Глава третья

Грузовик тут же тронулся, и через задний борт, не прикрытый брезентом, Лёнька видел, как исчезают городские домики и чахлая растительность вдоль дороги. Постепенно стали появляться берёзовые рощи с редкими соснами, которые как бы показывали, что человеческое жильё закончилось и началась тайга.

Воспоминаний о прошлой поездке в Золотую Гору у Лёньки не возникало, и он молча сидел на бортовой скамейке, крепко вцепившись в борт машины, наблюдая за извилистой дорогой и сопками, покрытыми густым лесом.

Порой машину подбрасывало на ухабах, так что приходилось постоянно амортизировать ногами, чтобы не отбить себе зад о деревянную скамейку. Эти прыжки на скамейке мужики воспринимали недовольно, иной раз и с матами, на которые Лёнька уже не обращал внимания. Здесь почти все так говорили, поэтому для него не было новостью, что порой из десяти сказанных слов только пара, а то и тройка, были сказаны по-русски.

Мужики периодически то начинали разговоры, то ехали молча. Лёнька не лез к ним со своими россказнями, а молчал, наблюдая за дорогой.

Далеко за полдень грузовик наконец-то въехал на прииск Золотая Гора и остановился перед большим деревянным домом.

То, что это была контора прииска, можно было понять по красному флагу над крыльцом и большой табличке слева от двери, говорящей о том, что здесь находится начальство.

Остановившись перед конторой, шофёр посигналил, и через пару минут из дверей вывалился громадный небритый мужик. Видать, он был здорово под мухой и сильно на что-то зол.

Как потом оказалось, это был директор прииска – высокий, бородатый и горластый мужик.

Его голос, как раскаты грома, моментально нарушил первозданную тишину, царившую на улице прииска.

– Ну и где этот папенькин сынок? – чуть ли не орал он. – А ну, быстро его ко мне. Я тебе покажу, как надо матушку уважать! Ты у меня узнаешь, как мать ценить! – А дальше шёл набор слов, которые уточняли, как именно этот маменькин сынок должен уважать мать, из которых едва можно было выбрать пару близких к русскому языку.

«Вот это да! – опять пронеслась мысль в Лёнькиной голове. – И тут уже все про всё знают! Что будет?..»

Выпрыгнув из кузова грузовика, Лёнька, вскинув рюкзак на плечо, подошёл к недовольному директору.

– Здравствуйте, – посмотрев тому в глаза, попытался он начать беседу. – Я Макаров…

Но тут ни о какой беседе и речи быть не могло.

Директор уставился на него красными выпученными глазами и чуть ли не проорал:

– Да знаем мы, что ты Макаров! Чего застыл тут столбом? – и, махнув рукой на вход в контору, скомандовал: – Иди! Или тебе особое приглашение надо?

Обходя директора за полметра, Лёнька учуял стойкий запах спиртного перегара, исходящего от того, но, осторожно обогнув препятствие, проскользнул в открытую дверь.

Хоть в комнате, в которой он оказался, и были открыты все окна, но из-за полумрака и густого облака сизого табачного дыма Лёнька с трудом разглядел несколько человек, сидящих за столом.

От такого смрада, стоящего в помещении, он даже закашлялся, чем вызвал смешок у кого-то из сидящих.

– Ты смотри-ка, какой неженка к нам заявился, – раздался чей-то скептичный голос, на что кто-то из сидящих негромко хмыкнул.

Когда глаза привыкли к полумраку, Лёнька рассмотрел, что за длинным дощатым столом сидели несколько мужиков, которые с неподдельным интересом разглядывали его.

Кто из них кто? Лёнька понятия не имел, да они и были ему все до одного места. Его интересовал единственный вопрос. Чем же всё это закончится? Почему-то серьёзность всей ситуации, в которую он попал, до него ещё не доходила. Ему казалось, что всё это происходит не с ним, а в каком-то кино, которое он наблюдает со стороны.

А закончилось всё это быстро и банально. Бородатый директор, сев во главе стола, проорал:

– Зиновий! Вот тебе пополнение для твоего отряда.

Этот крик был обращён к одному из сидящих за столом. Им оказался молодой парень в светло-зелёной стройотрядовской форме с несколькими значками на груди.

Зиновий с интересом смотрел на Лёньку.

От крика бородатого у него на лице не произошло никаких изменений. Наверное, это было постоянное состояние бородатого, к которому все здесь давно уже привыкли.

От криков со стороны бородатого у Зиновия только взгляд заострился на Лёньке. Он встал из-за стола и, подойдя к нему и потрепав по плечу, спокойно сказал:

– Пошли в барак. Я покажу тебе твоё место, – и, уверенный в том, что Лёнька безоговорочно последует за ним, пошёл на выход из комнаты.

