Глава 6

Утренний подъём прошёл, на этот раз, без эксцессов. Пробегая строем во время утренней зарядки вокруг расположения батальона, неожиданно выяснилось, что ночью куда-то ушли наши «велосипедисты» из 11-й роты и артиллеристы из 13-й роты пехотных орудий. Это всё было очень странно, никто ничего не знал и не понимал. По поводу внезапного исчезновения двух рот строились самые разнообразные догадки. Самая ходовая из них гласила, что нашу дивизию начали выводить и вскоре мы опять окажемся во Франции, поближе к Томми. Лично я считал, что началось скрытное выдвижение на исходные позиции. Понятное дело, ни с кем своими предположениями делиться не стал. После завтрака начались занятия. Сначала, – в составе взвода, потом, – в составе роты. Мы отрабатывали наступательные действия. Без выстрелов, взрывов, криков и прочего обязательного антуража любого сражения, – подразделения выполняли команды относительно неплохо. Очень хорошо были слышны выкрики и свистки наших командиров. Не знаю, что будет на поле боя, – на тренировках же всё выглядело достойно. Поскольку, я в своё время служил на флоте, то пехотные принципы атаки и обороны как-то прошли мимо меня. По книгам и фильмам знаю, что сначала артподготовка, потом, – в атаку цепями. Здесь всё было несколько иначе. Упор делался на мощное огневое прикрытие: пулемёты. Пока те подавляли противника, стрелки подбирались на расстояние броска гранаты. Причём никакой не цепью, а по очереди, по 2-3 человека, короткими перебежками. Остальные в это время прикрывают продвижение товарищей. Откидав гранаты, стрелки стремительным рывком сокращают дистанцию и врываются в окопы ошеломлённого противника. Управление солдатами осуществляют унтер-офицеры, находящиеся с ними в одних боевых порядках. Они же выбирают места для расположения пулемётов. Чуть сзади, чтобы наблюдать картину боя целиком, располагается командир взвода. Вместе с ним находятся посыльный, горнист и денщик-ординарец. Команды отдаются голосом и специальными свистками. Всё очень организовано и чётко. Не удивительно, что Вермахт так быстро завоевал Европу. Тренировались мы до обеда. Все взмокли, но никто не роптал, – это вообще было не принято у немцев. Понимали, что пот экономит кровь. Следующее занятие началось уже после обеда, и было больше похоже на политинформацию. Наш взвод собрали в палатке, перед нами вышел лейтенант Кирш из штаба полка и выступил с лекцией об особой миссии германского народа. Коснулся он и военного превосходства, новых видов вооружений и блестящих побед Вермахта. Из действительно полезного была, пожалуй, информация о новой раскраске боевых самолётов люфтваффе. Теперь они будут нести на фюзеляже ярко-жёлтое кольцо шириной полметра, а концы крыльев снизу на 1/3 их длины будут выкрашены также в ярко-жёлтый цвет. На эту тему мы даже поспорили с Викингом:

– Йенс, новая раскраска наших самолётов вводится неспроста, ты согласен? – спросил я у него в перерыве занятий.

– Видимо, настала пора, – пожал плечами Лерман.

– Настала пора отличать наши самолёты от не наших. Значит, в скором времени ожидается их большое количество в небе. Подумай: здесь, на границе с Советским Союзом, – откуда взяться большому количеству самолётов, которые нужно друг от друга отличать?

– При чём здесь это? – недоумённо посмотрел на меня Йенс, – Геринг решил, что так будет красивее, – вот и вся загадка. А то ты, я чувствую, сейчас наговоришь тут предположений…

– Когда вы наступали в Польше и Франции и видели над головой самолёты, – были сомнения, что они не наши? – не сдавался я.

– Какие там сомнения? – удивился Викинг, – ясное дело, что у лягушатников или поляков уже не было авиации. Все их самолёты догорали на аэродромах. Полное господство в небе асов Геринга.

– Вот! Поэтому вам и не нужно было их различать, – других-то в небе не было, верно? – вопрошал я Лермана.

