Теперь, вернувшись с того света и лежа на животе, он приходил в себя и присматривался к тому, как изменилась его квартира, которую он раньше всегда поддерживал в почти идеальном порядке, ибо не выносил когда приходилось что-то искать или терять. К тому же проживающая с ним Надя Грикова тоже старалась соблюдать порядок, как и Андрей она была аккуратной. С ее ухода прошло несколько месяцев и теперь зал (пока Жуй мог видеть только зал) превратился в черт знает что, всюду была грязь и мусор, все раскидано, очень много отходов жизнедеятельности, включая высохшую сперму, желтые и коричневые пятна и, кажется, где-то совсем близко куча говна. Мебель стояла небрежно, что-то упало, два стекла у серванта разбиты и почти все мелочи с полок разбросаны. Один стул разбит в щепки, дверь прислонена к стене. Обои испачканы и изрисованы всякими похабными рисуночками, сродни тем, что выводят озабоченные подростки на последних страницах тетрадей по геометрии и биологии. Было много паутины, было много насекомых и не только мух. Всяких. Стояла страшная вонь.

Жуй застонал и отвернулся к стене, его шею пронзила боль. Он долго лежал не шевелясь и закрыв глаза, хотелось пить. Тут заиграл его мобильник, который оказался неподалеку лежащий на полу. Он был выпачкан чем-то липким.

– Алло, – говорила Левит. – Занят?

– Да, – слабо ответил он и поморщился от боли.

– Помнишь, нам предлагали еще одну площадку? В Саратове. Сегодня я договорилась. В Саратове открывается новый клуб, называется «Темное Княжество». В рамках тура «Наяву» группа «Толпе» будет почетными гостями, мы будем открывать… Алло? Ты слышишь?

– Да.

– Тебе должно понравится.

– Угу, – Жуй не знал чем ему может понравится очередной ночной клуб. Чего он может там увидеть такого, чего еще не видел. Он не желал разговаривать и отключил связь. Меньше всего ему хотелось о чем-то задумываться, но его угнетало лежать бревном и он вновь поднес к глазам телефон. Он включил фотоальбом. Фотографий было много и почти все сняты до его заболевания, изменившего его внешность. На них был он сам, его мама, его друзья, знакомые, участники «Толпе», Олеся Левит и просто поклонники. На старых фотографиях он был красив, строен, с чистой кожей и милой улыбкой. Он был то в приличной одежде в стиле рок, то в футболке с принтом, то в бежевой кожаной куртяшке, то в джинсовой рубашке с нашивками. Несколько фоток были сделаны кем-то (он не помнил кем) когда Жуй выступал на сцене со своей группой «Толпе», участники на них тоже выглядели вполне адекватно как и положено уважающим себя рок-исполнителям. Но Андрей ни как не мог найти фотки той, кого хотел увидеть больше всего и ради которой он и листал фотографии. И которая подобно освежающему бальзаму своим северовосточным ликом могла дать Жую хоть грамм живительной энергии, хоть чуть-чуть поднять его настроение и хоть на минуту позволить ему вернуться в те счастливые времена, когда он был с ней, а она с ним. Андрей листал фотоальбом и с досадой и удивлением ни находил ни одной, где была бы Надя. Вот серия фоток с одной вечеринки по случаю дня рождения одного влиятельного театрального продюсера, где Жуй и Грикова были вместе и оставили с десяток замечательных фоток, которые они вместе просматривали много раз. Их не было. Ни их ни других, никаких. В его телефоне не осталось никаких следов Нади, при том что даже будучи во власти бесовской личины он ничего не удалял. Он берег Надькин образ, он дорожил им даже больше чем своим собственным прежним. Это все что осталось ему от былых времен.

Осилив боль, Жуй встал с дивана и отыскал в ящике письменного стола флешку с другими фотографиями, сделанными цифровой камерой (сам фотоаппарат бесследно исчез из квартиры, оставив после себя только измочаленный футляр). На флешке было тысячи и тысячи фотографий и видеозаписей. Он вставил ее в телефон и долго пролистывал изображения, среди бесчисленного множества лиц так и не найдя Нади Гриковой. Только на одной фотке небольшой кусочек плеча (Андрей узнал его по блузке) и еще на одной Надя стояла на заднем фоне, не в фокусе и спиной к объективу.

И больше совсем ничего.

