А тут – и девушка и загадка – всё в одном месте, в городе Ганновер, и есть даже точный адрес… Масла в огонь подливал ещё тот факт, что место, изображённое на Катиной схемке, я хорошо знал и был там неоднократно, причём с первого взгляда на этот злополучный клочок бумаги я не мог отделаться от ощущения, что что-то на этом рисунке «не сидит», что-то изображено неправильно, и, может быть, именно поэтому югославский мафиози, не зная реальную местность, и не смог найти то, что искал. А то, как девчонка неподдельно беспокоилась об этой схемке, говорило о её возможной ценности. Я был уверен в том, что имея больше времени на изучение рисунка, я бы наверняка нашёл ошибку и имел бы большие шансы разгадать его, чем этот «юг»… А тут ещё эта Катя, в которой мне нравилось, без преувеличения, абсолютно всё… И деньги, этот долг – отличный повод, чтобы к ней заявиться и проявить себя настоящим джентельменом… Всего каких-то километров шестьсот по отличным немецким дорогам да на классной машине… Говорить не о чем…

Вполне естественно, что устоять было невозможно. К тому же, если и «Вольво» удастся купить так же удачно, как стоящие перед домом джип и микроавтобус, то баланс расхода/навара с этой поездки вырисовывается очень и очень приятно в пользу последнего, что означает поступление значительной суммы в мой карман. А как абсолютно свободный человек без семьи и каких-либо обязательств перед кем бы то ни было, тратить свои деньги я мог абсолютно спокойно по собственному усмотрению. А в случае, если машины будет три (с «Вольво»), то для перегона всё равно придётся вызывать сюда Либора, Вашка или кого-то ещё из знакомых чехов, то есть я спокойно могу отправиться в Германию прямо отсюда, так как Клима, не знающего дорогу и языки, до Чехии проводят и перетащат через границы они – в конце концов, они умеют это делать не хуже меня.

План уже был готов, оставалось только «обломить» с ценой хозяина «Вольво» во французской части Швейцарии.

Вечером я сообщил Климу о своих намерениях – он не был против подождать меня пару дней с нашими друзьями в одной приграничной деревеньке в Чехии, где «шмаль» была для нас бесплатно и на каждом шагу, девушки сговорчивые и без больших претензий, а пиво вкусное и недорогое. Местная травка была, конечно, слабенькая, по сравнению со среднеазиатской, к которой мы привыкли в Москве, но на «хи-хи» «пробивала» хорошо, чего было вполне достаточно для поддержания веселья и всеобщего удовольствия, даже при плохом знании местного языка.

Мы сидели и курили во дворе перед домом. Лени и Йенс жили в маленьком хуторе на «выселках» деревеньки Элликон ан дер Тур, прямо на границе кантонов Цюрих и Тюргау. Напротив нас, через дорогу, находился дом и ферма их единственных соседей. Больше рядом не обитал никто. Год назад здесь даже перестал ездить автобус – из-за нерентабельности ликвидировали остановку. Часов после восьми вечера тут наставала такая тишина, что нам, типичным городским жителям, даже резало уши с непривычки. Было слышно, как в траве передвигаются невидимые, ещё не устроившиеся на зимнюю спячку насекомые и где-то недалеко, скрытый сумраком, чешет себя за ухом кот Винюр, как машет крыльями пролетевшая птица, как где-то далеко, в соседней деревне, кто-то заводит машину и хлопает дверью, звук собственного голоса казался слышимым на километры вдаль… Лишь иногда тихая идиллия нарушалась громким сопением или ударом копыта одной из небольших лохматых лошадей в конюшне, сбоку от дома, которых Лени и Йенс специально привезли из Исландии. Иногда чем-то громко чавкал старый, толстый и добродушный пёс Миро – вечно сонная немецкая овчарка.

В полном молчании мы докурили и пошли спать – завтра нас опять ждёт работа.

