Глава III

Как бесцельно, бессмысленно проходят лучшие годы жизни, думал сержант Ажан во время очередного приступа хандры. Увы, но, видимо, эти прекрасные горы обладают необъяснимым свойством вводить в уныние людей деятельных и думающих.

В самом деле, до недавнего времени ему скучать не приходилось – капральство, набранное из самых безнадежных солдат, надо было привести в норму. Ну увлекся, ну бывает, только за полгода ребята стали лучшими. И нет в этом никакой магии – просто людей надо учить, учить и учить. Субординация, экзерциция, дисциплина, чистота, опрятность, здоровье, бодрость, как завещал великий полководец, правда в иное время, в иной стране и другом мире^[2]. Но истина везде истина, сработала она и на этот раз.

Только дальше что? Полтора года талдычить одно и то же? Да спятить можно. Или отупеть, что не лучше. И податься некуда. Всех развлечений – фехтование с де Баоном, занятия рукопашкой с пятью солдатами, увлекшимися этой забавой, да стрельба из лука… собирает, конечно, успокаивает, но все это приключения тела.

Единственный очаг культуры, прости господи, таверна в Сен-Беа. Просто таверна, даже название для нее поленились придумать. Место, где коротают вечера сливки общества – местный мэр, его приближенные, проезжающие купцы и целый таможенный пост в составе аж трех человек.

Вообще к таможенникам Жан всегда относился нормально, и здесь, и в той жизни. Государству без них нельзя, да и работа, кто знает, не сахар, если делать ее как надо. Но вот соблазнов вокруг этой службы много. Особенно на таких вот удаленных постах, куда если и доберется случайный проверяющий, то о его приезде за месяц знать будут, встретят как родного. Но уж если слишком тупой да упертый попадется, что же, в горах и обвалы бывают, и разбойнички пошаливают. Потому тупые и упертые в такие места не ездят, ну их, здоровье дороже.

Так что трое в черной таможенной форме являлись людьми уважаемыми, прежде всего – проезжим купечеством. Обычное дело наблюдать, как, угодливо улыбаясь, подсаживались к таможенникам купцы, о чем-то тихо беседовали и на полусогнутых возвращались за свои столики.

Живут же люди, думал Жан, сидя в таверне и глядя на эту теплую троицу. Неожиданно один из таможенников встал и подошел к столику Жана.

– Разрешите присесть, молодой человек?

– Пожалуйста, – ответил Жан, недоуменно пожав плечами.

– Я начальник местной таможни Гаспар.

– Знаю.

Да, когда-то знакомства с Жаном искал мэтр Ренард, глава гильдии купцов Амьена, а теперь вот Гаспар. От лисы к крысе – деградация, однако^[3].

– Я тоже о вас наслышан, у нас ведь мирок маленький, все всё друг о друге знают.

– Мэтр Гаспар, при всем уважении, давайте к делу. Вы же не просто поболтать хотите. Да и у меня для пустой болтовни не то настроение.

– Наверное, да, давайте к делу, – явно волнуясь, согласился таможенник, – у меня беда, и я прошу вас о помощи.

– Сочувствую, но почему я? Здесь есть люди и постарше, и поопытней.

– Я же говорю, что мирок у нас маленький. Моя сестра замужем за мэтром Жераром – вы ведь знаете его?

– Уже интереснее, и что он обо мне рассказал?

– Он никогда ничего не рассказывает, если дело касается службы, такой вот молчун, – грустно вздохнув, сказал Гаспар, – просто советовал, что, если случится что-то плохое, и он будет далеко – обращаться к вам. А я верю Жерару.

– Ну, раз верите… что случилось?

– У меня пропал сын.

– В горах?

– Нет. Он зашел ко мне на службу, как обычно в полдень, принес из дома обед, потом пошел домой, но так и не пришел.

– Не вопрос. Сегодня я уже ничего сделать не смогу, а завтра с рассветом пройдусь вдоль дороги, поищу следы. В конце концов, вы правы, наш мирок мал, надо друг другу помогать, а парень вряд ли ушел далеко. Заблудился, бывает.

– Спасибо, господин сержант, но боюсь, его похитили. Днем жена нашла на пороге дома вот это. – Гаспар попытался передать клочок бумаги.

Рефлекторно Жан удержал его руку.

