– Не скажи, – не согласился Агей. – Вот если ты на машинах помешан, а к тебе братки нагрянут и заставят гайки глотать – приятного мало…
– Сожрали они всё до последнего катяка, я доценту на его лысину плюнул, собрал в спортивную сумку своё тряпьё и ушёл навсегда, – завершил свой рассказ Гордей.
– А с лярвой твоей что стало? – поинтересовался Ондатр.
– Уехала с доцентом куда-то в тайгу, изучать бурундуков.
– Теперь они друг без друга никуда… Вместе миску дерьма съесть – это объединяет, – хмыкнул Агей.
– Ладно, пацаны, хватит о дерьме, а то блевану, – заключил Ондатр. – Мяса поели, теперь можно баб подрать. Поди, соскучились по бабью?
– А то. Постоянно петухов в задницы дрючить приятного мало, – согласился Гордей.
– На зоне Саша Гурилин, культурист бывший, ухоженным петухом был. Всегда подмытый, анус смазан вазелином, – оживился Агей. – Я его сначала к себе шестерить взял, у него мускулы – во! А он баран тупой. Накуролесил в простом деле, на меня понты пацаны гнать начали. Я отмазался, а Гурилина запетушил, чтобы знал, как подсерать. Но в рот он плохо брал.
– В рот Вонючка хапал умело, – сказал Гордей.
– У Вонючки вечно сопли, грязный, рот как ведро помойное, ему вафел ставить западло.
Андрей Андреевич, несмотря на пять выпитых рюмок водки, ошалевал от спокойного говора уголовников и их мерзких жизненных тем.
На поляне, рядом с дымящим углями мангалом, где жарилась новая порция шашлыков, стоял маленький автобус с зашторенными окнами. Из открытой двери на зов шестерившего урки вышли три юные обнаженные шалуньи с тугими острыми грудями и молодая, но бывалая женщина постарше. Девкам едва ли было по восемнадцать лет, уж очень молодо они выглядели, а бабе – лет тридцать пять.
– Поля, Оля, Валя и Светлана Николаевна, – представил их шестёрка. – Эти – студентки колледжа, а она – их училка по английскому. Все подписались на все виды.
– Молодец, Кудым… Такое лакомство нарыл. Гений! Ну, молоденькие, принимайтесь.
После слов Ондатра уркаганы вывалили вялые хозяйства из плавок. Девки кинулись делать оживляющую терапию.
– Николаевна, сооруди минет писателю! – велел Ондатр.
– Нет, нет! Не надо! – испуганно крикнул ошалевавший Андрей Андреевич.
– Ну, тогда пей, старик… Сашка, трахни училку, чтобы не скучала. Мы после молодых ею втроём займёмся.
И началась оргия.
Андрей Андреевич, чтобы выдержать весь ужас созерцания всевозможных отвратительных соитий измождённых болезнями и зоной рецидивистов с цветущими юными девушками, не переставая пил водку рюмку за рюмкой. Одно дело писать об этом, выдумывая, чётко не представляя происходящего, и другое дело – смотреть вживую. Но он терпел. Даже, достаточно опьяневший, теперь был готов (если будет надо!) присоединиться к компании, лишь бы Ондатр и его дружки остались довольны и оплатили издание его книг. Он не допустит, чтобы его девочки, его милые внучки, зарабатывали себе на учёбу и пропитание таким страшным, унизительным способом!
Урки, утомившись сексом с молодыми, втроём, смеясь, навалились на Светлану Николаевну. Девки торопливо жрали шашлыки и пили водку, ожидая приказа опять становиться в позу. Ондатр, тяжело обрабатывая учительницу, заметил, что молодежь отлынивает, рыкнул на девок. Тут же две пары рук стали гладить вконец охмелевшего Андрея Андреевича. Сразу появилась могучая животная сила там, где её очень давно не было! Андрей Андреевич, удивившись, понял, что далее последует главное наслаждение – он разглядел, что над ним встала худенькая девушка, которой он раньше не видел. Он уже не мог терпеть. Он вдруг резко вытянув руки и, сжав её бёдра, потянул её вниз на себя, желая получить давно позабытое наслаждение.
– Нет! Не надо! Прошу вас! Я еще девственница!
Андрей Андреевич ощутил сладость – свершилось!
