Глава 8
Переговоры

Марья открыла дверь и отпрянула. Соловей стоял, упираясь руками в косяки и загораживая проход.

– Надо поговорить, – коротко сказал он.

Марье пришлось посторониться. По виду Соловья было понятно, что сегодня от него избавиться не получится и поговорить придётся.

– Ну заходи, – пригласила она.

Приглашать было не надо. Соловей уже ходил по гостиной, осматривая украшенные резьбой стены и чего-то выжидая.

Она поняла.

– Можешь идти, Наташа, – Марья кивнула черноволосой служанке, бросавшей тревожные взгляды то на хозяйку, то на Соловья.

Наташа неуверенно посмотрела на неё, поклонилась и вышла в горницкую.

– Ну говори, – Марья повернулась к Соловью. – Мы одни, никто не помешает.

– Да, если опять не придумаешь чего-нибудь, – буркнул Соловей, продолжая ходить и не глядя на неё. – Сейчас постучит Коломна или Кощей, опять сошлёшься на дела и выставишь меня.

Марья взмахнула рукой, нарочито громко захлопнув дверь и характерным щелчком показав, что заперла на замок. Вторым щелчком она заперла дверь в горницкую.

– Успокоился? Говори, Соловей. Или хочешь сразу, без разговоров?

Она повела рукой и открыла дверь в спальню. В проёме показалась широкая кровать под тёмно-синим бархатным покрывалом.

Соловей растерялся.

– Ты чего? – он бросил взгляд на кровать и тут же отвёл.

– Соловей! – Марья улыбнулась, медленно подошла, взяла за руку. – Ты же за этим пришёл. Взять обещанное. Не ходи вокруг да около, тебе это не идёт.

Она поднесла его пальцы к своей груди, прикоснулась. Соловей резко выдернул руку.

– Ты… ты что творишь?!

– А что? – Марья томно прищурилась, прикусила нижнюю губу.

– Угомонись! – выкрикнул Соловей, встряхивая её за плечи и с трудом удерживаясь, чтобы не дать пощёчину. – Вот тебе это точно не идёт. Ты же не Елена!

– А чего ты хотел? – Марья стёрла улыбку, снова став собой. – Ты же за этим приволокся, нет?!

– Но не так же! – заорал Соловей. – Мы же не в притоне, мать твою, и ты не бл… портовая. Неужели ты такого обо мне мнения?!

Марья яростно смотрела на него секунды три и вдруг заплакала, отвернувшись к окну. Соловей опешил.

– Маш! – он нерешительно подошёл, осторожно погладил по плечу. – Маш, ну прости. Я не хотел орать, просто…

– Нет, ты прав, прав, – бормотала Марья, вытирая уголки глаз платочком. – Я просто извелась со всем этим, сама уже не знаю, что несу.

Она повернулась к нему, устало положила руки на плечи.

– Соловей, я помню, что обещала. Ты можешь прийти хоть сегодня вечером, я не стану отказываться. Просто… просто, видишь, в каком я состоянии. У меня нет сил даже притворяться, вряд ли ты получишь настоящее удовольствие. Но я не отказываюсь. Приходи, если хочешь.

– Маша! – он взял её кисть, поцеловал в запястье. – Если бы мне нужна была баба, я получил бы её на раз-два. Но мне нужна ты. Вся, целиком, вот как есть. Со всеми твоими выкрутасами и шариками в голове. И я буду ждать столько, сколько потребуется, пока ты сама не захочешь.

Она печально усмехнулась, погладила его свободной рукой по щеке.

– Боюсь, у меня слишком много шариков в голове, Соловей. Я сама с ними не справляюсь, где уж тебе.

– Я справлюсь! – пообещал он.

– Беги от меня. Беги, пока не поздно. Я не сделаю тебя счастливым.

– Ни за что! Я двадцать лет ждал, подожду ещё.

Она печально усмехнулась, вытягивая ладонь из его рук.

– Я знаю, о чём ты переживаешь. Из-за Ивана, из-за мальчишки этого. Всё наладится. Они вернутся, и всё придёт в норму.

Марья прикрыла глаза.

– Когда вернётся Иван, я, видимо, перестану быть царицей. Ты готов к этому?

– Двадцать лет назад ты была простой девчонкой. Не царицей и даже ещё не волшебницей. И я готов был взять тебя и положить к твоим ногам весь мир. Тогда ты отказалась. Но для меня ничего не изменилось. Я хочу быть с тобой, кем бы ты ни была. Царицей так царицей, крестьянкой так крестьянкой, ведьмой в лесу так ведьмой. Но если ты будешь со мной, клянусь – я выполню любое твоё пожелание. Если захочешь остаться царицей Волховской – ты останешься ею.

