Ситуация резко обострилась после того, как в майские праздники умерли 4 рабочих ЗКИ. Когда выяснилось, что из числа умерших 3 работали в трубном цеху, последний закрыли на карантин и дезинфекцию, считая, что именно в его помещениях находится рассадник заразы. Но остальные подразделения завода продолжили работу.

Все люди, заболевшие сибирской язвой, так или иначе были связаны с Чкаловским районом на юге Свердловской области – это выяснилось довольно быстро, буквально в первые дни эпидемии. Хотя многие из заболевших проживали в других районах, тем не менее, их появление в Чкаловском районе под сомнение не ставилось (Например, Романов, первый умерший с подтвержденным диагнозом сибиреязвенного сепсиса, проживал в поселке Березовском на северо-востоке города, неподалёку от Восточного кладбища, он, будучи шофёром, постоянно ездил в Чкаловский район. А упомянутый выше Ложкин, умерший 3 мая, хотя и проживал в районе «Уралмаш» на севере Свердловска, военные сборы проходил на юге города, в одной из воинских частей на территории «32-го городка» (т. н. Свердловск-32)).

Довольно быстро обратила на себя внимание заболеваемость работников Свердловского завода керамических изделий, о чём упоминалось чуть ранее. Первоначально в качестве источника инфекции подозревалось мясо и мясная продукция, привезенные на завод в ходе выездной торговли в начале месяца. Относительно происхождения продуктов имеются некоторые разночтения – есть свидетельства, что выездную торговлю устраивал мясокомбинат, но директор ЗКИ Гусев в своих воспоминаниях через 30 лет категорически настаивал на том, что мясо было из совхоза «Кадниковский», находившегося в Сысертском районе Свердловской области. В любом случае торговля была совершенно легальной, продукция имела документы СЭС и Гусев утверждал, что лично видел клейма СЭС на мясе.

Поэтому довольно быстро от версии «виновата выездная торговля» городские власти отказались и переключились на версию «виновато сырьё для керамического производства». Сырьё поставлялось из Средней Азии, где эпидемиологическая обстановка традиционно была далёкой от идеала. Как бы там ни было, ЗКИ считался рассадником инфекции, о чём сказано выше, что и побуждало Свердловский горисполком ставить в повестку дня вопрос о закрытии завода.

Помимо упомянутых версий и одновременно с ними велась работа, связанная с выяснением возможного существования ещё одного пути возникновения инфекции. Речь идёт о возможном заражении жителей города через мясо больных животных, выращенных в т.н. «частном секторе». В этом месте нельзя не сделать небольшое отступление, хотя автор в который уже раз рискует навлечь на себя неудовольствие всех, скорбящих по Советскому Союзу и «победам социалистического труда».

Город Свердловск хотя и являлся одним из важнейших центров оборонной промышленности и тяжёлого машиностроения, все годы Советской власти снабжался исключительно плохо, что называется «по остаточному принципу». Кстати, само это выражение – снабжение по остаточному принципу – родом из тех унылых лет.

В отличие от союзных республик и населявших их т.н. «братских» народов, черпавших из общегосударственного котла полной мерой, крупные индустриальные центры РСФСР испытывали хронический дефицит как товаров широкого потребления, так и продуктов питания. В 1970-е гг Свердловск получал мяса и мясных субпродуктов на уровне 1,5 кг в год на жителя – это означает в переводе с русского на понятный, что в магазинах мясные продукты вообще не появлялись, работники прилавка распродавали их ещё на пути к этому самому прилавку.

