Секрет отца

Мама спала. Я встал и приготовил себе завтра, хотя не отличался кулинарными способностями. К сожалению, это мне не передалось от мамы. Мне скорее передалось папино упрямство. Я не помнил его, но думаю, в этом качестве есть его вина.

За окном шел небольшой дождь, люди спешили на работу, а студенты и школьники готовились к наступлению осенних каникул. Мне оставалось сдать последний экзамен. Самое страшно, что я к нему был совершенно не готов. Но встречу с Дашей я пропустить не мог. Мы виделись слишком редко, как мне казалось, чтобы пропускать эти чудные часы свидания.

Позавтракав, я вернулся в свою комнату. Мама еще неделю назад поручила мне прибраться там. Одежда на полках скомкалась, носки в ящике валялись вперемешку с трусами. Про свой стол я вообще молчу: всё вокруг заняли фантики, мелкие вещи, атрибуты компьютера и ненужный хлам. Лишь посередине осталось священное место… священное место для письма.

Еще очень давно, когда мы с мамой делали перестановку в квартире, она попросила меня оставить папину старую тумбу у меня в комнате. Там лежали его бумаги, какие-то книги и некоторые личные вещи, вроде ручных часов и зажигалок. Мама не открывала тумбу со смерти отца, а меня этот шкаф совсем не интересовал, а со временем я вовсе перестал его замечать. Но теперь он стал для меня сундуком с сокровищами. Но свое желание открыть его я скрыл от матери.

Как только я вспомнил про тумбу, то думать не мог о футболках и трусах. Как заколдованный открыл дверцу и ощутил знакомый до боли запах… запах мужского одеколона и табака. По телу пробежали мурашки.

Мои руки одна за другой доставали папки и тетради. Отец делал какие-то записи. Я схватился за первую тетрадь, и мои глаза округлились. Между раскрытых листов лежала меленькая порыжевшая фотография, на которой я узнал Дашу… Я не мог поверить своим глазам. Спрятав карточку в карман, я начал листать тетрадь, как услышал, что мама подходит. Мне не хочется, чтобы она видела, как я роюсь в вещах отца. Через мгновение закрыл дверцу, а перед этим уложил на место все бумаги.

– Ты решил все-таки убраться? Не прошло и года, – сказала мама, легко улыбнувшись. Её глаза еще слипались, видимо, маму кто-то разбудил. Но точно не я.

– Да, вот решил разобраться в шкафу. И… мам, а почему мы никогда не разбирали папину тумбочку? Мне кажется – это хороший повод всё рассказать о нем?

Я надеялся, что мама со мной, мы попьём чаю и придём в мою комнату, но ошибся. Я вызвал в ней бурю эмоций. Такой я маму не видел с тех пор, как разбил футбольным мячом окно у себя в комнате.

– Ты мне уже надоел со своим отцом! – крикнула она. – На работе проблемы, дома проблемы, что-то свекровь скрывает от меня вместе с сыном, который ещё хочет узнать, какой его отец был… – она громко заплакала, быстро уйдя к себе в комнату, даже не завтракая. В такие моменты я знал, что лучше к ней не приставать, и дал ей время успокоиться.

Вскоре мама зашла в мою комнату. Не проронив ни слова, она громко и резко открыла папину тумбочку, откуда вытащила большую кипу бумаг. Некоторые листочки падали, и мама их небрежно засовывала в неаккуратную стопку. С громкими вздохами и всхлипами мама перенесла её к себе в комнату и спрятала. Я решил не влезать, но в моей голове возникла куча вопросов.

Всё это вызвало во мне просто шквал вопросов. Но самый главный, почему у моего отца есть фото девушки, так похожей на мою Дашу? В тот день я хотел показать это фото ей и спросить, что она об этом думает.

* * *

День до вечера пролетел практически незаметно. Вещи аккуратно сложены в шкафу, на столе порядок, а в голове вопросы.

