Интерлюдия 1 Адриан

В палате было мало места, и Адриан испытывал небольшой дискомфорт. В детстве ему приходилось то прятаться от отца в каких-нибудь шкафах или коробках, то наказанным стоять в углах или сидеть запертым в кладовке. С тех пор он терпеть не мог маленьких помещений. Он не испытывал в них страх, но мыслями снова и снова возвращался в детство. Это было похуже, чем есть сгнившее мясо. Ожидание так и не приходящей рвоты испытывало его на прочность. А он был прочным. Когда жизнь наносила ему удары, он вспоминал отца, и повторял вслед за ним «Я всё выдержу. Я сделан из дерева. С каждым днём я становлюсь сильнее и крепче».

В свою первую ночь в психиатрической лечебнице Адриан долго не мог уснуть, лежал на кушетке и слушал шёпоты за стенами. В полночь он встал и подошёл к открытому окну, высунулся в него на половину и посмотрел вдоль стен здания. Удивительное место. На первом этаже окна распахнуты настежь, словно психические и не думают убегать. Хотя зачем им это? Конечно, в разных лечебницах ситуация разная, но обычно число пациентов, добровольно лёгших на лечение, точно так как это сделал он сам, было либо весьма ощутимым, либо вовсе составляло большую часть.

Ну, предположим, на первом этаже находятся только тихие пациенты и те, кто сами желают лечиться. Ну, может ещё парочку в вегетативном состоянии. Адриан извернулся и, запрокинув голову, посмотрел вверх. Не меньше половины всех окон в здании было открыто. Адриан удовлетворённо хмыкнул. Он мог сбежать из психиатрической лечебницы прямо сейчас, мог залезть к другим пациентам на первом этаже, или, при наличии необходимого оборудования, залезть на любой этаж. Он вернулся в свою палату, лёг на кушетку ногами к окну и посмотрел на небо. За ним следил безумный глаз луны.

Он проснулся утром, не заметив как прошла ночь и чувствуя лёгкую усталость в теле. Сначала Адриан испытал краткий приступ гнева. Он думал, что Лилиан придёт к нему рано утром, первым же делом, но что-то было не так.

Адриан отказался идти в общую столовую и ему принесли немного еды прямо в палату. Под пристальным взором медсестры он быстро перекусил, не ощутив никакого вкуса, и вернул ей поднос с посудой. Она не сказала ни слова, он тоже промолчал.

Когда медсестра вышла, Адриан несколько десятков раз отжался, прогоняя засевшую в мышцах ночь, и встал у окна. Солнце ещё было низко, значит, времени было не так много, как ему подумалось в начале. Просторный ухоженный двор психиатрической лечебницы казался вымершим. Здесь, среди травы и листвы клёнов притаилась тишина. Здесь не пели и не летали птицы. Здесь не мелькали крылья бабочек. А на ухоженном газоне не было ни одного цветка. Метров через двадцать-двадцать пять стояло большое кованое ограждение, отделяющее территорию города М от психиатрической лечебницы. И вот там, за оградой, ездили машины, и люди шли по своим делам, но ни один звук не достигал Адриана.

Глава 2 Копиист

* * *

Лилиан остановилась у палаты номер девять, рывком открыла дверь и быстро зашла внутрь. У окна, спиной к Лилиан, стоял и смотрел во двор её брат. Женщина молчала и ждала.

– В чём дело, сестрёнка? Не знаешь с чего начать разговор? – у Адриана был приятный располагающий голос.

– Ты изменился.

– Банальное начало, но сойдёт. – Адриан развернулся и расплылся в улыбке. – Рад тебя видеть, Лили. Сколько мы не виделись? Кажется, с тех самых пор, как ты уехала на учёбу в Вену. Получается, одиннадцать лет. Точно. В последний раз, когда мы виделись, тебе было восемнадцать, и ты только начала расцветать. И вот ты расцвела окончательно и превратилась в прекрасную женщину.

– Ты тоже, Адриан.

– Я тоже стал прекрасной женщиной? – Адриан рассмеялся. – Я понял, о чём ты. Скажи, зачем тебе такие высокие туфли?

– Мне нравится. С высоты двух метров всё становится яснее.

