Давление и обработка #1997

Проспект имени газеты «Красноярский рабочий» (или просто «Красраб») тянется вдоль всего правого берега Енисея, нанизывая на себя всё окружающее пространство. Начинается он у рукотворных вулканов – вечно дымящихся труб Красноярской ТЭЦ, идёт через завод «Красцветмет», школу №15, завод «Красмаш» и Сибирскую аэрокосмическую академию к Институту цветных металлов и золота. После института можно увидеть Театр юного зрителя, Цирк, кинотеатр «Эпицентр» (бывший «Юбилейный») и завершение проспекта – Предмостную площадь. По замыслу строителей житель правого берега Красноярска мог родиться, выучиться, поработать и культурно отдохнуть на одной единственной улице. Эпическое полотно «Красраба» удачно дополняли ЗАГС Ленинского района, Художественная галерея, кинотеатр «Родина» и торговый центр «Красноярье». Не хватало только кладбища, но, возможно, если хорошенько поискать, то нашлось бы и оно. (Школы меняют номера, вузы – названия, я оставил те, которые относятся к нашим с Митей временам).

В девяностые и даже в начале нулевых вдоль проспекта вечерами стояли девушки лёгкого поведения, которые тогда не знали выражения «девушки с пониженной социальной ответственностью». Так что «Красраб» не только работал, но и отдыхал. Потом времена переменились, девушки бросили древнейшую профессию, взялись за ум и все, как одна, вышли замуж за принцев. Но это не точно.

Знаменитый «Цветмет» – Красноярский институт цветных металлов и золота – традиционно считался основным вузом, готовящим геологов, металлургов и экономистов для производства. Выпускникам школы №15 по договору могли зачесть результаты школьных экзаменов как вступительные, и поэтому уже в сентябре 1997 года будущий специалист в области обработки металла давлением Дмитрий Шилов стоял у входа в Цветмет и недоверчиво вертел в руках студенческий билет. С одной стороны, этот кусок бумаги в синей картонной обложке защищал от призыва в армию и полагался всякому уважающему себя выпускнику, с другой – обработка металла давлением была продуктом обработки Митяя родителями и самого первокурсника совершенно не интересовала. Но совсем забивать на учёбу Мите не хотелось, ведь, перефразируя известный анекдот, лучше пять лет мечтать сдать экзамен в сибирском институте, чем два года любоваться горами Кавказа в компании таких же молодых туристов в одинаковой одежде…

Институт поразил Митю, прежде всего, людьми. В коридорах и аудиториях тусовался весь цвет неформальной молодёжи рабочих кварталов Красноярска. Парты были изрисованы надписями вроде «Если ты не голубой, пририсуй вагон другой» – к этой надписи полагался рисунок паровоза. «Каждому лектору в жопу по вектору», «Кнопка выключения лектора» – тут была нарисована кнопка, «Ума нет – иди в цветмет», «Ума нет – иди в пед», «Ума нет – иди в мед»… Если верить надписям, отсутствие ума открывало перед будущим студентом широкие жизненные перспективы. Были на партах и строки о любви: «Лучше трахнуть в попу гнома, чем девчонку с эконома». Читая эти строки, Митя почему-то пожалел гномов, потому что им тут явно было не «лучше». После доброй и творческой школьной атмосферы Митяю показалось, что он угодил чуть ли не в тюрьму для трудных подростков. Многие студенты приехали в Красноярск из других городов края, и наконец-то избавившись от родительского надзора, отрывались, как могли. Мите тоже не очень хотелось идти на учёбу, но деваться было некуда.

Чуть в стороне от главного входа в учебный корпус стояла облупившаяся скамейка. По слою шелухи, окурков и битого стекла вокруг скамейки можно было сказать, что многие студенты целыми днями учатся именно здесь. Митя хотел было пройти мимо одиноко сидевшего неформала, но тот его окликнул:

– Слышь, чувак, ты с первого курса?

– Да!

– Тебя как звать?

– Митя.

– Меня Паук. Митя, у тебя сигареты есть?

– Нет, не курю.

– А пиво?

– Нет.

– Ну, хотя бы полторы тыщи на маршрутку есть?

– Есть.

– Ну, так езжай отсюда, Митя!

– Почему?

