Доктор задремал, прикрыв лицо «Северским вестником». Бедняга, совсем измучил его этот пирожок, всю ночь на ногах провел. Ни шум, ни вокзальная суета его не беспокоят – спит сном человека с чистой совестью.
Ангелы таких на кончиках крыл носят, как в народе говорят.
Вера покосилась на краешек бумажника, который выглядывал из внутреннего кармана докторского дорожного пиджака, но не стала так зло над ним шутить. Он и так с ней измучился.
Села рядом и углубилась в чтение найденной книжечки, охраняя его сон.
Когда ударил паровозный гудок на соседнем пути – густой, протяжный, будто вырвавшийся из глотки доисторического зверя, – доктор пробудился. Всхрапнул, втянул газету, сорвал с лица, огляделся сонно. Светлая куцая бородка, которую он пытался отрастить для солидности, мелко задрожала.
– Что ж у нас, время? – он покосился на Веру. – Пора бежать. А что это, почему здесь, это что…
Он посмотрел на свой модный полосатый чемодан, купленный в Париже, и Верин чудовищных размеров черный чемоданище – Левиафан среди дорожных аксессуаров, прародитель, Чемодан Чемоданович, чья шкура была в трещинах и царапинах, о чью кожу тупились воровские ножи и заточки от Бомбея до Нью-Йорка.
Все эти вещи должны были располагаться в багажном отделении поезда, и, да, им пора бы уж в поезд, а не на скамейке прохлаждаться.
Доктор повернулся всем телом к Вере Федоровне. Практически вопрошая. Та безмятежно читала книжечку в зеленом сафьяновом переплете. Не видел раньше доктор у нее такой книжечки, цветочки, опять же, по краю от руки нарисованы, анютины глазки, – старательно, но не очень умело, а Вера Федоровна рисовала отменно, хотя и довольно сухо – в основном татуировки, языческих божков и профили туземцев. Цветочки средней полосы – это не для нее.
– Что ж это, Вера Федоровна, значит? – спросил он обреченно, хотя сам понимал, что: опять у Остроумовой ветер переменился и новая блажь вступила в свои права.
– Нам надо в Северске пожить. Некоторое время. – Вера захлопнула книжечку. – Вот, кстати, и носильщики.
– Я как ваш врач решительно протестую! – заявил Вениамин.
– Вы же говорили, что мне лучше!
– Разумеется, однако мне было бы намного проще наблюдать вас в домашних условиях.
Вера поднялась.
– Грузи, милый, чемоданы, сажай сверху этого господина, – распорядилась она. – И вези нас к извозчику.
И пошла по перрону к выходу.
Носильщик растерянно посмотрел на Авдеева и невольно потянулся к нему волосатыми ручищами. Был он сутулый, длиннорукий и щурился на один глаз, как алжирский пират из книжки, которую доктор читал своим племянникам.
– Да что ты, черт кривой, руки тянешь, – Авдеев подскочил, отмахиваясь газетой.
– Так ведь барыня сказала…
– Скажет под поезд сигать, ты и сиганешь? – передразнил Авдеев. – Пошутила она. Клади чемоданы и топай за мной.
Он пошел быстрым шагом, нагоняя Веру, а та уже сговаривалась с извозчиком и повелительно махала пухлой рукой в кружевной перчатке.
Вера Федоровна, когда не скакала по джунглям с мачете, любила принарядиться, смешивая в гардеробе вещи функциональные и бессмысленные.
Вениамин Петрович забрался в шаткую коляску, извозчик увязал чемоданы, забрался на козлы и, нежно похлопывая вожжами, покатил по мостовой, отсыпанной песком для смягчения неровностей и тягот пути – городской голова Иван Саввич Дача расстарался к визиту генерал-губернатора, который случился на прошлой неделе, – по каковой причине на Северск пролился неожиданный дождь благоустройства.
Впрочем, Авдеев о местном градоначальнике и думать не думал, а нервно поглядывал по сторонам и раздраженно мял «Северский вестник».
Самые мрачные предчувствия терзали доктора. Последний раз, когда Вера предпринимала подобные эскапады, все закончилось лихой погоней за цыганским фургоном в крымских степях.
Во главе воинской команды мчал доктор на разбитном лихаче Жоре Посторонись – самом дорогом в Одессе. Жора и сам водился с цыганами, лошадей менял, как воротнички, и меньше чем за пять целковых за кнут и не брался.
Тогда вышло все кучеряво, как выражались приставы.
Цыгане в таборе разбегались, как разноцветные мыши, бабы орали, младенцы вопили и ручной медведь, поддавшись общему умонастроению, уселся на землю и принялся выделывать свои штуки – хлопать лапами и показывать японского микадо.
Потом городовые долго катали по ковылям цыгана с опереточными усами в малиновой рубахе – местного барона Василия, а тот заламывал руки, плевался кровью, скалил розовые, как свежая лососина, зубы и причитал «Помилосердствуйте, господа», целуя желтую крымскую землю.
Вера в то время сидела в фургоне и с живым интересом следила за происходящим, но доктор Авдеев был готов поклясться, что ее прозрачные серые глаза в то же самое время видели нечто совсем иное.