Подчинившись приказу своего будущего командира, Лёнька последовал за ним.

Не успели они выйти, как в правлении снова раздавались громогласные вопли бородатого. Чувствовалось, что он всерьёз долбал своих подчинённых.

Выйдя из правления, Зиновий подождал, пока Лёнька с ним поравняется, и начал разговор.

– Ты вообще представляешь, куда ты приехал? – как бы безразлично начал он.

– Да. В стройотряд я приехал, – уверенно подтвердил Лёнька.

– А что этот стройотряд от мединститута, знаешь? – продолжил Зиновий.

– Знаю, – так же подтвердил Лёнька, без всяких объяснений, что об этом он узнал только от папы два дня назад.

– И что теперь я буду твоим командиром, знаешь? – Зиновий закончил фразу, со значением посмотрев на Лёньку.

– Да понял я, понял. – Лёньку эта важность Зиновия начала уже раздражать.

– А так как ты всё это понял, то уясни себе одно: что ты будешь работать вместе с нами и наравне со всеми нами. И поблажек я тебе никаких делать не буду, а буду только от тебя требовать работы и только работы. – И, остановившись, добавил: – А так как ты папенькин сыночек, то и спрос с тебя будет двойной. – Он прямо, без стеснения, смотрел Лёньке в глаза. – Потому что я здесь командир. Я здесь твой начальник, и ты обязан мне подчиняться.

Сделав такую вводную, Зиновий пошёл дальше, продолжая свою мысль, из которой Лёнька понял, что Зиновий бог и царь над всеми в отряде. А директор прииска, то есть бородатый – бог над ним. Над Зиновием. До начальства далеко, а правда всегда у Зиновия в руках. Поэтому не рыпаться, приказы не обсуждать, а подчиняться им, и, перефразируя Ленина, Зиновий добавил:

– Работать, работать и только работать. А еду и кров я тебе обеспечу. Расчёт будет по окончании работ.

Из дальнейшего инструктажа выяснилось, что отряд строит гараж, детский сад, столовую и остальное, что потребует директор. Рабочий день от подъёма до заката. А так как здесь север, то подъём и закат будет делать он сам, Зиновий.

Они дошли до барака, и, войдя в него, Зиновий указал на одну из свободных коек со свёрнутым на ней матрасом:

– Эта будет твоей. – И, выглянув из дверей на улицу, громко крикнул: – Зина!

– Чего тебе? – откуда-то издалека послышался девичий голос.

– Иди сюда! – так же громко позвал он невидимую Зину.

Вскоре в барак вошла красивая стройная девушка в белом переднике и с таким же платком на голове.

– Чего тебе? – вопросительно посмотрела она на Зиновия, только искоса взглянув на Лёньку.

– Он будет здесь спать, – указал Зиновий пальцем на пустую койку. – Принеси ему бельё.

– Сейчас. – Зина дёрнула плечом и, резко развернувшись, вышла из барака.

– Ладно, – осмотрев барак и заглянув под все койки, произнёс Зиновий. – Ты тут устраивайся, а я пойду, посмотрю, как там парни работают, – и вышел из барака.

Лёнька огляделся. Куда же это его занесло? Но пока ничего особенного не увидел.

Здесь, как и во всех общежитиях, были установлены кровати с панцирными сетками.

В комнате, где находился Лёнька, стояло с десяток аккуратно заправленных коек. Но его удивил порядок, который был в комнате.

Полы подметены, нигде ничего лишнего не валялось, и нигде ничего не было разбросано. Кровати аккуратно застелены одеялами. В изголовьях под ними на каждой кровати была подушка.

Роба и дождевики вывешены на общей вешалке, прибитой к стене, а личные вещи в рюкзаках лежали под кроватями.

Порядок в бараке Лёньке понравился. Он чем-то отдалённо напоминал ему его кубрик в училище, к которому он уже привык за последний год обучения.

Развернув матрас на кровати, на которую указал ему Зиновий, он уселся в ожидании Зины.

Вскоре она появилась со стопкой постельного белья в руках.

– На, вот тебе бельё. Стелись сейчас, если хочешь, – протянула она Лёньке стопку с бельём. – Тут две простыни, наволочка и полотенце, – начала пояснять она. – Меняем бельё раз в неделю. Так что смотри, здорово не пачкай его. Нас тут, девчонок, четверо всего. За всем и так не успеваем следить. Так что будь аккуратен, пожалуйста, – мягко попросила она, пристально посмотрев Лёньке в глаза.

