– Да, это у нас дешевле… – Или наоборот: – Нет, это у нас дороже, – или что-то вроде этого.

После непродолжительного молчания и, наверное, переваривания полученной информации он задавал следующий вопрос:

– Владимирыч, а сколько стоят во Владике машины?

Мне опять приходилось обстоятельно отвечать.

Машины были моей любимой темой, и я развивал свою мысль на полную катушку. И о старых марках, и о новых моделях, об их преимуществах и недостатках. И всегда за этим следовал риторический вопрос:

– А как же вы на них ездите? Ведь руль-то справа.

На что у меня был всегда заготовлен ответ:

– Так это же так легко – обматерить умника за рулём леворульной машины. Поэтому и ездится очень легко. Всегда видишь дурака за рулём рядом с собой.

Потом разговор надолго затихал. Водителю тоже было скучно. Он периодически включал то одну, то другую местную радиостанцию с музыкой. Иногда пытался что-то спросить на ломаном английском. Долго соображал о полученных ответах, переспрашивал и делал вид, что что-то понял.

После пары часов интенсивной гонки я почувствовал, что он именно – бразильеро. У него самая лучшая машина в мире, и он самый лучший водитель на дорогах Бразилии. Он не позволит себя кому-либо обогнать, и всегда и везде он будет первым.

Я даже сам себя вспомнил, когда мы с Инночкой ехали в Горноводное. Тогда никто меня на моей «Карине ED» не смог обогнать. Даже на перевалах к Дальнегорску я не позволил «Крауну» обогнать себя.

Остановились у небольшого магазинчика. Попили кофе и съели по паре бутербродов. Серёга всё ходил и присматривался к ценам. Он не выпускал из рук калькулятор и всё время что-то перемножал и делил. Своими впечатлениями он делился со мной.

– Да я бы тут жил с такими ценами! – то и дело вырывалось у него.

Когда он увидел, что бразильское вино в упаковке по четыре литра стоит меньше четырёх долларов, он не выдержал и купил его.

Пока наш водитель пил кофе, я обошёл всё вокруг и остановился у входа в магазин. Рядом стоял рейсовый автобус. Пассажиры вышли погулять, и к нам подошёл молодой парень. На хорошем английском он обратился к нам. Он ехал домой после окончания курса обучения в мореходке. Его отец работает лоцманом в Рио-Гранде, и этот парень очень соскучился по своим родителям. После отпуска он уже имеет распределение на работу и очень хочет отдать все силы своей следующей работе.

Когда он увидел, что Серёга покупает вино, то разочарованно сказал:

– Бразильское вино – это не то, что я хотел бы подарить своему отцу. Я ему везу в подарок чилийское вино. Это будет ему лучшим подарком.

Мы с ним мило распрощались, и наш водитель опять резко нажал на газ.

Он резво обходил одну машину за другой. В мастерстве вождения ему можно было позавидовать. Бразильский темперамент сказывался и в этом.

Опять понеслись долины, холмы, берёзы, сосны, ивы, небольшие строения. В какой-то роще водитель попросил разрешения остановиться. Это оказалась сосновая роща.

Въехав в неё, машина наполнилась густым хвойным ароматом, а чистота воздуха меня сразила.

Водитель остановился у небольшого строения с вывеской. Пару слов я понял – ВИНО и ПИВО. Остальное – для меня были только буквы. Войдя в строение, я ещё раз был поражён. Там стоял дух нашей копчёной колбасы. Водитель уже что-то покупал, а я в нерешительности подошёл к деревянному прилавку и осматривал вывешенные на крючках, вбитых в стены, многочисленные палки и кольца колбас. От них шёл такой непередаваемый аромат копчёностей, что у меня чуть ли не закружилась голова.

Хозяин что-то приветливо начал рассказывать мне, указывая на колбасы. Но я его абсолютно не понимал, тогда водитель попытался объяснить мне содержание речи продавца.

Из его перевода я понял, что это хозяин лавки. Они тут сами делают говяжью колбасу, и он с удовольствием даст нам её попробовать. У него их несколько сортов. Если иностранцы согласятся попробовать его колбас, то он приглашает нас за столик.

Колбасами были увешаны все стены. Они на подвесках свисали с потолка. Они висели на стенах, лежали на прилавках. В этом магазинчике они были везде.

Дух копчёностей сводил с ума. Слюной можно было захлебнуться. Как можно было отказаться! Хотя я знал, что это предложение приведёт к последующей раскрутке. И водитель нас сюда не просто так завёз. Он, наверное, тоже имеет здесь свою прибыль.

Мы сели за столик напротив прилавка. Полумрак, прохлада, запах елей, растущих рядом с магазинчиком, и запах копчёностей сделали своё дело.

Сил сопротивляться не было. Перед каждым из нас появился высокий стакан из зелёного стекла. Вино в нём казалось чёрным. На вкус это был очень хороший портвейн. Наверное, в моей жизни я пробовал всего лишь несколько раз вина такого сорта.

Вино был тягучее, в меру сладкое, и его терпкость откладывалась на языке. А перед нами, как по волшебству, появилось целое блюдо с нарезанной, пахучей и заманчивой колбасой.

О! Как это было вкусно! Я не устоял и оставшиеся у меня реалы потратил именно на эту колбасу. Серёга был, я думаю, на тот момент умнее меня. Он купил колбасу и ещё вдобавок огромную бутылку этого наивкуснейшего портвейна.

