Так что и здесь что-то не прослеживается его личных заслуг. Но лишь ловко выполненное поручение наряду с устройством иллюминаций на тезоименинах царицы и пылких под его именем прославляющих ее же стишков. С мозаикой – все то же. Он просто выполнил поручение по изготовлению портретов царственных и великовельможных особ в мозаике, вероятно, последнем писке тогдашней моды. А для воплощения в жизнь данной затеи необходимо было соорудить стекольный завод. Что и было исполнено. Понятно, на казенные деньги.

Потому находим в биографии под 1753 г.:

«Основание стекольной фабрики…» [275] (с. 5).

1755 г.:

«Основание Московского университета, учрежденного по проекту Ломоносова» (там же).

Так что исключительно результатом взаимодействия вышеуказанных масонов с широкими связями и становится открытие самого безбожного высшего учебного заведения Европы.

И вот в чем засвечивается основа проводимой в жизнь этим кружком масонов (Ломоносов – братья Шуваловы) программы:

«Выступая против постов, Ломоносов хочет разбить дух косности и консерватизма, мешающий прогрессивному развитию страны» [144] (с. 516).

Где-то мы про такое уже слышали. И вот в чем весь этот самый прогрессизм просто один в один сходится с подобным же масонским действом, устроенным много позднее Горбачевым:

«Если бы удалось сломить посты, то это облегчило бы перестройку» [144] (с. 286).

Какой знакомый термин!

То есть разбираемый нами алхимик упредил пришедшего нами править алхимика Горбачева более чем на два столетия. Но ведь и не от себя он это проводил:

«Ломоносов не только мечтал о подобных новшествах, но и предлагал их правительству. В его голосе слышатся решительность и пафос петровских реформ… Ломоносов берется за продолжение и углубление петровских реформ» [144] (с. 516).

А вот как он предваряет уже нынешние турникеты и прочие мероприятия по «борьбе с терроризмом», направленные на усиление полицейского контроля над гражданами:

«Ломоносов… предлагает ряд мероприятий для искоренения разбойников. Города надо обнести валами, рвами и палисадами; где нет постоянных гарнизонов, поставить мещанские караулы, завести постоянные ночлежные дома для проезжих, а прочим горожанам запретить пускать кого-либо на ночлег, кроме близких родственников, и т. д» [144] (с. 519).

То есть вот в чем, как выясняется, заключается квинтэссенция его «научных» трудов – в построении нового типа ГУЛАГа! Именно того образца, который нам готовят нынешние власти уже сегодня, когда каждый шаг, якобы для борьбы с неким таким терроризмом, фиксируется.

Но если нынешние политики глядят при этом в рот «дядюшке Сэму», то шпионская деятельность Ломоносова, как масона, имеющего прямое подчинение Берлину, укладывается в рамки подчинения России именно этой стране. Ведь туда он был некогда и откомандирован на алхимическую стажировку. Причем не к кому-нибудь, но к одному из идеологов «регулярного государства», долженствующего принудить: ручеек к журчанию, а птиц к пению исключительно разрешенных цензурой песенок (см.: [209] (с. 140–144)).

Однако ж следует задаться вопросом: как этот царедворец умудрился остаться «на плаву» после прихода к власти Екатерины II и, что и естественно, неминуемой опалы на братьев Шуваловых?

Так ведь все и здесь объясняется прекрасной ориентацией нашего «крестьянского сына» на хахалей императриц. Под 1763 г., все из его же биографии, мы узнаем, что защитил его от вполне естественных гонений, после очередного дворцового переворота, не кто-нибудь там еще, но сам Григорий Орлов – масон и хахаль Екатерины II.

Может, и ему приходилось кофею в постелю преподносить нашему «великому уму»?

Но не все масонские ложи в ту пору являлись безпременно прусскими. Они бывали также и английскими, и шведскими:

«Императрице донесли о подчинении русских масонов шведскому королю, и она осталась этим очень недовольна…» [5] (с. 202).

Однако ж ориентация на Стокгольм длилась недолго:

«В 1780 г. московские масоны основали “тайную и сиенфитическую” ложу “Гармония”. В 1781 г. они были посвящены в российское отделение “Братства Злато-Розового Креста”, штаб-квартира которого находилась в Берлине» [36] (с. 243).

Вот как, оказывается, этот ларчик устроен. Ключики-то от него – аж во враждебном государстве находятся. А мы все сетуем, кто же это нас предает постоянно.