Марья внимательно посмотрела на Соловья. Нет, он не шутил. Он и впрямь был готов на всё. Да и стоило ли сомневаться после дела на Истоке. А ведь Иван ему даже не Кощей, он ему никто.

– Не надо, Соловей, – мягко сказала она. – Не бери на себя таких обязательств. Я уже убедилась в тебе. В конце концов, ты спас мне жизнь.

Она неожиданно нагнула его за голову и поцеловала.

– Это что? – ошалело спросил Соловей, когда она отпустила его спустя пять-шесть секунд.

– Считай это авансом, – слабо улыбнулась Марья. – Соловей, мне правда, правда стыдно, что я заставляю тебя ждать. И я очень благодарна, что ты всё понимаешь. Подожди ещё немного, пожалуйста. Дай мне разобраться со всем этим. Как только я хоть что-то стану понимать, как только я верну хотя бы мальчика, я назначу дату свадьбы. Хорошо?

Соловей косо кивнул. Он не знал, что сказать. К счастью, Марья и не дала ему времени.

– Спасибо, Соловей! – с чувством произнесла она. – Ну, раз мы на сегодня всё выяснили, может, пойдём?

– Куда? – тупо спросил он.

Марья засмеялась, взмахом руки отпирая и открывая дверь.

– Я к Кощею. А ты – куда хочешь.

– А если я с тобой хочу? – спросил он, выходя за ней.

– Хочешь посмотреть, как мы будем ругаться?

– Моё заветное желание, – заверил Соловей. – Всегда мечтал посмотреть, как кто-то ругается с ним. У меня самого никогда не хватало духу.

– Ничего интересного на самом деле, – сказала Марья. – Я буду орать, что он ничего не делает и мне не даёт; он будет отбрыкиваться, что ничего и не надо. Это уже реально начинает бесить. Кстати, может, и хорошо, что ты сейчас со мной. Может, хоть ты на него подействуешь.

Соловей фыркнул.

– Я?! Марья, если уж ты не смогла, то мне и соваться не стоит.

Он покрутил головой.

– А куда мы идём?

– А пойдём-ка нагрянем к нему в спальню, – злорадно произнесла Марья, угрожающе прищурившись. – Застанем, пока он без портов. Может, так ему хоть немного неловко станет.

Соловей перепугался.

– Марья, ты чего? Он правда в кровати ещё?

– Ну да, – она возмущённо встряхнула чёлкой. – Привычку себе взял – до полудня валяться. Что ещё за дела? Никогда за ним такого не было!

– Так ведь это… – смущённо забормотал Соловей. – Это, Маш… Он же, наверное, с этой своей… Шемаханской…

– Само собой, – презрительно усмехнулась Марья. – Очень на это рассчитываю.

– На что?!

– Что ему не захочется терять лицо перед ней. И перед тобой.

– Марья, брось ты это, – посоветовал Соловей. – Даже если он нас и пустит к себе…

– Попробовал бы не пустить, – бросила Марья, открывая очередную дверь взмахом руки. – Дворец-то мой. Он у меня в гостях.

Соловей промолчал. Ему жутко не хотелось врываться к Кощею в спальню, но видно было, что Марью не остановить. Она проходила роскошно убранные комнаты, выделенные брату с Еленой, раздражённым взмахом отшвыривая двери одну за другой.

Открыв последнюю дверь, она вошла в спальню с наглухо задёрнутыми на окнах чёрными шторами. Взмахом раздвинула их, и в комнату хлынул белый утренний свет.

– Подъём! – пропела она, похлопав в ладоши. – Просыпайтесь, детишки, мама пришла. У мамы к вам серьёзный разговор.

Соловей смущённо топтался в дверях, не решаясь пройти дальше. У стены из голубого мрамора стояла роскошная золотая кровать с красной постелью. Полога, как он надеялся, не было. То ли Кощей с Еленой не рассчитывали, что кто-то войдёт без спроса, то ли в принципе не желали прятаться.

– Марья! – Бессмертный поднял заспанное лицо с подушки. – Побойся Бога, я тут не один.

Елена, как кошка, поднырнула головой ему под мышку, положила руку на грудь.

– Дорогой, прогони их, – промурлыкала она, не открывая глаз. – И пусть окна закроют, я спать хочу.

– У себя выспишься, – холодно сказала Марья. – И я не с тобой разговариваю, а с братом. Ты работать собираешься?

Она требовательно уставилась на него. Бессмертный лениво зевнул, подтянул подушки и сел в кровати. Елена недовольно поёрзала, сворачиваясь рядом в клубочек.

– У тебя сегодня обострение, сестрёнка? Или терпение лопнуло? Я же говорил…

– Ты много что говорил, и мне уже надоело всё это выслушивать, – отрезала Марья. – Ты собираешься Костика вытаскивать или так и будешь в постельке валяться?! Не натешился ещё? За три недели!