Карта Свердловска 1991 г, демонстрирующая взаимное расположение объектов, имеющих отношение к вспышке сибиреязвенной инфекции 1979 года. Пунктиром и штриховкой показаны границы Чкаловского района. Условные обозначения: «*1» – больница №20, в которую первоначально поступали больные с «агрессивной пневмонией»; «*2» – больница №24, в которой стали размещаться больные после того, как в больнице №20 образовался дефицит койко-мест. Именно здесь, в больнице №24, и начались первые подозрительные смерти; «*3» – больница №40, ставшая после 12 апреля основным центром борьбы с сибиреязвенной инфекцией. В неё перевезли больных, уже находившихся в больницах №20 и №24, а также всех, госпитализировавшихся с подозрением на сибирскую язву; «*4» – Свердловский завод керамических изделий (ЗКИ), среди рабочих которого была отмечена аномальная смертность от сибиреязвенной инфекции; «+5» – Восточное кладбище, в северо-восточной оконечности которого хоронили людей, умерших с диагнозом «сепсис 002».

Существовала, конечно, призрачная возможность приобрести мясные продукты в «столах заказов» по месту работу или в спорадических акциях «выездной торговли» на предприятиях, но всякому, кто имеет представление об организации подобных мероприятий, ясно, что расценивать их как серьёзное подспорье в снабжении семьи было совершенно несерьёзно. Поэтому главным источником мяса и мясопродуктов для населения Свердловска и ему подобных индустриальных центров, являлись рынки. Именно мелкий частник кормил крупные города спустя 60 лет победоносных свершений Советской власти. Как бы коммунисты из штанов не выпрыгивали, рассказывая о своих трудовых свершениях, подвигах и всяческих успехах, а факт остаётся фактом – страну они накормить так и не сумели. При этом бедный частник был обложен со всех сторон, его костерили все, кому не лень. В кино роли хозяйственных русских мужиков играли такие харАктерные актёры, как Куравлёв или Пуговкин, глядя на которых всяк понимал, что русский всегда недалёк умом, жаден, лжив да и выпить не дурак. Любимой темой публикаций массовой советской прессы, вроде «Комсомольской правды» или «Известий», были рассказы про про «разбазаривание» народного добра «мелким частником», дескать, если бабушка купила в магазине 8 батонов, то это потому, что она хлебом кормит кабанчика! И это не шутка – именно по таким лекалам и строчили свои глупые и совсем не смешные фельетоны мастера древнейшей, наряду с проституцией, но более постыдной, профессии…

Понятно, что при подобной идеологической и экономической обстановке в Свердловске в апреле 1979 г фокусировка массового недовольства на мелких торговцах являлась лишь вопросом времени. Владельцы приусадебных участков попали под подозрение практически сразу. В начале очерка отмечалось, что кампания с призывом к населению не покупать мясные продукты у частного заготовителя, началась 13 апреля. Дело не ограничилось одними только призывами – на въездах в Чкаловский район со стороны области появились посты ГАИ², досматривавшие автомобили и уничтожавшие найденное в них мясо. Как уничтожали? Сжигали прямо на обочине…

Выше упоминалось о проведении санобработки домов и надворных построек в т.н. «частном секторе» Чкаловского района. Так вот тогда же у жителей проводилось изъятие как парного мяса, приобретенного на рынке, так и тушёнки, изготовленной из такого мяса. Сложно сказать, можно ли было отказаться от сдачи мяса, наверное, можно, попросту скрыв его наличие в доме, но в тревожной обстановке тех дней на подобное пренебрежение собственной безопасностью решались немногие. Мясо изымалось якобы с целью его проверки на наличие бактерий сибирской язвы и обратно к владельцам уже не возвращалось. Наверное никто из читателей подобному исходу не удивится.

И вот тут возникает совершенно оправданный вопрос: а мясо, зараженное сибирской язвой, кто-то вообще находил? Да, находили. И много!

От сибирской язвы умирали животные в следующих населенных пунктах: посёлок Рудный (в черте Свердловска, в 1979 г. фактически обособленный микрорайон), Большое Седельниково, Малое Седельниково, Первомайский, Кашино, Сысерть, Абрамово, Аверино. Самый дальний от Свердловска населенный пункт – посёлок Аверино – удалён от ЗКИ, условного эпицентра сибиреязвенной инфекции, приблизительно на 60 км. Те, кто смотрел телефильм ТАУ «Сепсис 002», наверняка обратили внимание на сделанное в нём заявление, согласно которому первое животное (овца) пало от сибирской язвы 6 апреля и случилось это в посёлке Первомайский, удалённом от ЗКИ примерно на 20 км. Причём, этот случай падежа скота оказался в Первомайском и последним, более в этом населенном пункте подобных эксцессов не происходило.

