Извечные убийцы

Уже пройдя достаточно шагов, чтобы забыть о мари, он обернулся и тяжело вздохнул – по следу шли ванаги. Вернее, не шли, а бежали по свежему запаху. – «Да чтоб вас, ни рожи, ни кожи, самая дурная тварь. Только время терять…» – Кочка закатил сани за дерево и вышел вперед. – «Похоже придется здесь ночевать, эти не отстанут, пока не перебью всех».

Ванаги увидели его и стали обходить со всех сторон, что на них было совсем не похоже. Стайные создания с полностью отсутствующим инстинктом самосохранения, во всяком случае, по отношению к людям. Хотя, может они реально не боялись людей? Может, когда они понимали, что нарвались, то и предпринимать что-либо уже было поздно?

Кочка даже задумался, так ли часто люди выходили победителями против стаи ванаг. Выходило, что крайне редко. У них были очень прочные наросты на шкуре, но эти наросты заполнялись очень странной жидкостью. Твердые при ударе, но мягкие, если ванаг убит, а потом и вовсе рассыпались в прах, когда жидкость вытекала, с большим трудом впитываясь даже в песок, а в снег и вовсе не замерзала, проходила даже через наст оставляя лишь небольшие отверстия.

По большому счету, Кочка вообще не ожидал их тут увидеть, это были приграничные мутанты, в заграничье он их не видел до сего дня. И вели они себя очень странно. Первые твари уже обошли его по сторонам, но бежали, не снижая темпа и даже не смотря в его сторону.

Мозг Кочки долго сопротивлялся, награждая ванагов умом, но вынужден был признать, что у них на уме, совсем что-то другое, и лишь увидев, как замыкающие большую стаю тоже стали обходить его, злобно порыкивая и оглядываясь. – «оглядываясь????» – Кочка встревожился не на шутку и теперь речь шла не о пустой трате времени, а о чём-то намного… намного серьезнее.

О чём-то, что напугало большую стаю ванагов. Эти твари дрались всегда и имели шанс отбиться от более крупного хищника, с небольшими потерями. Кочка вообще думал, что хищники брезгуют ими и могут убить, только чтобы наказать зарвавшихся. Может так и было…

**

Он кинулся к своим саням и стал лихорадочно навешивать на себя запасы еды. В какой-то момент он понял, что больше брать нельзя и рванул в сторону от саней. Если опасности нет, значит сани можно забрать позже, если интуиция очередной раз не подвела, значит сани его убьют. Замедлят его и в конечном итоге он умрет. Остаться без еды это очень большая вероятность умереть, взять сани сейчас – гарантированно умереть.

Лыжи позволяли развить приличную скорость, и Кочка очередной раз поблагодарил станичников за помощь в подготовке к большаку. Конечно, они заинтересованы, но решение принимал он сам и готовился сам, они лишь помогали, потому и винить в его провале будет некого. Сам виноват, плохо готовился.

Сделав приличную петлю, он стал выходить на свой обратный след, чтобы оценить опасность. Если уж эта опасность есть, то след на насте она должна оставить. Не гортусов же ванаги испугались, значит и след будет. Он вовремя остановился, услышав хруст наста. Изначально он свернул в сторону ветра и сейчас возблагодарил свои рефлексы и выучку. Это был Тард!!!

Тварь на шести коротких, но очень толстых ногах, медленная зимой, но обгоняющая длинноногих охотников летом. Она, эта тварь, была в холке как два человека, сейчас вся обросшая шерстью, летом шерсть слетала полностью, одним большим пластом. Гребень из очень плотных костных образований позволял ломать упавшие деревья врезавшись в них и поддев снизу, спрятаться в буреломе не вариант.

