Глава 1
Пикник на пепелище

Проснувшись, Стинов еще какое-то время лежал с закрытыми глазами – до тех пор, пока оставалась слабая надежда на то, что сон, быть может, еще вернется. Вставать отчаянно не хотелось. День был выходным, никуда не надо было спешить. В соответствии с установленной программой, обычное безрадостное утро должно было плавно перетечь в тоскливый, бессмысленный день – пивная, видеосалон, снова пивная, – который закончится мрачным вечером, когда, ложась в кровать, он будет думать только о том, как бы не опоздать завтра в отдел. Не открывая глаз, Стинов протянул руку в сторону, забрался в карман висящей на спинке стула рубашки и поймал двумя пальцами полупустую упаковку жевательных пастилок эфимера. Кинув одну пастилку в рот, он подумал, добавил к ней еще одну и, расслабленно раскинувшись на кровати, принялся не спеша, старательно и с чувством разжевывать их.

Вчера на работе шеф Архивного отдела подкинул Стинову заказ обладателя золотой карточки из сектора Галилея, снедаемого страстью к генеалогии. Он полагал, что один из его предков был депутатом пятой Государственной Думы России, и, движимый фамильной гордостью, хотел собрать о нем всю имевшуюся информацию. Стинову внезапно вспыхнувшая любовь к далеким предкам казалась надуманной и смешной. Какая разница, кем был твой земной пращур, если сам ты теперь обитатель Сферы Стабильности, а Земли, быть может, уже и в помине нет? Хотя, конечно, если у тебя в кармане золотая карточка, то можно позволить себе любые причуды.

Стинов своей родословной никогда не интересовался. О родителях ему было известно только то, что отец его, Рун Стинов, работал в Центре клонирования и погиб во время голодного бунта в секторе Менделеева, когда разъяренная толпа, подстрекаемая вездесущими иксайтами, уверовав в то, что их хлеб съели клоны, кинулась громить лаборатории. Утром того дня, когда бунтовщики был разогнаны и в инфо-сети появились списки погибших, мать, как обычно, отвела трехлетнего сына в класс для малолетних и больше уже за ним не возвращалась. От воспитателей Игорь услышал, что она скорее всего ушла к церковникам-геренитам, которые грозились однажды раз и навсегда покончить с насилием, наполнив Сферу божественной милостью, дарованной им через откровения Хабера ван Герена. Ну, и что толку от таких родителей? Лучше бы их и вовсе не было.

Но отговаривать от глупой затеи богатенького чудака из сектора Галилея Стинов не собирался. Если человеку не терпится выбросить деньги на ветер, то все, что следует сделать, – это занять такое положение в пространстве, чтобы этот ветер обдувал и тебя.

Автоматическая компьютерная выборка из газет той поры выдала только две коротенькие статьи, в которых вскользь упоминалось искомое имя. За те деньги, что платил заказчик, этого было явно недостаточно, и шеф усадил Стинова вручную просматривать не только центральные газеты, но и региональную печать. Просидев за моноэкраном до позднего вечера и не добившись никаких результатов, Стинов использовал прием, к которому прибегал уже не впервые. Он выбрал семь больших статей о работе пятой Государственной Думы и заменил в них наиболее часто встречающиеся имена на имя предка заказчика. После чего со спокойной совестью распечатал полученный материал. Почему бы не подправить историю для одного человека, если он может за это заплатить?

Работа была несложная, но кропотливая, требующая внимательности и точности. Тут нельзя было допустить ни единой ошибки. Заметив малейшую неточность, заказчик непременно устроит дополнительную проверку вызвавшего сомнение документа, после чего исполнитель данного задания со скандалом вылетит из Архивного отдела. Такую работу под эфимером не сделаешь.

Домой Стинов вернулся поздно, уставший настолько, что, даже не поужинав, завалился спать. А утром первым делом – пастилку эфимера в рот.

