Алексей Изверин
Русская зима

Серия «Современный фантастический боевик»

Выпуск 134

Оформление обложки Станислава Дудина

© Алексей Изверин, 2017

© ООО «Издательство АСТ», 2017

Глава 1

Основное здание Промышленного института.

Московский край. 2123 год

– Вик, Ви-ика! – громкий голос раздался над площадью перед университетом. Неспешно кружащие снежинки, веерки которых срывала с гребней наметенных за ночь сугробов вялая утренняя метель, испуганно разлетелись в стороны, но спустя миг продолжили свой неспешный полет к сугробам на земле.

Высокая стройная девушка в серой шубке отмахнулась от компании студентов, быстро пересекла площадь, кутая недовольное тонкое личико в широкие меховые отвороты шубки, и юркнула под козырек у входа в университет. От резкого движения слетел свободный, по последней моде, меховой капюшон, и темные длинные волосы взметнулись тяжелой волной. Редкие снежинки застыли на них полупрозрачными хрусталиками.

Острый утренний мороз щипал за щеки, дыхание рвалось наружу рваными клубами пара и быстро рассеивалось в ледяном воздухе. Робот-уборщик, сгребающий снег с площади, подмигивал оранжевой мигалкой.

Входные двери из толстого стекла, тяжелые и массивные, регулярно распахивались, пропуская новую порцию молодежи, большинство внутрь, но некоторых и наружу.

Тут, под козырьком у входа в институт, издавна образовалось место, чтобы скоротать перерыв между парами. Козырек защищал от дождя и снега, а мерно открывающиеся двери приносили, вместе с очередной порцией входящих-выходящих, тепло из нутра здания.

– Привет! – Девушка в серой шубке улыбнулась, демонстративно игнорируя развеселую компанию. – Что у тебя сегодня?

– Ничего хорошего! – грустно отозвался я. – Две пары по расчету двигателей, а потом семинар по измерительным приборам. И все сдавать надо, пропущены.

– Ну и ну, – присвистнула Вика. – Как так запустить можно? Привет, Юль…

– Привет, привет, – сказала Юля, втираясь между нами.

Юля Игнатьева, родом откуда-то из-под Нижнего Новгорода, худенькая блондинка, приятная, зеленоглазая, внимательная и тихая. Училась она на третьем курсе, на новомодном сейчас факультете малых машин, и училась совсем неплохо. У нас с ней в прошлом году лабораторные работы вместе были, там и познакомились.

– Ты что тут так рано? – спросила Юля.

– Да вот, на лекцию решил зайти, – равнодушно признался я.

– Слушай, – Юля заглянула мне в глаза, – сегодня нашему институту сто семьдесят лет… Ты на праздник пойдешь?

Идти не хотелось. Вчера только что отметили день рождения Сереги, которому уже двадцатник, и до сих пор усталость чувствуется… Стареем! Но… Не сидеть же дома круглые дни и ночи напролет, верно? Да и к тому же только один раз институту будет сто семьдесят лет.

– А пошли сейчас, Юль, – вдруг предложил я. Не знаю, что на меня нашло, ведь Юлькой я никогда не интересовался. Мне Вика больше нравилась.

Улыбка у Юли стала искренней и счастливой.

– Пошли!

– Постой, постой. – У меня проснулась совесть. Мне-то все равно уже, тройкой больше, тройкой меньше, а вот Юле лишние прогулы совершенно ни к чему. Ходили слухи, что одно серьезное учреждение авансом подписало с ней контракт, и Юля прикладывала все силы, чтобы доверие оправдать. – Ведь у тебя сейчас лабораторная, правильно?

– Правильно, – продолжая счастливо улыбаться, подтвердила Юля. – По металлоконструкциям…

– У кого же такое счастье?

– У Филоновой.

– У Филоновой? У нее лучше не прогуливать!

– Верно-верно, – подтвердила Вика, до того устранившаяся от участия в разговоре. – Она у нас в прошлом году вела. Прогульщиков валит. Металлоконструкции профильный предмет, не сдашь, до экзамена не допустят.