– Да нафиг ты тут такой нужен – без сигарет, без пива. Башка трещит, курить охота…

Паук немного странно, как-то в себя, засмеялся, и Митя неожиданно улыбнулся в ответ. Неформал с ног до головы был прикинут в чёрное – косуха, джинсы, тяжёлые ботинки и линялая майка с дурацкой надписью, но Мите он почему-то понравился. Уж лучше такой Паук с его шуточками, чем стая гопников с Черёмушек и Пашенного, коих на потоке было подавляющее большинство. Через пять лет этот поток будет каждое утро заполнять проходные красноярских заводов, а пока дети рабочих кварталов отбывали положенную повинность на не очень-то любимой учёбе. Почти у каждого студента в пакете между тетрадками ловко сидела пластиковая литруха «Купеческого» пива. Это пиво от легендарного завода «ПиКра» стоило дёшево и потому поглощалось в невероятных количествах. Дошло до того, что пиво разрешили продавать в кафе внутри института, причём, не только в Цветмете, но и в Политехе и даже в Госуниверситете. В этом была не только банальная жажда наживы, но и тонкое понимание психологии студента – возможность быстро и эффективно похмелиться повышала посещаемость утренних лекций. Порочная практика спаивания студентов по месту учёбы прекратилась в Красноярске только в двадцать первом веке. (Я очень надеюсь). Должны же быть у светлого будущего какие-то преимущества, например, отсутствие светлого пива…

Тем временем к Пауку подсел его друг – общажный неформал Капуста, рыжий и вечно опухший после вчерашнего парень, приехавший из дальнего райцентра учиться на инженера-эколога. Своё прозвище Капуста получил из-за банок с квашеной капустой, которые каждую неделю отправляла сыну из деревни капустовская мамаша. Сын предпочёл бы водку или деньги, но мама считала, что капуста полезней, а вся общага считала, что под эту капусту даже палёная «Московская» по 18 тысяч за ноль пять очень даже ничего. В ухе Капуста носил серьгу, на жирноватом теле – футболку с портретом Курта Кобейна и умел с грехом пополам бренчать на старенькой гитаре песни Цоя и Егора Летова. За серьгу и футболку его иногда били, а за Цоя и Летова иногда не били. Капуста жил трудно, но интересно.

– Пацаны, – оглядев парочку «отличников», спросил Митяй, – вы как сессию сдавать собираетесь?

– Сессия? – саркастически ухмыльнулся Паук, – ну, Капусте на сессию мать денег пришлёт, а я пойду вагоны разгружать, если ты мне миллион не займёшь…

– Миллион?! – удивился Митя, —

– Конечно! Неужели ты думаешь, что я буду покупать себе тройбаны? Я умный интеллигентный молодой человек, я хочу быть отличником!

– Как же ты работать будешь с таким дипломом?

– Рабо-отать? – грустно улыбнулся Паук, – чтобы пуховиками на рынке торговать, диплом не нужен. Мы тут все на одну специальность учимся, на легального уклониста от армии.

– Да нас всё равно после института загребут офицерами, – встрял Капуста, – я видел как во дворе за корпусом пацаны на военке учились пушку разворачивать.

– А в какую сторону?

– Вон туда, в сторону ТЮЗа.

– Ну да, не в «Родину» же стрелять! – имея в виду кинотеатр, пошутил Паук, – Ну а ты, Митя, в какие войска пойдёшь?

– Не, мне армия не грозит, – поделился Митяй, – я же спортсмен, хоккеист, в «Енисее» играю.

– Всё равно загребут, – не унимался Капуста, – в спортроту! Мы будем на тебя пушку наводить, а ты убегать зигзагами.

«А шутки не твой конёк, Капуста», – подумал Митя. Вслух же сказал:

– Ладно, интересные вы ребята, но я пойду, мне ещё в деканат надо зайти.

– А знаешь, как у нас деканат называют?

– Как?

– Декалитр. Туда столько коньяка занесли, чтобы зачёт получить, что за сессию как раз декалитр получается!

– Вот я пинком дверь открою и расскажу им этот прикол.

– Давай, только сразу из института в военкомат поезжай! Деканат шутить не любит.

– Слушай, Митя, – оживился Паук, – а поехали сегодня с нами на Стакан? Там весело и портвейн «Золотистый» всегда есть. Посидим, поиграем на гитаре «Всё идёт по плану», а потом польём портвейном гостеприимные углы и подъезды нашего любимого города. Культурно отдохнём, отвечаю!

«Стаканом» в народе звали сквер в самом центре Красноярска, напротив магазина «Детский мир». Многие годы это было самое «неформальское» место города с гитарами, сигаретами и теми самыми стаканами водки и портвейна. И в наши дни там можно встретить любителей вспомнить старые добрые времена, только все они уже не так уж и молоды. Да и сквер прирос памятниками нулевых и скамейками десятых. Уют, комфорт – Летов и портвейн будут как-то не в кассу.

– Не, пацаны, я если со стакана начну, мне и бутылки не хватит! – отшутился Митяй и пошёл ко входу в институт, где у турникетов проверяли студенческие билеты строгие бабки-вахтёрши… А Паук и Капуста нормальные ребята оказались, хоть и неформалы. Люди вообще все хорошие, если с ними поближе познакомиться.