– Я же тебе сказал: полное господство люфтваффе!

– Ну, а теперь подумай. Находясь на границе с Россией, которая располагает очень большим количеством самолётов, даже большим, чем у Геринга, – я поднял указательный палец вверх, – наши люфтваффе вдруг озадачились отличительной раскраской. Совпадение? Не думаю! – процитировал я одного известного последователя доктора Геббельса.

– Ну, не знаю… – потёр подбородок Викинг, – Рациональное зерно в твоих рассуждениях, конечно, есть… Но, война на два фронта… Не думаю, что Фюрер опять наступит на те же грабли!

– Рад бы с этим согласиться, но, сдаётся мне, что всё указывает именно на такой вариант развития событий.

– Война на два фронта, – приговор Рейху, – упрямо продолжал гнуть своё Лерман.

– Видимо, в Берлине другого мнения, – развёл руками я.

– Ладно, что спорить? Поживём – увидим, – Викинг поднялся, – Пошли, – построение объявили.

Вечером, после ужина, обер-фельдфебель Рауш неожиданно объявил о том, что сейчас состоится помывка в бане. Известие было встречено с восторгом, особенно после сегодняшних ползаний по полю.

Баня представляла собой большую палатку, разделённую на две части. Меньшая служила раздевалкой, в большей мылись. Там стояли деревянные лавки и металлические печи со встроенными в них котлами. Рядом находились баки с холодной водой. Вода от печей кипела и испарялась, в результате чего в палатке стояла жара и туманом висела пелена пара. В общем и целом, – довольно сносно, особенно в полевых условиях. Зашёл, взял шайку, налил воды, – и мойся на здоровье.

Всё шло как по маслу, камрады тёрли друг другу спины мочалками, со всех сторон раздавались весёлые возгласы и радостные голоса. Так получилось, что, из-за поднимавшегося от котлов с водой пара, видимость была весьма ограничена. И, этот факт сыграл с нашим Отто злую шутку. Точнее, шутка должна была быть доброй. По крайней мере, так задумал Рюдигер. Ну, – что может быть добрее шайки холодной воды, вылитой на своего товарища Иоганна Грубера? Отто и предположить не мог, что, пока он ходил набирать холодную воду, его предполагаемая жертва отошла потереть спинку обер-гефрайтеру Моделю, по его просьбе. Вернувшись с полным тазом, Рюдигер идентифицировал ближайшую фигуру как Грубера. Определив цель, Отто, с идиотской улыбкой, вылил на предполагаемого Иоганна шайку холодной воды, заранее заливаясь смехом.

Унтер-офицер Курт Винсхайм до сего момента считал себя стойким солдатом. Он много повидал: прошёл польскую и французскую кампании, форсировал под огнём Эну, был контужен. Но, когда на тебя выливают таз холодной воды, – никакое самообладание не спасает. Курт выгнулся дугой, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег, и стремительно обернулся. Естественно, за спиной он увидел того, кого предпочёл бы не видеть никогда. Улыбка мигом слетела с лица Отто и он застыл, прикрываясь шайкой от разъярённого Винсхайма. Боже, как тот орал на бедолагу Рюдигера!

Ближе к вечеру, приехал гефрайтер Кепке и привёз сухой паёк на трое суток. Мы, недоумённо глядя друг на друга, стали укладывать провизию в ранцы и сухарные сумки: нам ничего не говорили, поэтому никто ничего не понимал. Судя по всему, мы скоро куда-то отправимся. Но куда? Предположений была масса, но точной информации не знал никто. Никто, кроме меня. Я был на сто процентов уверен, что дело пахнет нападением на СССР, ибо ни на секунду не верил в нелепые теории моих камрадов о каком-то военном перевороте в России или открытом для нас пути на Кавказ.

