Ей и не нужно никакой правды о писаниях в тетрадке сумасшедшего, ей просто понравился он, Павел, как мужчина… Они, девки, в ее возрасте полные дурехи. Их природа создала такими доверчивыми, чтобы их сразу оплодотворяли и они плодили новых людей, а потом они становятся умными, чтобы подобрать себе самца-работягу, который вырастит это потомство, и они приносят новое, чтобы удержать терпилу на узде. Природа. Так размножается человечество.

Павел не хотел размножаться. Не собирался. А Маше плодить детей было рано – у нее еще голова не созрела для материнства.

Павел снова стал расхаживать перед кроватью. Глупо, все глупо.

Ладно, пришло время развлекаться!

Через десять минут он уже стучал в дверь Машиного номера.

– Кто там? – спросила она встревоженно.

– Это я, – прохрипел Павел, вожделея Машу как никогда. – Можно?

– Заходи. Я уже готова.

«К чему?» – удивился Павел. Наверное, не к тому, к чему он стремился… Напряженный «вялый» беспомощно опал. Вся его решимость ушла в пятки, стала нулевой. Он шагнул в номер Маши, словно ватный зомби…

«Что со мной? – спросил себя Павел, потрясенный своим состоянием. – Неужели я ее боюсь?»

Он вошел.

Маша, умело накрашенная, в строгом летнем платье, казалась чуть старше своего возраста, но от того была еще более притягательна.

Павел удовлетворенно хмыкнул – вот такую классную он ее и оприходует своим твердолобым «гвардейцем»!

– Как я? – Она развела руки в стороны, крутнулась, показывая себя во всем великолепии.

– Отпад! – Это мнение было правдой. Спросил ласково: – Идем, Маша?

– Идем!

Они вместе спустились в вестибюль. Павел краем глаза заметил настороженный взгляд слоноподобной регистраторши. Тут же проскользнула мысль, что перед отъездом из этого милого города было бы неплохо проработать и распаренную гостиничную слониху. Он оглянулся. Римма Павловна плотоядно хмыкнула.

– Ты чего? – тоже оглянулась Маша.

– Подумал, не забыл ли чего.

– Не забыл?

– Нет. Деньги со мной. А большего в ресторан не требуется.

Они вышли на улицу. Было еще совсем светло и душно – до благословенной ночной прохлады терпеть и терпеть. По улице спешили прохожие. Вечером в центре было многолюдно.

Маша взяла Павла за руку. Он сжал ее ладонь. Хороший знак. Она сама дает ему понять – пора брать быка за рога. А иначе она бы и не поехала. Сразу ясно, что поехала с ним плотски резвиться, а не искать мистическое Зло. Эх, если потом откроется, что она совсем не невинная простушка, будет до ужаса обидно – давно бы уже принудил ее к минету прямо в машине, еще по пути в этот скромный городок.

Он ей поощрительно улыбнулся. Маша в ответ тоже улыбнулась – ни дать ни взять повзрослевшее дитя. Павел тут же отбросил мысли о даром потерянном времени и дальше шагал с легким сердцем. Все хорошо, он держит в руке ладонь прекрасной, доверчивой девушки, путешествие, ужин в ресторане, любовь. А бредни Алешковского – маленькое недоразумение, вызвавшее в нем такую бурю переживаний из-за глупого, даже дурацкого, совпадения.

Они вошли в ресторан. Администратор зала указал дорогу к их столику. Охранник у входа подмигнул Павлу и тихо шепнул:

– Привет от Игоря.

– Он охраняет этот ресторан? – удивился Павел.

– Он много чего охраняет, – отозвался охранник, скаля улыбку. – И кого.

Поддерживая Машу под локоток, Павел проводил ее к крайнему уютному столику, расположенному недалеко от эстрадного подиума, где располагались музыкальные инструменты. Музыкантов пока не было – музыка лилась из мощных динамиков музыкального центра. Несколько столиков уже занимала местная публика, с виду все приличные люди.