– Спасибо, – неуклюже от такого внимания к своей персоне поблагодарил её Лёнька, принимая бельё. – Не переживай. К порядку я приучен. Нас в училище его научили соблюдать. – Улыбнувшись, он так же откровенно посмотрел на Зину.

– Где это там у вас? – не поняла она.

– В Мурманске, – гордо произнёс Лёнька.

– Там что, тоже военные училища есть? – удивлённо посмотрела Зина на Лёньку.

– Нет, не военное, – поправил её Лёнька, – а мореходное.

– Как мореходное? – не поняла Зина. – Ты что, на моряка учишься?

– На них не учатся, – поправил её Лёнька, – а ими становятся. А я на механика учусь.

– А-а, на механика, – разочарованно протянула Зина, – а я-то думала…

– Чего ты думала? – не понял её разочарования Лёнька.

– Ничего не думала, – сама себя прервала Зина и переключилась на другую тему: – Ты кушать-то будешь? Небось с утра ничего и не ел, – заботливо посмотрела она на Лёньку.

– Точно, не ел, – подтвердил её догадку Лёнька. – Только пару пирожков утром умял.

– Ну, тогда давай, – доброжелательно продолжила она, – пошли. Я тебя покормлю.

От такого предложения было грех отказываться, и Лёнька кивнул ей головой:

– Ага, сейчас, – и, положив стопку с бельём на койку, задвинул рюкзак под неё и осмотрелся в бараке. Ему тут определённо нравилось, но, не забывая о приглашении Зины, он двинулся вслед за ней.

Зина его ждать не стала, а направилась к соседнему домику, в котором, по всей вероятности, и находилась кухня со столовой.

Войдя в домик за Зиной, Лёнька огляделся. Это была большая комната с двумя длинными дощатыми столами и с такими же длинными скамейками по обе стороны от них. В конце комнаты находился стол с чистой посудой и плита, на которой сейчас стояло несколько больших кастрюль.

Зина у плиты была не одна. Рядом с ней находились ещё две девушки, которые с интересом разглядывали Лёньку.

Одна из них, высокая блондинка, после минутной паузы тут же спросила:

– Тебя как зовут-то?

– Леонидом меня зовут, – буркнул Лёнька, невольно оробевший от таких откровенных девичьих взглядов.

Что-то он отвык от женского внимания за последний год. Там, в училище, если в столовой и были женщины, то это были дородные тётеньки, которые на курсантов вообще не обращали внимания. Для них это были объекты, которым надо было раздать приготовленное варево и проследить, чтобы эти шустрики за собой наводили порядок, да чтобы первокурсники, у которых были вечно голодные взгляды, чего-нибудь ненароком не стащили. А когда иногда по воскресеньям в училище устраивались вечера с танцами, то на них, первокурсников, девчонки вообще никакого внимания не обращали. Они больше были увлечены старшекурсникам. Поэтому от таких взглядов, которыми на него смотрели три симпатичные девушки, ему сделалось как-то неловко.

– И откуда ты приехал? – Блондинка беззастенчиво продолжила расспросы.

– Из Свободного я приехал. – Что-то Лёньке расхотелось откровенничать, думая, что таким образом он избавится от дальнейших расспросов.

Но тут он глубоко ошибался, потому что вопросы посыпались с невероятной скоростью.

– А почему Зинка говорит, что ты из Мурманска? – Блондинка с хитринкой посмотрела ему в глаза.

– А потому что я там учусь, – пояснил Лёнька, в изумлении подняв брови.

На этот раз Лёнька был действительно удивлён. Когда это шустрая Зинка успела выдать подругам такую информацию? Ведь после её прихода на кухню прошло не больше пяти минут.

«Ну, Зина! – удивлённо подумалось Лёньке. – Вот это информатор! В ЧК бы тебя».

– Да ты не переживай особо, – успокоила его блондинка. – У нас тут о тебе уже второй день всякие разговоры идут.

– Какие разговоры? – насторожился Лёнька.

– Да всякие, – махнула рукой блондинка и, отвернувшись к плите, принялась помешивать что-то в одной из кастрюль.

– А что именно? – настаивал на ответе Лёнька.

– А тебе оно надо? – повернулась блондинка к Лёньке. – Ты чё пришёл? Отношения выяснять или кушать?

– Конечно, кушать. – Лёньке не надо было ничего преувеличивать. Он действительно был голоден, ведь с самого утра он даже и попить толком нигде не смог.

– Вот и садись, – она указала на один из столов, – я тебе сейчас положу. Хоть немного поешь. А то видишь, какие у него глазюки голодные. – Она со смехом посмотрела на своих подруг.

Лёнька послушно сел за стол, который был ближе к плите, и послушно принялся ждать, когда девчонки его накормят.