Что-то щёлкало и сверкало. Всё плыло перед глазами…
Из раскрытой двери балкона в комнату задувал приятный прохладный ветерок. Геннадий вышел на балкон, сладостно потянулся – настроение с утра ещё не омрачилось домашними проблемами, и он взирал вниз, на пространство уютного дворика, с легкой долей умиления.
Из соседнего подъезда вышел бодрый Бонивур с пакетом мусора в руке. Сегодня он совершенно не напоминал вчерашнего алчущего искателя выпивки. Был тщательно умыт и выбрит, одёт в новый спортивный костюм лазоревого цвета с золотым гербом Казахстана на спине. Уместнее всего спортивный облик дополнили бы белые кроссовки, но Полковник был в домашних шлепанцах.
Подойдя к мусорному баку, недавно опорожненному мусоровозом, он с удивлением обнаружил, что вокруг валяется куча мусора, который разлетелся при опрокидывании бака погрузчиком, а дворник, задумчивый тридцатилетний юноша Степан со взглядом блаженного, пытался выгрести прошлогоднюю жухлую листву из зарослей шиповника на краю двора.
Метнув свой пакет с мусором в бак, Бонивур возмущённо обратился к дворнику:
– Э-э!!!
– Чего? – отвлёкся от увлекательной возни с листвой Степан.
– Не понял я тебя! – заявил Бонивур.
Степан, отрешённо отвернувшись, пошёл с метлой прочь.
– Стой! Ты что слоняешься по двору, как бродяга?! Иди мусор убирай!
– Чего?
– Ничего! Чтобы чисто было! Сейчас из магазина вернусь, проверю. Я о твой хребет метлу сломаю, если не уберёшь здесь! Философ!
Геннадий, видя, какую бурю эмоций вызвали у Полковника россыпи нечистот, чтобы отвлечь его от растерянного дворника, громко поздоровался:
– Приветствую!
Бонивур поднял взгляд.
– А, Генка! Здорово! Проследи за философом, чтобы убрал здесь. Я – в магазин.
– Хорошо.
Проводив взглядом удалившегося Бонивура, Геннадий сладостно зевнул, потянулся, тут же продрогнув от утренней свежести, и вернулся в комнату. Надо было одеваться и двигать на службу.
– Гена! – позвала жена.
– Что?
– Ты не торопишься?
– А что?
– Будь другом, сходи в гастроном. Я хочу кашу манную девчонкам на завтрак приготовить, а сливочное масло кончилось, да и сахару прикупить надо. И хлеба.
– Хорошо.
– Ты сам-то завтракал?
– Нет.
– Почему?
– Сейчас не хочу. На работе чаю попью.
Геннадий оделся, взял пакет и неторопливо отправился в гастроном.
Продуктовый супермаркет они в семье именовали гастрономом по старой привычке. Уже давно в районе не было ни одного гастронома или маленького продмага – всё выкупила одна известная мегакомпания и во всех местах торговала однотипным наборов товаров. Если у вас появлялось желание купить что-нибудь эдакое, осуществить его было невозможно – строго ограниченный набор продуктов от компании, и всё. Вот тебе и свободная торговля и предпринимательство!
Когда антимонопольный комитет сделал «внушение» компании, она один магазин передала своей дочерней фирме, переименовала в «Экономный» и продавала в нём всё тот же набор продуктов, но на рубль-два дешевле. Геннадий именовал этот супермаркет магазином для нищих. Вот в этот магазин он и направился, так как тот был ближе к дому.
Несмотря на ранний час, в магазине было много покупателей. Стоявший на одной из полок музыкальный центр был настроен на волну радио «Фасон» и громогласно вешал:
«Любой мужчина способен сохранять свою сексуальность до ста лет! И особенно важна для любого мужчины величина его члена! Это не только радость и удовольствие для его прекрасной половины, но и повод для личной гордости и уверенности в себе. Теперь в этом может помочь знаменитый индонезийский корень тадат. Ещё китайские императоры династии Хань прибегали к помощи корня тадат, а теперь он стал доступен российским мужчинам. Экстракт корня тадат в средстве «Тадат Лили Плюс Платинум» сможет значительно увеличить объём вашего члена, вернёт молодость и подарит радость многократных сексуальных побед!»
Старушки, деды-пенсионеры, дети, цветущие женщины и задумчивые мужчины, в том числе и Геннадий, с отрешённым видом, словно все разом оглохли, выбирали продукты: макароны, банки консервов, напитки, складывали их в корзинки и занимали очередь у кассы. Менеджеры зала были так же отрешены, как и симпатичные молоденькие кассирши.
