Результат эксперимента забавляет: окружающие внезапно заметили, что у меня густые темные волосы, выразительные глаза и хорошая фигурка.

Вероника Геннадьевна хочет сделать нам замечание, но затем что-то вспоминает и чуть заметно мне улыбается.

Черты ее лица в последнее время смягчились, учительница будто светится изнутри и то и дело поглаживает пока еще совершенно плоский живот. Я заметила, что в дневнике появилось несколько незаслуженных пятерок. Значит ли это, что у нее все получилось?

И что учительница верит: это из-за меня?

– Парень появился? – пристает Ленка. – Тот мальчик, что тебя после школы встречает! – Ее глаза становятся круглыми, как у совенка. – Скажи мне, он тоже… маг?

Я молчу, потому что боюсь рассмеяться. Лена принимает молчание за согласие. В ее глазах авторитет Эрика взлетает до небес.

– О, – уважительно кивает Ленка, – скажи, это вы с ним состоите в тайном обществе волшебников?

Когда она всерьез говорит о «тайном обществе волшебников», я не выдерживаю. Заглушаю вырвавшийся смешок кашлем.

Несколько дней назад я нечаянно сболтнула соседке о существовании нашего ковена и уже успела сто раз об этом пожалеть. Теперь в представлении и без того впечатлительной девочки моя жизнь похожа на приключения Гарри Поттера и Ван Хельсинга в одном лице.

Стараюсь больше ничего не рассказывать, но и без моих пояснений Ленкина фантазия уже дорисовала все остальное. Соседке по парте кажется, что мы участвуем в увлекательных битвах против злых магов, боремся с нечистью и спасаем людей от порч и проклятий.

Сказать, что мы просто пьем пиво на заброшке, выше моих сил.

Несмотря на натянутое знакомство, я сдружилась даже с Никитой. Юный демонолог оказался вполне адекватным парнем, только ершистым и с мрачноватым чувством юмора, а Лиза и вовсе взяла меня под свое крыло и без умолку делилась советами и наработками.

К своему стыду и разочарованию Эрика, я так и не начала «нормально практиковать». Почти каждый ритуал, который мне предлагают, включает в себя поход на перекресток и обращение к бесам, а иногда и демонам.

Но сколько бы новые друзья ни убеждали, что Силы не бывают хорошими или плохими, что это лишь энергия, и чернуху можно творить даже с церковной атрибутикой, а с помощью так называемых «темных духов» сделать много добра, я сталкиваюсь с внутренним стопором. Не могу. Не готова. Не надо.

Я осваиваю теорию, учу заговоры и основы работы с Таро (там нет привязки к Силам).

Также учусь делать легкие чистки и постоянно читаю книги, в которых излагаются догмы разных магических традиций, ожидая, что одну мне захочется впустить в сердце, присоединиться к адептам, сделать своей.

Но пока нигде я не чувствую «своего». В каждой книге мне нравится лишь часть идеи, все остальное же внутри меня яростно отвергается.

Может быть, Эрик прав? И у меня слишком много заморочек и ограничений?

Каждый раз после наших встреч в заброшке, пива и хвастливых рассуждений о том, чего с помощью магии каждый из нас достигнет уже через несколько лет, меня посещает щекотливое ощущение, что я занимаюсь чем-то… темным и неправильным.

Зато после встреч с ковеном мы с Эриком остаемся вдвоем. И это, пожалуй, лучшая часть моей жизни.

Мы гуляем в парках или скверах, целуемся в подъездах, разговариваем обо всем на свете. В эти моменты кажется, будто мы прикасаемся к чему-то большому и вот-вот познаем, как устроен мир.

В объятьях парня я ощущаю себя самой счастливой ведьмочкой, и все сомнения отступают, как пугливые тени, не выдержав света первой любви.

Сама не замечаю, как начинаю улыбаться. Но от Ленки не ускользает ничего!

– Ты, подруга, стала совсем загадочной. С тех пор как связалась с этими колдунами. Слу-у-шай, может, вам помощь нужна? – Глаза подруги загораются. – Если что, я готова взять на себя часть ведьмовских обязанностей. Я хоть и маггл, много чего могу! – Хочешь, буду стоять на шухере, пока вы атакуете оборотней и вампиров? Хочешь, стану следить за зельем? Или хотя бы ловить для тебя лягушек.

В глазах Ленки немая просьба: «Пожалуйста, только прими меня в свою увлекательную игру! Я тоже хочу! Ну пожа-а-алуйста!»

М-да, для Ленки это все всего лишь интересное приключение, в которое ее по несправедливости не взяли.

– С тех пор как мы с Лешкой помирились, я у тебя в долгу, – твердит одноклассница.

Чувствую смущение из-за ее преданности. Очень хочется выговориться, а рядом такая благодарная слушательница.

