30

Борик в задумчивости изучал куст. Задумчивость возникла у него вместе с вечным для этих лесов, полей и деревень вопросом – что делать? Данный не то в качестве поддержки, не то в качестве надзирателя Змий за руль уселся сам. И пускать его, Борика, к управлению машиной не собирался ни при каких обстоятельствах. О том, чтобы треснуть Змия по кумполу и попытаться сдернуть от братанов в трех тачках сопровождения даже мысли не возникало, потому как двое из этих братков сидели на заднем сиденье.

Кроме того, сам Змий оказался нормальным, в меру веселым, в меру безбашенным хлопцем. Бобики его, конечно, как и большинство братков Григорянца, отморозки, но сам Змий мужик внятный.

Вариант был дернуть сейчас на своих двоих, но без машины он вперед этого Змиева отродья до Анри никак не успеет. Так какой смысл бежать?

– Эй, Борила-гамадрила? – позвал голос с пригорка от дороги. – Поссал, что ли?

– Я не ссу, – отозвался Борик, застегивая ширинку. – Я оправляюсь.

Он взбежал по косогору и сел в машину. Змий уже ждал на водительском сиденье. Как только за Бориком хлопнула дверца, машина рванула вперед.

– Что-то ты, Борян, слабоват днищем. Я вот после этого дельца хотел пьянку с девками замутить. Тебя вот почетным гостем… А ты до ветру бегаешь, словно недержанием страдаешь.

– Какие еще девки? – с достоинством, пропустив мимо ушей обсуждение мочеиспускания, поинтересовался Борик. – Откуда им взяться, если главного сутенера ща в асфальт вгонят?

– Незаменимых у нас нет, – жизнерадостно отозвался Змий. – Григорянц сказал, что если все будет чики-поки, то шлюшкин бизнес ко мне отойдет, так что девки будут, не боись.

«Вот как, – подумал Борик, – значит, Змию Григорянц пообещал то же самое. Забавно. На что, интересно, он рассчитывал? На то, что один из двоих не вернется? Эдак сутенера по асфальту размазать, а потом и его, верного друга сутенерова детства, в расход. Тогда чего это Змий разоткровенничался? Хотя, с другой стороны, он не знает, что Григорянц предлагал Борику. Или знает?»

А может, расчет еще тоньше? Никому из них Григорянц шлюшек не отдаст. А коли кто вернется, так того в бетон ногами и в речку. Или обоих в бетон и в речку.

Черт его не знает, насколько откровенен этот пресмыкающийся, но то, что ни Григорянцу верить нельзя, ни его обещаниям доверять, – факт. Дергать надо, вот что. А как? Как?!

Змий еще говорил что-то, но Борик не слушал. Он думал. Можно подъехать поближе и дернуть на своих двоих. Куда подъехать? Да к столице сумасшедшей бабы. Хорошо. А куда дергать?

А вот это как раз и не важно. Главное – предупредить. Или Анри, или этих правовых с их долбанутой президентшей. Точно, местных натравить на братву, там уж Змия как-нибудь поймают. А после можно будет и Анри искать.

Решено. Значит, так и сделаем. Пока братва опомнится, пока его искать станут, он уже будет далеко. А если повезет, то, может, и машину какую найдет.

Спустя полчаса, когда за окнами замелькали пригородные пейзажи, Борик попросил:

– Тормозни-ка.

– Что, опять оправиться? – удивился Змий. – Ты ж только-только ссал.

– Пошли маленькие мальчик и девочка в лес пописать, – абсолютно безэмоционально продекламировал Борик. – Провалились к медведю в берлогу, заодно и покакали.

Змий заржал и сбросил скорость.

31

– Это кто? – закрыв окно и отдав пачку распоряжений, поинтересовалась Юлия Владимировна.

– Сутенер, – коротко ответила Эл. – Где он?

– Поднимается сюда. Раз уж день бездарно потерян, поговорим и с этим. Да не бойся ты, ничего плохого он не сделает.

Сумасшедшая баба распахнула дверь и пригласила Эл выйти в коридор.

– Лучше скажи, кто второй? – поинтересовалась она, когда уже топали по коридору в сторону лифта.

– Какой второй? – не поняла Эл.

32

Лифт ехал. Ехал! Причем не натужно скрипя и вздрагивая, угрожая развалиться, а легко, словно взлетал. Словно бы и не было пятнадцати лет разрухи, а лифтер исправно ходил на работу пять дней в неделю, приглядывая за чистотой, порядком и исправностью.

Кабинка остановилось мягко, двери легко дзынькнули и поехали в стороны.

– Осторожно, – тихо шепнул в самое ухо француз.

Анри стоял позади него, но Слава даже не повернулся. Он вообще никак не отреагировал. Он смотрел вперед.

Перед ними тянулся коридор. Ветвился, упирался отростками в двери. А в дюжине метров от лифта стояли две женщины. Одна из них радостно рванулась к Славе, потом вдруг остановилась, уткнувшись взглядом в улыбающуюся морду француза.