Официант помог Маше сесть, вручил им папки с меню. Маша, как ребенок, испуганно глядела на богатый интерьер и совсем не читала меню. Павел быстро скользнул взглядом по ценам – приемлемые, можно не мелочиться.

– Тебе помочь?

Маша улыбнулась, захлопнула меню:

– Да, пожалуйста.

Павел сделал заказ, только вместо вина Маша попросила розового шампанского. Официант тихо ушел, оставив их смотреть друг на друга.

– Ты красивая, – сказал Павел, представляя, как было бы здорово уже сейчас сорвать с нее это платье, развернуть лицом к стене и с надсадным оттягом овладеть, неторопливо и глубоко. Но придется ломать комедию, есть и пить, танцевать, ждать, словно притаившийся хищник на охоте, когда она захмелеет, незаметно переводя разговор в скользкое русло пошлых намеков.

– Что еще скажешь? – Маша улыбнулась.

– Ты очень красивая.

– Скажи, что ты хочешь меня… – Она замолчала и выразительно качнула головой. – Да?

– Я нормальный мужчина. Конечно, я тебя хочу. Было бы странно, если бы я тебя не хотел. – Павел смутился от ее прямого вопроса. Что-то слишком рано они перешли к главной теме.

– Понятно. – Маша хмыкнула.

– Что, нельзя?

– Посмотрим.

Официант неслышно их обслужил, расставив на столе закуски и салаты, наполнил бокалы шампанским, опустил бутылку в ведерко со льдом и, пожелав приятного аппетита, ушел.

Они подняли бокалы.

– За нас! – Павел посмотрел Маше прямо в зрачки ее голубых с поволокой глаз.

– И за удачу! – отозвалась она.

Они тихонько стукнулись бокалами. Маша залпом выпила газированное вино. Павел только пригубил.

– Не люблю шампанское. Я налью себе водки. Хорошо?

– Хорошо.

Он наполнил рюмочку из пузатого графинчика, опрокинул водку в рот, обжег небо и сразу закусил салатом.

– У тебя было много мужчин? – спросил он в лоб. Разговор пошел прямой. Он решил не вилять.

Маша не удивилась вопросу, пожала плечами, подцепив вилкой пластик осетрины, съела.

– Налей мне еще шампанского.

– С удовольствием. Он наполнил бокал.

На этот раз она выпила только половину.

– Так как с мужчинами?

Он вдруг подумал, что она может оказаться девственницей, у которой задвиг отдаться мужу только после бракосочетания, и тогда его мечте о жаркой неделе секса с юной аппетитной красоткой придет конец. И тут же он успел подумать, что все равно стоило бы ее соблазнить, а потом и жениться. Такая приятная девушка, и вдруг его супруга – все управление от зависти изойдется, а потом он будет пропадать на работе ночами, а ее в это время начнут посещать разные «супербои», и у него в управлении появится кличка Олень. Будет прекрасная оперативно-следственная парочка – Мишка Соболев и Пашка Олень.

– Что сразу погрустнел? – Маша улыбнулась. – Давай еще выпьем.

– Давай.

Он налил себе водки, и они выпили, принялись есть, поглядывая друг на друга и улыбаясь.

– Не знаю, может, тебя это разочарует, но у меня были мужчины… Сейчас девушки рано теряют девственность, – сказала Маша, вытирая рот салфеткой. – Вкусно все. Да?

– Вкусно.

Павел тут же признался себе, что мечта о скорой женитьбе и перспектива стать оленем рассыпались. Тут же подумал, что, если Машу драл не полк, и не батальон, и не микрорайон, в котором она проживает, он был бы не прочь закрутить с ней по-серьезному.

– Почему ты меня спросил про мужчин? Я ведь не интересуюсь, были у тебя женщины или нет, – сказала Маша.

– Было бы странно, если бы я, дожив до тридцати пяти лет, остался девственником.

– Ты не был женат?

– Как-то не получилось. А у тебя много было «друзей»?

– Зачем тебе это?

Павел пожал плечами:

– Может, у меня серьезные намерения.

– Хм. Веришь тому, что говоришь?

– Я серьезно.