– Не ищи, – раздалось из кухни. Жуй выронил телефон. Ламия здесь, а он мог поклясться, что находился в квартире один. До этого он не слышал ни единого звука, ни из кухни ни из спальни. Если бы Ламия отозвалась из спальни, то он мог бы подумать, что та спала. Но что можно делать на кухне, не издавая даже шорох одежды? Нахождение Ламии на кухне становилось еще более необъяснимым еще и потому, что в квартире поскрипывали некоторые половицы и совершенно нельзя было ходить по полу в полной тишине. Ламия сидела на табурете и, не двигаясь, смотрела в окно? На нее это не похоже. Поспешно спрятав телефон под бок, Андрей встретил входящую Ламию. На этот раз она была в дорогом невесомом халате полупрозрачного шелка. Босая и с распущенными волосами. С кожей чистой и гладкой. От нее шел аромат то ли цитрусовых, то ли ягод. Ее неожиданное появление было сродни сошествию ангела с небес в самое дно человеческого бытия. Жуй восхитился ее легкой поступью и тому как она может ступать на ужасно нечистый пол и при этом не выпачкать ног. Да она даже не оставляет за собой следов! Правда сказать, сравнение с ангелом Андрею Жую совсем не понравилось, он чувствовал что эта аллегория тут неуместна, что и Ламия взбесится, если узнает чей образ он наложил на нее, но и другого сравнения ему в голову не приходило.

Ламия присела на край дивана и протянула Андрею глубокую глиняную миску с чем-то густым и дымящимся. Запах быстро затмил собой чистый аромат женской кожи, он был приятный, глубокий, но непонятный. Пить жидкость с таким запахом Андрей не осмеливался, но сожительница не слушала вялые отказы «больного» и заставила проглотить все до дна. После того как тот послушно подчинился и большими глотками выпил содержимое глиняной чаши, Ламия быстро прошептала какие-то фразы, сделала руками некие жесты у самого лица молодого человека и поцеловала его в губы.

– Это лечебное снадобье, – объяснила она, ставя опустевшую миску на полку серванта. – Скоро ты поправишься. Ну и дурачок же ты, Андрюшенька. Так меня напугал! Я уж думала, что придется тебя выхаживать дня два. Или даже три!

Жуй не знал что сказать. Ему вообще не хотелось что-то говорить, ему хотелось побыть одному.

– Зачем ты это сделал? – благодушно продолжала девушка в шелковом халате, нежно поглаживая лежащего на диване Жуя по жестким волосам на голове. Она чуть склонилась над ним и ее идеальные груди, ничуть не скрываемые халатом, приветливо подмигивали и приглашали к кое-чему сладострастному. – Глупый мой мальчик. Пообещай, что не станешь повторять такие подвиги. – Андрей ничего не пообещал, он поворочался на старом диване и лег на бок. – Тебе трудно, да? Понимаю… Должно быть не легко… Метаморфоза в самом разгаре, наверное ты испытываешь боль… Ну потерпи, потерпи, любовь моя! Ты должен понять, что сопротивление только усугубляет физические страдания. Отдайся велению судьбы и перестанешь мучиться, все пойдет как по маслу, тебе будет даже нравится это ощущение. Ощущение изменения… – чуть закатив глаза, Ламия представила что может испытывать человек, подверженный быстрой физической мутацией. Улыбнувшись своим внутренним образам, она еще разок поцеловала Андрюшу. – Недолго осталось. Недолго. Я тебе помогу, можешь на меня рассчитывать. В конце концов для этого я с тобой! – убрав локон волос за ухо, она продолжала: – У меня не было под рукой семени смертоубийцы, поэтому я добавила в мазь только его кровь и жир. Да и вытяжка из сорочьей печени не совсем удалась, времени не хватило… Хорошо, что у меня очень большой выбор моих старых снадобий. Надеюсь, они еще не испортились, кое-чему больше трех сотен лет. Когда-то они помогали.

– Кому? – спросил Жуй, хотя, по правде говоря, совсем не интересовался ответом.

– Кое-кому… – уклончиво ответила его подруга, поймав себя на том, что взболтнула информацию раньше времени. – Повернись на живот, я осмотрю твои раны. Сильно болят?

– Это ты стерла все фотографии Надьки Гриковой? – резко спросил Жуй.

Ламия встрепенулась и изменилась в лице.

– Я, – подтвердила она металлическим голосом. – Я! И видео с ней. И вашу с ней старую переписку! И если найду ее грызло еще где-нибудь, сделаю это снова. А ты, Андрей, должен раз и навсегда забыть эту малолетнюю дрянь! Пусть живет своей жизнью, но с тобой ее больше нет, не будет и быть не может никогда! Ни при каких обстоятельствах! Тоска по ней мешает тебе преобразовываться и я уничтожила все, что заставляет тебя вспоминать о ней!

– Ты могла бы спросить меня! Мы бы обсудили это вместе! Но ты самолично хозяйничаешь в моей базе данных!