Но, если я доверюсь Ленке, придется рассказать абсолютно всё.

Как признаться, что до встречи с Эриком мои «невероятные» магические способности сводились к не слишком убедительному актерству? Среди обманутых одноклассников была и она!

Как объяснить, что жизнь ведьмы вовсе не похожа на приключенческое фэнтези, а главное, рассказать, что магия не связана ни с каким сверхъестественным даром. Это обычный навык, и колдовству можно научиться.

И я почти уверена – Ленке захочется.

Наверное, веду себя как стерва, но я упорно не хочу приводить Ленку в наш ковен. Я как жадный ребенок, который не рассказывает, где спрятан его «секретик». Хочу, чтобы эта тайна была моей и только моей!

Грустно мотаю головой: «Если бы это было в моей власти, я бы, конечно, привела тебя в ковен и все рассказала, но сама понимаешь: магия любит тишину».

Подружка вновь покупается на мой околоэзотерический бред.

– Хочешь сказать, это слишком опасно! Ну, как хочешь, – вздыхает Ленка, уже настроившаяся на участие в мистическом триллере.

Во время переменки ко мне подходит Андрей. Мы не разговаривали с того дня, как я объявила себя ведьмой. А ведь тогда его поддержка нужна была больше всего!

За то время, что мы не общались, бывший друг похудел и осунулся. Никогда еще я не видела Андрея в таком мрачном расположении духа.

– Алика, привет! Как жизнь? Сумка тяжелая? Хочешь, помогу? – Дрюша говорит так дружелюбно, будто между нами ничего не произошло, и как ни в чем не бывало пытается взять мою сумку. Я силой удерживаю ее на месте.

– Сама справлюсь! – Может, это звучит слишком резко, но Андрей не заслужил иного.

Парень выглядит крайне растерянным и даже потрясенным. А чего он ждал?! Обнимашек?!

– Алика, поговори со мной, – просит Дрюня почти что жалобно.

– Уже поговорила. Надеюсь, теперь каждый из нас пойдет своей дорогой.

Но Андрей не уходит. Его растерянность сменяется детской обидой:

– Говорят, ты теперь не просто «ведьма». Вступила в так называемый ковен?

Вот еще одна из причин, почему я не могу довериться Ленке. Я говорила про ковен только ей!

Андрей трактует мое молчание по-своему.

– Не отпирайся. Я видел тебя с теми фриками. Занимаешься колдовством, значит! Сдружилась с «магами», – на этом слове он выразительно показывает пальцами кавычки, – не хочешь снисходить до нас, простых смертных?

Внутри все начинает дрожать. Интересно, случайно ли он задержался на факультативе в тот вечер? Знал ли Андрей, что Катька и ее прихвостни собираются напасть?

Тихо, Алика, успокойся. Тебе нет до этого дела. Даже если не знал, когда весь класс считал тебя злобной ведьмой, Андрей демонстративно делал вид, что вы не знакомы. После этого он не заслуживает права считаться другом.

– Даже если вступила. Тебя не должно это волновать. Что ты сделаешь? Запретишь? – Собственный голос звучит незнакомо – насмешливо, с вызовом.

На секунду в глазах бывшего друга мелькает боль. Но скоро это выражение сменяется тихой печалью:

– Подумай, по какой дорожке ты идешь. Сначала тусуешься с этими чудаками, таскающими алкоголь на перекрестки, потом свяжешься с нечистой силой! Нужно ли тебе это? Лика, ты же всегда была такой доброй… В конце концов, это страшно опасно!

Ах, он решил почитать мне нотации? В груди разгорается злое пламя. И каждое слово бывшего друга раздувает это кострище сильнее.

– Знаешь, когда было опасно и страшно? Когда девчонки натянули мне на голову шапку и повалили на землю. Когда весь класс, в том числе и ты, делал вид, что меня не существует. – Голос дрожит от возмущения, к глазам вот-вот подступят слезы, но я обещала себе, что больше не буду из-за этого плакать.

Тот детский случай больше не волнует. Это прошлое, у меня началась новая, интересная жизнь. Почему же так больно?

Андрей пытается меня обнять, но его руки трясутся. Я дергаюсь как от удара тока.

Несколько секунд парень стоит на почтительном расстоянии, не смея приблизиться. Наконец Дрюня берет себя в руки. Он тяжело вздыхает:

– Как хочешь. Но, пожалуйста, будь осторожна с этим Эриком. Мы знаем друг друга с детства. Его отец – неуправляемый психопат, и твой парень такой же.

Андрей что-то строчит на смартфоне. Через секунду мой мобильник издает писк – пришла эсэмэс.

– Адрес Эрика, – поясняет бывший друг. – Вдруг захочешь увидеть, как твой загадочный «чародей» живет на самом деле. Может, тогда поймешь, с кем связалась. Приходи, сегодня суббота – у них традиционное «представление». Слышно, даже если дверь заперта.