Маша убрала фривольную улыбку, протянула ему пустой бокал:

– Наполни. Какой ты неловкий кавалер. Совсем не умеешь ухаживать за дамой.

– Прости. За что будем пить?

– За все хорошее. Знаешь такой тост: чтобы всегда стоял и деньги были?

– Это мужской тост.

– И женский тоже.

Павел налил себе водки, они чокнулись, выпили. Маша расправила льняную салфетку на коленях, оглянулась – сзади слишком шумела усевшаяся недавно компания из четырех развязных молодых людей. Они или только вышли из мест заключения и считали себя королями жизни, или активно готовились к посадке, презирая все правила поведения в общественных местах.

– Мой ответ может что-то изменить?

– Посмотрим.

– У меня как бы и было, и не было серьезных отношений.

Павел понял, что Маша захмелела и собралась поделиться наболевшим.

– Полгода назад у нас работал один санитар – Орухов, сутулый такой тип, худой, вечно плохо выбритый. Он бритый был, но неаккуратно. Под потолок рост. У самого в уме не все в порядке. Он любил выпить и покалякать. Я как-то дежурила по этажу, устала чертовски. Он меня и соблазнил выпить. Мы забрались в кладовую, сели на пол, среди швабр, ведер, тряпок. Стали пить водку или спирт разведенный. Он о чем-то бубнил, неинтересно так. Я ему о своих делах лопотала – уже пьяная, без закуски же пили. Потом дурно сделалось – плохо все помню. Но нас застукал наш главврач. Орет, стоит над нами, а я не пойму, в чем дело? Потом в мозгу что-то щелкнуло, сознание прояснилось, смотрю – ба, я лежу на полу согнутая, колени в лицо упираются, и Орухов меня пялит, не останавливается – кончить спешит, скотина. Хорошо, главврач двинул его ногой, а то вкатил бы полную порцию… Короче, главврач дал ему ногой в спину. Орухов выгнулся от боли и вскочил. У него такой член! Членище! Мне аж дурно стало, что такое бревно во мне елозило. Член у него покачивается еще, я на полу лежу, встать хочу, чтобы трусы надеть, халат запахнуть. И тут Орухов с криком выпустил струю (до сих пор меня передергивает от омерзения!) – и прямо главврачу на брюки. Тот взвизгнул, стал Орухову в морду кулаки совать, в кровь все разбил. Орухова с треском уволили, а со мной дело замяли – главврач пару раз в неделю, если у него стоял, обрабатывал меня в своем кабинете через презерватив, но меня это никогда не возбуждало. Я до сих пор не знаю, насколько это приятно – заниматься сексом.

– Мрачная история, – отозвался Павел.

Его разочаровала весть, что у Маши были мужчины, причем все было так приземленно, неэстеично. А он терзался – вдруг она еще не женщина, девушка… Девушка-то девушка, да с поганым опытом. Алкаш-санитар, мерзкий слабосильный главврач, делающий мужское дело торопливо, эгоистично радуясь, что удалось подцепить безропотную дуру прямо на рабочем месте.

Он тут же подумал, что зря не попытался склонить ее к минету еще в машине, как только выехали за город, – это было бы не сложно. Налил себе еще водки и залпом выпил. Понюхав кулак, он заметил, что на него пристально смотрит отвратительный тип из-за соседнего столика. По жизни не терпел таких ублюдков.

– Что вылупился, козляра? – громко спросил Павла тип, скривив губы в гримасу омерзения. Дружки типа замолкли и тоже враждебно уперли тяжелые взгляды в злого Павла.

– Паша, не надо, – испуганно попросила Маша.

Но Павел уже завелся. Он резко встал, отодвинул стул. Хамивший тип, все так же вальяжно сидя на своем стуле, спросил:

– Что дальше, козляра?

Павел пушечным ударом отправил кулак в ненавистную физиономию. Раздался страшный грохот – хам вместе со стулом полетел под соседний столик. Остальные вскочили, опрокидывая свой стол, и сразу же обрушили на Павла град ударов кулаками, стульями, бутылкой. Женщины закричали…