– Не сейчас, мэтр. Если за нами наблюдают, то похитители видят, что мы просто разговариваем. В этом случае им опасаться нечего. Но вот если увидят, что передаете записку – могут занервничать, а это для парня опасно. Кстати, сколько ему лет, как он выглядит?

– Фиакру десять лет. Ростом метра полтора, худой, черноволосый. Вроде все. Одет в короткие коричневые штаны, коричневую жилетку и белую рубашку. На ногах башмаки тоже из коричневой кожи.

– Глаза карие?

– Да, как у большинства брюнетов.

– Негусто. Ладно, в любом случае я завтра с утра посмотрю дорогу, потом зайду к вам на пост, там и поговорим. Для всех, включая вашу жену, я только следопыт. Сейчас вместе выйдем, на улице передадите мне записку.

Поздним вечером в дверь дома господина де Баона постучали. На пороге стоял сержант Ажан, трезвый до омерзения. И это в то время, когда господину майору и господину лейтенанту де Фье так хорошо. А господину артиллеристу еще лучше – храпит, как сводный духовой оркестр. В Галлии сводных духовых оркестров не бывает, но Жан их помнил, этот храп – точно не слабее.

– Сержант, проходи, наливай. Выпьем за Клиссон! Выпьем за клиссонских девушек! У тебя была в Клиссоне девушка? Ах да, ты же поэтому и здесь, а не в этом благословенном милом городишке!

Жан вспомнил летнюю вонь загаженных клиссонских улиц, и его передернуло.

– Не смею, господин майор, не по чину. Разрешите обратиться. Считаю необходимым доложить вам лично, извините за наглость.

Майор постарался собраться и посмотрел на сержанта более-менее осмысленным взглядом.

– Ну?

– Ко мне обратился мэтр Гаспар, таможенник. У него пропал сын, просил помочь. Прошу разрешения завтра с рассветом выдвинуться с моим капральством на поиски.

– Гаспар, эта крыса! Я к нему несколько раз обращался за помощью, он меня знаешь куда послал?

– Господин майор, но мальчишка…

– Если только мальчишка… Черт с тобой, действуй, о результатах доложишь. А теперь пшел вон, раз с офицерами пить брезгуешь!

– Извините, господа офицеры, но мне с утра голова нужна свежая, вы же понимаете. Да и субординацию нарушать ну не могу я, не приучен.

– Ладно, иди уже, дисциплинированный ты наш. Удачи завтра.

Придя в казармы, Жан еще раз прочитал переданную Гаспаром записку:

«Если хочешь, чтобы твой сын остался жив, принеси тысячу экю в четверг в полдень к подножию белого уступа. Если нет – он умрет».

Вот так, практически мат. Белый уступ – место известное, там молодежь обычно свидания назначает. А к подножию примыкают заросли кустарника, густые как лес. Вышел человек, взял мешочек и исчез. А главное – никакой связи с похитителями, никакой возможности для переговоров. В общем, хреново.

Утром капральство Жана вышло на внеочередное патрулирование. Но пошло не по обычному маршруту. Таможенный пост находился на самой границе, в пяти километрах от Сен-Беа. С одной стороны дороги горная река, там искать нечего, а вот другую сторону осмотрели очень тщательно. И нашли!

В горы ушли двое мужчин и мальчик. Причем взрослые шагали твердо, уверенно, а парень часто спотыкался, даже падал.

Следы шли параллельно дороге, но так, чтобы с нее похитителей не было видно, и уходили на кастильскую территорию. Все, дальше идти нельзя. Кастильцы также вдоль границы патрулируют, и если хотя бы заметят галлийцев, скандал будет страшный. В общем, нельзя и все.

Но, по крайней мере, до границы парня не убили, значит, есть шанс, что он до сих пор жив, можно попробовать поиграть с похитителями. Осторожно, конечно. И, отправив капральство в крепость, Жан пошел к Гаспару.

А ближе к таможне нашлись еще следы. Те же мужчины, но уже пришедшие с той стороны. Какое-то время они прятались в придорожных кустах, а потом подошли к стоявшей на обочине повозке. И еще, простояла эта повозка довольно долго – лошадь переступала ногами, опорожнилась, точно, здесь парня и поджидали. Жан даже руки потер от возбуждения, когда картина сложилась.