И сама структура оболванивания наших дворянчиков теперь обнаружила свои контуры. Ведь масонство верховодило обучением в самом престижном в стране учебном заведении.

«В 1782 году московские розенкрейцеры создали “Дружеское общество”, среди членов и учеников которого был и Карамзин. Его мировоззрение сложилось под влиянием “Братства Злато-Розового Креста”» [36] (с. 244).

А нам, дуракам, все невдомек: откуда же эта версия со столь русофобской теорией о просвещении нас, якобы олухов и самоедов, этими самыми западными просветителями. Ведь они, как на поверку оказалось, именно по тем временам, когда нас «просвещали», о грамоте знали что-либо лишь исключительно понаслышке, принимая древние русские руны за магические знаки. И это уже в те времена, когда у нас пряха из Лецкан автографы на орудиях своего же труда преспокойнехоньки без посторонней помощи выводила! Да и государство мы имели именно по тем временам такое, какого с тех пор не имела более ни одна держава мира. Ведь восходящее солнце над русскими поселениями в Северной Монголии и Южной Сибири (не говоря за дальние берега реки Уссури, Колымы и Чукотки) уходило за горизонт лишь минуя шотландский Росслинг и порт галлов Лузитании – далеко на западе.

Так до чего ж нужно ненавидеть русский народ, чтобы изобрести столь поразительно нелепую балладу о «призвании варягов»?!

А кто, собственно, порешил считать Карамзина русским человеком?

Ведь веру русскую он заменил масонской каббалой, русская речь в модных салонах того общества полностью отсутствовала и была заменена сначала голландской, а затем и французской. Алхимические же трактаты, на которых и зиждутся основы этих самых столь для нас теперь непонятных лжеисторий, издавались, по тем временам, исключительно на немецком.

Так ведь и национальностью своей он был совсем не русского корня: он был татарин! То есть историю очередного басурмана о нашей стране теперь столь с большой помпой и именуют: «История государства Российского».

Но и это не все о придумавшем о нас свою историю этом инородце. Его ближайшим патроном по масонству являлся гроссмейстер организации, тайно направляющей работу своих коллег из Берлина в Москву. И этим закордонским боссом был ни кто там еще иной, как самый русофобски настроенный европейский правитель того времени – Фридрих Вильгельм II! И если кому-либо в лютой ненависти к русскому человеку он и уступал, то лишь нещадно битому русским штыком своему же родимому папуле, чья армия после Кунерсдорфского сражения просто-напросто:

«…перестала существовать» [134] (с. 60).

«Русским стоила эта победа 2 614 человек убитыми и 10 863 ранеными… у Лаудона убито было 893 человека, ранено 1 398» [150] (с. 977).

И если победившие союзники в общей сложности потеряли убитыми 3 тыс. 507 человек, то Фридрих Великий был просто обезкровлен:

«Из сорока восьми тысяч воинов у меня осталось не более трех тысяч, – писал он тогда Финкенштейну, своему министру в Берлине. – Все бежит, нет у меня власти остановить войско… Все потеряно…» [150] (с. 977).

Потому в тот самый момент:

«В полной прострации он намеревался покончить с собой…» [134] (с. 60).

Но даже и на такое этот самый Фридрих, неизвестно за какие доблести историками прозванный «Великим», оказался в коленках что-то уж до рези в желудке жидковат. Потому с того памятного дня русских:

«…он страшился и ненавидел…» [134] (с. 60).

Но как ненавидят трусы?

Всегда одинаково: стараются сделать своему обидчику как можно больше гадостей. И разбираемый нами очередной этот серийный «великий» не стал в этом вопросе исключением:

«С этого дня и до своего смертного часа “старый Фриц” изыскивал любые возможности, чтобы ослабить русское государство, был его последовательным и заклятым врагом» [134] (с. 60).

А если к его родимому сынуле тащились с поклонами и клятвами на крови Новиковы и Карамзины, продающие свою Державу врагу, то теперь и поиска заказчика изобретенного о нас мифа вовсе не потребуется. Им являлся жестоко битый русским оружием басурман по имени Фридрих (по прозвищу Фриц), ненавидящий нас люто, но еще больше боящийся.

Вот кому мы обязаны навешанным на нас историософическим мусором, вышедшим из-под пера масона Карамзина и Кє!

Так что этот наш, казалось бы, «в доску» доморощенный «творец» столь почему-то на поверку сверх меры русофобской «Истории» про государство наше Российское оказался, ни много ни мало, а самым настоящим секретным агентом Германии. Иными словами – шпионом, который напрямую подчинялся Берлинской ложе:

«“Aux trois Globes”, которая с 1744 г. приняла титул Великой…» [5] (с. 68).