Он неподвижно лежал на кровати – глаза закрыты, руки вытянуты поверх одеяла – и неспешно, с чувством пережевывал пропитанный эфимером кусочек латекса, ожидая, когда препарат всосется в кровь и начнет действовать. Без этого он не то чтобы боялся, но не хотел открывать глаза, заранее зная, что увидит все тот же нависающий над головой голубоватый потолок. Психологи считали, что голубая окраска потолков должна вызывать ассоциации с необъятным небесным простором. Стинову это казалось смешным. Кому могла напомнить небо давящая на затылок голубая плоскость? Тем, кто видел небо только в кино? Голубой потолок так и останется голубым потолком, если, прежде чем взглянуть на него, не нажеваться эфимера.

Стинов почувствовал легкое покалывание в кончиках пальцев. Теплая волна поднялась вверх по рукам и быстро разлилась по всему телу, сделав его почти невесомым. Если и дальше лежать неподвижно, то вскоре возникнет ощущение, что тело растворяется в окружающем его воздухе. Стинов этого не хотел. Эфимер был нужен ему, чтобы влиться в поток повседневности и прожить еще один день, а вовсе не для того, чтобы провалиться в бездонную яму сияющего небытия. Случалось, что, когда ему бывало совсем паршиво, он набивал рот пастилками с эфимером и жевал их до полного одурения, до тех пор, пока становилось невозможно отличить реальную действительность от образов, порожденных мозгом, выбитым из привычного состояния равновесия мощной дозой галлюциногена. Но подобное происходило нечасто, и сегодня был совсем не тот день.

Стинов открыл глаза. Потолок казался гораздо выше, чем был на самом деле. Голубоватую, немного неровную поверхность, похожую на губку, впитавшую влагу, то и дело пересекали серебристые, неяркие молнии. Стинов улыбнулся. Подобный вид потолка предвещал хорошее настроение в течение дня. Игорь не любил, когда под действием эфимера потолок менял цвет или становился похожим на глыбу мрамора, расколотую трещинами.

Он посмотрел в сторону. Стул казался недосягаемо далеким, но стоило протянуть руку, и она легко вытянулась до требуемой длины. Накинув на плечи домашний халат, Стинов сел на кровати. Из-за стены доносился приглушенный звук льющейся воды. Двигаться не хотелось. По крайней мере до тех пор, пока не освободится ванная.

Однообразно-ровный звук падающей в раковину струи, улавливаемый его обостренным слухом, рассыпался в сознании каскадом, превращаясь в могучую симфонию, исполняемую оркестром духовых. Какое-то время Стинов наслаждался созданной воображением музыкой. Пару раз он даже в шутку взмахнул руками, дирижируя несуществующим оркестром. Но вскоре ему это надоело, и он встряхнул головой, прогоняя прочь музыкантов с их инструментами.

Просто сидеть и ждать можно было до бесконечности. Марти Турин, сосед Стинова, живший в одной комнате со своей подружкой Карелой, случалось, забывал выключить воду. А в третьей комнате жил старик, имени которого никто не знал. Так тот вообще никогда не выглядывал из-за двери, если кто из соседей был дома.

Тяжело, с томительным вздохом поднявшись на ноги, Стинов вышел в коридор и распахнул дверь в ванную. У раковины в одних трусах, сползших до колен, стоял Марти. Наклонившись над краном с льющейся водой, он выделывал руками чудные дугообразные движения. При этом он то и дело быстро хлопал в ладоши, словно мошек ловил.

– Привет, Марти, – недовольно буркнул Стинов. – Кончай развлекаться, я умыться хочу.

Марти даже не обернулся.

– Ничего у тебя не выйдет! – радостно возвестил он, не прерывая своего странного занятия. – Я сам уже полчаса пытаюсь помыться.

– И что тебе мешает? – спросил Стинов, не очень рассчитывая получить вразумительный ответ.

– Да ты посмотри, какие она петли выделывает! – возмущенно воскликнул Марти.