– Значит ты не доволен тем, что я сделала? – Жую совсем не понравилось выражение лица Ламии. Она резко встала с дивана, заставив того жалобно скрипнуть пружиной, и разразилась гневной тирадой, главной героиней которой была Грикова Надежда. Не стесняясь в выражениях Ламия изображала бывший андреев объект любви самой низкой недоразвитой шалавой, которой место не рядом с Андреем, а в коммуналке – рожать неполноценных спиногрызов для долбанутого на футболе и рыбалке пролетариата-алкоголика. Ламия ставила Андрея перед неоспоримым и очевидным фактом – Грикова недостойна Жуя. Она обязана быть безжалостно сожрана забвением, ни оставив после себя даже мимолетных воспоминаний. И если Жуй будет продолжать извлекать эту девчонку из недр своей памяти, то Ламии придется прибегнуть к еще более радикальным мерам! Она говорила о каких-то ритуалах, отворотных зельях, порче и заклятьях, но Андрей с тревогой думал об убийстве.

– Смирись, мой мальчик! – Ламия вновь приблизилась к самым губам молодого человека и заботливо осмотрела рану на шее (пика ограды прошила шею насквозь).

– Почему ты называешь меня мальчиком? Мне двадцать четыре года, я уже пять лет как не девственник, и тебе до старости столько же сколько и мне!

– Не мальчик, не мальчик, – она поцеловала его. – Не старайся что-то исправить, не греби против течения. Все должно идти своим чередом. Все идет как надо и даже лучше, а ты, любовь моя безмерная, то и дело жмешь на тормоз и тем самым делаешь себе больно. И меня злишь. Не надо, Андрюшенька, не надо… Скоро мы с тобой…

– О чем ты говоришь? – не поняв вопроса, андреева любовница вопросительно улыбнулась. – О чем ты все время говоришь? Какие изменения во мне? В кого я превращаюсь и что меня ждет? Отвечай, если знаешь! А ты знаешь! Так просвети меня, слепого!

– А ты сам еще не догадался?

– Представь себе – нет!

Ламия долгое время пристально смотрела Жую в глаза, потом улыбнулась и полезла в его чресла. Через минуту Жуй был полностью готов. Спина еще болела поэтому он овладел сожительницей сзади. Потом они лежали вместе на полу, постелив на грязь откуда-то взятый махровый плед. У него кружилась голова, мысли путались как от спиртного, он уже забыл, что хотел выяснить. Что-то важное…

Что-то важное…

Он вспомнил что! Но тут Ламия сказала что ей нужно уйти и вынудила Андрея пообещать, что он больше не будет делать никаких глупостей. Блаженно улыбаясь и морщась от падавшего на него солнечного лучика, пробившегося через маленькую щель между плотными шторами, Андрей сказал, что Ламия права, когда говорила, что ему хорошо живется и без Гриковой, жизнь его легка, весела и насыщена новыми удивительными возможностями и он будет стараться отгонять мысли о прошлом. От них ему, действительно, становится хуже. В самом деле, что это он нашел в Надьке, почему это он думает о ней как о какой-то принцессе, когда радом с ним такая женщина как Ламия, которая без напряга переплюнет во всех отношениях и Надьку Грикову и вообще любую. Кто и чем может превзойти Ламию? Да никто! Нечего и искать!

– Я ухожу. Чем ты будешь заниматься? – спросила Ламия, завязывая халат.

– Спать. Я хочу спать. Голова кружится.

– Не забудь про репетицию. – Ламия вышла из зала. – Сегодня после одиннадцати.

– Почему так поздно?

– Потому что с каждым днем тебе неприятно выходить на улицу в светлое время суток.

– Но ребята? Им неудобно…

– Вообще не думай о них! Пусть подстраиваются!

– Ты надолго уходишь?

– Не знаю. Спи, не буду тебе мешать. Под утро приду, когда ты вернешься с репетиции. Ты как себя чувствуешь?

– Слабость. Но уже лучше. Полчаса назад, я не мог глотать… – последнее слово он сказал в пустоту, потому что понял, что его возлюбленной уже нет в квартире. Чтобы в этом убедиться, он встал с расстеленного на полу пледа и вышел сначала в прихожую, потом в спальню, на кухню, проверил туалет и ванную. Он один.

Не важно, вылетела ли Ламия на улицу прямо в полупрозрачном шелковом халате, но Жуй остался один, чего и хотел. Он достал ноутбук, включил его и вернулся на плед. Включил интернет.

