Армейская колонна из нескольких «Уралов» и УАЗа была со всех сторон зажата парализованным гражданским транспортом. Майор легко восстановил картину произошедшего. Первый из военных грузовиков, движок которого не обнаруживал признаков неполадок, пытался протиснуться в просвет между намертво вставшими легковыми автомобилями, но не смог – слишком узок был зазор. Теперь тентованный «Урал» был затерт со всех сторон «фордами», «ауди» и «шевроле» как атомный ледокол – торосами. Хотя его мотор бодро рычал, он никак не мог вырваться и уже помял бока нескольким легковушкам. Должно быть, именно их водители сейчас орали и наседали на группу офицеров, которые пробивались через толпу к тротуару, расталкивая самых ретивых. Наконец им удалось прорвать кольцо окружения и выбраться на тротуар рядом с подземным переходом.

Среди них Демьянов обнаружил Дмитрия Иваненко, своего однокашника по Академии гражданской защиты. Он-то что здесь делал? Тот тоже узнал его и, дав какие-то указания сопровождавшему его старшему лейтенанту, быстрым шагом направился к нему.

– Дима! Сколько лет, сколько зим! – приветствовал Демьянов старого товарища и заметил у него на погонах новую звездочку. – Выходит, ты уже «подпол»? Может, объяснишь, что за херня тут творится? Где свет?

– Кончился, – ответил Иваненко голосом, лишенным эмоций. – Давай отойдем. – И чуть ли не волоком потащил Демьянова в сторону от автомобилей.

Тот только сейчас заметил, что Димка, которого он всегда знал как безбашенного шутника, напряжен как скрученная пружина. А еще у него дрожали руки. Демьянов не поверил бы, если бы не увидел это своими глазами. И взгляд… такого у него самого не было, даже когда жена сказала ему свое последнее «прости».

– Первый взвод! Бегом марш! – раздалась из мегафона зычная команда.

Тут же из кузовов двух передовых машин как горох посыпались бойцы в полевой форме. Быстро лавируя между легковушками, они пересекли проезжую часть, а затем скрылись под навесом подземного перехода.

Медведеподобный старлей руководил выгрузкой, подгоняя отстающих густым басом:

– Второй взвод! Третий взвод! Бегом марш!

Молоденький младший лейтенант и несколько мужиков постарше, по виду – сержанты-контрактники, задержались у грузовиков, спуская на землю цинки с оборудованием.

– Все, отставить! – крикнул им подполковник. – Взяли это и догоняйте. Чтоб через минуту никого на сто метров от машин!

Приказ требовал по меньшей мере побить мировой рекорд, но, похоже, был выполнен.

Демьянов не мог взять в толк, к чему такая спешка, какого черта они бросают вверенное им государственное имущество. Не до конца понимая, что происходит, он счел за лучшее последовать за подполковником. Когда они перешли проспект, большинство солдат уже спустились вниз.

– Смешно… – снова заговорил однокашник, когда последний боец сбежал по лестнице.

Они уселись прямо на бордюре. Перед ними на проезжей части роилась толпа автомобилистов.

– Ни хрена мы не учимся. Светомаскировка, пешие колонны, противогазы. А нам дали просраться, как в июне сорок первого.

– Да ты объяснишь?..

– Слушай внимательно, времени в обрез. Минут десять назад…

В этот момент до них долетел далекий рокот, похожий на раскаты грома, что было неудивительно в такую жару. Вот только небо оставалось ясным, как будто налетевшим порывом сдуло с него все облака.

Чуть тряхнуло землю у них под ногами, на что уж точно никакая гроза не способна. Качнулись кусты акации, вспорхнули голуби, до того мирно клевавшие семечки на горячем асфальте, да чуть дрогнули витрины соседнего магазина.

– Еще один, – глухо произнес подполковник.

– Да что такое?

– Не коси под дурачка, Серега. Все ты понял.

– Хочешь сказать… началось?