– Ты что, с ним? – растерянно пробормотала Эл.

– Нет, – отозвался Слава, не глядя на сутенера. – Это он со мной. Где машина и пистолет?

– Машина внизу, – вяло отозвалась Эл, порастеряв былую радость. – А пистолет конфисковали.

– Пистолет у меня в кабинете, – выступила вперед вторая женщина. – Можете забрать.

Ответить Слава не успел, он даже не успел поинтересоваться, кто это, собственно, такая, потому что в ухе снова защекотало от жаркого шепота француза:

– Славик, чур, вторая моя. Ты посмотри, какие сиськи!

33

Борик бежал через лес уже не боясь лишнего шума. Змий сообразил, что что-то не ладно, значительно раньше, чем предполагалось. Теперь Борику оставалось только бежать что есть мочи и надеяться, что не догонят.

Лес был незнакомым, потому куда бежит, он не догадывался. Только старался держать направление, а если и менял, то соотносил это с местом, где остановилась машина, когда он якобы пошел до ветру. Так оставалась хоть какая-то точка отсчета, хоть что-то знакомое, к чему можно вернуться при необходимости.

Березки и прочие кусты-деревья закончились. Борик с разбегу влетел в ельник. Продрался сквозь маленькие, зеленые, пахнущие молодой хвоей елочки, оказался среди могучих голых стволов. Зелень унеслась куда-то высоко наверх. В лицо теперь тыкались сухие мертвые лапы, да липла паутина. Пахло смолой. Борик мчался, лавируя между елок, а они все не кончались и не кончались.

Сзади дико затрещало. С таким треском проламываются сквозь заросли лоси, озверевшие кабаны и люди, не умеющие передвигаться по лесу. В подтверждение этой мысли кто-то громко и зло выкрикнул, срывая дыхание:

– Стой, сука!

«Хрен тебе», – пронеслось в голове. Борик дернулся вперед с утроенной силой, тем паче что уже совсем близко маячили кусты, светлели березки.

Треснуло, раскраивая пахнущий смолой воздух, эхом унеслось под высокий зеленый хвойный купол. Опаньки, вот и отстрел бориков начался. Сезон охоты открыт.

Теперь намерения Змия, во всяком случае, ясны.

Выстрелы защелкали чаще, но без системы. Солнечный ствол стоящей рядом ели взорвался глубокой белой царапиной. Следующая пуля рванула болью плечо. Борик тихо выматерился и вломился в долгожданные кусты. Но прежде чем успел скрыться из виду, еще одна пуля вошла в бок.

За кустами, в которые упал Борик, оказался обрыв. Тело безвольно прокатилось вниз под откос. От удара потерянное на секунды сознание вернулось, принеся с собой боль и животный страх.

Борик поднялся с трудом, и с самой большой, на какую только был сейчас способен, скоростью потрусил к ближайшим деревьям.

34

– Ушел, сука, – глядя вниз с обрыва, пробормотал один из Змиевых братков.

Говорил он тихо, не для кого-то, а скорее самому себе. Но Змий услышал, отчего пришел в ярость.

– Ушел? Хер вам в сумку. Вы, трое, – он обвел пальцем троих парней. – Спускаетесь вниз и ищете. Живого или мертвого, но притащите мне. Остальные за мной.

Змий бесился не просто так. Поводов набралось предостаточно. Было жаль потраченного впустую времени, обидно оттого, что этот Борилка картонный его переиграл. А помимо всего непонятно было, как оправдываться перед Григорянцем. Ведь он сам надоумил бугра, что Борик и Анри не разлей вода всегда были. И даже если у Борика завелась причина сутенера грохнуть, то большой любовью от предоставления ему такой возможности он к Григорянцу не воспылает. И Григорянц согласился. И Григорянц велел грохнуть обоих: сутенера и его барбоса. А теперь выходит, что он, Змий, сам же барбоса этого и упустил. Нет, Григорянца это не обрадует.

Ладно, сейчас главное сутенера мочкануть. С барбосом его потом разберемся. Далеко не уйдет, уж два раза Змий его точно зацепил.

35

«Подстреленный барбос» тем временем докультепал до ближайшей деревушки и, тяжело дыша, прислонился к стене домика, что стоял с самого краю, на отшибе. В сторону от домишки уходили огороды, левее расположился сарай, еще дальше сеновал, к которому привалился мотоцикл. Интересно, на ходу или нет?

Борик отлепился от стены и медленно пошел к сеновалу. Его мотало из стороны в сторону, но он старался не обращать внимания на боль и слабость. Главное – не упасть. Вот сейчас он дотопает до мотоцикла, сядет и через полчаса будет в городе. Главное, чтобы мотоцикл оказался на ходу. И чтоб с него не сверзиться по дороге. Нет, главное не это, главное…

Что же главное?

