Вывели. Спасли. Точка.
Взяв в руки игрушку хочу посадить её на капот легковушки, но стоит только моим пальцам сомкнуться на ветхой ткани, как сквозь расползающуюся материю проступают жёсткие грани. Короткий взмах ножа и на моей ладони лежит небольшая круглая коробочка. Жестяная – из-под конфет, подобных много тут видел. Пустых, к сожалению. Снимаю крышку.
Ого!
Внутри – пара серёг с крупными красными камнями и тонкая золотая цепочка, ещё не утерявшая блеск алмазной огранки.
Значит, то не ребёнок был. Ну и ладно – молодая красотка тоже пусть выживет. Красота никогда лишней не бывала.
Закрыв коробочку кидаю её в рюкзак – пригодится. Рафик, за такую красоту, тысяч пять отвалит, хотя нет. Лучше Кабану отдам – пусть он своей зазнобе из Туннелей подарит, всё сговорчивее девка будет. А начнёт он упрямиться, так сам ей и подарю, взяв на себя роль посредника между влюблёнными, боящимися открыть друг другу свои чувства. Уж я-то найду слова – инквизитор я, или кто?! Найду – точно вам говорю! А после и на свадьбе погуляем! Ага! Обязательно! Бродягу позову – тамадой будет.
Шелест Радио, луч фонаря выхватывает из темноты весело скачущие квадратики, и я отбрасываю прочь лишние мысли – там, с другой стороны, меня ждёт Мёртвый Лес, обитатели которого совсем не прочь полакомиться считающим ворон, путником.
Мёртвый лес встретил меня привычной тишиной, лёгким дождём и небольшим жуком, выбравшимся из своего гнезда посмотреть на незваного гостя. Лучше бы он и не вылезал – с этими созданиями я был хорошо знаком ещё по шахте, а потому, не дожидаясь пока жук зашипит, готовясь броситься в атаку, отвешиваю ему хорошего пинка, отправляя тушку в полёт до ближайшего ствола.
Шмяк!
Проводив взглядом незадачливого охранника – тот, оказавшись на земле, стремглав рванул к гнезду, перехожу на рысь – ждать стаи разгневанных насекомых у меня нет ни малейшего желания, а в том, что так и будет я не сомневаюсь – в шахте именно так и происходило – стоило убить одного, как ко мне прибегало ещё несколько, жаждущих поквитаться с обидчиком их товарища.
К счастью, до Сейфа, разграничивавшего Мёртвый Лес и территорию Коровки, идти было недолго – я пробежал это расстояние минут за десять, не обращая внимания на плотоядов и всё тех же жуков, с чего-то вдруг повыползавших из своих норок.
Сейф, здесь он расположился в горном туннеле, соединявшем эти две территории, обдал меня волной свежести, стоило мне ступить в тень пещеры. Остановившись, оборачиваюсь – мои преследователи, остановившиеся у незримой границы, недовольно шипят, не рискуя двинуться дальше.
– Что, дорогие мои, – сжав кулак, демонстрирую им выставленный средний палец: – Слабо? Ну! Идите сюда – отоварю по полной! – Последнее, конечно, блеф – в Сайфе стволы блокируются, а живность дохнет, но почему бы и не покуражиться – этот раунд точно за мной остался. Правда, опустив руку, направляюсь по проходу к дальнему выходу, правда и то, что мне здесь назад идти, и вот тогда у зверья будет шанс восстановить статус-кво. Но это будет потом, а сейчас победа моя, и я спешу воспользоваться удачей сполна.
Дальше всё было просто.
Выйдя наружу я притормозил, пропуская мимо себя местную аномалию – шаровую молнию, мотавшуюся перед входом в туннель. Встретив её в первый раз, я офигел – шаровая молния, в устойчивом состоянии? Мотающаяся здесь день за днём и не собирающаяся раствориться?! Да за такую находку любой учёный душу продаст! Да будь я в своём мире, я б немедленно соорудил здесь магнитную ловушку, а после, когда шар плазмы оказался бы в её плену, втридорога загнал такой артефакт. Или даже не втридорога – уверен, объяви я самую запредельную цену – это образование у меня оторвали бы с руками и не торгуясь!
Но то, увы, в моём мире. Здесь же я был бессилен – ловушку собрать было не из чего, да и реактора, способного напитать должный образом магнитное поле тоже взять было негде.