Демьянову показалось, что его голос звучит неуверенно. Слабенько. Словно не он это говорит, бывший «ликвидатор», а зеленый салажонок, только вчера принявший присягу. А то и вовсе «шпак», какой-нибудь лысеющий менеджер с брюшком или барыга с рынка.

– Уже закончилось, – коротко ответил Дмитрий. – Добивают.

– Чем это они? – бессмысленный вопрос, просто чтоб не молчать.

Так легче.

– Для палубных далеко. «Воздух-земля», скорее всего. Каждые две минуты долбят. Даже не прячутся. ПВО они явно в первую голову подавили.

– А город? Какого хрена никто не оповещает?

– «А город подумал, ученья идут», – тихо произнес Иваненко, не глядя на него. – Некому. Да посмотри на них. Бараны. Трясутся за свои тачки. Их сейчас только очередями можно разогнать, да и то не в воздух. А сверхзвуковая прилетит – все лягут еще до взрыва.

В этот момент все стало на свои места, как части простой головоломки. И отключение электричества, и нарушение всех видов связи.

А короткие, рубленые фразы продолжали вбиваться в его сознание, как гвозди в крышку гроба:

– Десять минут назад… Предположительно высотный взрыв. Электромагнитный импульс. Точно, он, родимый. Энергии нет нигде, даже там, где были автономные генераторы. Метро стоит. Никто ни хрена не знает. Администрация не отвечает, штаб округа тоже. Возможно, на их месте уже воронки. Знаешь выражение «небо коптить»? Высокоточное оружие, мать его. По радио вместо гражданских станций бульканье и треск. На ведомственных и военных частотах тоже почти молчок. На коротких волнах и УКВ – ни звука. На длинных иногда пробиваются обрывки переговоров, но слабо, ничего не понять. А из того, что понятно, – ясно, что дело полный швах. Крики, паника, ругань, вопли. И это армия.

Врут те, кто говорит, будто сильный человек не подвержен психологическому шоку. От него может быть защищен только пьяный или отмороженный на всю голову кретин. Любого другого подобная новость может сбить с ног. Но Демьянов устоял, хотя земля хотела уплыть у него из-под ног.

Его однокашнику не пришлось тратить драгоценное время на объяснения. Сергей Борисович и без него представлял, как выглядят такие операции. Сербия. Ирак. Афганистан. Иран. Сирия…

Масштаб несопоставим, но и сил явно задействовано на порядок больше. Сначала они разнесли в пух и прах командные центры, противовоздушную оборону, РВСН и авиацию. И тут вряд ли обошлось без «немирного атома».

Потом военные объекты второй очереди. Попутно отслеживались мобильные цели вроде автоколонн вооруженных сил и боевой техники на марше. Здесь уже разгулялись столь любимые пиндосами крылатые ракеты. «Потом» и «теперь» – условно, потому что даже десяти тысяч ракет хватило бы на все про все. Хирургия. Тут вам не нацисты, а гуманная нация. Конечно, бывают осечки. Там автобус вместо ракетного тягача, тут роддом вместо военкомата. Ну так и цель посерьезнее – не какой-то Третий рейх германской нации, а новый порядок. Мировой. Суки…

А если намечается сухопутная операция, то придет черед инфраструктуры. Ненужной инфраструктуры. Той, которая не понадобится Порядку при высасывании того, что ему еще не успели продать. А без ненужной инфраструктуры – коммунальных сетей, дорог, больниц – быстро начнет сокращаться ненужное население. Не по миллиону в год, а, скажем, по десять. Сколько там, по плану Тэтчер, достаточно русских? Вот под эту цифру и подгонят.

Демьянов стоял ни жив ни мертв.

Так всегда. Звездец нечаянно нагрянет, когда его совсем не ждешь.

Его страны больше нет на карте. Города стоят, и люди живы. Но уже летают над ними, как стервятники, вражеские бомбардировщики – ракетные платформы. Летают как у себя дома, то и дело отправляя с безопасного расстояния свои «гостинцы». И некому их наказать. Нет больше ни власти, ни генштаба. Огромная армия обезглавлена и превратилась в толпу людей в форме. Может, и Кремля уже нет. Нет «министерства ежедневных ситуаций», нет ГО, чтобы укрыть, накормить, спасти.