Так вот, приведенное выше утверждение о первом заболевании домашнего животного не вполне верно. На самом деле, первое животное на территории Сысертского района, расположенном к югу от Свердловска, пало от сибирской язвы 3 апреля в посёлке Абрамово. Но вот вторая его часть сделанного журналистами ТАУ утверждения, справедлива – в поселке Первомайский действительно после 6 апреля животные от сибирской язвы не погибали. Взаимное расположение всех поименованных выше населенных пунктов можно видеть на приведенной карте. Все зафиксированные случаи сомнению не подлежат, поскольку гибель животных проверялась СЭС и КГБ в т.ч. и в ходе вскрытия захоронений животных.

ТАУ подготовило отличный фильм, скрупулёзный, информационно насыщенный и в целом объективный, его имеет смысл посмотреть, но сделать это лучше после прочтения настоящего очерка. Почему так, станет ясно по мере чтения. Пока же только отметим то, чего не знали журналисты ТАУ в 1998 г., т.е. во время работы над фильмом. Первый случай смерти животного от сибирской язвы в действительности имел место не 6 апреля и не в Первомайском, и даже не 3 апреля в посёлке Абрамово.

Первое животное заболело 28 марта 1979 г в посёлке Рудный, т.е. в административных границах Свердловска, в пределах Чкаловского района. Это была овца в домовладении Марии Ивановный Гориной. Хозяйка, увидев, что овечка подозрительно плоха, поспешила её забить и… разделать.

Мясо женщина продала на рынке, но не полностью, кое-какие остатки были сохранены в погребе и впоследствии найдены там СЭС. 7 и 8 апреля 1979 г неожиданно заболели ещё 2 овечки (всего же у Гориной их было 6, точнее, уже 5, за вычетом забитой 28 марта). Хозяйка мешкать не стала и пустила под нож и их, опрометчиво рассудив, что добру пропадать негоже. Мясо больных овечек она продала дочерям… Рачительная женщина, что тут скажешь!

В результате всех этих манипуляций с зараженным мясом сама Горина, два её зятя и отец одного из них, непосредственно забивавший овец, скончались от желудочной формы сибирской язвы.

Вся эта история увенчалась уголовным делом, по результатам которого наказывать оказалась некого ввиду смерти виновного, точнее, виновной.

Но в ходе расследования были назначены и проведены необходимые экспертизы, восстановлена хронология событий и потому картина в целом представляется довольно ясной. Нет никаких оснований подозревать какой-либо мухлёж или подтасовку со стороны властей, история представляется довольно ясной. Кстати, в этом расследовании поучаствовал работник прокуратуры по фамилии Коротаев, тот самый, что отметился эпичным участием в расследовании гибели тургруппы Дятлова. Помните его выносящий мозг рассказ про погружение в бочку со спиртом? Такое не забывается… Но даже участие в расследовании 1979 г. этого замечательного человека и профессионала не может являться основанием для того, чтобы оспорить полученный следствием результат. А именно: сибирская язва появилась в Чкаловском районе 28 марта 1979 г.

Интересна следующая деталь: существует отчёт областной СЭС, датированный 25 апреля 1979 г., в котором подводятся итоги борьбы со вспышкой сибиреязвенной инфекции среди скота.