Я вышел на кухню, чтобы поужинать. Но впервые за двадцать с лишним лет я не нашел ничего на сковороде или кастрюле. Мама так и не выходила из своей комнаты, а через час я должен был стоять на остановке у «Кафе у дороги». Я обидел её, не подозревая об этом. Может быть, если бы мама разу мне всё рассказала, то не возникло бы тех проблем, что начали появляться несколькими днями позже.

Я неуверенно подошёл к двери её комнаты и искренне попросил прощения:

– Прости меня, я не знал, что для тебя это настолько тяжело. Когда-нибудь ты сама мне всё расскажешь. Я подожду.

В ответ я, конечно же, ничего не услышал. Лишь когда я оделся и оставался только второй ботинок, она вышла из комнаты.

– Ты опять уходишь? – глаза, покрасневшие от слез, смотрели на меня с надеждой, что сегодня я останусь дома. Я помнил, что завтра ей на работу с утра, но как она пойдет с опухшими глазами? Никто не любит лишних вопросов, касательных своего душевного состояния.

Я кивнул и вышел из квартиры. Послышались новые громкие всхлипы, но вернуться назад у меня не хватило сил.

О лицо разбивались капли, как в первое свидание. Только на этот раз на ногах удобно сидела осенняя обувь, а её, в отличие от кроссовок, нужно её постараться промочить. Преодолев все расстояние до остановки за несколько минут, я запрыгнул в подъехавший забитый практически битком микроавтобус и отправился к Даше.

Знакомое кафе ослепляло своей вывеской. Мне вспомнился бабушкин рассказ про грибника. По ногам пробежала легкая дрожь. Но я набрал полную грудь кислорода и двинулся вперед. Мне не совсем не хотелось кофе, что было очень странно для меня. Но я не мог не зайти в это заведение. Думал, что нужно всё повторить в том же порядке, как в позапрошлые разы. Это своеобразный ритуал, без которого я мог не попасть к любимой девушке.

Я взял тот же кофе с тем же количеством сахара и без сиропа. Даже хотел подмигнуть кассиру, но сдержался, потому что за кассой стоял совершенно незнакомый мне молодой парень. Ему явно не нравилось здесь работать.

– Ещё что-то? – сказал он без эмоций, как на похоронах.

– Нет, спасибо, – ответил я, но подумал: «верните девушку за кассу».

Он даже не попрощался со мной, а я принципиально не стал первый ему что-либо говорить. Кажется, меня избаловали эти улыбки в кафешках, словно появилась своеобразная зависимость. Мой организм то и дело требовал улыбок и всяких фраз вроде: «добро пожаловать…», «а не желаете ли…», «вам остудить или нагреть…». Когда этого достаточно со всех сторон, то ты приходишь в бешенство, а если все вокруг злые, то твой организм ломается.

Выйдя из кафе, я подошел к одному из двух фонарных столбов. Горячий напиток совсем не лез в горло. Я отдышался и захотел сделать первый шаг по дороге в лес, но меня остановил тот голос, которого я так испугался в прошлый раз:

– Прикурить не найдется? – с дождевика скатывались огромные капли дождя, оставляя за собой ручейки.

Я покачал головой.

– Очень жаль, я уже десять лет не курил, – он говорил всё слово в слово, как и тогда.

Я начал вспоминать бабушкины наставления и моё желание спросить всё в лоб. Но страх сдерживал. Я не мог поверить, что человек, стоявший прямо передо мной, давно умер.

– Я могу сходить и купить вам сигарет. Но при одном условии. Вы скажете мне, почему я вас вижу, и что вы хотите от меня.

– Прости, но я не могу, – ответил человек с корзинкой, подняв на меня глаза. Пустой взгляд без эмоций смотрел мне прямо на переносицу, а из уголков текли кровавые слезы. – Мне нужно искать мою девочку, мою маленькую дочурку, она, наверно, совсем замерзла…

– О господи! – закричал я. Меня затрясло, словно от сильного озноба. Я побежал по дороге к Даше. Ноги спотыкались, на этот раз я оборачивался через каждые пять метров и, споткнувшись в очередной раз, кажется, об большой корень, растянулся на дороге.

Я поднялся. Ладони щипало от порезов.

– Папочка, тебе больно?

