– Режим симуляции: дуэль. Средний радиус боя. Флагман против флагмана. Цель: уничтожение вражеского командного судна.

Лиана слегка подалась вперёд, запуская настройки корабля, и лёгким щелчком пальцев на панели загрузила свою флотилию.

– Не передумаешь? – с насмешкой спросила она, едва склонив голову набок.

– Если я начну тебя жалеть, это будет оскорблением, – парировал Иван, не отрывая взгляда от экрана.

Система выдала финальную загрузку, и в следующий миг перед ними развернулся космос.

Чёрный, бездонный, усыпанный гравитационными маркерами. Их корабли появились на противоположных краях карты – два тяжёлых флагмана, окружённых эскортными судами. Вдали висели фрагменты астероидов и космический мусор, оставшийся после давно забытых битв.

Отсчёт пошёл. Лиана атаковала мгновенно.

Как только таймер обнулил стартовую задержку, её корабль резко рванул вперёд. Передовые истребители пошли на разгон, совершая резкие манёвры, стремясь окружить противника с нескольких направлений. Это была классика Лианы – агрессия с первых секунд, стремительное доминирование, попытка задавить противника скоростью и напором, заставить его уйти в оборону, прежде чем он осознает, что происходит.

Корабли Ивана не сдвинулись: он наблюдал.

Двигатели его судна загудели вхолостую, эсминцы остались на месте, только фронтовые перехватчики изменили позицию, создавая ложную брешь в обороне.

Лиана, увидев это, мгновенно среагировала.

Её эсминцы ушли в прорыв, клином врезаясь в расставленный коридор, пока основное орудие её флагмана заряжалось для первого залпа. В её голове складывалась идеальная картина победы – атака, которую Иван не сможет парировать, мощный выстрел, ломающий его оборону, контроль над полем боя.

Но он ждал именно этого.

Как только её передовые отряды вошли в «брешь», его крейсеры с двух сторон сомкнулись, отсекая пути к отступлению.

Капкан захлопнулся.

Лиана в ответ приказала эсминцам развернуться, попыталась выстроить новую линию обороны, но было уже поздно – её корабли попали в гравитационную ловушку, сместившую их траектории.

– Чёрт… – прошептала она едва слышно.

Её истребители попытались отбить позицию, но огонь Ивана уже велся по заранее рассчитанным координатам. Один за другим её эсминцы взрывались, исчезая в вспышках белого света, датчики тревожно завибрировали – потери были критическими.

На экране мелькнула система расчёта боевого преимущества.

"Вероятность победы: 91% в пользу Артемьева."

Это был конец.

Она видела, как он её загнал, понимала, что ещё одна ошибка – и её флагман просто испарится. Но даже теперь, даже когда компьютерная модель уже начинала отчитывать последние секунды, её руки не дрогнули.

Она стиснула зубы и попыталась уйти в последний манёвр – резкий прыжок на короткую дистанцию, последняя отчаянная попытка вырваться из ловушки.

Но система уже не позволила ей этого сделать.

Громкий сигнал известил об окончании боя: "ПОБЕДИТЕЛЬ: КУРСАНТ АРТЕМЬЕВ."

Толпа взорвалась гулом голосов. Один из зрителей засвистел, другой засмеялся, третий хлопнул приятеля по плечу, удовлетворённый исходом – в зале, похоже, уже пошли первые разбирательства по ставкам.

Лиана молчала. На экране перед ней горело уведомление о поражении, но она продолжала смотреть на поле боя: остатки своих кораблей и искорёженные модули флагмана, разбросанные в виртуальном космосе.

Она ненавидела проигрывать. И хуже всего было то, что он предвидел каждый её ход.

Толпа продолжала гудеть, не расходясь, а наоборот, собираясь всё плотнее. Казалось, что в этом мгновении застыло что-то большее, чем просто результат симуляции – напряжение, раскалённое до предела, и ожидание неизбежного продолжения. Кто-то негромко переговаривался, с ухмылкой качал головой, но большинство молчало, следя за каждым движением двух курсантов, чей поединок ещё не закончился, даже если система уже объявила победителя.

Лиана оставалась в кресле, но вся её поза говорила о том, что внутри неё идёт невероятно сложная борьба. Она не привыкла проигрывать. Её тело сохраняло неподвижность, но руки, скрещённые на груди, сжались чуть крепче, чем требовалось для обычного жеста уверенности. На лице всё ещё сохранялось выражение спокойного контроля, но в глазах вспыхивало что-то необъяснимое – смесь злости, уязвлённости и чего-то более сложного, с чем она не хотела разбираться даже сейчас.