Со стороны сеновала послышалась возня, стоны. Борик остановился, боясь, что сейчас его здесь же схватят, и все кончится. Прислушался. Затем медленно подтянулся к входу и заглянул внутрь сеновала, пытаясь определить источник звука.

Источник определился сразу. Там на полу, среди разбросанного сена, мужик со спущенными кожаными штанами имел пышную румяную девку.

Вот оно, появилась зацепка в голове. Главное, чтобы жизнь продолжалась. А все остальное по боку. Борик поймал себя на том, что бредит. От этой мысли почему-то стало странно смешно. И он даже засмеялся тихонько. Хрипло, словно простуженная ворона. И закашлялся.

От кашля потемнело в глазах и бок налился раскаленным металлом. Только не упасть. Только не упасть. Только не…

Борик с трудом откатил в сторону мотоцикл, взгромоздился на него. На сеновале уже не стонали, а яростно кричали в экстазе. Завелся и втопил газ.

Нет, все же это не бред. Главное, чтобы жизнь продолжалась. Особенно хорошо это понимаешь, когда она вытекает из тебя, оставляя красные следы на дороге. И когда дороги этой осталось совсем немного.

Только бы успеть… только бы доехать…

36

«Гарант конституции» уверенно спускался в знакомый уже Эл подземный гараж. Слава, сутенер и она сама топали за сумасшедшей бабой след в след, вереницей, словно гуси к водопою. Женщина-президент остановилась, указала рукой на стоящий метрах в двадцати «фольксваген»:

– Вон ваша машина. Только очень прошу не устраивать в городе разборок. И постарайтесь уехать быстро и незаметно, – Юлия Владимировна говорила споро и деловито.

– Зачем такая спешка? – поинтересовалась Эл.

– Затем, что граждане этой части бывшей России живут по конституции. Это я допускаю другие законы на другой территории и терпима к людям, которые там у себя нарушают правила прописанные тут мной. А народ этого не поймет. Даже если ты нарушаешь наши законы там, тут они тебя за это захотят линчевать. Или же сами начнут нарушать. Первое не нужно вам, второе не удобно мне. Потому просто попытайтесь быстрее исчезнуть к взаимному удовлетворению.

– Хорошо, мы…

Голос Вячеслава потонул в диком реве мотоциклетного движка. Мотоцикл ворвался в подземный гараж, описал полудугу и завалился на бок, придавив ногу сидящему на нем человеку.

– Борик? – прошептал ошалевший француз.

Следом за Бориком в гараж въехали две патрульные машины, остановились. Из распахнувшихся дверей выпрыгивали вооруженные люди в форме. Трое сразу же бросились к завалившемуся мотоциклу, один крикнул громко:

– Всем оставаться на местах, преступник опасен.

– Оставьте его, – выкрикнул француз и кинулся вперед.

Залязгало готовое к бою оружие. Анри оказался под прицелом четырех стволов, еще трое продолжали держать на мушке неподвижный мотоцикл. Француз чуть замедлил шаг, но продолжал уверенно двигаться к поваленному мотоциклу.

– Стоять, или открываем огонь, – рявкнул командовавший патрульной группой мужик.

– Не стрелять, – голос прозвучал откуда-то сзади. Тихий женский голос. Но его услышали и повиновались. Оружие опустили вниз. Замерли, ожидая приказа.

Анри шел все медленнее. Потом совсем остановился, смотрел на мотоцикл и человека под ним, словно не веря своим глазам. Подошел Вячеслав, наклонился, снял ногу Борика, поднял мотоцикл, откатил в сторону. Сутенер все продолжал смотреть застывшим взглядом не то на друга детства, не то внутрь себя.

Слава вернулся к телу, наклонился. Пальцы его проворно нащупали жилку на шее.

– Он еще жив, – и добавил, посмотрев на Анри: – Помоги мне.

Вместе с французом подняли тело и потащили к лестнице. Борик вдруг зашевелился.

– Опускаем, – скомандовал Вячеслав.

Они опустили его прямо на пол, у стены. Слава принялся расстегивать набрякшую от крови рубаху, в конечном итоге просто порвал ее. Борик открыл глаза. Взгляд его был мутным, словно подернулся утренним туманом. Он открыл было рот, силясь что-то сказать, но получился только хрип.

– Молчи, Боренька, – жалобно попросил француз. – Тебе нельзя сейчас говорить.

– А потом он не сможет, – безжалостно отрубил Слава, осмотрев рану. – Пуля неудачно вошла, плюс потеря крови дикая. Кроме того, у него еще плечо прострелено. – Если еще минут двадцать-тридцать протянет – считай, повезло. Хотя лучше бы ему сейчас помереть. Мучений меньше.

Анри побледнел как простыня. Скулы его напряглись, но в глазах блестел ужас. «НЕТ!» – кричали глаза его, душа его вопила. Но сам сутенер молчал, только поигрывал желваками да зубами скрипел.

– Тебя, – прохрипел Борик.

– Что? – встрепенулся Анри.