Вот именно взгляд Фридриха Вильгельма по отношению к нам мы теперь и находим в этой русофобской концепции нашего самоуничтожения через принижение у историка, ставшего по каким-то весьма странным обстоятельствам самым именитым в России. Но теперь, на поверку, если и можно сказать об этом масоне и шпионе германских спецслужб как об историке, то лишь после прибавки к данному термину приставочки – лже-.

А между тем эта фамилия числится в самом первом десятке наиболее высоко посвященных масонов России.

Там же находятся: Н.И и И.Н. Новиковы, князья Н.Н. и Ю.Н. Трубецкие, А.М. Кутузов, барон Г.Я. Шредер, А.Ф. Ладыженский, И.В. и П.В. Лопухины, князь А.А. Черкасский, И.П. Тургенев, В.В. Чулков, князь К.М. Енгалычев, О.А. Поздеев.

А особая роль была у сподвижника Новикова – Гамалеи. Ведь после разгрома Екатериной II русского масонства возвращенный из заточения Павлом I Новиков с 1810 г. вместе именно с ним приступает к подготовке выпуска 50 томов «герметической библиотеки». И если учесть, что сам Новиков, то есть руководитель всего этого грандиознейшего предприятия, в закордонских наречиях был, что называется, «ни бум-бум», то о его столь засекреченном партнере сказано:

«…Гамалея хорошо знал латинский, немецкий и некоторые из восточных языков; он перевел “невероятное множество мистических сочинений, по большей части не напечатанных [то есть переведенных исключительно для внутреннего пользования – А.М.], в том числе все творения Якова Бема в двадцати двух томах” (Лонгинов, 163)» [6] (с. 34).

В XX в. сами масоны сетуют на слишком большую засекреченность этой мрачной личности, словно скрывшейся под тень разрабатываемых им мистерий переводимых средневековых трактатов:

«…далеко не все стороны его деятельности нам известны» [6] (с. 34).

И это притом, что:

«После разгрома Новиковского кружка Семен Иванович поселился в… селе Тихвинском, где провел… почти тридцать лет» [6] (с. 34).

И лишь огромные тайные подземелья, теперь указывающие нам на колоссальную мощь той спрятанной от людских глаз мрачной подземной реки, и в невероятном множестве изданные тома герметической библиотеки вскрывают тот огромнейший айсберг, несомненно, упирающийся своим концом в неудавшееся восстание декабристов (О московских и подмосковных подземельях см.: трилогия «Подземная река». «Ушкуйнички урочища Обираловка»).

А вот что говорится о начале связей Новикова с петербургским масонством:

«Когда Новиков учился в дворянской гимназии, университетской типографией, библиотекой и пожарным обозом заведовал асессор Михаил Матвеевич Херасков… Он, вероятно, вступил в орден еще в Петербурге и теперь искал в Москве себе единомышленников» [40] (с. 20).

А ведь в рассматриваемых нами связях масонов очень часто немаловажное значение имеют и кровно родственные узы: братья Новиковы, братья Шуваловы, братья Трубецкие. Не являлся исключением в данном вопросе и рассматриваемый нами асессор, заведующий университетской типографией:

«…Херасков, его братья по матери князья Трубецкие, некоторые участники университетского журнала были видными деятелями ордена» [40] (с. 110).

Так что связи с масонами были у Новикова очень разветвленными, а потому:

«Иван Перфильевич Елагин, придворный человек и глава русских масонов, принял Новикова сразу в третий градус, мастером» [40] (с. 111).

И такое удивительнейшее к нему участие со стороны могущественнейшего человека в стране оказалось совершенно не случайно. Ведь лишь владение Новиковым Авдотьиным ясно указывало на его явно хозяйскую роль в обладании подземельем, пронизывающим Москву и Подмосковье. И посвященный масон Елагин не мог недооценивать значения обладания этой подземной рекой, одним из первых владельцев которой некогда являлся легендарный боярин Кучка.

И вот как Елагин якобы расписывал Новикову, эдакому-де не искушенному в масонстве простачку, те преимущества, которые ожидают вступающего в братство неофита:

«…лестно побыть в равенстве с такими людьми, которые в обществе знамениты чинами и достоинствами» [40] (с. 115).