– У вас есть новости, господин сержант? – Гаспар выглядел измученным, явно ночью не уснул.

– Следы нашли, его действительно похитили и сразу не убили, так что, скорее всего, он еще жив. Но вот вернут ли его живым – не уверен. Он видел похитителей, может их опознать.

После этих слов Гаспар побледнел, тяжело опустился на стул.

– Мэтр, возьмите себя в руки. – Жан сел пред ним на корточки и посмотрел в глаза. – Его можно спасти, но только если вы мне поможете. И не будете раскисать.

– Что я должен делать? – голос прозвучал слабо, но уверенно.

– В течение двух часов до полудня и часа пополудни кто проезжал через пост в сторону поселка? Не обязательно из Кастилии, возможно, кто-то приехал из Сен-Беа и вернулся. Да, сын долго здесь был?

– Ну, покрутился с полчаса, потом ушел.

– Тогда накинем еще полчаса. Итак?

– Да все равно немного было. Из Кастилии прошел большой караван. Они ушли как раз, когда сын был здесь. Все, пожалуй, остальные проходили пешком.

– И не было никаких повозок?

– Нет, не было, ну кроме той, что привезла сержанта Эрсана.

– Сержант на повозке? В полдень, здесь? Зачем?

– Ну, он сюда иногда приезжает… ну… вы понимаете… не по службе…

– Ясно, забирает свою долю. Товаром? Решайте, чёрт возьми, что для вас дороже – заработок или сын!

Гаспар понуро кивнул.

– Когда он был здесь?

– За час до прихода Фиакра.

– У него крытая повозка?

– Конечно, зачем кому-то видеть, что в ней лежит.

Жан крепко задумался. Сержант Эрсан – командир первого взвода. Лучший командир лучшего взвода. И что теперь? Положим, следы подтвердят солдаты капральства. Плюс показания Гаспара. Для обвинения, пожалуй, достаточно, но мальчишку этим не спасти. И обратиться можно только к де Баону. Он клиссонец, у него мозги работают правильно, а вот у других… Эрсан здесь давно, авторитет у него непререкаемый, так что расскажут ему об измышлениях новичка немедленно. И все, нет парня. А времени в запасе два дня, надо что-то придумывать.

– Когда вы сможете собрать тысячу экю?

– В том-то и беда. Мои деньги в Тулузе. Я физически не смогу их привезти к четвергу.

– Понял. Встретимся вечером. В девять часов я приду к вам домой. Если кто спросит – приходил за гонораром за сегодняшний поиск.

– Разумеется, а сколько я вам должен?

– Будет вам, мэтр. Мирок у нас маленький, всегда найдется как рассчитаться, не берите в голову.

Поговорить с де Баоном Жан смог после обеда в конце тренировки. Их занятия по фехтованию, вызывавшие в первое время интерес у солдат, всем уже надоели, так что подслушивать было некому. Тем не менее де Баон приказал через полчаса прибыть к нему с подробным докладом.

– Вот я как чувствовал, сержант, что с твоим приездом спокойная жизнь у меня кончилась, – майор потер подбородок и по-юношески подмигнул, – но это и хорошо! Однако каков Эрсан! Завел дела с таможенниками так, что я и подумать не мог. Но похищение ребенка, да еще на кастильскую территорию… Ты молодец, что через границу не сунулся, однако что вот теперь делать? Арестовать сержанта, допросить? Боюсь, что мальчишку так не спасем.

– Если позволите, господин майор. Завтра у моего капральства плановый выход на маршрут. Доложим, что увязались за контрабандистами, как в феврале, а сами попробуем вытащить беднягу. Сыграем на их жадности, да и Гаспар поможет. Главное, чтобы никто не узнал.

– Вот откуда ты такой умный? Интересно, кто из нас академию заканчивал?

– Готов выполнить ваш приказ! – Жан вытянулся и с видом лихим и придурковатым уставился на командира.

– Ладно, действуй, – де Баон усмехнулся и махнул рукой. – С Эрсаном разберемся в любом случае, а парня постарайся спасти. Удачи.

Вечером Жан проинструктировал Гаспара, на следующий день капральство вышло на патрулирование и растворилось в горах.