Современная карта Екатеринбурга (Свердловска) и части Свердловской области, примыкающей к городу с юга. Замкнутым контуром обозначен Чкаловский район – эпицентр вспышки сибиреязвенной инфекции в 1979 г. Условные обозначения: * – Завод керамических изделий (ЗКИ), многие работники которого (18 человек) скончались от сибирской язвы; 1 – пос. Рудный (фактически микрорайон в границах Свердловска), куда вывозили грунт, снимаемый на улицах района; 2 – Большое Седельниково; 3 – Малое Седельниково; 4 – пос. Первомайский, именно в нём по версии ТАУ 6 апреля от сибирской язвы скончалось первое животное; 5 – Кашино; 6 – Сысерть; 7 – Абрамово; 8 – Аверино. Расстояние от ЗКИ до посёлка Первомайский – 20 км по прямой, от ЗКИ до села Аверино, крайней точки распространения заболевания – почти 60 км.

Документ этот цитируют американские исследователи тех событий, а потому мы хорошо знаем его содержание – за это спасибо огромное нашим заклятым партнёрам – но… его почему-то старательно игнорируют отечественные т.н. «исследователи», «срыватели покровов» и «разоблачители». А между тем, ознакомиться с этим документом следует хотя бы для того, чтобы придать рассуждениям о масштабах инфекционной вспышки хоть сколько-нибудь структурированный характер.

Итак, 25 апреля 1979 г ОблСЭС подвела итог всем тем странным событиям, что происходили в предыдущие недели на территории Сысертского района, примыкающего к южной границе Свердловска. События выглядели следующим образом: 28 марта – сибирской язвой заболевает овечка в пос.Рудном (гражданка Горина её забивает, не дожидаясь смерти животного, а полученное мясо продаёт); 3 апреля – от сибирской язвы погибает овца в пос. Абрамово; 5 апреля – там же в Абрамово погибают 2 овцы; 6 апреля – там же ещё 2 овцы; в тот же день 1 овечка умирает в пос. Первомайский; 7 апреля – в пос. Абрамово погибают ещё 2 овцы; 8 апреля – там же, в Абрамово, ещё 1 овца и 10 апреля – там же, 1 корова. Помимо этих случаев, в СЭС поступили биологические образцы от 3 овец, павших от сибирской язвы в пос. Кашино, и 1 коровы, убитой инфекцией в пос.Рудный (точные даты падежа этих животных не указаны, возможно, их попросту не удалось установить).

Эта та информация, которую привели американские исследователи, но это неполное цитирование. Американские специалисты посчитали излишним упоминать о смерти от сибирской язвы быка и коровы в пос. Аверино. Запомним это избирательное цитирование, поскольку перед нами хотя и первый, но отнюдь не последний случай применения американцами правила «здесь читаю – а здесь не читаю, тут вижу – тут не вижу, а вот тут мы рыбу заворачиваем».

Чтобы закончить со справкой ОблСЭС от 25 апреля, приведём ещё 2 цифры, почерпнутые в ней: вакцинация животных на территории населенных пунктов, в которых была отмечена инфекция, началась 10 апреля. Сыворотку или вакцину получили 298 животных. Надо отдать должное работникам областной СЭС, они довольно быстро обратили внимание на падёж скота и определили его причину.

Карта Сысертского района, демонстрирующая географическое распределение мест падежа скота от сибирской язвы в марте-апреле 1979 г. Посёлки Сысерть, Большое и Малое Седельниково не показаны, поскольку точная статистика по числу павших там животных, неизвестна. Расстояние между посёлками Рудный и Абрамово по прямой равно 42,3 км, что исключает возможность естественного переноса инфекции по воздуху. А вот расстояние между Абрамово и Кашино составляет 19,2 км, что делает такой перенос возможным.

В тот день, когда Фаина Абрамова только высказала предположение о причине смерти умершего в больнице №40 Романова, специалисты ОблСЭС не только знали о появлении в Сысертском районе сибирской язвы, но и приступили уже к вакцинации животных.

Т.е. больных животных стали искать на территории области вовсе не потому, что в Свердловске стали умирать люди, процесс этот шёл совершенно независимо и никак не был связан с тем, что творилось в черте города.

Теперь нанесём информацию, полученную из сводки Свердловской областной СЭС от 25 апреля, на карту Сысертского района и поглядим на результат. Вообще, рисовать на карте местности точки и линии может оказаться весьма полезным в иных ситуациях, поскольку географический анализ может порой подтолкнуть к неочевидным на первый взгляд выводам. И сейчас мы столкнулись именно с таким случаем.