Пасть чуть вытянутая и полная зубов. Были храбрецы, которые смогли понаблюдать за ним, и они утверждали, что из пасти капает густая слюна, зимой ее не увидеть, но это означало, что во рту есть ядовитые железы. – «Батя говорил: – Капающая густая слюна верный признак яда, даже если его там нет, не давай себя укусить такой твари – тут без ресурсной печени не обойдешься. Посмотри на Фарка, соседа нашего, как напьется колосухи, так густая слюна капает, и будь уверен, она ядовитая». – Кочка видел этого соседа, в том, что он имеет ядовитые железы, можно не сомневаться. Поганый человек, поганый язык, еще и пьет много.

А с Тардом тебе и печень не поможет, тот перекусит на раз. Единственная возможность спастись, это увидеть его раньше, чем он тебя, и убежать. Они очень быстро бегали, но на короткие дистанции, и если не догнали сразу, то шли за тобой медленно. Нет-нет, никакой речи о том, что они прекратят охоту, они брали измором, если уж нацелились. Был известен случай, когда Тард несколько дней преследовал пограничника и почти догнал его, спасла невидимая граница, за которую он не стал заходить. А ведь шансов у пограничника не было, он уже полз от усталости. Кочка встречался с Тардом и не раз, но всегда приходилось бросать большак и уходить к границе. Отсиживаться, брать припасы и пробовать идти на большак заходя в заграничье далеко от места встречи с этой тварью, но можно было и там же, они не ждали у границы. Уходили сразу, как понимали, что добыча недосягаема.

Но самое скверное было то, что спрятаться от Тарда было невозможно. Он за многие переходы мог учуять свою добычу и ползти в ту сторону неутомимо и безостановочно. Ещё попробуй обогнать ее на несколько переходов… Эта тварь не останавливалась на охоту чтобы поесть, и отдых, чтобы не упасть замертво от усталости, в отличии от убегающей жертвы. Вот и сейчас у Кочки не осталось вариантов, Тард однозначно почует его, не сейчас, так возле саней, и уж точно выберет не ванаг. За ним пойдёт, развернётся и пойдёт.

Кочка остановился, чтобы проследить за тупоносой головой неспешно пробивающей снег, и понял, что его учуяли. Тварь водила носом, но пока не меняла направление. Громкий рев оповестил округу, что Тард встал на след. А вот услышать ответный рев с другой стороны Кочка не ожидал и рванул назад к границе. Как это не печально, но большак закончен. – «Жалко девчушку, можно прощаться».

Уже увидев всё такую же светлую поляну с марью, Кочка решил проверить насколько опередил Тарда, вернее Тардов. – «Какой из них примет вызов и пойдет по следу он не знал. Никто не говорил, что они стадные, но ведь второй ответил. Что они вообще делали на одной территории…»

Забрался на дерево очень быстро, помогли снегоступы, он совсем забыл о них, когда прыгал в лыжи и когда залезал на дерево. На лыжах они не мешали, а вот на дереве они цеплялись за ветки, зато шипы впивались в кору и выдрать их можно было только вверх. В мерзлое дерево они вообще входили как в наст, незаметно и неслышно.

Кочка долго пытался высмотреть преследователей и наконец увидел их. Самые плохие предчувствия радостно подпрыгнули, угодив своему хозяину. Лишь хозяин не разделил их радости, Тарды шли по его следу, оба. Одно радовало – снег был глубокий и почти скрывал эти туши, к тому же солнце намеревалось повернуть зиму к весне и наст ломался большими льдинами, еще больше усложняя охоту Тардам. Но, уже можно смело говорить, что оба зверя взяли след.

Кочка заметно успокоился, когда принял неизбежное, но неожиданно пришел к мысли, что такими темпами он успеет и девчонку вытащить и до границы успеть дойти. Правда, петлю придется делать. Придется идти через зимнюю реку и проходить там краем. Опасно, но уж точно не опаснее, чем идти навстречу Тардам. Если он решится, то шансов выжить немного, но если этот шанс сработает, то сработает на обоих. На Кочку и на несмышлёную станичницу, не знающую куда можно падать с неба, а куда не стоит.