«Конечно, я не собираюсь так грубо вторгаться в жизнь Эрика. Если захочу что-то узнать, просто спрошу у него».

Но как быть, если на любой вопрос о семье парень болезненно морщится и переводит тему? Или заявляет, что сам выбирает, кого считать родными, и это вовсе не те, с кем он живет под одной крышей.

После третьего урока любопытство берет верх. Интересно, что у них происходит? Воображение рисует жуткие ритуалы с кровавыми жертвоприношениями.

До соседей доносятся странные песнопения, крики животных и необычный запах ароматических масел и полыни – тогда неудивительно, что Дрюня назвал это «представлением».

М-да, картинка не претендует на оригинальность – из любого средненького ужастика. Вернись в реальность, Алика! Не будь Ленкой, не фантазируй.

Но идти одной к дому парня тоже не хочется. Тревожно.

– Лен? – очаровательно улыбаюсь я подруге. – Твое предложение в силе? Сможешь помочь в одном колдовском дельце?

Сияние глаз подруги говорит красноречивее любого «да».

После школы мы идем по нужному адресу.

У меня нет плана и совершенно непонятно, что мы станем делать, когда дойдем, но Лена и не требует никаких объяснений. Подруга просто готова следовать за мной и в огонь и в воду.

На скамейках пьяницы распевают неприличные песни, у подъезда красуется свалка из пустых банок.

Домофон давно сломан, поэтому мы легко заходим в подъезд. И только сейчас я осознаю, насколько все это глупо. Неизвестно, что нашло на Дрюню, скорее всего, обычная ревность. Квартира окажется заперта, мы просто проторчим несколько часов перед закрытой дверью и разойдемся.

Но уйти сейчас, особенно при Лене, еще глупее – это как расписаться в том, что никакого «колдовского дельца» не было. Сверяю адрес с эсэмэской от Андрея и поднимаюсь на четвертый этаж.

Узнать нужную дверь не составляет труда – из-за нее доносятся крики и нецензурная брань.

– Я тебе покажу! Я вам всем устрою, – хрипит пьяный мужской баритон.

– Не смей ее трогать! – Я узнаю голос Эрика. Он срывается на визг, дрожит от бессильной ярости и отчаяния.

Дальше все смешивается: звуки ударов, крики женщины, звуки ударов. Горло сжимают железные когти страха.

«Лучше бы это были устрашающие ритуалы», – проносится безумная мысль.

– Может, вызвать полицию? – шепчет Ленка.

Я не успеваю кивнуть. Дверь распахивается, и к нам выбегает сам Эрик. Он сам на себя не похож: весь бледный, шатается, будто подстреленный зверь, из разбитой губы катится струйка крови. За его спиной маячит силуэт худенькой затравленной женщины. По знакомым темным глазам понимаю – это мама Эрика.

– Сына, сына, вернись, отец уже успокоился. Он скоро придет в себя. Он больше не будет…

Заметив меня, Эрик дергается так, будто его застали за чем-то непристойным, и бежит вниз по лестнице.

Я нахожу его на скамейке. Парень сидит, заслонив лицо руками. Сажусь рядом, обнимаю любимого, зарываюсь носом в его старый свитер. Сердце разрывает горечь сочувствия и глубокая, чистая нежность.

Милый, мне так жаль! Вот почему ты прятал от меня родителей! Мой хороший, не нужно было это скрывать, теперь мы вместе, и все горести станем делить на двоих! Вдвоем мы обязательно что-нибудь придумаем, обещаю!

– Что ты здесь делаешь? – из последних сил сдерживая слезы, сипит парень. – Не нужно было сюда приходить. Не нужно всего этого видеть. Не хочу, чтобы ты знала меня таким!

Ленка роется в сумке. Затем протягивает перекись водорода, аспирин и вату. Ее мама следит, чтобы у дочки была под рукой аптечка.

Осторожно обрабатываю ранки. Перекись шипит и пенится, Эрик болезненно морщится, но сдерживает стон. Любые слова кажутся бестолковыми и пустыми. Конечно, я и раньше замечала, что у Эрика появляются синяки, но думала, у парней это обычное дело. Одноклассники часто падают во время игры в футбол, баскетбол или «вышибалы».

Еще иногда они ссорятся и дерутся, словом, это не мешает парням дружить, и уже через полчаса бывшие противники вместе хохочут и кидают друг другу мемы из интернета.

Я убедила себя в том, что Эрик такой же. Ради спокойствия позволяла себе поверить в его утешительную ложь: это я упал, это наткнулся на косяк в прихожей, не волнуйся, моя принцесса, впредь буду аккуратнее.

Я даже подумать не могла, что он живет так.

– