III

«Интерсити экспресс» Цюрих – Вена – Цюрих не ехал в нашем понимании этого слова – он как будто летел над рельсами. Без привычного российскому уху стука колёс, без лязгания буферов, свиста на поворотах и грохота сцепок. В вагоне стояла абсолютная тишина, лишь еле заметное мерное покачивание иногда напоминало о том, что он всё-таки движется. Желающие, как в хорошем авиалайнере, могли наслаждаться несколькими музыкальными программами на любой вкус с помощью наушников и панели управления, присутствовавших на каждом сиденьи. В отличие от убогих, обшарпанных и заплёванных старых составов наших РЖД, интерьер швейцарского поезда тоже скорее напоминал самолёт, чем железнодорожный вагон: два ряда кресел футуристической формы лежащего полумесяца с каждой стороны вдоль окон, багажные отделения под потолком, тишина, белый неоновый свет, мягкая цветная обивка, люди в наушниках, проводник-стюард, разносящий кофе, чай и прохладительные напитки, международный телефон в хвосте… пардон, в конце вагона, у туалета… Советскому человеку, впервые попавшему сюда без предварительной подготовки, казалось, что он оказался на съёмках фантастического фильма о далёком будущем, космических кораблях и межпланетных рейсах. Это сейчас переживал и Клим, и даже при всей его обычной сдержанности он не мог скрыть своего восхищения. Но прекрасная альпийская панорама, беззвучно проносящаяся за идеально звукоизолированным окном, напоминала, что мы всё ещё на планете Земля, а лежащие в наших карманах «совковые» серпастые-молоткастые паспорта, хотя и элегантного тёмно-красного цвета, но без единой легальной европейской визы, уничтожали ощущение идиллического прекрасного будущего и напоминали о небезопасном, нервозном и трудном конце двадцатого столетия, в котором мы имеем счастье (или несчастье) жить.

Несмотря на то, что поезд шёл прямо туда, куда нам надо, то есть в Цюрих, мы, за неимением оных виз, должны были покинуть его роскошные сиденья перед швейцарской границей в небольшом городке Брегенц на австрийской стороне и продолжать путешествие опять нелегальным путём. Хотя даже партизанский способ пересечения границы здесь также был намного более комфортабельным и безопасным, чем в той же Чехии. Надо было лишь сесть в приличный автомобиль со швейцарскими номерами, сделать «швейцарские» лица и переехать её. Никаких пробежек ночью по вспаханному полю, патрулей на джипах, погонь и т. д.

Вообще, с перемещением по суше с востока на запад было заметно, как постепенно меняется к лучшему жизнь и люди именно в этом направлении, а не наоборот. Особенно это отражалось на первых официальных лицах страны, которые встречал на своём пути каждый путешественник: пограничник – зеркало целой государственной системы. Вечно злые и подозрительные белорусские погранцы и таможенники, в старомодной, ещё советских времён, форме с непонятными эмблемами их новой государственности – чистая воля произвола, с вечным выражением Павки Корчагина на лице и убийственным взглядом пропитых глаз, словно в книжках времени расцвета СССР о героях-чекистах, постоянно ищущие «врагов народа» или замаскированных шпионов среди усталых челноков с клетчатыми китайскими баулами, нищих эмигрантов-неудачников, пьяных туристов и остальной всякой всячины, проезжающей в обшарпанных поездах через их республику, за неимением средств на более приличный транспорт, потом сменялись поляками.

«Панове» – поляки – на восточной границе являлись, в большинстве своём, достаточно приятными людьми, хотя и угрожающе носили автоматы Калашникова также советского образца, смешные береты и бравую пятнистую военную форму. Эти уже были, вопреки своему внешнему виду, абсолютно безобидными, с открытой и откровенной склонностью к коррупции по любому поводу, который, кстати, всегда старательно выискивали, в надежде сунуть себе в карман доллар-другой.

«Западные» поляки на выезде из страны только лишь спокойно проверяли паспорта и количество сумок и чемоданов, серьёзно и тщательно. Контроль, контроль, контроль… Вдруг чего… Хотя, видимо, знали, что их «восточные» коллеги уже выбрали и скассировали всё, что можно.