«Тадат Лили Плюс Платинум» – и ваш маленький член станет большим! Просто позвоните и получите консультацию специалистов!»
Любой менеджер мог подойти к музыкальному центру и сменить радиоволну, любой покупатель мог сделать замечание, что не дело транслировать такие рекламные передачи в общественных местах, где много детей, да и по отношению ко взрослым мужчинам и женщинам это неуважительно. Мог сделать замечание и Геннадий, но он покорно слушал про волшебный корень, который удлиняет мужские члены, и молчал. Рассчитался за купленные продукты и ушёл из магазина.
Оставив дома покупки, Геннадий пошёл на остановку – в маршрутном такси оставалось ещё одно место, он быстро влез и задвинул за собой входную дверь «газели». Пассажиры передавали деньги за проезд, а из динамиков радиоприёмника на весь салон вещало радио «Фасон»:
«Итак, у вас маленький член! Не беда! «Тадат Лили Плюс Платинум»!..»
Андрей Андреевич проснулся поздно. Он лежал на диване в своей квартире. Голова раскалывалась от боли, тело ломило. Член надсадно ныл. Показал он себя! Напился как свинья, да ещё принял участие в оргии. Не подозревал в себе ещё возможность овладевать женщиной. Да-а-а-а…
В мозг стукнуло как гвоздём!
Андрей Андреевич дёрнулся, сжал лоб рукой. Боги, боги! Как больно!
На журнальном столике увидел стакан воды и большую таблетку от похмельного синдрома. Перепил сдуру, теперь организм был насквозь отравлен. А ведь ему предстоит сочинять, и быстро. Чем быстрее он напишет чёртову книгу о светских шлюхах, тем быстрее получит деньги.
Таблетка плюхнулась в воду, закипела пузырями. Андрей Андреевич жадно осушил стакан с питьём и опять бессильно рухнул обратно на диван.
Рядом с пустым стаканом на журнальном столике он разглядел три банкноты, каждая по сто долларов. Триста баксов! Ещё!
Андрей Андреевич мигом протрезвел, сел, взял деньги в руки. Триста зелёных. Выходит, скотство на пикнике ему зачли! Да. А эти листы, отпечатанные на компьютере и скреплённые степлером? Он быстро пробежал их взглядом. Договор! Договор на издание книги – да не одной, а сразу двух. И сумма! Андрей Андреевич сначала не поверил, думал, опечатка, но слова в скобочках точно обозначили сумму гонорара. Немыслимо! Столько за две книги не могут заплатить.
«Выходит, могут», – подумал он и опустил голову на подушку. Он оплатит свадьбу Машки, и ещё останется…
Он совсем не помнил, чем закончился разгул в лесу. До того, как на него взобралась худенькая девчонка, помнил, а дальше всё отрезало. Она что-то кричала… Мысли поплыли и снова обрели ясность. Андрей Андреевич тряхнул головой – что водка делает!
Видимо, Сашка привёз его домой и уложил на диван, он же приготовил таблетку от перепоя. Как неудобно перед ним. Да, Семёнов тоже участвовал в оргии с этими бедными студентками колледжа и их учительницей…
Потирая лоб, Андрей Андреевич, через силу приподнявшись, дотянулся до телефона – надо позвонить Геннадию, поделиться радостью. Когда он узнает сумму гонорара, вздохнёт с облегчением – половина проблем, связанных с деньгами, отпадёт сразу. Набирая номер, Андрей Андреевич заметил, что договор Семёнов не подписал – видимо, оставил для ознакомления… Но дело на мази. А эти триста баксов – плата за скотство: он принят в стаю! Фу, мерзость! Тоже стал бандитской шестёркой! Делает, что велят. Холуй! Старый продажный холуй! Писател… Без мягкого знака… Так говорил Солженицын, после долгого писания под диктовку ЦРУ опусов о плохой России: «Я великий русский писател». Вот и он теперь писател, русский, только не великий…
В трубке протяжно и как-то зловеще тянулись длинные гудки. Сына в его кабинете не было. Какой у него номер сотового? Он так часто менял эти сотовые номера, что Андрей Андреевич не успевал их запоминать.
Андрей Андреевич связался с дежурным.
– Андрей Андреевич, Геннадия нет, – сообщил Антонов, друг Гены.