Простые мужики, простые работяги. Бразильцы. Я впервые видел тех людей, кто делает для нас то, что нужно нам, горожанам. А они просто так живут. Это их жизнь. Это их страна, в которую они замечательно вписываются, и колорит этой страны создаётся именно этими простыми работягами.

Мило распрощавшись с хозяевами гостеприимной лавки, мы покинули её с увесистыми пакетами, а водитель опять нажал на газ, и автомобиль умчался от уютной лавки с запахом сосен и копчёных колбас.

Опять понеслись навстречу холмы, луга, поля. Лето. И только кое-где можно было увидеть трактора и людей. Простор, проносящийся за бортом, завораживал.

По указателям до Рио-Гранде оставалось меньше тридцати километров. Всё это уже было не столь интересно, как в начале пути. Те же дома, рощи, луга и деревеньки с небольшими домишками. И чем ближе мы продвигались к намеченной точке, тем нищета и развалюхи встречались всё чаще и чаще.

Вот мы и въехали в долгожданный Рио-Гранде, а мне показалось, что мы неожиданно оказались в Кандле в Индии. Только что на дороге не было коров и свиней. Та же нищета и разбитые дороги. Хотя в центре города и дороги были в норме, и вывески ресторанов и кафе напоминали европейские. Но что-то было не то. И только когда я вышел из машины у офиса, я понял. Лица. Да! Все они не были европейскими. Это была какая-то странная помесь местных индейцев с остальными нациями мира. Хотя натуральных индейцев я никогда не видел в жизни, исключая телевизор. Но даже подсевшая в автомобиль любовница водителя была характерной креолкой.

Водитель привёз нас в офис и сдал агенту. Тут уже было легче. Все говорили по-английски.

Даже Серёга как-то облегчённо вздохнул и опять начал задавать свои насущные вопросы. Но у меня не было ни сил, ни времени, чтобы отвечать на них, и я их игнорировал.

Время пошло уже в судовом режиме.

Агент посадил нас в свою машину и повёз в имигрэйшн. Там нам поставили в паспорта печати. Вновь гонка по неровной брусчатке городка до проходной в порт.

И вот я уже вижу судно. Ещё во Владивостоке я видел его фотографии, которые мне прислали по e-mail. Но когда видишь всё своими глазами, то впечатления становятся совсем другими.

Это было что-то невероятное. Узенькая жилая надстройка на самом баке и выхлопные трубы в самой корме. С левого борта два внушительных грузовых крана.

На причал был спущен трап, и около него стоял вахтенный помощник.

Агент попытался взойти на трап, но помощник преградил ему путь и потребовал предъявить документ. Тот был удивлён, но документ показал. К нам подошёл старик. Седая борода, громадные тёмные мешки под глазами. Одет он был в потрёпанные шорты, из которых выглядывали тоненькие ножки.

Помощник по-английски обратился к подошедшему старику. По их разговору я понял, что это капитан. Как мне говорили по телефону, он болгарин. Поздоровавшись с агентом, капитан пошёл вверх по трапу, а нас как будто даже не заметил.

Серёга двинулся вверх, а я растерянно стоял перед своим полуразваленным чемоданом и соображал, как же его тащить.

Помощник, видя мою заминку, подошёл ко мне.

– Помочь, что ли? – уже по-русски поинтересовался он.

– Да… эту развалюху я один не осилю, – посетовал я и с выжиданием посмотрел на помощника.

– Вы не обращайте на мастера внимания. Вообще-то он нормальный мужик. Очень хорошо говорит по-русски. Так что насчёт этого будьте осторожны.

Взяв с обеих сторон поломанный чемодан, мы с помощником дотащили его до надстройки. Оставив перед дверью в надстройку чемодан, помощник пошёл вперёд по узким, крутым трапам, а я, взвалив развалюху на плечо, последовал вслед за ним.

Помощник подвёл меня к запасной каюте.

– Каюта деда выше палубой. Если надо, можете к нему подняться, – посоветовал он мне и ушёл.

Теснота была страшенная. Это меня ещё поразило на трапе, потом на палубе, когда второй помощник помогал перетаскивать мне чемодан через лазы во флорах в фундаментах кранов и по палубным трапам, а теперь и в этой запасной каюте.

Хотя она и состояла из небольшой приёмной со столом, телевизором и холодильником, спальни и узенького санблока, но её было не сравнить с моим предыдущим балкером, где только в приёмной можно было играть в футбол.

Оставив чемодан в приёмной на диване, я застелил постель и поднялся палубой выше. В каюту стармеха.

После моего продолжительного стука дверь открыл полуголый человек с растрёпанными длинными волосами. Видно было, что он только что после душа. Бёдра были обёрнуты полотенцем, волосы мокрые. Причёской и выражением лица он чем-то напомнил мне батьку Махно. Как потом и оказалось, Олег был из Мариуполя.

Он извинился за свой вид.

– Только помылся. Сутки из робы не вылезал. Извини, устал как собака. Давай завтра с утра обо всём поговорим. Время у нас ещё есть. Целые сутки. На, возьми бутылку воды, сок и кружку. Наверное, и сам устал? – спросил он участливо.

Что уж тут было скрывать. Во Владивостоке был уже полдень завтрашнего дня, и ноги у меня подкашивались. Я, получается, уже не спал больше суток.

Спустившись в каюту, я принял душ и завалился спать. Заснул сразу, как будто провалился в яму.