Елена приоткрыла глаз, насмешливо улыбнулась.

– Кажется, она завидует, дорогой. Марья, тебе тоже нужно срочно с кем-нибудь поваляться. А то уже дым из ушей идёт.

Марья вспыхнула.

– Выбирай выражения, Шемаханская. Не то вылетишь отсюда пробкой, и дым у тебя не из ушей пойдёт, а из…

– Девочки, не ссорьтесь. – Бессмертный опять зевнул, лениво махнул рукой. – Дорогая, не надо злить мою сестрёнку, тем более такими чувствительными темами. Маша, ты сама настояла, чтобы мы остались, так что изволь потерпеть некоторые неудобства. Если не хочешь, мы сегодня же вернёмся в Золотой город.

Марья сверкнула глазами, угрожающе прищурившись.

– Во-первых, я хочу, чтобы Елена перестала околачиваться возле моих племянников…

– Наших, – поправил Бессмертный.

– Неважно, – отрезала Марья. – Моих крестников. Я не желаю её видеть рядом с Олегом и Яной. Она вводит их в блуд своими разговорами. Они ещё дети!

– Эти дети задают вполне себе взрослые вопросы, – возразила Елена. – На которые, видимо, ни мамочка, ни тётечка не желают отвечать. Стесняются. – Она зевнула, потянувшись. – У твоей племянницы месячные скоро пойдут – ты как её готовить к этому будешь?

– Так, всё! – Марья вышла из себя. – Ещё раз увижу тебя рядом с ними – выгоню, не шучу. Поняла меня?

– Да они сами приходят! – возмутилась Елена. – Я выискиваю их, что ли?! Дворец большой…

– Ты поняла меня?! – Марья повысила голос.

– Дорогая, скажи, что поняла, иначе она не отстанет, – Бессмертный хмыкнул. – Маша, она тебя поняла, не переживай.

– Прекрасно, – процедила Марья. – Во-вторых, я оставила тебя здесь не кувыркаться, а помочь мне с Костей и Хранителями. И где твоя помощь? Ты хоть что-нибудь сделал?

– Ну, давай посчитаем, – Бессмертный выпростал руку из-под одеяла, принялся загибать пальцы. – Во-первых, как ты любишь говорить, я закончил войну…

– Которую сам начал.

– Во-вторых, дал тебе деньги на восстановление…

– Одолжил!

– А иначе нельзя, иначе инфляция. Потом объясню. В-третьих, я подарил тебе договор с Семиградьем…

– Твоим Семиградьем!

– А ты хочешь, чтобы они сразу стали твоими? Так дела не делаются, извини. В-четвёртых, мы получили каганат.

– Мы?

– В любом случае Халдон нам больше не враг. Можешь не опасаться удара в спину. Плюс к этому у нас свободные подступы к Кинжальным проходам, а значит, и прямая дорога на Малахит. Сейчас они уязвимы, как никогда ранее.

– И что с того? Взять Малахит ты так и не смог. И даже не пытался. А ведь у нас Большой Лонгир, мы могли хотя бы попробовать. Ты что, размяк? Обленился? Струсил? – Марья саркастически улыбнулась, повернулась к Соловью, словно приглашая в свидетели.

Соловей неуверенно улыбнулся в ответ, переступил с ноги на ногу, чувствуя себя до крайности неуютно.

Бессмертный словно не заметил выпада. Он потянулся, небрежно намотал на палец локон Елены.

– Что у тебя за манера, сестрёнка, – всё наступать да наступать?! Раньше ты была более осмотрительна.

– Не переводи разговор. Ты знаешь, о чём я. Почему ты медлишь? Почему не хочешь расправиться с Хранителями и освободить Костика? Ты же можешь!

– Теоретически да. Наверное, могу. Но зачем? Они уже дозрели до переговоров. Мальчик и так скоро будет у нас.

– Откуда ты знаешь? – Марья сверлила брата недоверчивым взглядом.

– Знаю. Я ведь говорил тебе, что у меня есть доступ к Сараяну. Не прямой, но сведения оттуда я получать могу. И сдаётся мне, что сегодня они будут готовы сделать предложение.

– Сегодня? – Марья побледнела, заметалась взглядом между Соловьём и Бессмертным. – Что значит сегодня? Какое предложение? Откуда ты вообще?..

Бессмертный поднял палец, прервав сестру. Она замолчала, прислушиваясь.

Из соседней комнаты доносились торопливые шаги. Марья повернулась, нахмурившись. Соловей развернулся синхронно с ней.

– Матушка! – запыхавшийся Коломна протягивал мерцающий Окоём. – Тут до твоей милости…

– Кто? – прищурилась Марья, внутренне собираясь.