– Себе?.. Не-ет, себе я нервы не порчу. Исключительно чужие. Я им, козлам, не для того нехилые бабки плачу, чтоб они меня разводили!.. Сразу гоню в шею, с штрафников ещё и взыскиваю, а для особо умных есть и особые методы, – пояснил бизнесмен свою кадровую политику, – Так ещё батя меня учил, а он в этом разбирался. Классный он был чувак, и усы, между нами говоря, вот у кого были по-настоящему шикарные!..

– Как у нашего Алексея?

– У этого?.. – презрительно хмыкнул «полосатый», – Куда ему!.. Вы, Михалыч, судя по возрасту, Мулявина должны хорошо помнить?.. из «Песняров» который?.. Так у моего бати похожие были, даже покруче…

После этих слов наблюдательный химик краем глаза уловил какое-то движение и оглянулся. Так и есть: лежащий под капельницей «усатый» пристально смотрел на тёзку-хвастуна. Смотрел не отрываясь, с каким-то странным выражением, словно только что услыхал нечто очень важное…

– Простите за нескромный вопрос, – переменил тему Лекарь, – А почему бы вам, человеку обеспеченному, не отселиться из общей палаты в одноместную, на двоих хотя бы? По-моему, их у нас в отделении две или три… За деньги же наверняка можно, или я чего-то не понимаю? Зачем терпеть наши храпы, комаров и это Вовкино… гм… амбре?

– А вы разве не видали там на дверях таблички «для ветеранов войн»? И, по закону подлости, сейчас этих ветеранов тут с избытком. Ничего, потерплю, мне всего три капельницы осталось, и адью. Дальше нюхайте вашего Вову сами.

В Алексее-втором Лекарь неожиданно обрёл компаньона. Сам он давным-давно, после первого же сердечного «звоночка», взял себе за правило ходить пешком как можно больше, и практиковал две обязательных прогулки в день, утреннюю и вечернюю. Дома вставал в шесть тридцать, ровно в семь спускался со своего седьмого этажа по лестнице, намеренно игнорируя лифт, и в любую погоду сорок минут добросовестно вышагивал туда-сюда по дорожкам ближнего парка. Вечерний моцион начинался не так строго по времени, зато гуляли вместе с женой, совмещая пользу движения с приятностью общения. Может быть, благодаря такому образу жизни ему и удавалось сохранять подвижность тела и ясность ума?

Компания для вечернего гуляния возникла как бы сама собой. Старейшая городская клиника состояла из доброго десятка зданий разных лет постройки, от памятников архитектуры до современных, и занимала целый городской квартал, обнесённый ажурной чугунной оградой. По территории гулять неинтересно, и химик решил обойти больничный городок по периметру. Съев на ужин постную пшённую кашу, вышел из старинного двухэтажного особняка, где размещалось «инфарктное» отделение, направился к воротам и заметил усатого. Тот стоял у задних дверей хирургического корпуса спиной к идущему, узнать его можно было исключительно по усам. Алексей, похоже, кого-то ждал.

Доктор наук проходил мимо, не собираясь проявлять любопытство – мало ли какие дела у соседа по палате… может, кто знакомый лежит тут, лечится… Из двери вышла светловолосая женщина в розовом медицинском костюмчике и повисла у Лёши на шее. Лекарь, деликатно отвернувшись, проследовал дальше, не имея ни малейшего желания лезть в чужую жизнь. Чужая жизнь, однако, влезла сама: через несколько минут приметные усы показались справа. Сосед догнал, пошёл рядом.

– Прогуляться решили, профессор?

– И да и нет, Лёша. Я не профессор, но с прогулкой вы не ошиблись. Движение – жизнь, не так ли?

– Так-то оно так, но тогда откуда берутся загнанные лошади?

– Ха-ха, это вы верно заметили… хотите составить компанию?

– Если не возражаете, я бы прошёлся с вами, а то одному скучно.

– Возражать не буду, в компании веселее. Но мне показалось, вы не очень-то скучаете… простите, не имел в виду…

– Бросьте, это совсем не то, что вы могли подумать. Сестра у меня здесь работает, в хирургии.