– Да отработаю с другой группой… – робко попыталась возразить Игнатова, обиженно глядя на Вику. Та, правда, этого не заметила.

– Нет уж, нет уж, – на этот раз стал возражать я. – Ни к чему тебе лишние проблемы. Иди-ка ты лучше на занятия…

И сразу же зеленые глаза Юли исполнились такой обиды, что мне сразу стало очень и очень стыдно.

– А мы тебя подождем, – добавил я.

– Обещаете? – Юля вновь улыбнулась. – Это ведь почти четыре часа…

– Подождем. Вон, сейчас в «Сушке» посидим… А в два тут самое веселье только начнется, так что ты ничего не пропустишь.

– Честно, подождете?

– Честно, честно, – успокоил я ее. – Главное, ты не опаздывай!

– Хорошо! – Юля подарила нам ещё одну счастливую улыбку и быстро проскользнула в приоткрывшуюся дверь.

– И что ты так с ней возишься? – спросила Вика.

– С кем?

– С Юлькой. – Запахнувшись в капюшон, Вика изящно сошла со ступенек и пошла, не оглядываясь, в сторону автобусной остановки.

– Да не было… – начал оправдываться я. – Вик, ты куда? Пятнадцать минут пешком…

– Вот еще, буду я на улице мерзнуть…

На местном маршруте я ездить не любил, лучше пешком до подземки. В нашем районе три института с одинаковым расписанием, а в трех остановках дальше большой торговый центр. И всем им надо добраться до подземки… Давка тут постоянная, толпа студентов пытается слиться с толпой покупателей. А уж теперь, когда транспорт после ночных снегопадов с перебоями работает…

Спорить со спиной Вики было глупо.

Народу на остановке было немного. Преподаватель, ведший у меня на первом курсе физику, поднял повыше широкий воротник и поправил висящий на плече портфель. Несколько полузнакомых студентов в теплых комбинезонах лениво переговаривались о чем-то своем. Комбезы рабочие, наверное, только с практики… Мой взгляд вдруг остановился на худом парне в потертом старомодном пальто. Парень нянчил в руках такую же потертую матерчатую сумку с набитыми боковыми карманами, а изредка, спохватившись, натягивал на затылок пушистую шапку-ушанку. Шапка на голове держаться не хотела и упорно сползала на глаза.

Вика украдкой бросила на него брезгливо-интересующийся взгляд. «Вот бывают же на свете… всякие!»

Автобус подполз к остановке на минимальной скорости, расталкивая сугроб у обочины. Лапки дворников скользили по выпуклому лобовому стеклу, смахивая липкий снег, и автобус походил на здоровенное умывающееся насекомое, изредка подмигивающее габаритными глазами-фарами.

Фыркнув, сложились створки дверей, негостеприимно пригласив нас внутрь, откуда на нас глянула плотная стена пассажиров. Так и есть, покупатели с баулами. На кой им в магазин-то ходить, словно домой все нельзя через Сеть заказать, не понимаю…

Вика вошла в автобус первая, я за ней, сзади меня подперли студенты, ввинтили в плотный ряд пассажиров, я извернулся, удержав Вику за руку и оттеснив к окну, встал перед ней и уперся в поручень, давая девушке хоть немного места. За спиной началась возня, в поясницу уперлись чем-то угловатым. Вика одарила меня быстрым благодарным взглядом, и я против воли глупо улыбнулся ей в ответ.

– Осторожно, двери закрываются… – объявил синтетический звенящий голос через громкоговоритель. – Следующая остановка – станция метро…

Автобус плавно двинулся с места, людское море внутри колыхнулось.

Ехали недолго, фыркнули распахивающиеся двери.

Вышли несколько человек, в том числе и странный тип в ушанке, бережно баюкая свою ношу. Пассажиры с сумками быстро заняли освободившееся место, мы с Викой встали поближе к выходу.

– Следующая остановка улица Радужная, дом восемь…

– Как ты думаешь, кто у нас проект вести будет? – спросила Вика, немного продвинувшись к окошку.

– Не знаю, – пожал плечами я. – Скорее всего, кто-нибудь из молодых… Сейчас много новых преподавателей из Твери, их оттуда сюда переводят.

– Новых? Так это что, теперь у нас вуз в два раза больше будет?

– Да нет, что ты, просто перенесли некоторые кафедры в Тверь, а некоторые тамошние – к нам, вот и все. По-моему, промышленные все же в Москве останутся, говорят. А информационные в Коломну поедут, ближе к…

Автобус стал тормозить и остановился. Колыхнулось людское море, мне снова уперлись углом в поясницу.

– Что это там орут? – брезгливо спросила Вика.

– Где? – Я прислушался. Впереди уже остановка, там площадь небольшая перед входом в подземку. Кажется, излишне громкие голоса доносились оттуда.

Мимо автобуса пробежал полицейский, на ходу стаскивая с плеча автомат.

Я поперхнулся словами и, вывернув шею, увидел, что на площади многолюдно, люди, спешившие по своим делам, замирали, тревожно и нервно оглядываясь по сторонам. Миг, что-то произошло, и народ хлынул с площади редкими, но частыми ручейками. Им навстречу проталкивались немногочисленные полицейские.

Резкими щелчками прозвучали выстрелы, облачка выбитой из древней штукатурки пыли украсили фасад магазина, водопадом осыпались антикварные стекла. Метнулись кто куда последние прохожие, взвизгнули тормоза машин, послышался глухой удар.

Сверху мелькнуло нечто темное и прилизанное. Качнулся автобус, разлетелся вокруг снег, мазнул по стеклам салона снаружи и закружился в воздухе, подхваченный внезапным ветерком.

Флаер «Оса» завис над дорогой.

– Всем оставаться на местах! – грохнули громкоговорители. – Не допускайте паники! Всем оставаться на местах!

Мир за окном вздрогнул, и внезапно наступила оглушающая тишина.

Продолжалась она недолго, в автобусе завопили, да так, что начало закладывать уши. Люди вокруг рванулись, сами не зная куда, меня сильно толкнули в бок чем-то угловатым, задели по голове.

Низкий вибрирующий, продирающий до костей гул нарастал из-под земли, и в нем тонули истошные людские крики. Пассажиры автобуса превратились в толпу, в хаотично сокращающееся, смертельно опасное желе, в центре которого мухами застыли я и моя спутница.

Я втиснул Вику в угол, преодолевая её слабое сопротивление, спрятал ее лицо у себя на груди, прикрыл затылок ладонью. Сзади навалилась тяжесть, я выдохнул и не смог вздохнуть.

Рванулся, уперся из последних сил, высвобождая так нужное пространство не только себе, но и Вике, она тоже начала задыхаться… И в этот момент пол зло ударил меня по подошвам и швырнул прямо на стекло.

Я не успел даже удивиться, успел только выставить локти вперед, чтобы не раздавить Вику. Стекло выдержало, спружинило, а мои плечи взорвались болью. Закричать я не успел, тяжелое людское желе навалилось на меня, пытаясь сбить с ног, что-то мерзко хрустнуло, и в глазах стало темно.

Когда я снова обрел зрение, за окном бушевало пламя. Сплошная волна рыжего огня шла откуда-то из-под земли, дорожное покрытие радостно вспучивалось и рвалось, машины расшвыривало в стороны, снег испарялся облаками пара, а среди этого вставал яркий белый свет…

Последним моим воспоминанием стала несущаяся на меня стена, снизу-вверх раздираемая коричневыми провалами трещин. И приятный запах шампуня от волос Вики.

А потом все скрыла мягкая теплая тьма, где уже не было ничего.

Государственный Институт тяжелой травматологии, ГИТТ.

Московский край, 2123 год

Как он выжил, никто не представлял. Как он до сих пор живет – тоже не представляли. Техника творит чудеса.