Получается странное. Во-первых, падёж скота наиболее заметен на юго-востоке, на удалении 30—60 км от границы Свердловска и по мере приближения к городу распространение инфекции очевидно спадает. Очагом являлся посёлок Абрамово, там наблюдается наибольший падёж (9 голов за 1 неделю). При движении к северу падёж уменьшается, при движении к югу от Абрамово – тоже.

Во-вторых, мы видим, что другой очаг сибиреязвенной инфекции находился в посёлке Рудном, на территории Свердловска. Что особенно важно – очаги заражения в Рудном и Абрамово не могут быть связаны между собой естественным движением воздуха или грунтовых вод.

Почему? Да потому, что споры не перемещаются на сотни километров, опытным путём установлено, что естественный ток воздуха переносит их в пределах 20 км. Эта величина условна, её невозможно доказать «из головы» и понятно, что она может до некоторой степени варьироваться, но радиус заражения в 20 км от источника распыления получен из натурных испытаний, а потому достоверен.

Чтобы исключить двоякое толкование, необходимо сделать небольшое отступление. При испытаниях отечественного бактериологического оружия в Аральском море устанавливалась карантинная зона в 40 км вокруг острова, являвшимся полигоном (а 40 км – это 20 км с 2-кратным запасом). Причём достоверно подтверждён случай заражения оспой людей, находившихся на корабле, приблизившемся к полигону на 15 км во время проводившихся там испытаний. В данном случае автор не разглашает никаких военных или технических тайн, поскольку история эта в деталях описана в воспоминаниях генерал-майора медицинской службы Петра Николаевича Бургасова. Об этом необычном человеке и его воспоминаниях мы скажем несколько слов чуть ниже, пока же вернёмся к вопросу летучести бактерий и спор сибирской язвы.

Составить представление о том, как они распространяются с потоком воздуха, можно, опираясь на американские отчёты, посвященные расследованию т.н. «биотеррористических атак 2001 г.». Те, кто знакомы с этой историей (ей посвящен, например, очерк «Коричневый порошок белого цвета», размещенный в этой же книге), знают, что первой жертвой сибирской язвы явился 64-летний Роберт Стивенс (Robert Stevens), фоторедактор из Флориды. Он работал в отделении таблоида «Sun» и, разумеется, как только стало ясно, что Стивенс болен опасной болезнью, были предприняты самые решительные меры по поиску источника заражения на рабочем месте.

Кабинет Роберта находился на 3-м (последнем) этаже офисного здания, которое сразу же было опечатано и в дальнейшем подверглось тщательному микробиологическому обследованию. Оно проводилось в период с 25 октября по 8 ноября 2001 г. Результаты его оказались довольно любопытны. Конверта, содержавшего болезнетворные споры, найти не удалось, но поскольку кабинет сортировки входящей корреспонденции оказался очагом заражения, стало ясно, что такой конверт должен был существовать. По-видимому, Стивенс вскрыл либо в самом кабинете, либо сразу, выйдя за дверь.

Бактерии сибирской язвы, попавшие в воздух, переносились потоком воздуха по коридору, попадая в расположенные рядом кабинеты. Концентрация бактерий резко снижалась в помещениях, доступ в которые обычно был закрыт – библиотеку, фотолабораторию и часть здания, в которой проводился ремонт (последняя помимо дверей закрывалась пологом из п/этилена, фактически герметизируя эту зону). Особенно интересным оказалось то, что 2-й и 3-й этажи здания подверглись сравнительно незначительному заражению. Там были обнаружены только единичные очаги, причём на рабочем месте Роберта Стивенса сибиреязвенных бактерий вообще найти не удалось, как, впрочем, и по месту его проживания. По-видимому, Роберт, вскрыв конверт с порошком, выбросил его в мусор и тщательно вымыл руки.