Ночью нашу роту подняли по тревоге и куда-то повели. Шли повзводно, с интервалами в несколько минут. На пути стояли солдаты и обозначали путь с помощью карманных фонариков со светофильтрами. Со стороны это смотрелось красиво: как цепочка уходящих в темноту огоньков. Вскоре, мы вышли на какую-то дорогу. Немного пройдя по ней, свернули в сторону. Куда идём, – предположений не было. Особый акцент делался на соблюдение тишины, поэтому даже поделиться с товарищами своими мыслями было невозможно.

В итоге, конечным пунктом оказались какие-то казематы в толще земляного вала. Нас загнали внутрь с приказом носа не высовывать наружу. Через бойницы в передней части вала была видна река. Судя по всему, – это Буг. Сразу же от бойниц разогнали любопытствующих и выставили караульных. Через час, подошло ещё одно подразделение. Им оказалась наша 12-я пулемётная рота. Места, как ни странно хватило на всех. Честно говоря, в палатках было лучше: лес, свежий воздух. В казематах же было дико холодно и пахло сыростью: чувствовалось, что давненько здесь никто не жил. Из мебели в наличии были только старые деревянные нары, на которых мы и расположились. Пришёл обер-фельдфебель Рауш и сказал, что батальон находится в 30 метрах от границы и о нашем здесь появлении никто знать не должен. Поэтому, все выходы из казематов, без специального разрешения, запрещены. Подъём переносится на 10 утра, всем спать, отбой. Команду эту мы любим, так что упрашивать было никого не нужно.

Следующий день был, наверное, самым скучным из всех. Мы сидели в казематах, занимаясь бесконечной чисткой оружия. В перерывах между чисткой, – читали Уставы и Наставления. Газет не видели уже давно, – даже наших армейских «Die Wermacht» и «Signal». Скука страшная. И все разговоры только об одном: зачем всё-таки мы здесь, почему в такой тайне и как долго ещё это будет продолжаться? Командиры наши помочь ничем не могли: они знали не больше нашего. Ближе к ночи, как только начало темнеть, к нам со свитой прибыл лично гауптман Пракса. Он прошёл по казематам, поздоровался с солдатами и сказал, что здесь будет батальонный КП. Кроме того, командир батальона представил двух армейских корреспондентов из уже упоминавшихся «Die Wermacht» и «Signal», а также двух операторов из «Deutsche Wohenschau». Просил оказывать им посильную помощь и содействие. К сожалению, имён этих военкоров я не запомнил.

Через некоторое время после ухода Праксы на КП, прибежал посыльный и сообщил, что собирают командиров взводов. Наш Рауш тут же проследовал за ним. Мы сидели и гадали: к чему вся эта суета, на ночь глядя, и чем это может обернуться для нас. Через полчаса, вернулся наш взводный и сообщил, что принято решение в тёмное время суток выставлять дополнительные два караула в сторону дороги, по которой мы сюда пришли. Сейчас караулы обеспечивает первый взвод лейтенанта Вильча, завтра, – мы. Состав и количество караульных Рауш доведёт с утра. Кроме того, выделяются команды от каждого взвода для получения на подразделение боеприпасов. Выход, – в полночь. Склад в двух километрах от наших позиций. Ближе подвезти не смогли из-за требований скрытности. Мда, идти нагруженными совсем не близко. Шарахаться в ночи с ящиками мин, патронов и гранат выпало на долю первого и миномётного отделений. Остальные, – по распорядку, отбой в 23:00.

– Что думаешь, Эмиль? – подсаживаюсь к Райзингеру.

– Думаю, что что-то начинается, – откликается тот.

– Войной пахнет…

– Опять ты со своей войной, – недовольно бурчит с соседних нар Отто.

– У тебя есть другие предположения?

– Я про них тебе уже говорил. Боеприпасы и наше подтягивание к границам России, – это всё для демонстрации военной силы и пресечения провокаций, – менторским тоном произносит Рюдигер.

– Да ты, я гляжу, всё, что угодно, можешь объяснить, – качаю головой я.

– А ты всё свести к войне.

– Скоро узнаем, – примирительно произносит Райзингер.

– Это точно…