Многочисленные ожоги, проникающие ранения, переломы и пробитые осколками костей внутренние органы… Наверное, только насморка не было.

Еще в дороге началось заражение крови. Пока везли по коридорам, отказали почки. Как только подключили к аппаратуре и удалили осколки ребер из легкого, началась ураганная гангрена. Стоило очистить кровь и начать диагностику позвоночника, как остановилось сердце. Идеально отлаженные механизмы человеческого тела, единожды сломанные, сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее пошли вразнос, калеча еще уцелевшее…

– Ты будешь жить! – оптимистически сказал врач, когда медицинские машины привели пациента в сознание. В самом деле, все шансы были, и не таких выхаживали.

– А смысл? – криво улыбнулся парень, глядя вниз. Ниже бедер покрывало лежало ровно, ноги спасти не удалось.

– Никогда нельзя терять надежды! – уверенно сказал врач, ловя его взгляд своим. – Это все же жизнь…

На таком обычно задумывались.

– Подумай о своих родителях! Что они почувствуют?

– Радости им, инвалид!

– Какой бы ни был! Да сейчас такие протезы делают, никто не отличит!

На таком обычно все ломались. Раньше. Но почему-то не теперь. Парень не стал ничего говорить, просто снова криво улыбался. Открытые бесцветные глаза смотрели в потолок.

В этот момент начался очередной приступ. Скакнули графики на экранах, мышцы парня затряслись мелкой противной дрожью. Врач привычно коснулся сенсорной панели, медицинский аппарат пшикнул, насыщая кровь пациента загодя сформированным коктейлем из оглушающих и обезболивающих препаратов.

Сейчас машины начнут пытаться собрать позвоночник снова, но шансов на то, что у них это получится, уже крайне мало… Но попытаться все же стоит.

Врач вздохнул и поднялся со стула. Его присутствия тут больше не требовалось, а в других палатах ждали другие люди. Нельзя посвящать все свое время одному, пусть даже и очень тяжелому пациенту. Тогда без помощи останутся остальные.

Большой экран в коридоре показывал последние новости.

– До сих пор неизвестной остаётся судьба людей, после обрушения туннелей оказавшихся запертыми на станции. Напомню, что взрыв произошел на станции подземки, издавна являющейся основным узловым пунктом…

Картинка с высоты. На месте входа в метро зияет громадная воронка. Крупный план, картинка рывком приближается. Стены домов, выходящие к воронке, обрушились, обнажив нутро, изредка там мелькают вспышки, рассыпаются снопы искр, сочится едкий даже на вид дым. Бока воронки зияют рыжей землей, кое-где уже присыпанной некстати начавшимся снегопадом.

– На месте взрыва обнаружены следы воздействия сверхвысокой температуры. По предварительным данным, было задействовано взрывное устройство энергетического типа.

Спасатели выносят носилки с ранеными из подземного перехода. Рядом суетятся врачи в белых комбезах и прозрачных масках, раненых грузят в «скорые», увозят. Этим повезло, если довезли до больницы, то вытащат!

– Обнаружены тела ста сорока погибших, и их число продолжает расти.

А вот те, кому не повезло. Множество тел лежат прямо на площади, в ряд.

– Спасатели расчистили выход на поверхность…

Дальше уже не было времени даже на то, чтобы мельком на экран посмотреть. Спасатели добрались до туннелей, и в больницы повезли вызволенных из-под завалов. Каждого надо принять, разместить, задать программу для лечащих автоматов, проинструктировать персонал… Короче, не до новостей уже.

До вечера следующего дня забот хватало, а когда измученный врач делал вечерний обход, оказалось, что самый первый пациента исчез.

– Ниночка, – спросил он у медсестры, – а где тот парень, из сто седьмого?

Большие синие глазки медсестры мигом наполнились слезами.

– Олег Петрович, его выписали…

– Что? – удивился врач. – Как это выписали? Он не то что ходить, он и в сознании-то редко… Ничего не понимаю!