Я отвел в сторону кровавые ладони и увидел знакомую с прошлого раза девочку. Сердце моё забилось как птичка в клетке. Я надеялся, что она не двинется. Я чувствовал себя мишенью для дикого зверя. Притаился в надежде быть незамеченным. Но…

– Ты не мой папа! – закричала девочка, широко открыв глаза, а через мгновение перешла на шепот. – Это вы забрали моего папу?

Я поднял руки в жесте «сдаюсь», дрожь пробирала до костей. Желудок не выдержал и вывернул все свое содержимое, как только моих ноздрей дотронулся сладковатый аромат гниения.

– Помогите мне вернуть моего папу! Я должна показать, какие грибы я нашла. Он, наверное, очень скучает по мне, – говорила монотонно девочка, но я практически не воспринимал её слов. Желудок ещё пару раз подернулся, но он опустел после первого раза, поэтому мне просто стала очень не по себе.

В тот момент я смог взять себя в руки. Стряхнул с лица пот, слезы и остатки своего кофе, затем строго посмотрел на ребенка перед собой. Она пугала меня до безумия, но я справился. В меня верила бабушка и, я не хотел ее подвести.

– Помогите мне… – донеслось от нее. Девочка начала растворяться, утопая в тумане.

Я сделал уверенные шаги ей навстречу. Передо мной никого не оказалось. Куда она исчезла, я не понимал, но именно мои слова и уверенность заставили её исчезнуть. Или нет…

Дождь стихал. На смену туману в лесу загулял легкий свежий ветер. Во мне просыпался аппетит. Если бы знал, что станет плохо, взял бы с собой что-нибудь перекусить. Но как же неожиданно призраки и запах стали врываться в мою жизнь, без намёка и предупреждения. Начинали фамильярно разговаривать со мной, унижать, обвинять и о чём-то просить. Но пока я не мог поделиться этим с Дашей.

* * *

– Привет, Сереж. Я очень по тебе скучала, – её голос, как мелодия, донесся до меня. Я замерз, напуган и очень хотел есть.

– Привет. Ты как всегда прекрасно выглядишь, – ответил я, приближаясь к ней.

Девушка стояла в темноте, а свет из открытой двери освещал черты её стройного тела. Платье облегало грудь, талию и ноги, а глаза приветливо горели.

Я чувствовал себя невозможно счастливым при виде этой красоты. Но она что-то скрывала от меня. Мне это не нравилось. Я нетерпеливо подошел к Даше, и наши тела соединились в объятьях. Я поцеловал её чуть приоткрытые влажные губы. Каждый раз эти ощущения вызывали у меня головокружение, что я не понимал, как оказывался в доме.

– Подожди, мне нужно у тебя кое-что спросить, – первый и единственный раз я сам остановил наш поцелуй.

– Да, хорошо. Ты взволнован, Сереж…Что случилось? – удивилась Даша, слегка ослабив свои объятья. Её лицо тоже выдавало волнение и любопытство.

– Вот что ты можешь мне сказать об этом? – сказал я и потянулся в карман, где должна была лежать фотография, как мне казалось, с её лицом.

Пальцы ощущали тонкий картон. Я уверенно доставал то, что туда положил. Но произошедшее дальше поразило меня, не меньше появления призраков.

– Что это? В чём твои пальцы, Сереж? – спросила Даша. В её больших от природы глазах появилась странная необъяснимая эмоция. Наверное, она не понимала или не хотела мне говорить, в чём дело. Конечно же, она знала, что происходит…

Когда мои пальцы явились свету, они явились черными, как уголь. Я посмотрел на руку и поднял взгляд на девушку. В тот момент я выглядел сто процентов глупо. У меня возникло ощущение, что меня обманули и мной играют, как марионеткой.

– Здесь должна была лежать… – начал я, но остановился. – Наверное, я оставил дома, принесу в следующий раз, – договорив, я улыбнулся, но ситуация заставила меня покраснеть.