В общем всё, что мне оставалось – так это проводить шар плазмы завистливым взглядом и потрусить дальше, по большой дуге обходя мёртвые деревья, ставшие родным домом для пауков, плотоядов и прочей членистоногой гадости, вечно пребывавшей в жутко голодном состоянии.
Блокпост – тот самый, заброшенный, где я в прошлый раз вызвал наступление жуков, сейчас я оставил за спиной без приключений, оставив без внимания нескольких плотоядов, выскочивших на дорогу, и поводивших усами мне вслед. Не до них – мой путь лежал к Радио, тому самому, рядом с которым ЧеЗешники, устроившие засаду, взяли меня тёпленьким, когда я удирал от всё тех же жуков – прошу прощения за повторение.
Сейчас никакой засады не было – к чему она, если объявлено перемирие? В общем, перенёсся я нормально – мельтешение квадратиков, короткий миг темноты и хлоп! С вершины густо заросшего травой холма виден песчаный берег с одиноким Куполом в отдалении.
То, что меня срисовали, едва я появился на холме было ясно как день – охрана, прежде расслабленно прогуливавшаяся под Куполом, взбодрилась, подтянулась к окружавшим постройки баррикадам, а когда я подбежал ближе, то обнаружил себя в прицеле доброго десятка стволов – не самое приятное ощущение, чего тут говорить.
– Так это Сэм! – Солёный, выскочив из-за бетонного блока, приветственно взмахнул руками готовясь заключить меня в объятья, чего мне хотелось менее всего.
– И тебе не хворать, – протягиваю ему руку, но он стоит на своём, принимаясь обнимать меня и хлопать по плечам:
– А я-то смотрю – бежит кто-то, – продолжая хлопать, принялся рассказывать он: – Ну, думаю – конфеты совсем обнаглели – мало того, что мир у нас, так они сюда, как домой шастать начали!
– Так мир же? – Высвободившись из его объятий, делаю шаг к Куполу.
– Мир-то, он мир, так, – берёт он меня под руку: – Но надо и совесть знать. Одно дело – мир, другое – когда к тебе в дом не пойми кто заваливается. Но тебе, Сэм, – чуть притормозив, он, приглашающе поведя рукой, подтолкнул меня вперёд:
– Тебе мы завсегда рады. Ага! Я как пригляделся – смотрю, а на каске рыжий хвост! Ну так точно – это я себе сказал, Сэм же наш бежит! Ага! Так остальным и скомандовал – стволы мол вниз! Штыки – в землю! Негоже же так нашего Сэма встречать!
Последнее, что штыки в землю, было, конечно же, откровенным враньём совершенно в стиле Солёного – стволы опустились только тогда, когда он обнимать меня принялся, но вот до остального – я сейчас про лисий хвост, это да – правда и сейчас, пока он рассыпается в похвалах самому себе, я коротко расскажу о том, как такое украшение появилось на моём шлеме.
Эта история случилась со мной, когда я был на Болоте, зарабатывая деньги для экспедиции на Побережье. Должен заметить, что там, в этой не особо популярной у выживших местности, разного зверья было столько, что расхожая фраза о деньгах, якобы валяющихся под ногами, тут исполнялась буквально. Олени, кабаны, кролики, медведи и лисы, пёрли в прицел буквально стаями, оставляя охотнику лишь одну заботу – выбирать цели. Хотя нет, вру, ещё одна забота всё же была – патроны. Сами понимаете, тут их расход был просто чудовищным. Вот я, например, не самый удачливый человек, но даже у меня, взятые с собой шесть-семь сотен патронов, вылетали за считанные дни, даря взамен трофеев тысяч так на десять-двенадцать. Причём, замечу, симбионтов и блевунов я обходил стороной – возни много, а выхлоп – в смысле финансов, средний.
Ну да речь не об этом.
В тот день, вернее вечер, я, как обычно, готовился перекусить и поспать, а потому, рядом с моей палаткой, уже весело потрескивал костёр, над пламенем которого, роняя капли жира, исходили ароматным паром куски оленины. Её я готовил про запас, а сам, в тот момент, был занят приготовлением похлёбки, рецепту которой меня научил Кабан. Грибы, нарезанные пластинками и обжаренные, уже лежали в котелке, а я был занят подготовкой сердца кабана – его, тщательно промыв и очистив от жил, так же следовало аккуратно нарезав кубиками, поместить в котелок, а затем, залив водой, подвесить над огнём.
О проекте
О подписке