* * *

Буквально в каких-то неполных двух километрах напрямик вниз по пологому склону, через клубничное поле от дома, во дворе которого я этим вечером курил свой любимый крепкий «Кэмэл» без фильтра, за оградой из колючей проволоки на бетонных столбах, что абсолютно не было типично для Швейцарии, располагалось большое частное владение с кусочком леса и собственным прудом. Угрожающий забор был хорошо прикрыт разросшейся живой изгородью, сквозь которую в некоторых местах при дневном свете просматривалась утопающая в зелени небольшая вилла. Я несколько раз проходил мимо этого места, когда в свободное время брал на прогулку Миро и болтался с ним по окрестностям пешком. Как и всё необычное и таинственное, этот дом тоже возбуждал моё любопытство. В такой стране, как Швейцария, заборов вокруг частных домов обычно либо не бывает вообще, либо они выполняют чисто декоративную функцию, просто обозначая границы участка. Загнутые же на концах бетонные столбы, обтянутые «колючкой», пусть даже и эстетично замаскированные декоративной растительностью, напоминали скорее секретный военный объект или уединённую психбольницу для общественно опасных пациентов. Тем не менее, это не являлось ни тем, ни другим.

Владелец этой старой виллы, пожилой мужчина с абсолютно выбеленными сединой, но всё ещё густыми и аккуратно зачёсанными на бок волосами, сейчас сидел в полумраке в небольшой деревянной беседке, овитой диким виноградом, на берегу своего собственного мини-пруда, задумчиво глядя на тёмную зеркальную поверхность воды. В сумерках уже нельзя было рассмотреть его лица, из одежды был виден лишь белый тёплый, видимо, по-домашнему вязаный, толстый свитер с высоким воротником. В отражении на поверхности пруда тускло поблёскивали никелированные колёса и поручни его инвалидного кресла.

Полтора часа назад в доме раздался телефонный звонок. Попросили его. Незнакомый молодой голос. Но потом трубку передали, и он сразу узнал человека на другом конце провода, узнал, хотя и не видел его уже как минимум двадцать лет. Они спокойно обменялись всего парой фраз и вежливо попрощались, пожелав друг другу спокойной ночи, хотя оба понимали, что сегодня, скорее всего, ни один из них спать не сможет.

И вот теперь он сидел в глубокой задумчивости, ещё раз анализируя то, что услышал по телефону, и вспоминал… Вспоминал то, что было очень и очень давно, ещё в его молодости и далеко отсюда. Пытался мысленно восстановить в памяти размазанные неумолимым временем детали…

Если бы человеческие мысли могли обретать какую-то материальную форму и передвигаться по свету, находясь в том или ином месте, о котором как раз думает в данный момент их автор, то его мысли бы наверняка прямо сейчас встретились с моими где-то в районе чешско-австрийских границ…

* * *

Плотно позавтракав перед дорогой, мы с Климентием рано утром сели в мой автомобиль «для внутришвейцарского пользования» – старую, но полностью исправную серенькую «Вольво-360», подаренную мне прямо на номерах двоюродной сестрой Эрика (в этой стране гораздо выгоднее подарить старый автомобиль кому-нибудь, чем платить достаточно круглую сумму за его сдачу на свалку). Машина стояла у Йенса и Лени перед домом, я постоянно оплачивал за неё необходимую минимальную страховку и пользовался ею во время своих приездов. Таким образом, благодаря этой замечательной семье я постоянно располагал в Швейцарии абсолютно всем необходимым – домом, питанием и автомобилем для работы.

Этим утром я предварительно ещё раз связался с человеком в Лозанне, и после взаимного подтверждения встречи мы отправились в путь.

Я просто обожаю это гениальное немецкое изобретение – автобан! Выехав на него недалеко от дома, я разогнался и включил пятую передачу. Выключил я её только через почти три часа пути и триста тридцать километров, перед съездом в нужный нам городок. Всю дорогу я ни разу не прикасался к ручке переключения скоростей.