– Странный ты. Но мне это нравится. Ты не такой, как все. Я бы не хотела, чтобы мой парень оказался, как все. И, кажется, мне повезло, – только некоторое время спустя, я понял, что Даша уходила от темы. Как если бы хотела уйти от ссоры. Эти слова заставили вновь впиться в её алые губы, а руки обхватили крепкую талию.

– В тебе тоже куча вопросов. Я надеюсь, скоро ты начнешь на них отвечать.

Я осмелел. Моё сознание требовало ответов – её прикосновений, глаза – красоты.

– Ты скоро все узнаешь, Сереж, – девушка улыбнулась. – Может, не будем весь вечер стоять в прихожей, а поднимемся, например… – она немного помолчала, как бы дразня, – в галерею.

Я кивнул и добавил:

– Я очень голодный. У тебя нет чего-нибудь перекусить, – весь мой вид, скорее всего, выдавал неуверенность. Девушка быстро клюнула меня в щеку губами.

– Глупенький, конечно. Я налью тебе кофе. Мне кажется, ты любишь кофе? – она посмотрела на меня так мягко, что я готов был растаять на ковер. Она знала, что я люблю кофе. Она знала все… Я кивнул энергичнее, чем в прошлый раз.

– Вот и славно. Сейчас я всё приготовлю и принесу наверх, а ты пока поднимайся в галерею. Посмотри, а когда я приду, ты скажешь мне, видел ли кого или нет в нашем городе. Договорились?

Мне понравилась эта идея. Мы разошлись: она на кухню, а я наверх, в храм искусства неизвестного мне автора. Вновь просыпалось желание изучить каждую картину. Через мгновение я вбежал в комнату и замер, моё дыхание чуть сбилось. Мне редко приходилось так быстро взбираться по лестнице.

В галереи ничего не изменилось с моего последнего посещения, все лица так же смотрели с каждого угла, точно на тебя в глаза. Мужчины и женщины, взрослые и дети. Жутковато, но так интересно мне не было нив одном месте, как там.

Мое внимание вновь забрал первый портрет. Молодая девушка смотрела мне точно в душу. Её грустный взгляд заставил мои глаза заслезиться, а на ногах и руках моих поднялись тысячи волосков. Я узнал эту девушку… Она приходила ко мне в комнату прошлой ночью, разговаривала и кружилась у моего зеркала в белой тонкой ночнушке. Я узнал эти карие глаза. Лица той ночью я не видел, но я был уверен – это она. Значит, это портрет мертвой девушки. Мне показалось странным это совпадение.

За моей спиной уже стояла Даша с кофе и бутербродами на маленьком подносе.

– Ты опять разглядываешь эту девушку? Я скоро буду ревновать, – весело сказала Даша. Но я не мог пошутить в ответ и не мог рассказать. Я кивнул.

– Значит, так? Значит, из всей галереи именно эту девушку ты нашел в городе? – Даша продолжала улыбаться, но вскоре вгляделась в моё лицо. Улыбка растворилась. – У тебя глаза красные. Что с тобой сегодня происходит, Сереж?

– Все в порядке, – мне стало очень жалко эту девушку на холсте. Захотелось поговорить с ней, выяснить, что же случилось и чем я могу помочь. Но я не мог это сделать сейчас. Я два дня скучал по своей любимой, голод уже начал сводить с ума. – Давай бутерброды, – мои губы все-таки растянулись в улыбке. Даша ответила взаимностью и протянула мне мой ужин.

– Прости, что ничего не приготовила. В последнее время ты отказывался кушать, и я подумала, что…

– Тщщщ… не оправдывайся, твои бутерброды – просто божественны, – всё это я выдал ей с набитым ртом. Даша вновь порадовала меня своей ангельской улыбкой.

– Так ты узнал эту девушку или мне показалось? – Даша не успокоилась, вопреки моим надеждам. – Я очень ревнивая.

Она посмотрела на меня, так словно я от неё что-то скрываю. Это так, но я не мог сказать ей правду. Я просто не договаривал.

– Нет, Даш. Эту девушку я вижу впервые. Вернее, во второй раз. Первый раз был опять же в этой галереи на этом же портрете. Мне захотелось освежить свои впечатления, чтобы продолжить знакомство с остальными картинами, не с пустой головой.