Он снова хлопнул в ладоши и опять ничего не поймал.

– Кто? – не понял Стинов.

– Струя!

Струя воды из-под крана, как ей и было положено, отвесно падала вниз и разбивалась о край сточного отверстия раковины.

– Марти, посмотри на меня, – строго потребовал Стинов.

Прервав свое бессмысленное занятие, Турин обернулся. Расширенные сверх всякой меры зрачки Марти заполняли едва ли не все пространство радужной оболочки глазных яблок.

– С утра эфимера обожрался, – сразу же понял, в чем дело, Стинов.

– Не в том дело, – назидательно поднял вверх указательный палец Марти. – Дело в том, что я не могу умыться.

– Заберись под душ, – посоветовал Стинов.

Марти удивленно вскинул брови и с благоговейным восторгом посмотрел на Стинова. Столь простое решение проблемы, похоже, даже не приходило ему в голову. Стянув трусы, Марти полез в ванну.

– Ты знаешь, что лицо у тебя сейчас, как нефритовая маска, а глаза похожи на ртутные шарики, – сообщил он Стинову, становясь под душ. – Это добрый знак.

Не слушая его, Стинов подошел к раковине и, выплюнув резинку, в которой уже не осталось эфимера, стал чистить зубы.

– Поверь мне, Игорь, – продолжал между тем Марти, нежась под струями теплой воды. – Я понимаю толк в разгадывании сигналов подсознания.

Стинов знал, что среди тех, кто употреблял нелегальный сильнодействующий эфимер, бытовала теория, в соответствии с которой образы подсознания, рождающиеся под воздействием галлюциногена, дают возможность постичь суть любого предмета или человека, узнать их прошлое и даже предугадать будущее. Только не особенно он в это верил.

Поплескавшись под душем, Марти немного пришел в себя. По крайней мере, когда Стинов кинул ему полотенце, он сразу его поймал.

– Сколько пастилок сжевал? – спросил Стинов.

– Всего одну, – ответил, растирая полотенцем худое, костлявое тело, Марти. – Но зато какую!

– Нелегальный?

Марти загадочно шевельнул бровями.

– Как можно с самого утра так нагружать мозги? – недоумевающе пожал плечами Стинов.

– Понимал бы что, – выглянув из-под полотенца, с сожалением посмотрел на него Марти. – Я даже на ночь жую резинку с эфимером, чтобы кошмары не снились.

– Помогает?

– Когда как.

– Как тебе только удается работать в таком состоянии? – удивленно покачал головой Стинов.

– Привычка, – усмехнулся Марти.

Бросив мокрое полотенце на край ванны, он натянул трусы и руками пригладил коротко остриженные волосы. Стинов заметил, что от макушки по голове Марти уже поползло пятно ранней лысины.

– Чем собираешься заняться сегодня? – бодро поинтересовался Марти.

– У меня выходной, – ответил Стинов.

– Знаю, потому и спрашиваю, – улыбнулся Марти.

Что-то у него, видно, было на уме.

– Не знаю, – честно признался Стинов. – Постараюсь расслабиться и отдохнуть.

– Будешь тянуть кислое пиво из автопоилки в обществе таких же скучных типов, как и сам, – продолжая улыбаться, понимающе повел подбородком сверху вниз Марти.

– Я хотел сходить в библиотеку, – сказал Стинов, хотя на самом деле даже и не думал об этом.

– У меня есть предложение получше, – положил руку ему на плечо Марти. – Мы с Карелой собираемся на пикник в одно очень интересное место. Бери с собой свое пиво и присоединяйся к нам.

– Терпеть не могу комнат со стереопейзажами, – поморщился, словно от зубной боли, Стинов. – Даже после двойной дозы эфимера они выглядят ненастоящими.

– Разве я могу позволить себе пригласить друга в стереокомнату! – возмущенно воскликнул Марти. – Я приглашаю тебя на настоящую загородную прогулку. Три года назад полностью выгорел сектор Ломоносова. До сих пор его даже не начали восстанавливать…

– Аварийный сектор закрыт и опечатан.

