– Вы абсолютно здоровы, мистер Ковачич. Таких как вы и я ещё много. Кто-то скрывает свою суть, кто-то даже не догадывается. Правительства стран не предают эту информацию огласке, они скрывают это, да и многое другое, чтобы избежать паники. На самом деле вокруг нас много видов разных животных, которые считают себя людьми. Оглянитесь в свободное время. Единое человечество – миф и эволюционный бред. Неужели вы думаете, что такое разнообразие индивидов могло произойти от обезьян? Вернее сказать, только от обезьян, хотя из года в год учёные всё больше уверяются, что обезьяны не участвовали в эволюции человека. Вот, возьмите. – Дарко принял тонкую бумажную папку. – Здесь несколько распечатанных научных статей из специализированных изданий, не доступных простым обывателям. Это не псевдонаука, а сокрытая от общества информация, все статьи за авторством известных учёных. Статей, к сожалению, не много, но это всё, что я смогла найти. Там и про жирафов, и вскользь упоминаются другие теории и факты. Прочтите, а потом порвите на мелкие клочки и выбросьте. Никто лишний не должен знать правду.

– Хорошо, доктор Долфин, – Дарко Ковачич ошарашено кивнул, открыл папку и в неясном свете луны прочитал первый заголовок. – Это правда? Не может быть. Я верил. И не верил. Но что мне теперь делать, доктор Долфин?

– Вы здоровы, Дарко. – Лилиан по-матерински погладила Дарко Ковачича по голове и встала с кушетки. – Заканчивайте с этой лечебницей и продолжайте жить. Вы просто узнали правду и ваш не подготовленный разум не выдержал. Отнеситесь к времени, проведённому в этих стенах, как к отдыху, и ничего не бойтесь. Вы абсолютно здоровы.

– Спасибо.

– Не за что.

Лилиан вышла из палаты и вызвала такси в отель. Дарко до рассвета читал и перечитывал распечатанные на дешевом принтере журнальные публикации. Он снова и снова, про себя и вслух, повторял фамилии учёных, значащихся авторами и соавторами статей. О некоторых из них он точно слышал, и это были люди с именем, один даже нобелевский лауреат, хотя в большой части фамилий он не был уверен. С первыми лучами солнца Дарко порвал распечатки и папку на маленькие кусочки, хотел выкинуть в ведро, но засомневался и для надёжности всё съел. Желудок протестующее забурлил, но в остальном Дарко Ковачич почувствовал себя так хорошо, как никогда до этого.

* * *

Доктор Долфин зашла в выделенный ей кабинет. Узкий платяной шкаф для сменной одежды и широкий книжных шкаф, явно предназначенный для историй болезни, стояли пустыми. На простом письменном столе лежал ноутбук последний модели и простая белая кружка с изображённым на ней чёрным орлом Австрии. Лилиан села на единственный стул, в кабинете больше не было мебели, и отпила из кружки дешёвый растворимый кофе. Лилиан посмотрела на чёрную птицу, которая с детства казалась ей мерзкой, и сделала ещё один глоток такого же мерзкого чёрного кофе. Из-за недосыпания появилась болезненная реакция на свет и медленно зарождающаяся мигрень.

В дверь постучали и сразу вошли.

– Доброе утро, доктор Долфин. Директор просит вас к себе.

– Спасибо, доктор Кан, – вчера в поисках работающего принтера Лилиан оббегала всех врачей в здании и со всеми успела познакомиться. – У вас не найдётся сливок и таблетки какого-нибудь обезболивающего? Только на таких условиях я соглашусь, что утро доброе.

– Я посмотрю, что можно сделать, – доктор Кан дружелюбно улыбнулся. – Ну а вы пока сходите к директору, он ждать не любит. – С этими словами доктор Кан скрылся из кабинета.

Лилиан отставила кофе в сторону и поднялась на третий этаж к директору. Постучала в дверь, подождала, но никто не крикнул «войдите». Она вспомнила поведение доктора Кана и вошла в кабинет. Как и в прошлый раз, внутри было темно, и горел лишь огонёк сигары. Подождав несколько секунд, пока глаза привыкнут, Лилиан подошла к стулу и присела.

– Вы напоминаете мне вампира, директор, – она решила сама начать разговор.

Темнота хрипло рассмеялась, и новое облако дыма поплыло в сторону женщины.

– А вы мне жирафа, доктор Долфин. Скажите, как вам это удалось?

– Что именно? – Лилиан фальшиво изобразила непонимание.

– Психическое состояние мистера Ковачича сегодня утром резко изменилось на нормальное. Почти абсолютно нормальное. Ещё день, возможно два, мы на всякий случай понаблюдаем его, а затем выпишем. Если, конечно, резкие изменения в лучшую сторону также быстро не обернутся в худшую.

– Не обернутся.

– Вы самоуверенны, доктор Долфин.

– Отнюдь. У меня за спиной несколько лет исследований и десятки пациентов, излечённым подобным методом, который подробно описан в книге.

Струя сигарного дыма взлетела вверх и растеклась по потолку, накрывая собой помещение.