Думать так много в дороге опасно, а потому Кочка еще раз сменил направление и устремился к своей цели, уже не думая о том, что он будет делать без саней и припасов. Большак не отменялся, а значит – инстинкты на передний план и будь что будет.

Буквально через несколько пять по пять шагов он выскочил на вспаханный снег и с ходу прыгнул в канаву, прихватив лыжи в руки. До земли было еще больше, чем он ожидал, и он задержался удержавшимися на рыхлой поверхности лыжах, повиснув на них на руках. Это было совсем не по плану и пришлось срочно протискивать их внутрь снега. Отчаянно работая руками как лопатой, Кочка проделывал нору на другую сторону колеи и вскоре рыхлый снег кончился, работа стала продвигаться быстрее. Снег был не разворошен и снегоступы, с трудом, но держали его на утрамбованном полу новой норы. Лыжи наконец перестали мешаться и тащились за ним привязанные за носок. Хорошо, что станичники предусмотрели там отверстия, по сути, подглядели у обычных лыж, лежащих у него в деревянных санях.

Пробиться на поверхность не составило труда, но отняло порядочно времени. Выкатившись на поверхность, он натянул лыжи и рванул к предполагаемому падению небесной девчонки. Ошибиться было сложно, справа гора, слева огромная проплешина бывшего леса. Там лес не рос, но когда-то был шикарный и густой. Был, да сплыл. Сейчас там только бурелом из сухостоя и гнилушек. Даже крупного хищника нет, только мелочь, которая Кочке не страшна. Единственная проблема, там спать нельзя, ну никак нельзя. Хотя… где в заграничье спать можно? Да нигде.

Разве можно назвать сном то состояние, когда сознание на ходу проваливается в забытье? От любого подозрительного шороха сознание возвращается быстрее удара сердца, а потому даже не понятно, засыпал ли ты вовсе. Но сон нужен, без него теряется бдительность и вернуться живым уже можно не мечтать.

Научиться спать в заграничье, это особая наука, и батя учил его как мог. В ход шла сначала вица, а потом кое-что посерьезнее. Иной раз по пять ночей подряд приходилось опасаться проснуться от дрына пляшущего на голове. Иногда и мать помогала дрыну не расслабляться, но потом, Кочка подрос, и стал спросонья давать сдачу, не разобравшись. Батя отстранил мать от обучения и Кочке стало не так стыдно за раннюю побудку. То, что на бате стали появляться синяки, радовало всех троих, без этого высшего образования не получишь.

***

Набранный темп радовал, но в то же время настораживал. В заграничье с такой скоростью можно было бежать только навстречу к неприятностям, но Кочка решил рискнуть. Неприятности тоже могли сильно удивиться, увидев Кочку, а потому был шанс проскочить мимо до принятия неприятностями решения атаковать шуструю цель.

Собственная подготовка – это конечно хорошо, но маршрут пришлось подкорректировать. Сначала попробовать как более лёгкий вариант – скинуть преследователей, а потом и рисковать, если придется. По новому маршруту, пролегающему по краю границы, а иногда и выходя в приграничье, до зимней реки было два заката, и вполне добротная, можно сказать, популярная и удобная для прогулок тропа. Конечно же никакой видимой тропы не было и никогда не будет, но дорога была хожена-перехожена несколькими поколениями пограничников, и даже простые охотники, хотя, раз уж здесь отметились, то уже не простые… Да ладно, и даже простые охотники ходили тут не один раз.