– На днях один приятель рассказал мне, как можно туда пробраться. Он уже бывал там на пикнике. Говорит, что впечатление незабываемое. Парень, который был там вместе с ним, увидел всадников Апокалипсиса! Ты только представь себе – пикник среди руин!

Стинов задумчиво потер ладонью скулу. С одной стороны, конечно, только очумевшему от эфимера чудаку может прийти в голову подобная бредовая идея. Но, с другой стороны, почему бы не сходить посмотреть на выгоревший сектор? Все ж таки что-то новое, необычное. Можно сказать – экзотика.

– Ладно, – согласился Стинов.

– Я знал, что тебе понравится эта идея! – Марти хлопнул его ладонью по плечу. – Собирайся, мы с Карелой минут через десять за тобой зайдем. У меня осталось еще пол-упаковки убойного эфимера, – тихо добавил он.

Они вместе вышли из ванной.

Прежде чем идти к себе, Марти подкрался к двери комнаты, где жил их третий сосед, и осторожно потянул за ручку. Дверь была заперта.

– Ты когда последний раз старика видел? – шепотом спросил Марти.

– Не помню, – так же тихо ответил Стинов. – А что у тебя за дело к нему?

– Да я все думаю, не помер ли?

– Если бы помер, то запах пошел бы, – возразил Стинов.

Марти прижался носом к дверной щели и потянул воздух.

– Вроде бы ничем не пахнет, – сказал он. – Однако если у него там кондиционер на полную мощность работает…

– Если бы у старика без остановки работал кондиционер, его дверь уже взломали бы агенты из Отдела энергоснабжения.

– А если у него золотая карта с проплатой на несколько лет вперед? – продолжал развивать свою версию Марти.

– Тогда бы он жил не здесь, – усмехнулся Стинов. – И у дверей его дежурила бы пара мордоворотов с дубинками.

Марти озадаченно почесал нос – возразить было ничего.

– Ладно, собирайся, – махнул он рукой и скрылся за дверью своей комнаты.

Сборы не заняли много времени. Стинов, не застилая, поднял кровать и убрал ее в стенную нишу. Порывшись в платяном шкафу, он выбрал из своего небогатого гардероба темно-синий спортивный костюм, который купил пару лет назад, когда собирался начать бегать по утрам. На спине куртки большими красными буквами по кругу было написано: «Сфера Стабильности – навсегда!» Вставив кредитную карточку в щель возле экрана инфо-сети, он проверил наличность. Деньги за работу, которую он выполнил вчера, конечно же, еще не перевели. Но и того, что оставалось на карточке, было достаточно, чтобы позволить себе купить несколько банок пива и немного натуральной еды. Не жевать же на пикнике прилипающий к зубам синтетический бифштекс.

Дверь без стука распахнулась, и в комнату ввалился Марти.

– Готов?

Взглянув на Марти, Стинов только головой покачал. Слов не было, костюмчик у Марти, конечно же, был самый подходящий для прогулки по выгоревшему сектору: ярко-оранжевая майка с короткими рукавами и белые шорты.

Вытолкнув Марти за дверь, Стинов вышел следом за ним, захлопнул дверь и, дернув за ручку, проверил, надежно ли она заперта.

– Привет, Игорек, – махнула ему рукой ожидавшая в коридоре Карела.

Подружка Марти, маленькая полная блондинка с широким носом и большущими глазами, тоже была одета так, словно собиралась в солярий. И все же ее наряд, хотя и стремился к минимуму, был выдержан в темных тонах – должно быть, голова у Карелы работала чуть лучше, чем у Марти.