А потому при вступлении в масонство Елагина:

«…не обошлось здесь и без “лестной надежды” заручиться покровительством “друзей, могущих споспешествовать его счастию” (Записки И.П. Елагина. Р. Архив, 1864 г., т. I, с. 591)» [5] (с. 128–129).

То есть новообращенных всегда привлекала возможность головокружительной карьеры. О чем здесь масоны весьма неосторожно и пробалтываются. А что делать? Ведь, бывает, требуется не только молчать, как рыба, но и что-то в свое оправдание пробовать и говорить…

Но недолго российское масонство оставалось без покровительства иностранных спецслужб. Очень похоже, что эта видимость некоей самостоятельности лож являлась частью запланированной программы придания масонству некоторого элемента патриотичности. Потому достаточно закономерно вскоре оно весьма последовательно и переродилось в:

«…масонство, привезенное из Берлина бароном Рейхелем… ложи, бывшие в подчинении у Елагина, соединились с рейхелевскими» [40] (с. 116).

Шварц пробалтывается о том, в чем заключается конечная цель деятельности иностранных масонских лож в России:

«По словам одного из современников, Шварц открыл ему потаенные цели ордена, клонившиеся даже к тому, чтобы уничтожить Православие в России» [40] (с. 134).

Вот чем хороша, в отличие от демократической, советская пресса: она ничуть не стесняется в освещении истинных целей масонства по отношению к нашей стране.

И такие планы очень импонировали дворянству, давно приученному к импортномыслию:

«Завезенное Шварцем из Берлина розенкрейцерство пришлось по вкусу московским масонам… Образовалась ложа, мастером которой был Новиков. Члены ее рассуждали на религиозные темы и отчасти упражнялись в алхимии…» [40] (с. 135).

А эти самые «религиозные темы» были следующего толка:

«По своим идеалам розенкрейцеры происходили от гностиков II и III века…» [5] (с. 213).

Так что легендарная чаша Грааля для Гитлера и Новикова являли собою единый предмет для поклонения. На том же сходились религии Александра I и Наполеона Бонапарта.

«Александр сам был якобинцем» [288] (с. 77).

И все это объединяется с тайными науками алхимиков средневековья. Шварц совершенно откровенно указывает и на конечную цель исповедываемого им учения:

«Магия, говорит он, и есть та божественная наука, с помощью которой маги познают истинный натуральный свет…» [5] (с. 216).

То есть свет Люцифера. Очень премило…

Мало того:

«…и натуральный дух. Маг – это тот искатель истины, с которым натура говорит во всех тварях через своего духа…» [5] (с. 216).

То есть через внедрившегося беса. Но и про свет Люцифера упомянуто. Вот именно для того, чтобы его увидеть, по убеждению Шварца, то есть:

«…чтобы признать себя “избранным”, чтобы развить в себе способность “проникновения” в тайны натуры – и надо упражняться в этих науках» [5] (с. 216).

«Избранным», заметим, бесами.

Именно таким способом человек и должен, используя масонскую розенкрейцеровскую «науку», превратиться в животное:

«…и да противопоставят как правило жизни нравственному закону христианской чистоты органический закон животных инстинктов» [292] (с. 95).

А вот против Кого масоны ведут на протяжении тысячелетий свою все нескончаемую войну:

«“В 18-й степени ордена, то есть степени Роз-Круа, составляющей переход к внутреннему масонству, наконец отыскивается потерянное иудейское слово, без которого восстановление иудейского храма, то есть царства иудеев, было бы неосуществимо…

В церемониал посвящения в 18-ю степень, то есть в рыцари Розового Креста… в прозрачной картине изображаются три креста, из которых на среднем видна обыкновенно надпись «I.H.P.I.»… адепту объясняют, что Адонирамово слово было потеряно в ту минуту, когда свершилась на кресте смерть Спасителя, и в свою очередь требуют, чтобы адепт объяснил им, что такое, по его мнению, может означать над крестом надпись «I.H.P.I.». Заставивши произнести на это священное имя хулу, заключающуюся, как мы уже видели, в торжественном признании Христа Спасителя – преступником, заслужившим проклятие и казнь, венерабль восклицает с радостью: «Братья, теперь мы нашли потерянное слово»” (А.Д. Философов. Разоблачение великой тайны франкмасонства, с. 44–47; 68–69).

Вот какую идейную направленность имеет масонство – непримиримую войну против Христианства. А ведется она с привлечением бесов, которые вызываются из преисподней множеством методов при помощи: магии, астрологии, чернокнижия, алхимии, колдовства.