– Олег Петрович! – Ниночка была готова разреветься, как школьница. – Они сказали, что он все равно умрет, и забрали его к себе… А мне сказали, что умер!

– Да кто его выписал? – Врач никак не мог понять, что происходит. Заметив состояние медсестры, спохватился и провел ее к ближайшему дивану.

– Сядь-ка и расскажи все по порядку… – Мимоходом врач ткнул сенсор и вытащил из нутра автомата пластиковый стаканчик минералки.

– Да что говорить… – всхлипнула Ниночка, принимая стаканчик. – Пришли какие-то! Спросили, где тут сто седьмая, и прошли туда…

– А там?

– Не знаю. – Снова всхлипнула. – Меня оттуда сразу выгнали.

– Как это? – не понял врач. – Да ты воду пей!

– Вытолкнули! – Ниночка отпила чуть воды и немного успокоилась. – Я говорю, что нельзя так, а он меня за дверь, и не мешаться… А сами вызвали носилки, положили туда больного и увезли…

– Куда?

– Не знаю… А мне сказали, что он умер!

– Что вообще происходит!? – кричал врач в кабинете главврача спустя пару минут. – Моего пациента…

Главврач, крупный светловолосый мужик лет сорока, выглядел не лучше Ниночки, но все же пытался сохранить самообладание.

– Олег, послушай, да что я могу? Это ведь…

– У парня тяжелейшее положение! Транспортировка для него может быть смертельна, понимаете?

– Прошу прощения, – раздался тихий голос.

Врач обернулся, совершенно некстати вспомнив, что в кабинет-то он влетел с налета, не посмотрев по сторонам, и в кабинете, кажется, были какие-то посетители…

На обычном стуле для посетителей сидел мужчина в расстегнутом светлом костюме, на соседнем стуле была небрежно сброшена светлая зимняя куртка, а на ней гордо возлежит серая папка ноута.

Лицо парня не выражало абсолютно ничего и казалось врачу каким-то странным, немного нереальным. Правильное, ничего не ощущающее, находящееся в каком-то заоблачном упокоении… И такие же спокойные глаза.

Именно глаза и пугали. Казалось, что внутри них пляшут маленькие, с иголочку, огоньки…

– Вы… – охнул врач. Усталость мешала сразу сложиться мыслям. – Вы… Святогор!

– Именно, – улыбнулся киб. Улыбка у него была нехорошей, словно уголки его губ развели в разные стороны механические тяги. А может, так оно и было, кто их знает!

– Что вам надо тут? – сумел выдавить из себя врач.

– Уже ничего. – Еще одна механическая улыбка. – Мы уходим. Вопросы?

Врачи синхронно покачали головами.

Святогор плавно поднялся, накинул на плечи куртку, сунул под мышку свой ноут и вышел, негромко хлопнув дверью. Вроде бы случайно, но все же именно хлопнув, показав этим жестом, что, хоть он и уважает главврача ГИТТ, все равно истинным хозяином положения всегда остается именно он, Святогор, а не главный врач.

Наступило тягостное молчание. Врач хотел что-то сказать, да вот только все слова куда-то испарились, как воздух из проколотого воздушного шарика. В голове все билась и билась какая-то мысль, да только никак не удавалось ее ухватить за хвост и предъявить к опознанию.

– Забудь о своем пациенте, – сказал главврач по прошествии нескольких минут. – Забудь. Не было у нас такого, и быть не могло… Или ты хочешь… Поскандалить?

– Нет, – покачал головой врач. – Не захочу…

Главный госпиталь проекта КИБ.

Космопорт Стальград, база флота. 2123 год

Я спал. Надо мной из темноты падал мелкий колючий снег.

Я ничего не мог видеть.

Но все же я мог чувствовать то, что со мной происходит.

Колючий снег падал на меня, но не застывал на теле, а превращался в такие же колючие стальные иглы и проникал глубоко в плоть. Каждая снежинка приносила укол, блестяще-холодный и одновременно теплый, проникавший глубже и глубже, превращалась в тонкую нить, связывающую мое тело.