Чехи – первые пограничники в обычной синей полицейской (не военной!!!) униформе, способные, к тому же, иногда улыбаться и вообще вести себя по-человечески. Их присутствие в вагоне означало окончательный выезд из типично восточной зоны – «соцлагеря».

До сих пор не понимаю, как этот маленький народ, находясь так долго во владении советского «социализма», смог так быстро найти все свои западные корни и перестроиться – именно перестроиться, а не «перестроиться» в смысле «перестройки», объявленной господином М. Горбачёвым и ведущей Россию и весь разваленный им же Союз незнамо в какую задницу, лишь бы поднять свой собственный престиж за пределами нашего многострадального государства… Его службы были узнаны и хорошо оценены на Западе… Но об этом когда-нибудь потом…

Далее, на выезде, чехи вообще не проверяют.

Австрийцы пунктуально и придирчиво контролируют только документы, не багаж. Культурно, сдержанно, но достаточно подробно интересуются, куда и зачем едете, на сколько и т. д.

Швейцарцы, о швейцарцы! Богом благословенный спокойный народ. Если пограничный полицейский решил проконтролировать ваш паспорт, паспорт человека, едущего в хорошо вымытом «Крайслере», цвета вишнёвый металлик со швейцарскими номерами или в серебристо-сером ухоженном «Саабе», примерно таком же, в котором, скорее всего, ездит его собственная жена, мама или племянник, это значит, что сегодня страж закона встал не с той ноги или перепил перед службой, что практически нереально, то есть это значит, что в таком виде вы автоматически проезжаете без проблем, а если ещё и с типично местным акцентом поприветствуете пограничника, спросите что-то о погоде и пожелаете ему приятной службы, то проезд вам гарантирован с улыбкой даже на тракторе по железнодорожному мосту… Если, конечно, ваш трактор имеет швейцарские номера… Как выглядят пограничники этого сказочного альпийского государства в поездах, я не знаю, так как при наличии виз я всегда летел в Цюрих или Женеву самолётом, а при их отсутствии встреча даже с этими приятными официальными лицами не сулила мне ничего хорошего.

Дело было уже вечером, когда «Интерсити», пролетев почти восьмисоткилометровую по длине с востока на запад Австрию, на несколько минут тормознул в последнем приграничном городке, чтобы высадить редких пассажиров и, наоборот, взять на борт уже ожидающих на перроне швейцарских пограничников. Раскланявшись с ними в идеально чистом тамбуре, мы с Климом вышли на небольшой вокзал.

Йенс, которому я предварительно позвонил из вагона, уже ждал нас перед входом. Привычно поприветствовав меня, он кинул в мою подставленную ладонь ключи от своей машины и поспешил на тот самый поезд, которым только что приехали мы – отработанная процедура: если всё пройдёт гладко, то мы встретимся уже у него дома, в небольшой деревеньке километрах в тридцати от Цюриха. В случае, если нас всё-таки по какой-то причине будут проверять, он не хочет иметь с этим ничего общего. По обоюдной договорённости, в случае, если я не позвоню ему до условленного времени и не сообщу об успешном переезде или, наоборот, о какой-либо задержке в Австрии, свой «Крайслер» он заявляет как пропажу на следующий день, а так как полиция «находит» его машину быстро и без повреждений, от подачи заявления в суд на похитителей он отказывается, а как выкрутимся из всего этого мы – это уже моя собственная проблема… Но ничего такого, хвала Богу и швейцарской погранслужбе, ещё никогда не произошло.

С нашими измождёнными небритыми лицами и в мятой одежде из венского «сэконд-хэнда» сойти за счастливых швейцарцев было очень тяжело. В багажнике, по моей просьбе, Йенс приготовил нам чистые вещи, одноразовые бритвенные принадлежности и кое-какие деньги в австрийских шиллингах. Отъехав на всякий случай немного обратно, километров сорок в глубь страны по автобану, мы сняли на ночь комнату в маленьком деревенском отеле, который я уже хорошо знал. Мой старательно небрежный швейцарский акцент не вызывал у сгорбленной бабульки-хозяйки никаких подозрений, поэтому она, получив свои деньги, как обычно, вперёд, даже не поинтересовалась нашими именами, просто спросила, во сколько мы будем завтракать, и пожелала нам «Гуте нахт» – спокойной ночи. Проверять кому-либо паспорта в такой глубинке людям обычно даже не приходит в голову, а если бы она и сделала это, то только с целью записать фамилии в гостевую книгу. Кто и для чего должен иметь визу в её страну и как такая виза вообще выглядит, она, без сомнения, не имела не малейшего понятия…