– Возможно, – начал директор, – возможно, я ошибся, и ваш вклад в книгу доктора Ольконена был более значим, чем я предполагал. Но что насчёт мистера Ковачича? Это была инверсия? Что вы сделали, доктор Долфин?

– Я отказалась его лечить.

– Интересно. Так как же вы его вылечили?

– Я объяснила, что он абсолютно здоров и нормален. Дарко Ковачич воспринимал себя жирафом и мне нужно было доказать его правоту. В первую очередь мне помог мой рост. Я ещё увеличила его за счёт туфель на платформе и убедила пациента, что я тоже жираф. Духи, близость и ночь помогли мне сексуально накалить атмосферу и нейрохимически он просто обязан был мне поверить, рассчитывая на больше. В процессе полового влечения мужчины не контролируют свой разум. Кроме того, я заранее подготовилась и изготовила несколько поддельных научных статей в простеньком графическом редакторе. Сложно было только найти работающий принтер. В результате, когда я ушла из палаты пациента, у мистера Ковачича были не только эмоциональные, но и логические подтверждения его правоты. Сейчас мистер Ковачич уже не просто уверен в своём психическом здоровье, в конце концов, все сумасшедшие считают себя здоровыми. Сейчас мистер Ковачич уверен, что он такой же, как все, а это гораздо значимее. Выписывайте пациента, он успешно социализируется, а потом и вообще забудет, что когда-то считал себя жирафом.

Лилиан единожды хлопнула в ладоши, завершая свой монолог. Огонь сигары прожигал темноту.

– Вы умны, но многословны, доктор Долфин, – укорил директор. – У меня есть для вас следующий пациент – Эрих Бэль.

– Что у него?

– Циркулярная депрессия. Для специалиста вашей классификации сущая ерунда.

– Нет.

– Простите?

– Мой брат. Есть какие-нибудь новости?

Сигара зашипела, и следующее облако дыма заполонило всю комнату.

– Я не могу позволить вам лечить его.

– Можете. – Лилиан прикусила губу. – Это в вашей власти.

– Я не хочу вас терять. Что вы будете делать, когда вылечите брата, доктор Долфин? Уедете обратно в Женеву?

– Я… я… – растерялась Лилиан. – Простите… я и не подумала.

– Не нужно думать, доктор Долфин. Нужно остаться и работать.

Вопреки словам директора, Лилиан погрузилась в раздумья. Она не планировала проводить в этом городе больше необходимого времени. В идеале план выглядел так: вылечить брата – вернуться в Женеву. Сразу. Как можно скорее. Но директор был прав. В провинциях, особенно в маленьких городках, остро стоит вопрос кадров. Ещё острее – отсутствие соответствующих специалистов.

– Если вы позволите мне немедленно заняться моим братом, – Лилиан осторожно подбирала слова. – Я обещаю, что проведу в вашей лечебнице два месяца. Не просто просижу, а буду лечить всех, кого вы захотите. – В конце она не удержалась от глупой шутки: – Хоть вас, директор.

– Этого мало, доктор Долфин.

– Три месяца.

– Осень – самое благодатное время для рецидивов и обострений.

– Хорошо! – закричала Лилиан. – Полгода!

– Год, – директор сохранял спокойствие и был неумолим. – Только при таком условии я согласен допустить вас к лечению мистера Долфина.

Лилиан прикусила губу. А затем ещё раз. И ещё. И почувствовала во рту солоноватый привкус крови.

– Ладно! – Лилиан сжала руки в кулаки, ногти впились в ладони, и продолжила спокойным голосом: – Я согласна на ваши условия, господин директор.

– Хорошо. Тогда вам будет интересно узнать, что вчера вечером мистер Долфин добровольно прибыл в нашу лечебницу. Он заполнил бумаги и по собственной воле лёг на лечение. Среди симптомов он указал депрессию, апатию, потерю памяти и паранойю. Мистер Долфин хорошо разбирается в симптоматике, что, учитывая его профессию, само собой разумеющееся. Вы можете начинать его лечение. Мистер Долфин пребывает в девятой палате на первом этаже.

Лилиан потянулась вставать, но директор, как и в первый раз, остановил её:

– Стойте! Сначала зайдите в свой кабинет. На столе вы найдёте простой обязывающий договор. Подпишите его, занесите мне, и только тогда приступайте к лечению брата. Вам всё ясно, доктор Долфин?

– Да, директор, – Лилиан злилась, почти пребывала в ярости, но не могла не восхищаться этим старым лисом.

– Хорошо, идите. Из-за вас я не слышу птиц.

Лилиан ничего не поняла и вышла. Закрыв за собой дверь, она прошла по коридору к ближайшему окну. Из-за знойного засушливого лета почти все окна в здании были открыты нараспашку, но это мало помогало. С повышением температуры, ветер исчез. Лилиан выглянула из окна и прислушалась. Ничего. Никаких птиц. Может быть, шутка про лечение директора содержала в себе долю истины? Лилиан усмехнулась, представив, как лечила бы этого своего нового начальника, который вынудил её играть по своим правилам, и отправилась в свой кабинет, подписывать договор.