– Серёжа, как он появится, передай, чтобы сегодня заехал ко мне или позвонил. А я посплю, мне что-то неможется.
Опустив трубку, Андрей Андреевич секунду размышлял, позвонить невестке или нет, узнать сотовый номер Геннадия, а заодно спросить, как у Машки дела, но передумал – усталость, опустошение и боль вернули его в горизонтальное положение. Он уткнулся лицом в подушку и уснул.
Полковник Ассаров стоял, засунув руки в карманы брюк. Геннадий со своей кожаной папкой под мышкой был рядом. Оперативники уже закончили откапывать завёрнутый в целлофан труп молодой девушки, потом выволокли его, освободили от целлофана. Обнажённая девушка явно была не русской – смуглокожей, похожей на узбечку. В области печени зияли две раны – били ножом.
Медэксперт в резиновых перчатках, осмотрев труп, вздохнув, обратился к полковнику: – Да, товарищ полковник, был половой акт, на стенках влагалища есть кровь. Сделаем экспертизу, узнаем, отчего кровь – месячные или дефлорация. Сделаем анализ спермы, если обнаружим.
Полковник посмотрел на Егорова:
– Она?
– Она, товарищ полковник.
Геннадий расстегнул папку, вытащил фотографии девушки:
– Зия Нуретова, семнадцать лет.
Вчера родители заявили в полицию о пропаже девушки. Сказали, нет уже трое суток. Сегодня утром звонок дежурному дал наводку – в лесополосе за городом видели пожилого мужчину и упиравшуюся, зовущую на помощь девушку-узбечку. Описали местность. Геннадий был дежурным следователем – дал задание дежурной группе с собакой проверить наводку. Опера сообщили – есть труп. Злой Ассаров, потрясая кулаками – маньяка только городу не хватало! – сам выехал на место вместе с Геннадием.
– Ничего похожего у нас не случалось, как я знаю, – сказал Ассаров. – Но ты, Егоров, подключи архивников, может, что выплывет. Предварительные результаты экспертизы получишь в три часа. Переговори с родителями по месту проживания погибшей… Если что, готовься, дело тебе поручу.
Геннадий вздохнул, бросил взгляд на убитую. Совсем юная. Убил старик. Теперь ищи старого выродка… Как найдёшь, если он прежде не наследил и впредь поостережётся…
В паршивом настроении Геннадий и два оперативника поехали на дом к погибшей. Оперов отправил вперед – пусть объяснят родителям, что к чему.
Рядом с подъездом крутился подозрительный субъект – взъерошенный, небритый малый лет тридцати, но одетый с иголочки. Он криво ухмыльнулся Геннадию, спросил:
– К Нуретовым?
– К ним. А что? – насторожился Егоров.
– Нет их девки. Сбегла. Я её держал. Если девочка нужна, меня спроси.
У Геннадия мелькнула мысль, что погибшая подрабатывала проституцией, а это – её сутенёр.
– Тебя как звать?
– Костик.
– Куда пропала Зия?
– Ха! Я почём знаю? Когда бабки нужны были, приходила на угол, я вёл её к таксистам на пятак… Ну чё, сколько девок возьмёшь? Я смотрю, вас трое корешей. Дают почти даром. У меня, знаешь, есть рекламный слоган: «Е-ля даром! Почти…»
– Я – мент, следователь Егоров.
Геннадий по привычке полез в карман за удостоверением, но вспомнил, что забыл его дома, про себя чертыхнулся. Но сутенёру хватило одного его движения. Он побледнел, попятился.
– Прости, брат. Ошибся. Так, наболтал глупостей…
– Подожди, кое-что спросить хочу.
– Что знал, сказал. Извини, дела. Потом поговорим. – Мужичок приложил руку к груди, испуганно кивнул и быстро-быстро пошёл прочь.
Геннадий хищно посмотрел ему вслед, закурил сигарету. Ладно, Костика этого он при желании всегда выцепит. Значит, Зия была шлюхой. Понятно, почему она отправилась со стариком в лесопосадки. Он купил её и повёл трахаться на природе. Потом Зия что-то почувствовала и стала орать, её услышали, заступиться побоялись, но в милицию сообщили… Всё логично, всё сходится.
Докурив, Геннадий пошёл в подъезд – теперь он расспросит родителей.
Квартира была грязная и вонючая. Родители – законченные пропойцы: оплывшие лица, отвислые обветренные губы. В одной из комнат валялись полиэтиленовые мешки, набитые бутылками и пустыми банками, видимо, живут сбором стеклотары, а дочь помогала родителям, промышляя проституцией. Вот какая семейка. Удивительно, что они заявили о её пропаже. Хотя как же – исчез источник дохода…
Ничего стоящего не узнав, с места обитания семьи Нуретовых Геннадий отправился прямо к отцу – из управления на рацию в уазик оперативников дежурный передал о звонке отца. Геннадия встревожило, что отец упомянул о недомогании.
Когда он открыл дверь своим ключом и вошёл, отец сидел за столом перед компьютером и работал. Обернувшись на звук шагов, Андрей Андреевич улыбнулся:
– Хорошо, что приехал. Договор почти у меня в кармане. Перекусишь?
– Спасибо, отец. – Геннадий устало плюхнулся в кресло, вытянул ноги. Старик просто хотел его видеть, потому и упомянул о недомогании.
Геннадий заметил на журнальном столике пустой стакан и разорванную упаковку противопохмельной таблетки. Отец пил? Нервничал из-за книги и отрешился с помощью алкоголя? Зря, конечно, в его возрасте пьянка противопоказана. Но Геннадий решил не высказывать вслух свои нравоучительные мысли: отец – мужчина и имеет право поступать, как считает нужным!
– Торопишься? – спросил отец, опять обернувшись.
– Работа.
– Я так понял, что мне предлагают за две книги порядочные деньги. Пока не буду говорить, чтобы не возбуждать в тебе преждевременных надежд. Подождём, когда всё будет подписано и перечислено на счёт. Вот, возьми ещё аванс – разжился. – Андрей Андреевич вытащил из нагрудного кармана рубашки триста долларов, протянул Геннадию.
Егоров взял деньги.
Что-то провалилось в грудной клетке, и стало легко – три сотни зелёных! Отец таки ухватил фортуну за пушистые яйца – баксы буквально сыплются на старика. Он хотел обрадоваться трём сотням – отдаст жене, чтобы докинула их в бездонную пасть банка-кредитора, хоть сегодня не будет его нудно пилить (день без истерик!), но не смог. Убитая девушка в лесу, лица её родителей-пьяниц, грязь в квартире, пустые бутылки – всё это заполняло его мозг до отказа, не оставляя места другим эмоциям. Он машинально положил деньги в карман.
– Папа, я сейчас должен идти. Я тебе позвоню вечером.
– Хорошо, Гена. Иди, я всё равно работаю.
– Ты в порядке?
– А? Да, в полном.
Егоров вышел из дома, поёжился – ветер показался неприятным, пахнущим канализацией. До автобусной остановки было идти минут десять – через парк с аккуратными подрезанными кустами, образующими приятную аллею.
Он пошёл, глядя себе под ноги и не думая ни о чём – ни о деньгах, лежащих в кармане, ни о новом деле с погибшей девушкой-проституткой. Пустота в голове. Он не обратил внимания, что шел по длинной аллее совершенно один.
Удар обрушился сзади. Геннадий сжался, ослепнув от боли, и рухнул. Его били ногами в голову, тело. Он закрывал живот – кости проломить тяжеловато, а вот отбить требуху легче лёгкого, будешь потом инвалидом остаток жизни.
– Получай, мент! Получай!
Его ухватили за шиворот пиджака и поволокли через кусты, цепляя за острые сучья. Егоров не соображал, что происходит, пребывая в жгущей пелене боли. Его бросили. Он ощутил запах гнилой земли и прелых кореньев.
Голоса над ним звучали глухо:
– Где там моя банка? Босс не терпит, чтобы его приказы выполнялись наполовину.
– Плесни на морду – он весь в крови.
Щелкнула полиэтиленовая крышка, и его окатило мочой. Сознание прояснилось.
Два высоких амбала стояли над ним с литровой банкой в руках. В банке ещё оставалась моча, и её выплеснули до конца.
– А где бы мы столько мочи набрали? Все парни постарались.
Геннадий фыркнул – брызги фонтаном полетели с его губ. Он обрёл зрение – один из ублюдков мял в руках деньги, которые десять минут назад вручил ему отец.
– Далларры!!! Богатый какой! – неодобрительно отозвался амбал.
– Оборотень… Коррупционер… Больше ничего в кармане не было? – спросил второй.
– Нет.
О проекте
О подписке