– Ааа, как волк в той сказке. Ну, понятно, понятно. Малютка Лили выросла, и у неё выросли зубки. Да, о такую красоту порезаться можно. Я вижу кольцо у тебя на пальце. У тебя есть муж?

– Жених. Я давно ношу кольцо, чтобы избежать излишней… заинтересованности. Когда мужчины видят, что женщина замужем, им проще оставаться в рамках.

– Я в курсе, – улыбка Адриана сменилась и стала напоминать волчий оскал. – Это доктор Александр Ольконен, с которым ты якобы написала книгу. Хотя на самом деле вся книга твоя заслуга, а он просто дал тебе возможность за счёт своего высокого положения получить доступ к необходимым пациентам и данным.

– У тебя седина на висках, – неожиданно отметила Лилиан.

Адриан задумчиво взлохматил волосы и печально посмотрел на сестру:

– Время. Беспощадное время. Присаживайся, в ногах правды нет. Её вообще нет.

В центре комнаты стоял табурет, Адриан приглашающе махнул на него рукой, а сам сел на кушетку. Лилиан села на табурет, напротив брата. Между ними было не больше метра.

– Зачем всё это? – спросила Лилиан, ей не нравился начавшийся разговор. – Тебя волнует моя семья?

– Семья? – Адриан снова рассмеялся. – У тебя там, откуда ты приехала, ещё нет никакой семьи. Только любовник на четверть века тебя старше. Помолвка? Надеюсь, что будет свадьба. – Адриан положил руку на грудь. – Искренне надеюсь. Пригласишь меня? Вряд ли. Но сейчас, сестрёнка, вся твоя семья здесь, в этом городе, а ты забыла про нас. Не звонишь, не пишешь.

– Этот разговор начинает меня напрягать.

Адриан театральным жестом провёл рукой по лицу и все его улыбки и ухмылки исчезли. Посерьезнев, он продолжил:

– Мне нужна помощь, Лилиан. Мне нужна помощь, доктор Долфин.

– Я попробую тебе помочь, но ничего не обещаю. Если у меня не будет получаться, тебе назначат другого врача. И ты пройдёшь лечение до конца. Только на таких условиях я займусь тобой. Это и без того многого мне стоило. Понятно?

Адриан кивнул.

– Много стоило? – спросил он, вопросительно подняв одну бровь. Лилиан снова отметила в его жестах и мимике актёрскую выучку. – Мне казалось, я дал понять главврачу, что ты единственная, кто может меня лечить. Странно, что у тебя возникли трудности. Ну да ладно. Я принимаю твои условия. Ещё что-нибудь?

– Этого достаточно. Рассказывай с самого начала. Что произошло?

– Ты знаешь, кем я работаю?

– Актёром? Помню, когда я уезжала в Вену на поступление, ты учился на третьем курсе экономического. Эмм, – Лилиан развела руками. – Ты какой-нибудь бухгалтер? Экономист?

– Всё несколько сложнее. Я психотерапевт, занимаюсь оказанием психологической помощи.

– Я знаю, кто такой психотерапевт, – в голосе Лилиан против её воли появились нотки раздражения.

– Да… и я не очень верю в психиатрию. Все эти, – Адриан обвёл руками комнату. – Ограничения пространства, палаты, таблетки, и даже операции. Я уверен, что любому человеку можно помочь просто общаясь с ним.

– При анорексии абсолютизируется тормозная деятельность лобных долей, – возразила Лилиан. – При психохирургии скальпель через височную кость проникает в мозг, и лобные доли подрезаются примерно на пять сантиметров. Спустя небольшое время неприятие пищи исчезает, восстанавливается аппетит, вес пациента приходят в норму. Сейчас так не делают, но это всё равно эффективный метод, способный спасти жизнь пациента. Его пытаются заменить электродами.

– Просто психиатры не способны найти нужных слов.

– Зигмунд Фрейд говорил, что психоанализ противопоказан глупцам, нарциссам, извращенцам и психопатом. Он считал, что помочь можно только тем, кто сам стремится к лечению.

– Это были красивые слова для публики. Изучи пациентов дядюшки Фрейда, там есть случаи прямо противоречащие этим словам.