– Операционная?

– Родная.

– А-а-а… Понятно. А гулять вам уже можно? Мне-то доктор разрешил – говорит, после восстановления ритма это только на пользу, если не спеша.

– Я не спрашивал, но, думаю, и со мной ничего не станет, особенно не спеша. Здесь, конечно, улица, шум и выхлопные газы, но всё лучше, чем там, с Вованом да Коляном – один пердит, другой кашляет…

– Согласен, в этом смысле наша палата – не самое приятное местечко. Один давит на уши, другой на нос. Уши хоть заткнуть можно, а дышать-то надо… Хотя мне, честно говоря, в жизни встречались ароматы и покруче.

– Но вы же как будто научный работник…

– Науки, они разные бывают. Я, знаете ли, агрохимик, и в моей лаборатории иногда никакая вытяжка не помогала. Наш Вован, как вы его назвали, отдыхает! Тех уровней вонизма и никакому павиану не достичь…

– Вот как бывает, оказывается!.. А я, лопух, полагал, будто химики всё больше с колбами да пробирками… век живи, как говорится, век учись.

– Да, научная реальность бывает сурова и не всегда соответствует общепринятому представлению. В кино всё чистенько и красивенько: светлый кабинет, микроскопы и осциллографы, хрупкая девушка в белоснежном халатике тонкими пальчиками встряхивает пробирочку с чем-то голубым или розовым, а седовласый академик вдумчиво созерцает и молвит: «Поздравляю, милая, мы с вами совершили великое открытие!..» Увы, в настоящих лабораториях чаще полумрак и пахнет не амброзией, а говном, простите за грубый реализм. А вы где трудитесь, если не секрет?

– Какие секреты… баранку кручу помаленьку. Дальнобойщик я. Международник.

– Непростая стезя. Высшая категория, я не ошибаюсь?.. Тоже своего рода профессура, да?

– Угу. Только боюсь, хана моей профессуре.

– А что так? У вас ведь, судя по свободному режиму, не инфаркт?

– Бог миловал, обошлось. Но забрали меня прямо из кабины, в самом начале рейса, и в моей конторе об этом уже знают все, кому не лень.

– Так вам надо его, бога, благодарить – случись иначе, могли из того рейса и не вернуться. А вы, получается, везунчик – жив, здоров… я хотел сказать, практически здоров. Свечку впору поставить за счастливое избавление.

– Ну да, с одной стороны вроде так. Но не богу, а напарнику.

– А с другой?

– А с другой всё гораздо хуже – мой приступ на моих же рейсах ставит если не точку, то жи-ирный вопрос. Номинально жив, здоров, а вот профессионально…

– Боитесь, медкомиссия забракует?

– Медкомиссия – фигня. Я минздравовский приказ специально проштудировал, с моим диагнозом работать можно. Подлечился, реабилитацию прошёл, и вперёд.

– Так в чём проблема?

– Такие фирмы, как моя… у них подходы свои. Медицинская годность не главное. Надёжность важна, понимаете? Случилось раз – может случиться и другой, и третий… На кой чёрт им такие заморочки?

– Уволят?

– Сто процентов.

– А профсоюз?

– Международная солидарность трудящихся? Не смешите. Никто сейчас друг за друга не вступится, своя рубашка ближе к телу.

– Жаль. Но ведь сейчас не советское время, когда такими перевозками у нас занималась, если мне память не изменяет, одна на весь Союз организация «Совтрансавто»?

– Она и сейчас есть, и уже не одна. Логистических компаний пруд пруди.

– Тогда что вам мешает пойти в другую фирму?

– Международная солидарность.

– Не понял?..

– Солидарными, Виктор Михайлович, могут быть не только трудящиеся, но и наниматели. Вот, к примеру, кто-то из ваших, скажем, лаборантов проворовался или по пьянке устроил аварию с утечкой ядохимикатов, и его за это выгнали взашей… сможет он пойти в другой институт на такую же должность? Рады будут там такому горе-работничку?

– Да, с подпорченной трудовой книжкой ему было бы непросто…

– Вот я и говорю – хана моим рейсам, во всяком случае в загранку. Книжка книжкой, а есть ещё и база данных, где будет чётко обозначено: ненадёжен этот парень.