Сытые, побритые, умытые и отдохнувшие, распрощавшись с гостеприимной бабулькой по имени Лотта, около восьми утра мы с Климом уселись в сияющий чистотой тёмно-вишнёвый «Крайслер» и выехали по направлению к границе, идеальным местом для нелегального пересечения которой является Лихтенштейн, находящийся сейчас километров в пятидесяти южнее. Это маленькое альпийское государство находится фактически в составе Швейцарии, не имея с ней внутренней границы и используя швейцарский франк в качестве национальной денежной единицы. Единственную внешнюю границу имеет только с австрийской стороны, но вследствие того, что она находится далековато от оживлённых международных трасс и почти единственными клиентами пограничного контроля являются снующие туда-сюда местные жители и богатые туристы-лыжники, бдительность пограничного контроля в Княжестве Лихтенштейн практически нулевая. Главное просто не выглядеть вызывающе подозрительно сразу на первый взгляд, и пограничник даже не удостоит вас поворота головы. Небезынтересен и тот факт, что многие необразованные нелегалы, пытающиеся проникнуть в Швейцарию, не подозревают об отсутствии Швейцарско-Лихтенштейнской границы и не используют эти вечно открытые «задние двери».

Через каких-то минут сорок езды по узким, но безукоризненно ровным дорогам местного значения мы тормознули на небольшой пустынной парковке у какого-то леса. Рисковать я не хотел, и на тот случай, если нас всё-таки кто-то будет о чём-то спрашивать, а Клим по-немецки ни «бум-бум», я отправил его в «грузовое отделение». Помахав рукой своему спутнику, я захлопнул над ним крышку багажника и, нацепив на нос Йенсовы очки (как мне казалось, так я выглядел более представительно и был похож на истинного швейцарца), сел за руль. «Крайслер», оставляя на парковке облако серой пыли, рванулся с места, и через некоторое время я уже медленно подъезжал к будке погранконтроля австрияков, которая на выезде из страны была, как обычно, просто закрыта, судя по всему, уже несколько лет. На другой стороне границы лихтенштейнский розоволицый жандарм зарегистрировал взглядом мои номера кантона Цюрих на переднем бампере, поднял голову и уставился потом на меня, но пока он ещё не успел открыть рот, я, опустив стекло, с наимилейшей улыбкой, на которую только был способен, поприветствовал его своим безукоризненным швейцарским «Грюетзи!» (что-то типа «Бог в помощь») и невинно поправил на носу круглые очки. Страж закона тут же потерял ко мне всякий интерес, поднял со стола свою газету и уже из-за неё, не глядя, махнул мне рукой – мы были внутри!

При первой же возможности, я свернул в небольшой лесок и выпустил Клима из багажника, далее он ехал уже по-человечески. Из Вадуца, столицы горного княжества, я звякнул Йенсу, чтобы сообщить, что всё в порядке. Ещё полчаса и несколько километров – и мы переехали мост через неглубокую, обрамлённую галечными наносами речушку, на одной стороне которой развевался флаг с гербом Лихтенштейнского княжества, а на другой – красный с белым крестом швейцарский квадратный штандарт. Это было самое приятное пересечение государственной границы за всю дорогу, хотя и, опять же, нелегальное. Теперь оставалось только выскочить на автобан в направлении Санкт-Галлен – Цюрих.

Йенс уже ждал нас с холодным пивом, а его жена, Лени, приготовила обед.