Перед ней всё ещё горел экран, где красными буквами значилось: "ПОРАЖЕНИЕ". Любой другой курсант уже выключил бы симуляцию, закрыл этот результат, не давая компьютеру запечатлеть его в истории тренировок, но Лиана даже не коснулась панели. Внутри неё всё ещё гудело напряжение, и не столько от факта проигрыша, сколько от того, КОМУ она проиграла.

А он сидел напротив, по-прежнему не говоря ни слова – это злило её больше, чем если бы он начал насмехаться или поддразнивать её победным тоном. Она знала, как реагировать на язвительные выпады, могла бы тут же перевести всё в словесное фехтование, вывернуть ситуацию так, чтобы поражение стало не таким уж важным. Она привыкла к тому, что каждый их разговор был сражением, в котором невозможно было просто отступить.

Но Иван молчал. Не ухмылялся, не делал вид, что это для него просто игра. Он просто ждал, и от этого её злость только усиливалась.

Лиана глубоко вдохнула, будто пытаясь сбросить напряжение, но выдохнула резко, с оттенком раздражения, которое всё-таки прорвалось наружу.

– Ну и что? Думаешь, я откажусь? – голос прозвучал ровно, но всё же в нём мелькнула лёгкая резкость, выдающая её состояние.

Она смотрела прямо на него, не мигая, ожидая хоть какой-то реакции, но Иван оставался таким же невозмутимым. Ни тени сомнения, ни капли торжества.

Будущий офицер просто знал, что она этого не сделает. Не надеялся, не предполагал, не ожидал. Он был уверен.

Её пальцы на секунду сильнее сжались, но она тут же ослабила хватку, заставляя себя не поддаваться внутреннему напряжению. Губы дрогнули, но не в улыбке, а скорее в том состоянии, когда внутри сталкиваются два сильных чувства, не позволяя определить, какое из них на самом деле управляет тобой.

Лиана сделала шаг вперёд.

Толпа задержала дыхание, будто воздух внезапно стал тяжелее, насыщеннее ожиданием. Тишина, повисшая вокруг, не была неловкой – в ней чувствовалось напряжение, доведённое до предела. Кто-то пытался сделать вид, что смотрит в сторону, но невозможно было оторваться от происходящего в центре этого невидимого, но ощутимого вихря эмоций.

Девушка не колебалась. Её движения были точными, решительными, выверенными до секунды, но в этой точности чувствовалась внутренняя борьба, которую она не позволяла себе осознавать.

Шагнув вперёд, она сжала ткань его формы в кулаке, рванула его к себе быстро, будто пытаясь отделаться от этого момента одним точным движением, не давая ни себе, ни ему даже возможности растянуть эту сцену. Всё должно было быть просто. Формально. Чётко. Это ставка, всего лишь игра, всего лишь подтверждение заключённого спора.

Но что-то пошло не так. Иван не сопротивлялся.

Не отпрянул, не напрягся, не дал ей почувствовать, что она держит его в своей власти. Он позволил. Просто встал на месте уверенный, спокойный, неподвижный – и от этого напряжение между ними стало невыносимо сильным.

Её губы коснулись его – и мир изменился.

Это должно было пройти почти безжизненно. Лёгким движением, отчётливым нажимом, победной ноткой над тем, что уже произошло. Но вместо холодного, формального контакта, вместо застывшей чужой кожи – тепло. Мягкость. Настоящесть, которая опрокинула её представление о происходящем.

Поцелуй не был быстрым или скупым. Не был ничем из того, что она ожидала.

Его губы двигались уверенно, но неторопливо. В этом не было спешки, не было злорадства, не было попытки доказать что-то или доминировать. Это был поцелуй человека, который не нуждается в игре, не испытывает желания победить, потому что победа здесь ничего не значит.

Тепло растеклось по её телу, сжигая раздражение, ломая выстроенные ею стены, отступая вглубь с чем-то новым, чего она не ожидала.

Она собиралась оттолкнуть его, собиралась закончить это, но её пальцы, сжимавшие ворот его формы, не ослабили хватки – они замерли.

А затем – разжались.

Руки, которые должны были толкнуть, скользнули ниже, легли ему на грудь, будто пытались найти в этой новой, пугающей, обволакивающей реальности хоть какую-то опору.

Она забыла, что всё это должно было быть просто ставкой, забыла, что это проигрыш, почему она должна была просто сделать это и отступить.

Потому что никто из её мужчин, даже Ларсон, не умел целоваться так.

Лиана не осознавала, в какой момент всё изменилось. Когда это перестало быть просто поцелуем, механическим движением губ, жестом, который нужно было совершить, завершить, чтобы доказать свою стойкость, чтобы не уступить. Она чувствовала его тепло и дыхание, его уверенность – но только теперь поняла, насколько он не спешит.