* * *

Швейцария является абсолютно уникальным и единственным в своем роде государством в мире, по многим аспектам. Одним из таких аспектов можно считать и то, что в стране с населением всего-навсего в каких-то шесть миллионов человек официально существуют четыре (!!!) государственных языка: немецкий, французский, итальянский и рето-романский, – и, соответственно, четыре различные части страны, в которых эти языки используются, и не только языки. Кроме того, что въезжая, например, из немецкой во французскую часть этой уникальной федерации, вы видите, что все надписи, названия и даже дорожные знаки меняют свой язык, меняется и окружающая архитектура, люди и их поведение – вы въезжаете во «Францию». Из строгой и чинной немецкой культуры человек попадает в более открытую и космополитичную французскую. На улицах резко бросается в глаза большое количество чернокожего населения, всё кругом гораздо более яркое и разноцветное, люди, даже на первый взгляд, ведут себя по другому, как-то более раскованно, что ли… А если, например, уткнувшись на юге швейцарской мини-«Франции» в берег прекрасного Женевского озера, вы повернёте налево и продолжите свой путь вдоль него и далее, на юго-восток, то через каких-то неполных сто километров очутитесь в весёлой и крикливой, пахнущей на каждом шагу пиццей «Италии»…

* * *

Владелец «Вольво», на моё счастье, владел и немецким языком, так что с помощью его обьяснений по телефону (я одолжил на один день у Йенса его мобильный) мы быстро нашли нужный дом на окраине города.

Во время старательного осмотра машины я постепенно понял, что торговаться будет тяжело: автомобиль был просто в идеальном состоянии. Абсолютно не к чему придраться. Он на все сто процентов заслуживал свою цену, которая, в общем-то, меня тоже вполне устраивала, и я сразу знал, что куплю его и так, но… попытка – не пытка, у меня в запасе ещё были уже чётко отработанные «козыри» для охмурения «бедных» швейцарских граждан. И я с кислой миной приблизился к молча стоящему поодаль хозяину:

– Так… Автомобиль, конечно, в целом неплохой… М-м-м… Но как же так?.. По телефону вы говорили, что он цвета серый металлик… Это значит, по-моему, почти серебристый, а сейчас мы, проехав целых триста пятьдесят километров через всю страну, видим, что машина… э-э-э… почти чёрная?.. (На самом деле, «Вольво» имел абсолютно роскошный и очень популярный на российском рынке цвет – тёмный антрацитовый металлик с глубоким перламутром, от которого я и сам, по правде говоря, балдел… но что-то говорить надо было…)

– Я сказал… серебристый?.. – заволновался швейцарец.

Эти милые люди всегда испытывали огромное чувство вины, поставив кого-то в неудобное положение. На гнусном и бесстыдном использовании данного факта и строилась сейчас моя тактика – но, в конце концов, мне-то тоже жить с чего-то надо!

– Я уж не знаю, были это вы или ваша фрау, но мы точно ехали за серебристой машиной, – уже более уверенно наседал я, заметив его «правильную» реакцию.

– А… а этот цвет вам совсем не подходит? – промямлил обескураженный хозяин.

– Ну…

Далее, после получасовой дискуссии о возможной корректировке цены, с учётом всех сложившихся обстоятельств, я вытащил свой второй «козырь» – достав из кармана пачку наличных, сообщил, что в случае достижения консенсуса готов заплатить ему прямо сейчас и, к тому же (О-о-о! На это они клюют почти все!), в купчей мы напишем гораздо меньшую цену, что для продавца означает экономию на налогах. И… Дело было сделано! Хозяин «упал»: в результате переговоров цена съехала вниз на целых две тысячи франков (тогда где-то около 1300 долларов), и мы перешли в дом, чтобы подписать все необходимые документы и передать деньги.

Выпив кофе и отметив с продавцом сделку рюмочкой изысканного коньяку (в Швейцарии допустимо определённое количество алкоголя за рулём), мы с Климом в прекрасном настроении расселись по машинам, решив перед возвращением перекусить в ближайшем ресторане.

Теперь мне было необходимо найти третьего водителя. Прямо из Лозанны я звякнул в Чехию и быстро договорился с одним из своих друзей – Либором, что уже сегодня вечером он выедет к нам поездом через Вену. Так как чехам визы для передвижения по Европе были не нужны, то это означало, что уже завтра утром я могу встречать его на вокзале ближайшего к нам города – Фрауенфельда. Всё выходило как нельзя лучше, и всю дорогу обратно я уже размышлял только о Ганновере…

Следующие два дня мы занимались переоформлением документов в полиции, получением страховок и транзитных номеров, а также походами по магазинам и «культурными акциями» – мероприятиями, которые я всегда проводил для своих друзей, в первый раз попавших сюда. Обязательными «гвоздями» культурной программы являлась прогулка по центральной улице Цюриха и, как говорят, «самой дорогой улице мира» – Банхофштрассе, на которой существует самая высокая на свете концентрация дорогих магазинов на метр длины, а также посещение самого большого и, наверняка, самого красивого в Европе водопада – Рейнфалл – у городка Шаффхаузен. Во всём этом участвовал и присоединившийся к нашей маленькой компании Либор, который заодно и привёз нам наконец-то сумки с нашими вещами.