Но скоро о них позаботятся. Прилетит вдруг… нет, не волшебник в голубом вертолете, а оккупационная администрация. Хотя гауляйтера могут назначить и из туземцев.

Было бы неправдой говорить, что Сергей Борисович об этом раньше не думал. Но не так представлялась ему грядущая война. К этому их не готовили. Хотелось кричать: «Так нечестно! Нельзя разбить великую страну за пять минут».

Хотя сам он прекрасно понимал, что в войне все средства хороши, если они ведут к победе, и знал соотношение сил, не оставлявшее его Родине шансов. Разве что она успела нанести ответно-встречный удар. Но успела ли?..

– Пиндосы, – выдавил из себя единственное слово Демьянов.

– А ты думал, марсиане? – глухо ответил подполковник. – Спускаемся в переход. Только без паники.

Это было лишнее. Он уже и так был спокоен как никогда. Вся его боль превратилась в злость и решимость.

– Что за бойцы?

– Мои. Ракетчики. Вот ведь ирония судьбы. На учения ехали. Последнюю неделю всех гоняли почем зря. Спохватились, мать их.

– Да, поздно пить «Боржоми»… – пробурчал себе под нос Демьянов. – Каков план действий?

– Простой. Твой объект как, функционирует? Вот и укрой всех. Пусть пересидят денек-другой. Ротный там, Олег Колесников, хороший мужик, толковый, с ним все дела решай. Остальные…

Он не договорил, потому что в этот момент бабахнуло гораздо ближе. Как прикинул Демьянов – на углу Морского проспекта и улицы Терешковой, в районе Президиума Сибирского отделения РАН.

Со всех сторон тут же раздался дикий пересвист противоугонок. Где-то с жалобным звоном вылетело окно. Они почувствовали слабое движение воздуха, устремившегося к зоне пониженного давления. Здесь оно напоминало порыв ветра, но что творилось вблизи…

Теперь уже народ зашевелился и понял, что непогодой тут и не пахнет. А пахнет жареным. Люди начали рассасываться с проезжей части – одни по подъездам, другие в ближайшие дворы. Неумно. Кто даст гарантию, что «высокоточная» ракета не промажет на пару десятков метров? Самые глупые ушли на тротуар, где их накроет и посечет дождь стекла и шифера. Самые умные спустились в переход, и майор им мысленно аплодировал. Но их было мало.

Самые упрямые до сих пор торчали на дороге вместе со своими драгоценными авто. С таким же успехом они могли сидеть на военном аэродроме – риск сопоставим. Колонна – слишком заметная мишень. Демьянов представил, что останется от них после близкого взрыва вакуумной, кассетной или напалмовой бомбы, и его передернуло.

А ему что, сидеть внизу, в безопасности?

– Как хочешь, а я не могу на это смотреть, – резко сказал он.

– Ты спасатель, тебе и мегафон в руки. Может, кого и убедишь, – в голосе подполковника чувствовался скепсис. – В головной машине ручная сирена есть. Мои помогут, только не выходите всей толпой.

– Спутники?

– Беспилотники. Этой дряни вокруг как тараканов.

Демьянов сам удивлялся произошедшей с ним перемене. О том, что еще полчаса назад могло привидеться в кошмарном сне, они разговаривали будничным тоном. Как ни сильна была привычка к мирной жизни, а все же он быстро перевел себя на военный режим работы. Теперь предстояло сделать то же с людьми на дороге, которые по-прежнему пребывали в блаженном неведении.

– Ну а ты что? – В голове у Демьянова шевельнулась нехорошая догадка. – Неужели хочешь по-тихому в кусты?

– А я в районную администрацию. У них должна быть защищенная линия. Заодно постараюсь оповестить кого смогу.

– Думаешь, народ поверит?