Ведь Иван и не торопился взять, не пытался сделать этот момент триумфом своей победы. Он просто был здесь: его губы двигались медленно, но уверенно. Они не требовали и не принуждали, но в них чувствовалась внутренняя сила, которая ломала её собственные барьеры.

Девушка собиралась прекратить это, сказать себе, что достаточно, игра закончена! Что больше ни секунды она не позволит этому продолжаться.

Но в следующий миг его язык скользнул по её губам, легко, почти невесомо, но с той осторожностью, которая была опаснее грубости. Без натиска, без принуждения – это был вопрос, который пробрался сквозь её кожу, через каждую клетку, через всю напряжённую борьбу, что кипела внутри неё.

И она ответила. Вдруг её губы разомкнулись прежде, чем она успела осознать это решение.

В тот же миг она почувствовала его глубже – тепло, влажность, вкус, который был для неё неизвестным, чужим, но обжигающе завораживающим. Он не вторгался, не захватывал, но его язык нашёл свою цель, и до того, как она успела дать себе команду остановить это, тело предало её.

Глубокий, медленный ток пробежал по её позвоночнику, сердце дало сбой, пропустив удар, а жар сжёг её изнутри, пробежался по венам, вспыхнул под кожей, заставляя забыть, где они находятся, забыть, что за ними смотрят десятки глаз, и зачем она вообще всё это начала.

Он был слишком хорош, слишком уверен. Ещё и чувствовал себя совершенно правильно в том, как он это делал.

Лиана хотела бы сказать себе, что всё ещё контролирует ситуацию, но её пальцы уже не сжимали его воротник, а цеплялись за него, как за опору, без чего она могла бы рухнуть. Руки у неё дрогнули, и вместо того, чтобы оттолкнуть, сжались на его груди.

Она забыла, кто здесь победитель и кто проигравший. Она просто почувствовала Ивана, и это было опаснее, чем сам поцелуй.

Толпа замерла, будто пространство вокруг них сжалось, втягивая в себя каждый взгляд, каждую эмоцию, каждый прерывистый вдох. Никто не ожидал, что всё затянется так надолго. Что поцелуй, который должен был стать формальностью, игрой, дежурной издёвкой, платой за проигрыш: превратится во что-то совсем другое. Время будто остановилось, и в этой остановке исчезли все лишние звуки, все посторонние люди, и всё, что не имело значения.

Лиана не отстранялась. Она не помнила, в какой момент утратила контроль над ситуацией, когда её тело перестало подчиняться разуму, когда исчезло осознание того, что это всего лишь ставка, и осталось только ощущение. Всё происходило само собой. Пальцы не сжимали ворот его формы, а лежали на его груди, цепляясь не за момент, а за него самого, как за единственную точку опоры.

В тот миг, когда сознание догнало её тело, страх пронзил мозг острее любого поражения. Она испугалась не его, не себя, а того, что только что произошло.

Резким движением она вырвалась, словно нарушая слишком плотную близость, разрывая ту тонкую грань, которая была пересечена против воли, но не его действиями, а её собственной реакцией.

Девушка стояла, тяжело дыша, однако на лице не было паники, только тщательно скрываемое смятение. В глазах исчезла дерзость, с которой она начинала этот поединок. Весь её внутренний мир перевернулся за эти несколько секунд, но она не могла позволить никому увидеть этого.

Иван смотрел спокойно, с той самой лёгкой усмешкой, в которой не было ничего злого, лишь знание, будто он предвидел этот момент с самого начала.

– Мне показалось или тебе это понравилось? – его голос прозвучал негромко, но уверенно, и эти слова ударили по ней сильнее, чем всё, что он мог бы сказать.

Внутри неё что-то оборвалось. На мгновение ей захотелось бросить ответ, сделать выпад, вернуть всё в привычное русло их вечных перепалок, но что-то мешало.

Она резко развернулась, не давая ни себе, ни ему лишнего мгновения для понимания, разбора случившегося, или даже для попытки назвать это чем-то большим, чем просто поцелуй.

– Не льсти себе, ботан! – бросила через плечо, ускоряя шаг, но не потому, что хотела уйти, а потому, что не знала, как остаться.

Она уходила слишком быстро, но даже её походка, уверенная и резкая, не могла скрыть напряжения, которое пронзало её тело.

А Иван, наблюдая за тем, как она исчезает в коридоре, только хмыкнул, убрал руки в карманы и спокойно двинулся своей дорогой, будто и не сомневался, что всё закончится именно так.