На следующее утро мы попрощались, и Клим с чешским другом на «Вольво» и «Фольксвагене» отправились на восток, к австрийским границам. Я же нервно сидел на кухне почти два часа, пока не зазвонил телефон и Клим не сообщил о благополучном въезде в Австрию. Значит, у них всё в порядке. Теперь и мне пора было собираться.

Особо много багажа у меня, как обычно, не было, поэтому, кинув в «Ровер» свою единственную сумку, я потрепал за ухом лохматого Миро и сел за руль: Лени и Йенс были на работе, так что прощаться мне было больше не с кем, кроме этого добродушного пса.

Предварительно заправившись «под горлышко», я направился к очередной известной мне «дырке» в границах, но на этот раз на севере, с немецкой стороны.

Недалеко от замечательного городка Шаффхаузен и прекрасного водопада реки Рейн начинался не менее замечательный и очень большой, по европейским меркам, холмистый лесной массив, во всех направлениях пронизанный достаточно густой сетью грунтовых лесных дорог и дорожек, в некоторых местах даже аккуратно посыпанных гравием. По этим местам в сухое время года можно было совершенно спокойно передвигаться даже на легковом автомобиле, не говоря уже о таком вездеходе, как «Рейндж Ровер». В последний раз я проезжал здесь на «Форде Скорпио». Дорожки эти, судя по всему, служили для вывоза спиленных деревьев и общего ухода за лесом. Никаких знаков здесь, естественно, почти не существовало, и ориентироваться приходилось только лишь сохраняя направление с помощью компаса. Кое-где грунтовки были «слепыми», то есть кончались просто лесным тупиком. Там, куда я должен был попасть, находился лесной пункт пересечения границы, с двумя деревянными пограничными будками по сторонам гравиийной дороги – немецкой и швейцарской, с соответственно болтавшимися около них флажками обоих государств и даже шлагбаумом. Но эти посты, созданные, видимо, для контроля случайных велотуристов или охотников во время летнего сезона, сейчас, как и большую часть года, должны были быть закрыты, а скрипучий деревянный шлагбаум я легко открою и сам…

Тем не менее, уже третий раз попав в тупик, я понял, что, видимо, всё-таки заблудился. Не оставалось ничего иного, чем, как слепой котёнок, начать тыкаться в разные дырки и искать дорогу наобум. Причём самое жуткое было то, что в случае, если я завязну в каком то болоте или, не дай Бог, у меня в этом лесном лабиринте кончится бензин, то при полном отсутствии какой-либо связи с внешним миром моя ситуация могла бы быть более чем плачевна – рассчитывать на то, что кто-то вдруг случайно проедет мимо и найдёт меня, было абсолютно бесполезно. А не зная точно своё местонахождение, выбираться отсюда пешком по компасу я мог и два дня, на что не было ни еды, ни воды, ни сил.

Почти через четыре часа болтания туда-сюда в огромном лесу, по разным тупикам и опасным глубоким осенним лужам, на конце одной из дорог показалось какое-то строение, и, подъехав поближе, я обнаружил маленькую лесопилку, за которой уже начинался асфальт. Ещё через десяток километров мой по крышу заляпанный грязью джип с почти уже пустым бензобаком влетел в небольшой населённый пункт, который, судя по номерам запаркованных всюду автомашин, находился уже, слава Богу, в Германии. В центре деревушки, на перекрёстке, стоял большой указатель, на котором я с радостью увидел обозначение дороги в направлении на Роттвайл и Штутгартский автобан «A-81». Не теряя зря времени, я повернул в нужную сторону и поспешил побыстрее убраться из небезопасного приграничного района.