В центральном проходе сектора они зашли в кафе. Марти, когда у него был эфимер, даже и не думал о еде. Но, не слушая его нытья, Карела набрала в автоматах сандвичей с синтетической ветчиной и сыром. Можно, конечно, убедить себя в том, что между настоящими продуктами и их биотехнологическими аналогами нет никакой разницы, но на вкусовые рецепторы подобная уверенность почему-то не действовала. Даже Марти смог бы отличить на вкус настоящий сыр от суррогата. Взяв в автомате пять банок пива, Стинов подошел к стойке и заказал жареное мясо с зеленым горошком. Получив заказ на пластиковой тарелке, он накрыл ее сверху другой и вместе с пивом сунул в сумку, висевшую у Марти на плече.

Выйдя из кафе, они встали на полосу движущегося тротуара и за пару минут добрались до лифта общего пользования. В кабине лифта, когда нужно было вставить свои удостоверения личности в контрольную щель, Марти долго, чертыхаясь, рылся в карманах, затем полез в сумку и нашел свое удостоверение только после того, как Карела прикрикнула на него, назвав оболтусом и растяпой. Считав информацию, контрольная система лифта певучим голосом объявила названия секторов, в диапазоне которых они имели право перемещаться, и попросила назвать тот, что им требовался.

– Сектор Набокова, первый этаж, – быстро сказал Марти и заговорщицки подмигнул спутникам.

Выйдя из лифта, Марти огляделся по сторонам.

– Налево, – рукой указал он направление.

Проехав недолго на движущемся тротуаре, они сошли с него возле небольшого, явно не пользующегося популярностью зала видеоигр. По прозрачному пластику витрины, за которым был вывешен список игровых автоматов, зеленой краской был криво намалеван лозунг, призывающий так нажраться эфимера, чтобы даже Совету сохранения стабильности стало тошно.

– Я здесь сам в первый раз, – сказал Марти. – Но мне описали все ориентиры.

Стинов про себя усмехнулся, вспомнив, как Марти в ванной ловил струю воды из-под крана. Если у него до сих пор в голове такой же кавардак, то какими же четкими должны быть ориентиры, чтобы он смог узнать нужное место?

Следуя за улыбающимся чему-то своему Марти, они свернули за угол зала видеоигр и, пройдя мимо длинного ряда жилых секций, оказались возле круглой клумбы с красными пластиковыми тюльпанами. Вокруг нее, на покрытии, имитирующем гаревую дорожку, стояли четыре красные скамеечки. Над искусственной травой висели голографические изображения голубых елей. Парк, созданный из неживых материалов, был чист и ухожен, но, как и многие, подобные ему места, разбросанные по Сфере, абсолютно пуст. Не доверяя статичным творениям неизвестных дизайнеров, люди предпочитали обманывать себя с помощью эфимера.

Марти пересчитал скамейки, что-то прикинул в уме и пересчитал их еще раз. Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что никто за ними не наблюдает, он обогнул одну из иллюзорных елей и присел за ней на корточки.

– Идите сюда, – через минуту окликнул он Карелу и Стинова.

Подойдя к тому месту, где сидел Марти, Стинов увидел, что тот отогнул край пластикового листа со стереоизображением необъятных просторов, за которым зияла черная дыра.

– Полезай, – шепотом велел Стинову Марти. – Здесь до пола всего метра два.

– Ну уж нет, – покачал головой Стинов. – Сам полезай первым.

– Трусишь? – усмехнулся Марти.

Стинов молча развел руками.

Марти сомнений не ведал.

– Подержи.

Стинов принял из его рук угол отодранного пластика и подтянул его вверх. Марти поставил сумку на жесткую пластиковую траву, встал на четвереньки и задом полез в дыру. Когда ноги его повисли в пустоте, он лег грудью на синтетическую траву и, придерживаясь за нее руками, медленно сполз вниз. На мгновение голова его зависла в проеме дыры. Отпустив руки, Марти полностью скрылся из виду. Снизу послышался короткий приглушенный звук, а следом за ним негромкий голос Марти:

– Давайте лезьте сюда. Только сумку не забудьте.