В их прекрасном, почти двухсотлетнем старом доме я снимал крохотную, но уютную, обитую деревом в старобылом стиле комнатку со скошенным потолком и маленьким окошком прямо под крышей. С их сыном, Эриком, я познакомился случайно, на, наверное, первых официальных соревнованиях «Клуба 4×4» в Москве, в которых мы оба тогда участвовали на своих «Рейндж-Роверах». Я помог ему с поломкой его джипа, в то время как все остальные думали только о собственных результатах… Потом мы подружились, и он впервые пригласил меня в Швейцарию. С тех пор за символическую плату я всегда имел в распоряжении эту маленькую комнатку и питание в доме у его родителей, оказавшихся просто «золотыми» людьми. По мере возможностей отчим Эрика, Йенс, также помогал мне с поиском автомобилей и переходами границ. Хотя я и платил ему за это, он участвовал во всех моих делах скорее просто из откровенного желания помочь «несчастному русскому», чем за деньги. Тем более, он знал, что и я по возможности помогаю, чем могу, их Эрику, работающему на одной из швейцарских фирм в Москве.

Но в этот раз ничего искать не надо было. Очередной «Рейндж-Ровер», которых я пригнал в «совок» «под заказ» почти десяток, и белый грузовой микроавтобус «Фольксваген» уже стояли на асфальтированной площадке сбоку дома, за деревянной конюшней. Эти автомобили я нашёл и осмотрел ещё в свой прошлый приезд, предварительно договорившись о покупке и оставив денежные залоги их хозяевам, а Йенс, после того как я перекинул ему из Чехии деньги на счёт, расплатился до конца и перевёз машины к себе домой. Ещё за одной – «Вольво-850», с владельцем которой я пока пообщался лишь из Москвы по телефону, – мне придётся прокатиться на другой конец страны – в городок Лозанн на берегу Женевского озера. Йенс не сильно разбирался в автомобилях, и поэтому первичный просмотр и отбор я ему не доверял, тем более, что с конкретным заказчиком в России договаривался лично я, и, поняв конкретно, что человек хочет, я же отвечал за то, что ему привезу – этим я зарабатываю себе на жизнь, и в большинстве своём заказчики остаются довольны и потом рекомендуют мои услуги друзьям и знакомым. Вот, так и живу…

Поездка на юг была назначена на завтра, так что сейчас мы могли полностью расслабиться, пить пиво, болтать и наслаждаться плодами кулинарного мастерства Лени. Клим, естественно, говорить не мог и поэтому только усиленно поглощал пищу, а я рассказывал своим швейцарским друзьям о наших злоключениях по дороге сюда в этот раз. Лени охала и ахала, когда я подошёл к истории с наркотиками и пистолетом, а Йенс хитро усмехался при моих красочных и явно неравнодушных описаниях Кати Штолль. Оба были моим рассказом абсолютно поражены, что вполне естественно: для нормального человека, ведущего нормальный размеренный образ жизни, такое бывает только в кино, да и то не верится… но согласились с тем, что всё хорошо, что хорошо кончается.

После обеда, сердечно поблагодарив хозяйку, мы по приглашению Йенса перешли в гостиную, к камину, чтобы спокойно отдохнуть, сидя у огня со стаканчиком виски, пока Лени приберётся на кухне.

Напряжение с дороги спало, и я вернулся мыслями к перипетиям двух прошедших дней. Только теперь, с определённым временным отрывом, даже я сам понял, в какую катавасию мы чуть было не влипли… Или, может быть, всё-таки влипли, по крайней мере, лично я…

Кроме того, что, естественно, я думал о немецкой девушке, которая без сомнения запала мне в душу, мысль о клочке бумаги с непонятной схемой и еле видимыми цифрами тоже не давала мне покоя. Для меня кино продолжалось…

Сейчас, далеко уже не в подростковом возрасте, проехав почти всю Европу, и не только её, вдоль и поперёк, попадая в самые непредвиденные ситуации, которые мало кому вообще снились, набравшись различного нужного и ненужного опыта, даже добровольно поучаствовав по собственной дурости в одном небезызвестном вооружённом конфликте, я всё ещё остался безнадёжным романтиком с верой в любовь с первого взгляда, героические подвиги и загадочные клады, и из-за этого, собственно, часто впутывался в различные сомнительные авантюры с неопределённым концом, хотя и никогда потом не жалел об этом. Жалеть о содеянном, что бы то ни было – это не входило в мою жизненную философию.