Блондинка поставила перед ним железную миску с кашей и присела на скамейку, что была по другую сторону стола.

– Ты не обижайся, что я на тебя наехала со всякой глупостью. Но нам же, – она обвела взглядом своих подруг, – интересно знать, кто это к нам приехал. – И, ещё раз показав на своих подруг, продолжила: – Это Зина. Ты её уже знаешь. Это Катя, – она показала на стройную брюнетку. – Ленка где-то сейчас порядок наводит. А я Таня. Все мы из мединститута. Закончили первый курс, и вот сейчас все мы в стройотряде, – мило улыбнулась она. – Парни работают на стройке, а мы тут – на кухне. Так что тут у нас никаких секретов нет.

Лёнька, несмотря на Танины разговоры, уминал кашу, которая была сделана с тушёнкой и после утренних пирожков и голодного дня была изумительна на вкус.

Еда, девчонки, откровения Тани произвели должный эффект. Он расслабился и разоткровенничался.

– А я Лёня, – ещё раз представился он. – Учусь в мурманской мореходке, тоже закончил первый курс и сейчас нахожусь в отпуске. Вот, приехал к родителям. Сам я из Свободного. Там закончил школу в прошлом году.

– А чего это тебя к нам-то занесло? – прервала его излияния Таня.

Лёньку уже в его откровенности невозможно было остановить, и он в таком же духе продолжил:

– Приехал домой, загулял с друзьями, мама от этого сильно расстроилась, пожаловалась папе, вот он и решил меня от моих корешей сюда отправить.

– Маму он, значит, расстроил. – Девчонки разом прыснули. – Ты посмотри на этого нехорошего непослушного мальчика! – Они от души, заразительно рассмеялись над Лёнькой.

Тому стало обидно от такого отношения к его рассказу, но более обидным было то, что он в состоянии своей откровенности не выбирал выражений и ляпнул первое, что пришло на ум. Конечно, это было лишнее, что он вплёл сюда маму, но что уж тут поделаешь. Слово не воробей, его не поймаешь.

Он насупленно сидел перед пустой чашкой и уже не знал, что сказать развеселившимся девчонкам, когда к нему подошла Катя и поставила перед ним полную кружку компота.

Это как-то сгладило обстановку, и Лёнька, отхлебнув из кружки, по-прежнему смотрел на веселящихся девчонок, ожидая от них очередной провокации.

– Ты не обижайся на нас, – успокоила его Катя. – Весело тут у нас. Унывать здесь не приходится. Иной раз так напашешься, что только бы до кровати добраться. Да и парням не легче. Завтра всё сам увидишь.

Её слова как-то разрядили обстановку. Девчонки перестали смеяться, сели за стол и уже мирно продолжили беседу об учёбе, о трудностях, которые пришлось всем пережить в этот первый год обучения. Обо всём том, что тревожило и Леньку, и этих смешливых девчонок.

Лёньке с трудом представлялось, что эти хохотушки когда-то станут врачами, будут лечить людей, а он сам тоже когда-то пойдёт в море, хотя рассказывал он об этом вполне серьёзно.

На что Катя как-то задумчиво произнесла:

– Хорошо, наверное, быть женой моряка. Постоянные разлуки и встречи. И если это и в самом деле любовь, то она при каждой встрече будет вновь и вновь разгораться с прежней силой.

– Да брось ты, – перебила её Таня. – Что ты знаешь о разлуках? Я вот когда своего Сашку несколько дней не вижу, то вся от тоски не нахожу себе места. А тут месяцами быть одной… Я даже и не представляю, как это может быть.

Лёнька об этой стороне морской жизни никогда не думал, поэтому задумался над словами девчонок. Точно. А как же это будет на самом деле? Сейчас он это даже и не представлял.

За столом воцарилась тишина, которая через некоторое время была прервана приближающимися голосами парней.

Катя встала из-за стола и, посмотрев в окно, обернулась к девчонкам:

– Хватит, девоньки, болтать. Сейчас работяги наши придут. Кормить их готовьтесь.

Девчонки поднялись из-за стола и начали его накрывать, а Лёнька, поблагодарив за еду, пошёл к бараку.

Зайдя в барак, он увидел несколько вернувшихся с работы озадаченных и возбуждённых парней.

– Здрасьте, – негромко поздоровался он, но никто не ответил на его приветствие.

Все чего-то суетились. Началась беготня. Кто-то переодевался, кто-то побежал мыться, и на Лёньку никто не обращал внимания.

Видя, что он никому тут не интересен, он прошёл в угол, где была его койка, и наклонился над нею, чтобы расстелить бельё.

Но этого он не успел сделать. Неожиданным лёгким боковым толчком в плечо он был свален на койку.