– Круто, ничего не скажешь…

– Ага. Так что придётся вспоминать молодость, пересаживаться на маршрутку или самосвал. Я начинал когда-то в третьем автопарке, рейсовый автобус водил, семьдесят второй маршрут, – Котов горестно вздохнул, – А там, сами понимаете, заработки совсем другие.

– Зато и солидарности, как вы выражаетесь, поменьше.

– Это как посмотреть… Слыхали, как наш с вами сосед – этот, полосатый… как он о своих водилах высказывается? Иначе чем козлами не называет, держит на коротком поводке, и чуть что – под зад ногой! Ещё и штрафы у него, и методы какие-то особые… Гадёныш.

– Простите, а вы с ним, случайно, не знакомы? С Алексеем этим?

– Нет, – «усатый» достал из кармана початую пачку сигарет, повертел в руках и сунул обратно, – С чего вы взяли?

Лекарь пожал плечами. Действительно, с чего? А неприязнь наёмного работника к боссу, притесняющему таких же батраков, вполне объяснима.

– Может, мне показалось… но, по-моему, сегодня, когда я возле умывальника приставал с расспросами к вашему тёзке, вы как-то на него смотрели…

– Обыкновенно смотрел.

– Обыкновенно?

– Конечно. Надо же мне куда-то смотреть, не всё ж в потолок пялиться. Ну да, особой любви у меня к таким как он, нет и быть не может… Крутой он, видишь ли… Ну и вали в крутую клинику – там и лекарства покруче, и палаты отдельные, и Вованы тамошние по-другому пахнут!

– Ха-ха-ха!.. Вот это вряд ли… А когда он рассказывал про усы?

– Какие усы?

– Он говорил, его отец отращивал какие-то особенные усы – как у Владимира Мулявина – был такой певец…

– Помню такого… И что?

– Нет, ничего. Наверное, мне просто показалось. Тем более, во времена моей молодости и вашего с ним детства такие усы носили очень многие. Мода была такая

– Да, пожалуй.

– А ваш отец?

– Что – мой?

– Тоже усач, как и вы? Или вы их себе срисовали с кого-то другого? Согласитесь, такие нынче не часто встретишь!..

– Нет у меня отца. И матери нет. Умерли они.

У Алексея в кармане пиликнул мобильный телефон, он остановился, а химик по инерции сделал ещё несколько шагов и лишь тогда, оглянувшись, заметил: собеседник стоит, держась правой рукой за левое запястье.

– Что с вами, Лёша? Опять срыв?

– Н-нет, просто перебой какой-то… Знаете, я, наверное, вернусь в палату.

– Да-да, конечно, возвращайтесь. И я тоже, на всякий случай.

– А вам-то зачем? Гуляйте спокойно.

– Нет, пойду с вами. Спокойно гулять всё равно уже не получится.

На обратном пути у хирургического корпуса Котов притормозил.

– Вы идите, а я тут, на минуточку…

– Да ничего, я подожду. Опять к сестре?

Алексей кивнул, подошёл к той же задней двери, и через минуту оттуда выглянула та же стройная блондинка в розовом костюме. Объятий на сей раз не было – брат с сестрой поговорили совсем недолго, и Алексей вернулся к химику. Женщина помахала рукой брату, поклонилась Лекарю и скрылась в дверях.

– По праву старшей считает себя обязанной контролировать мой режим, – пояснил Котов, – Спросила на посту, как дела у братца, а они меня и заложили. Она мне эсэсмэску: «А ну давай назад!..»

– Молодец, уважаю!.. А на мой взгляд она не выглядит старше вас… Что касается контроля, ничего не поделаешь – женщины все таковы. На годик всего раньше и появилась на свет, а руководит, будто вы ей в сыновья годитесь… Сигареты хотя бы не отобрала?

– У нас чуток иначе. Но похоже, да-а… – младший брат невесело посмеялся, – До обыска пока не дошло. Ерунда, завтра специально спрошу у Аркадьича добро на променад, и никаких проблем.