Но Лилиан не собиралась сдаваться так просто, и привела ещё один довод:

– Тимоти Лири ещё в университете проводил исследование, при котором выяснил, что психотерапия в трети случаях помогает, в трети – нет, а ещё в трети – ухудшает состояние больного.

– Тимоти Лири – одиозная и спорная фигура. Он потом занимался исследованиями волшебных свойств ЛСД и многие результаты фальсифицировал. Мне кажется, его университетская работа показала, что только тридцать процентов психиатров чего-то стоит. Очень хороший показатель. Уверен, во всех других профессиях процент будет заметно ниже. Где-нибудь на уровне десяти.

Лилиан выдохнула, отсчитала три секунды – тысяча один, тысяча два, тысяча три – и снова вздохнула.

– Я ничего не понимаю, Адриан. Зачем тогда ты согласился на лечение, если не веришь в психиатрию?

– Я верю тебе. Верю, что ты поможешь мне во всём разобраться, а не будешь пичкать таблетками, резать и бить электричеством.

– Электросудорожная терапия тоже эффективна, – снова в голосе Лилиан засквозило раздражение. – Чёрт, Адриан! Рассказывай уже, в чём дело.

Адриан помассировал пальцами виски и признался:

– Моя пациентка умерла.

– Что? – растерялась Лилиан.

– Одна женщина проходила у меня курс. У неё была обсессия, навязчивое состояние, почти дистресс. Я пытался ей помочь, делал всё, что мог. У меня за спиной, сестрёнка, десятки благодарных пациентов. Я это умею, и ещё ни разу – слышишь? – ни разу я не ударил в грязь лицом. Всегда получалось помочь людям. Но с этой женщиной… что бы я ни говорил, я не мог найти путь к её сердцу. Слова отскакивали от неё, как от стенки. И ведь она не закрывалась. Каждый раз, приходя ко мне, она слушала и говорила сама. Диалог был налажен, но результата он не дал. Точнее дал – переломанное тело на асфальте.

– Мне жаль.

– Да, мне тоже, – Адриан горько усмехнулся. – И после этого случая проблемы начались уже у меня. Депрессия, суицидальные мысли, паранойя. Я перестал доверять людям. Порой боюсь, что продавец в магазине подкинет мне какую-нибудь вещь и обвинит в воровстве. И самое раздражающее – провалы в памяти. Я могу пойти на кухню, а очнуться на улице, в другом квартале, спустя полчаса. Или проснуться одетым и уставшим, словно всю ночь бегал марафон.

– Это серьёзные симптомы.

– Я знаю, сестрёнка. Я дошёл до точки. Уже не могу общаться с пациентами, растерял все мысли. Не знаю, что и кому говорить, не слышу, когда говорят мне. А ещё боюсь, что очередной клиент кинется на меня с ножом. Поводов на это, конечно, нет, но я до чёртиков боюсь. Неделю назад сидел с пациентом и только спустя полчаса заметил, что мои ноги танцуют вверх и вниз, друг к другу и обратно, зубы стучат, а ногти на одной руке я уже обкусал до мяса. – Адриан издал короткий смешок. – Хорошо, что пациент ничего не заметил, у него своих проблем хватает. После этого случая я прекратил практику и позвонил тебе. Или написал? Не помню.

– Ты написал мне электронное письмо, Адриан, а также позвонил одной моей подруге. Ума не приложу, откуда у тебя её номер? Подруга сказала, что ты хочешь, чтобы я тебя вылечила. Письмо же было более витиеватым.

– Всё так, сестрёнка, всё так. Ты сможешь мне помочь?

– Как я уже говорила, я попробую, – решимости в голосе Лилиан хватило бы на целую кафедру докторов и Адриан позволил себе немного расслабиться. – Я правильно поняла, что ты отказываешься от приёма любых лекарств?

– Абсолютно. Человеческий разум – тончайший механизм высочайшего качества. Не надо чинит его молотком.

– Это не разумно, Адриан. Соответствующие медикаменты могли бы заметно ускорить твоё выздоровление. Гарантирую, что подберу самые щадящие препараты.

– Нет.