Совсем уж крупный заграничный хищник сюда не забредал, а мелкие с удовольствием нападут на одиночку, но точно поостерегутся связываться с группой. Простые охотники из этих мест возвращались только группами и утверждали, что ходить опасно, но можно. Одиночки, если они были, уже никогда не расскажут, насколько тут опасно. Только пограничники ходили в одиночку, и более того, они не любили, да, собственно, и отказывались чаще всего ходить группой. Если заказ деревни на ресурсное мясо был с обязательным условием взять с собой ещё кого либо, цена поднималась сразу в несколько раз. Мало того что приходилось тащить добычу больше обычного, ну как-же, людей больше, можно больше заготовить…, так чаще всего приходилось тащить ещё и горе охотников, по своей глупости попавших в переплёт. Хорошо если живых…, хотя, чего уж хорошего, иной раз сам уже выдохся, пытаясь не вляпаться по чужой вине, так ещё и оберегать вляпавшихся или ещё не вляпавшихся, но делающих все чтобы это произошло.

Уж лучше бросить трупы и сказать, что вытащить возможности не было. Вот только в отличие от пограничников охотники всегда таскаются с трупами. Им обязательно нужно их похоронить возле деревни. И ведь специально лета ждут, зимой долбить землю не будут. С телом пограничника все проще, простились и оставили где пришлось. О живых беспокоиться надо…

Мысли не спеша занимали свободное от обострившихся инстинктов место, появлялись и вновь уходили в неизвестность. Кочка настроил дыхание на привычный ритм и был готов отмерять расстояние от заката до заката. Получится перекусить в дороге – и то счастье, не получится – так тому и быть. Он превратился в единый нерв, реагирующий на внешние раздражители. Не правильный цвет снега, любое движение, не относящееся к веткам на ветру, незнакомым шумам и запахам. Он фиксировал всё и пропускал через настроенные фильтры реагируя только на опасность. В таком состоянии он вполне мог уснуть и все равно быть настороже и готовым в любой момент среагировать на опасность.

Чего уж… Были случаи, когда он просыпался в деревне, реагируя на неправильное поведение людей, они прятались от него и старались не делать резких движений. А тех, кто с дуру резкие движения сделал, собирали, когда пограничник уже прошел, или стало понятно, что он вышел из походного режима. Убить никого не убил, но покалечил парочку недотёп. Чего уж, было дело. Вот и сейчас он начал входить в транс давая организму выполнять работу, не задумываясь над мелочами.

***

Кочка бежал, привычно отмеряя расстояние и держа направление ориентируясь лишь на ощущениях. Объяснить кому-либо по какому принципу он выбирал деревья для следующего ориентира, пожалуй, он не смог бы. Он просто знал где находится та самая низинка к которой он стремился. Вечная борьба реки и Холода делала эту низину непроходимой.

Первые Морозы сковывали реку, и в какой-то момент она промерзала насквозь, но ее это не устраивало, и она находила лазейку, чтобы вырваться и затопить образовавшийся лед. Иногда приходилось взламывать лед более радикально, и тогда образовывались торосы. Их гнало прорвавшимся течением и нагромождения только усиливались. Так происходило многократно и на протяжении многих закатов первых морозов. Чем мягче было начало зимы, тем больше было торосов, и нагромождения были выше. Мороз нападал с новой силой, и река вновь замерзала, скрепляя торосы между собой монолитом льда. Так продолжалось, пока река не находила себе дорогу не над поверхностью, а под ней. Там Мороз не мог добраться до воды, и она расширяла себе дорогу под теплой шубой нагромождений льда. Каковым бы сильным не был Мороз, река всегда побеждала в этой схватке.

Нагромождение острейших льдин высотой в человека, и занесённых провалов иной раз в два раза больше, были по-своему красивы. Вот только любителей тут ходить и любоваться не сыскать даже среди животных, а уж среди людей и вовсе таких никогда небывало. А вот Кочка тут был и не раз. Он облазил безумное количество мест, в которые нормальный человек никогда бы и не сунулся. Все должно быть изучено и занесено в скрижали. Как замерзает, в какое время года, кто живёт, когда становится проходимым и тому подобное. Все представляло интерес для пограничника, все нужно задокументировать для будущих поколений. Только так добывалась информация о заграничье поколениями пограничников. Только так можно было увеличить шанс на выживание в походе.