– В задницу народ, – рубанул рукой воздух Димка. – Только организации. Может, хоть кто-то укроется. А вы ждите до утра. Если не вернусь, считайте меня коммунистом. – Иваненко слабо улыбнулся, распахивая дверцу УАЗа. – Если серьезно… пусть переодеваются в гражданку и по домам. Войну эти сволочи один хрен уже просрали.

Гадко стало у майора запаса на душе от этой фразы. Хоть и нечего было возразить.

– Погоди, – остановил он. – Мне своих предупредить надо.

– Семью?

– Нет, базу.

– «Четвертую»? Плюнь. Далеко. Мне по пути, я заеду… если успею. Да не стой столбом, действуй! У тебя на объекте продукты должны быть. Они не жрали с утра, вот и организуй раздачу.

Демьянов стряхнул с себя оцепенение. В этом году он уже реже вспоминал о Лене. Время лечит. Последнее письмо от нее пришло два месяца назад, а по телефону они не разговаривали и того дольше. После того как они расстались, она уехала с мальчиками аж в Калининградскую область. «Чтобы быть подальше от тебя, сволочь». Он уже успел трижды прокрутить в памяти карту бывшего Кенигсберга, отмечая на ней воинские части и стратегические объекты. Вроде в безопасности. Пригород. Вроде рядом ничего такого нет. Но кто поручится? Какой бы ни была политика завоевателей по отношению к русским аборигенам, крохотный анклав почувствует это первым. Кто знает, вдруг в рамках восстановления исторической справедливости два миллиона бесполезных русских «выселят» в Балтийское море, а Восточную Пруссию отдадут обратно Германии? Не исключено…

Кулаки Сергея сжимались в бессильной злобе, а любая точка в небе казалась ему вражеским разведчиком. Пусть даже беспилотным. Но еще чернее, чем ненависть к заокеанским гадам, была злость на тех, кто был куда ближе. А виноват – не меньше.

Запрыгнув на место водителя, подполковник рванул почти с места. Там, где не могли проехать тяжелые грузовики, внедорожник проскочил, лишь в одном месте поцарапав крыло дорогущему представительскому «лексусу». И поделом.

Демьянов остался один, с грузом ответственности на плечах. Он уже знал, что будет делать, хотя предательская мысль еще свербела в голове, мешая сосредоточиться: «А если все же авария? Или климатический феномен, поток метеоритов, смена полюсов? Массовые галлюцинации?..»

«Допустим, – сказал он себе. – Ну, выставлю себя идиотом. Турнут с должности. Оштрафуют. Едва ли посадят. Но когда на другой чаше весов жизни людей, решение принять легко».

Он знал, что не спасет всех, только надеялся, что в эти же минуты кто-нибудь другой в соседнем районе или городе начинает действовать – пусть без всякой координации, на свой страх и риск, но быстро и грамотно. Это последнее, что оставалось в их силах.

Над городом грохотало и рокотало, как в самую сильную грозу. На горизонте, там, где вид не заслоняли ряды двенадцатиэтажных домов, Демьянов заметил – или ему только померещилось? – частые сполохи пламени и несколько дымных столбов. Пораженные цели.

Надо было торопиться.

Вдруг его однокашник ошибся и война еще не окончена. Но радоваться ли этому?

Если она продолжается, то враг может пустить в ход что-нибудь посерьезнее крылатых ракет.

Темно, хоть глаз выколи. Только где-то далеко брезжит свет. Там выход. Туда надо идти.

Паники не было. Паника приходит не сразу. Ей всегда предшествует просто страх.

Были крики отдельных истеричных дам. Детский плач. Опасливое перешептывание. Слова «авария», «катастрофа» и «теракт» повторялись людьми на разный лад.

Любой из знакомых, увидев Чернышеву в этот момент, поразился бы перемене. Девушка внутреннее подобралась, от ее былой беззаботности не осталось и следа. Она знала, чем опасна давка в тесном помещении. Знала о паре-тройке случаев, когда натиск обезумевшей толпы – как раз в подземном переходе – заканчивался десятком погибших и множеством покалеченных. Единственным поражающим фактором такой ЧС становилась глупость самого человеческого стада.