Опа! Интернет не включался! Удален драйвер! И тут поработала Ламия, не позволив Андрею входить во всемирную сеть. Она догадывалась, что ее суженый будет посещать социальные сети. Но она недооценила Андрея, у него был диски с несколькими операционными системами и в течении часа он записал на ноутбук новый Windows XP со всеми драйверами. Надя Грикова больше всего предпочитала «Одноклассники», и там у нее была куча фотографий, которыми Андрей сейчас будет любоваться и которые он скачает себе на ноутбук. Ламия хитрая, но Жуй хитрее.

Только ничего не получилось. Гриковская страничка была доступна только для друзей, а Андрюшу она из друзей вычеркнула. Исключила из друзей!

Молодой рокер открыл рот.

Тогда он проверил и свою страничку и в «Одноклассниках» и в «VK» – все фотки с Гриковой стерты. Его страничка не открывалась без пароля, который знал только он один и не помнил, чтобы Ламия когда-нибудь спрашивала его об этом и вообще заводила разговор на тему соцсетей. Он думал, что она не проявляет интереса к этому аспекту современной жизни. Проверять другие социальные сети, в которых Жуй был зарегистрирован не имело смысла – и так ясно, что Ламия побывала везде. У него везде стоял один пароль, и если она вошла в «Одноклассники», то побывать и похозяйничать в других местах для нее не составило труда. Вот тебе и раз!

Андрюше пришлось задуматься. Он начинал злиться. Потребность увидеть Надю Грикову становилась болезненной, он нервничал и ворочался на пледе. Раздражение его росло с каждой секундой, как давление в каком-то раскаляющемся агрегате, ненависть его росла и охватывала всех кто как-то связан с интернетом, он проклинал разработчиков соцсетей, посылал хулы даже производителям ноутбуков. Его раздражение перешло на Грикову. Почему это она исключила его из своих друзей? Как она посмела это сделать? Жуй встал и принялся нервно ходить по заваленному мусором залу, цокая копытцами.

Первой мыслью, вспыхнувшей в его раскаленном мозгу, было сейчас же позвонить Наде по телефону и сурово поговорить с этой узкоглазой пигалицей. Для этой цели он уже схватил телефон, но вовремя остановился. Звонить он боялся.

Боялся. Опасался. Робел.

В злости еще и на свою трусость, он пнул ноутбук копытом. Раздался хруст, гаджет отлетел и замертво притормозил между ножками письменного стола. Буян закричал и, бушуя от ярости, растоптал ноутбук в хлам. Жуй дозвонился до одного своего друга и попросил того прислать ему хоть одну фотографию, где была бы Надька Грикова, Андрей знал, что у этого паренька великое множество фотографий. Но друг не соизволил даже вежливо ответить. Он огрызнулся, произнес в адрес Андрея матерный монолог в котором посылал и его лично и его Надьку куда подальше и в завершении сравнил Жуя с куском говна. Со смехом дружок отключил связь и Жуй понял, что другого ответа ждать не приходилось ибо они с этим другом несколько дней назад вместе погудели за барной стойкой одного питейного заведения и Андрей, естественно, «обработал» того по полной программе, сделав из обычного малого с приличной прической – грубого неблагодарного хама-укурка. Получается, Жуй сам вырыл себе яму. Что-ж, ему пришлось созваниваться с другим товарищем. Не отвечает. Третий оказался невменяемым и не понимал кто ему звонит и что от него хотят. У Жуя пересохло во рту, он принялся звонить участникам своей группы. Володя Рикардо, который никогда ни в чем не отказывал Жую, предлагал тому оральный секс. А Юрка Коромысло был не в себе и дико ревел в трубку, перемежая горестный плач с руганью в адрес каких-то ушастых ублюдков, что не дали ему до конца разжевать мощи святого. Разжевать святые мощи!?

Жуй готов был самолично отхлестать каждого из своих, теперь уже прежних, друзей. Впрочем, чего он от них ожидал? После общения с Андреем Жуем все его друзья-товарищи стали самыми отталкивающими личностями. Неужели он и сам такой же, как они? Хуже! Во сто крат хуже! Андрей стал чувствовать, что теряет не только терпение, но и самоконтроль, наружу вылезает его гадкая натура. Лезет, гадина, высовывается из него как клинок из ножен, растет вместе со злобой и ненавистью. Еще чуть-чуть и он сорвется. Жуй сжал кулаки, сдерживаться становилось сложно, нутро вскипало… Ему надо что-то сделать, чтобы подобно молоку погасить внутреннюю изжогу, подавить нарастающий гнев.

В ванной, полной нечистот и грязи, он умылся холодной водой. Сделал несколько глубоких вдохов. Зеркало над раковиной было разбито, осколки валялись на полу, наступая на них копытами, он молол их в пыль. Подобрав относительно большой осколок, он приложил его к запястью, но вдруг увидел в нем свое отражение. Приблизил осколок ближе к лицу и долго-долго смотрел на себя.