Она мне поверила, когда я сам себе мог поверить с трудом.

– Сереж, а можно я покажу тебе свою любимую картину? – Даша спросила меня, но, не дожидаясь ответа, потащила в самый центр комнаты. Там стояла колонна, как одинокий дуб посреди поля, на которой закрепили картину. Только в будущем я понял, что это был именно портрет этого дома, а не просто его изображение.

– Это твой дом?

Художник изобразил его с удивительной точностью, таким, каким я его видел каждый раз, как появлялся там. Каждый узор на дереве и каждое бревнышко соответствовали действительности.

Я обратил внимание на Дашино лицо. Она словно видела это произведение первые. Глаза горели, зрачки увеличились, она смотрела со страстью и любовью на дом, который подарил ей отец.

– Да, – ответила она, продолжая смотреть, как зачарованная. – Тебе нравится?

– Очень. Только я, знаешь, чего не пойму?

– Что? – наконец, её взгляд перешел на меня.

– Почему ты не знаешь автора этих картин? Ведь он рисовал дом точно после того, как ты сюда переехала, – сказал я, заметив дату, которая разместилась в нижнем углу холста.

– С чего ты это взял? – Даша расширила глаза. Она смотрела мне точно в переносицу.

– Хорошо. Когда ты переехала? – продолжал я.

– Еще в начале девяностых. А что?

– А вот что, посмотри, – указал на дату. – Девяносто пятый год. Кто мог принять картину, если ты жила в детдоме, а отец в тюрьме, а мать вообще уехала? Вот именно никто. А насколько я понял, на картине не только дом изображен, но и еще кое-кто, – на моем лице растянулась улыбка.

– Кто? – торопливо спросила Даша.

– Приглядись.

Я стоял и смотрел на эту милую девушку. Она явно занервничала, видимо, не могла понять, что я там увидел. Но подсказывать мне так не хотелось. Её носик так чудно морщился, что я готов был смотреть на это вечность, но издеваться я тоже не мог.

– Да вот же, – я указал на второй этаж. Там, как в первую нашу встречу, горел свет, а в окне проглядывался её силуэт. И изображенного платья цвета ультрамарина я не мог перепутать ни с чем. Возникал после этого вопрос, зачем художнику понадобилось идти ночью и рисовать дом, зная, что там живёт совершенно одна девушка и, каким образом, под каким предлогом он передал этот холст?

– А ты глазастый. Это я, – сказала девушка, широко улыбнувшись. Её глаза сощурились, как у близорукой в попытках взглянуть в даль, – и почему я раньше не увидела этого. Кажется, не только я влияю на тебя, но и ты открываешь для меня что-то новое.

Я стал замечать, что каждая наша встреча длилась всё дольше. Минуты двигались медленнее, словно время переходило на мою сторону, откликнувшись на мои просьбы. Но мы успевали намного больше, чем на первых свиданиях. Создавалось впечатление, что в этом доме не существовало правил времени. Дом сам решал, с какой скоростью двигаться минутам и часам.

– Я хочу, чтобы это было именно так, – ответил я. – Хочу верить, что наши встречи небесполезны.

– Что ты такое говоришь? – Даша возмутилась и сердито посмотрела на меня.

– Я хотел сказать, что наши встречи небесполезны не только для меня, но и для тебя, – оправдывался я.

Она улыбнулась, обняла меня и очень нежно прижалась ко мне своей грудью. Я ждал этих моментов каждое мгновение, когда проводил время у себя дома, а она у себя.

– Тебе пора, – когда забываешь о том, что тебе ещё нужно добираться до дома, делать что-то там, возможно, общаться с матерью, то эти слова звучат очень неожиданно, практически разочаровывают и сбивают с ног. – Уже много времени, – продолжила Даша.

– Да? – если бы это зависло от меня, то я бы остался на ночь. Но даже спустя четыре свидания, я не мог заявить такое предложение. Всё и так протекало настолько хорошо, что не хотелось мешать этому волшебному течению. – Ну, хорошо. Значит, опять увидимся через день?