Вот и сейчас Вениамин Петрович ожидал самого худшего – хотя чего было ожидать от отеля «Гранд Северск» – самого что ни на есть лучшего, как заверил извозчик, – кроме горячей ванны, водопровода, парового отопления, электрического освещения и хорошего ужина?
Доктор молчал, пока поднимали их чемоданы, пока коридорный рассказывал, как хитро устроены шнурки для связи с обслугой, где включается отопление и какими выключателями и электрическими лампами Эдисона оборудован отель – этим коридорный особенно гордился, но потом, когда они уже расположились в номерах по соседству и пили вечерний чай в ресторане внизу, Авдеев не выдержал:
– И по какой же причине мы здесь задержались?
Вера перелистнула страницу зеленой книжечки, с которой не расставалась весь вечер, что-то оттуда выписывая мелким муравьиным почерком в блокнот. Сделала пометку, подняла серые глаза.
– А я вам не сказала? – удивилась она. – По причине убийства.
Доктор достал ломтик лимона из чайной чашки и нервно прикусил.
– Опять… Вера? – спросил он дрогнувшим голосом. – Все вернулось?
Вера замотала головой и прядь темных волос выбилась из прически.
– Вениамин Петрович, дорогой, просто любопытный случай, ничего страшного. Ну просто убийство. Так сказать, загадка для ума. Обычное дело, на одну трубку, как говорил Шерлок Холмс. Ах да, вы же не читаете такое…
– Ну да, просто убийство, – повторил упавшим голосом Авдеев. – Загадка, какой обычно себя забавляют женщины. И какая же?
– Вам интересно? – Вера наклонилась. Глаза ее заблестели. – Рассказать?
– Сделайте милость, – обреченно сказал Авдеев. Он уже прикидывал, какие лекарства завтра надо будет купить в аптеке – приметил он на углу одну, что уж делать – профессиональное, – а какие выписать. Определенно, потребуются пустырник, валериана, раствор кокаина, возможно и опий. В Москву они вернутся точно не скоро: если уж Вера нашла себе дело, то, пока его не размотает, как котенок клубок пряжи, не отвяжется. А уж что с ней случится во время этого расследования – это знает только Господь Бог и немного доктор Авдеев. Поэтому он и слушал ее рассеянно, составляя в уме список успокоительных и снотворных средств.
– Ужасная история, – сказала Вера. – Любовь, растление, роковые страсти юной девушки. Насильственная смерть.
– Ну разумеется, как же иначе, – доктор налил еще кипятку из сверкающего медалями самовара, на боку которого значилось: «Товарищество В. О. Пелевин и сыновья».
– Зря смеетесь, история и правда грустная. – Вера перелистнула страницу. – Началась она примерно год назад. Жила-была девушка Оля, дочка главы местного отделения Южнорусского промышленного банка. А потом ее растлил приятель отца, их семейный доктор, который с детства ее наблюдал. Оле, кстати, не было и шестнадцати. Ох уж эти семейные доктора.
– Довольно грязная история, – сказал Авдеев, цепляя щипчиками синеватый осколок сахара. – И поэтому она умерла?
– Нет, ее убили вчера на вокзале, убил офицер. Конечно, его тут же арестовали… Я пока не дочитала, что там у них было. Но уверена, что все связано. В мире все вообще связано, Вениамин Петрович.
– Вера, вот скажите, зачем вам это?! – с неожиданной страстью воскликнул Авдеев. – Все эти смерти, убийства? Что вам в этой девочке? Пусть полиция разбирается, тем более что преступник пойман. Поедем в Москву, Вера Федоровна?!
Вера посмотрела на него своими неуловимыми глазами цвета чаячьего крыла и закрыла книжечку.
– Спокойной ночи, Веня.
«Дорогой Веня!
Не корите себя, вы не виноваты. Пирожок тоже. Такова моя природа. Если хотите, чтобы мы побыстрее покинули Северск, сделайте одолжение – посетите Коннозаводческое собрание, там гуляет весь городской бомонд.
Вам нужен доктор Малютин, он человек в городе известный, с большой практикой. Думаю, вам будет просто свести знакомство с ним, вас ведь профессор Бутаков на кафедру нервных болезней звал. А он как раз большой их знаток, уверена, вам будет что обсудить.
Вера в вас верит!»
Когда Вениамин Петрович встретился со своим завтраком континенталь в ресторане на первом этаже, Веры, разумеется, уже не было в отеле. Куда ее унесли индейские боги, Авдеев понятия не имел, потому свирепо начал читать записку, которую она оставила.
– Малютин, Малютин, – пробормотал он. Поймал за рукав официанта, бесшумно уносившего пустую чашку. – Любезный, вы знаете доктора Малютина?
– Алексея Ивановича? – с готовностью откликнулся официант. – Кто же его не знает! Светило! В Киевском медицинском преподавал! Кафедру нервных болезней! Лучший доктор в Северске!
– А клуб «Гамлет» у вас где? – обреченно спросил доктор.
Официант немедля сообщил, что в «Гамлет» его любой ванька свезет, потому что место известное, рядом с городским садом и там самая респектабельная публика обретается.
О проекте
О подписке