#2011

Много лет спустя Митя из случайного разговора узнал, что Паук постепенно перешёл с алкоголя на наркотики и умер в реанимации где-то в середине нулевых, а Капуста вернулся в свою Усть-Запинду, вынул из уха серьгу, сменил майку с Кобейном на майку с Путиным и стал кем-то вроде замглавы района. Алкоголь – он ведь, по сути, то же самое казино, с ним надо играть, но не заигрываться… С другой стороны, умение крепко выпить с кем надо сделало не одну карьеру, в том числе и в Красноярске. Просто надо знать с кем и сколько пить. В этом деле Дмитрий Шилов был уже далеко не абитуриентом, а профессором.

#1997

Декана в деканате не оказалось, поэтому Митяй включил природное обаяние, которое с непривычки можно было перепутать с наглостью, и прорвался в кабинет замдекана. Тот был обычным человеком средних лет, чьи лысина и пузо участвовали в соревновании «кто быстрее вырастет». И в этом принципиальном споре явно намечалось двойное чемпионство.

– Здравствуйте, Евгений Юрьевич, я Митя Шилов, учусь на первом курсе.

– Здравствуйте. Вы по какому вопросу?

– Я спортом занимаюсь, играю в хоккей с мячом в «Енисее».

– Поздравляю.

– Спасибо. В общем, так получается, что в связи с большой занятостью на тренировках у меня нет времени посещать некоторые занятия в институте.

Тут Митяй несколько приукрасил, потому что график тренировок вообще не позволял ему посещать никаких занятий.

– А я чем могу Вам помочь?

– Может быть, у вас есть какие-то индивидуальные программы обучения для спортсменов или заочное отделение?

– Дмитрий…

– Митя.

– Митя. У нас тут не Национальная хоккейная лига, а институт цветных металлов.

– Так я же тоже за золото борюсь, «Енисей» же чемпион…

– У нас учат бороться за золото на заводе, выполняя план.

– А есть какие-то варианты?

– Конечно, есть! Не попадёте на «Красцветмет», пойдёте на КрАЗ и, вместо борьбы за золото, будете бороться за алюминий.

– А, вот как…

– Да, так что выбирайте – либо учёба и через пять лет хорошая работа, либо спорт. По-другому никак.

– Спасибо, до свидания.

– До свидания!

Если началась учёба Митяя со студенческого билета, то закончилась она другим документом – банковской картой. В сентябре всем студентам завели карты, на которые стали перечислять стипендии. Через месяц Митя перестал ходить на занятия, а ещё через три месяца на карту перестала приходить стипендия. Бывший студент Дмитрий Шилов понял – его отсутствие на лекциях заметили. Больше он в институте цветных металлов так и не появлялся. Делом жизни для Митяя в то время стал хоккей с мячом.

#2011

Митяй всегда запросто общался не только со сверстниками, но и с людьми намного старше себя. Уже с 18 лет, как только стало можно выпивать, он легко переходил на «ты» со взрослыми мужиками. Этому очень способствовали и совместные тренировки молодых со старшаками и в целом довольно простые нравы сибирского спорта. А спортом Митя Шилов занимался с 5 лет, и поначалу это было… фигурное катание. В итоге, сибирского Евгения Плющенко из него не вышло, с 7 лет Митя перешёл на родной любому красноярцу хоккей с мячом, которым и занимался целых 14 лет.

Стадион «Енисей» #1998

Вечерняя тренировка на льду стадиона «Енисей» закончилась, и полевые игроки вереницей покатились в раздевалку. Этот элемент всегда выполнялся быстро и чётко без дополнительных команд главного тренера. Митяй к тому времени перешёл из полевых игроков во вратари – в атаку бегали ребята с лучшим катанием, а Дмитрий Шилов продолжил дело отца, став единственным в команде игроком без клюшки. И тут не было никакой дискриминации – в хоккее с мячом вратарям клюшка не полагается. Против скоростных нападающих у вратаря русского хоккея есть только ловкость рук, реакция и задача отбить мяч любой частью тела, которую не жалко.

– Эй, парень! – Митю окликнул среднего роста хоккеист лет двадцати пяти, – в раздевалку не беги пока, встань на ворота, я хочу удары отработать.

– Ну ладно, давай, – согласился Митяй, – практика никогда не помешает.

– Учись, малец, пока я жив! – солидно сказал опытный нападающий и небрежными движениями клюшки выстроил на льду ровный ряд мячей, – давай, лови, не позорь фамилию!

«Ещё посмотрим, кто тут опозорится», – хмыкнул про себя Митя. В «двухсторонке», где очень важно быстрое движение, тот парень Митяю запомнился не особо. Но в режиме тренировки по воротам он бил сильно, а так как ворота в хоккее маленькие, оранжевые «ядра» летели из этой «пушки» в основном по вратарю. Страдали плечи, руки, ноги, пару раз прилетело в живот. Наконец, бомбардир устал и, махнув Митяю, мол, «всё, поехали!», двинул в раздевалку. И тут, ощущая под свитером сразу несколько наливающихся синяков, Митя не сдержался:

– Ты чего так резко бьёшь?