А в четверг в полдень один из похитителей нашел в условленном месте сто экю и записку. «Предлагаю две тысячи экю, если мой сын жив. Я знаю, что он в Кастилии. Завтра в полдень приведите его на левый берег реки напротив таможни. Это кастильская территория, вам опасаться нечего. И через два часа я оставлю здесь две тысячи экю».

Теперь рисковали все. И похитители, и Гаспар, и Жан, поскольку операцию пришлось проводить фактически за границей. Недалеко, в трехстах метрах от таможни, протекал узкий приток Гаронны, разделявший Галлию и Кастилию. Можно, конечно, обратиться к кастильскому патрулю, но кто знает – участником похищения мог быть не только галльский сержант, но и кастильский. Одно слово – граница, тут такие компании, бывает, складываются…

Поэтому Ажан и четверо солдат все-таки решились спрятаться вечером на кастильской территории в прибрежных кустах, мимо которых похитители пройти никак не могли.

Ночью пошел дождь. Тяжелее всего пришлось Жану, который просто не подумал о такой возможности. Пришлось в плащ, которым рассчитывал согреться, завернуть лук, чтобы завтра не подвел. Не капли – ледяные ручейки бежали по телу, от жестокого холодного ливня, какой бывает в горах, не было спасенья, глаза слепили огромные молнии, оглушали близкие удары грома, больше похожие на орудийные залпы, но тот же дождь напрочь смыл все следы пришедших в засаду бойцов.

И в полдень двое здоровых мужиков, по виду типичные крестьяне, провели мимо засады худого, оборванного черноволосого парнишку, который от страха, голода и усталости едва переставлял ноги. Вчера, сидя со связанными руками в какой-то комнатушке без окон, Фиакр подслушал разговор похитителей – в спокойной, даже деловой манере неизвестные дядьки обсуждали, как лучше избавиться от его тела. Для них он уже не был человеком – только телом, которое пока еще может ходить, даже разговаривать, но это уже неважно, потому что ненадолго.

Со спины Жану не были видны лица преступников, он лишь отметил спокойные, несуетливые движения, когда они поставили парня на берегу и демонстративно приставили к горлу нож. Гаспар молодец, в истерику не впал, помахал дрожащему, бледному от страха сыну рукой, крикнул, что все будет хорошо.

Он все сделал правильно, теперь дело за Жаном. Не подведет ли лук, который всю ночь пришлось укрывать от воды, не дрогнут ли промерзшие руки? Все решится сейчас. Похитители не уйдут в любом случае, но если не спасти Фиакра, как потом смотреть в глаза его отцу? Нет, такой ошибки сам себе не простишь!

Поэтому, когда парня повели назад, Жан собрался как на самый главный выстрел в своей жизни. Очистить мысли, успокоить бешено колотящееся сердце, выровнять дыхание. Нет сомнений, нет эмоций – есть только две мишени и тишина за мгновенье до выстрела. Две стрелы ушли с разницей в три секунды, и обе попали точно. Фиакр еще ничего не понял, как его и раненых похитителей схватили и уволокли на галлийскую территорию. Все, можно отдыхать, наплевав на дрожащие от пережитого руки и начинающийся жар. Это мелочи, главное – мальчик жив!

А сержант Эрсан пытался бежать. Он действительно был прекрасным военным – продумал предлог для выхода из крепости, маршрут. Только есть разница между самым лучшим военным и выпускником Клиссона. Майор де Баон взял его лично, выгнав как косулю на заранее организованную в горах засаду.

Дальше выяснилось много интересного. Оказывается, Эрсан давно доил и таможенников, и контрабандистов. Только если с таможенников он получал взятки якобы для господина майора – узнав об этом, де Баон порывался его убить на месте – то с контрабандистами наладил бизнес. Похищение ребенка было задумано как финальный аккорд перед отставкой – контракт заканчивался, и Эрсан решил, что заработал достаточно для безбедной жизни.

Следствие по делу контрабандистов вел мэтр Жерар, а Эрсана – маршальский суд в Тулузе, но приговор был один – десять лет каторги.

Освободившаяся вакансия вызвала кадровые перестановки. На место Эрсана был назначен командир четвертого взвода, а уже на его место, после выздоровления, – сержант Ажан, что было встречено сослуживцами как само собой разумеющееся. Только четвертый взвод приуныл – легкая жизнь с новым командиром им явно не светила.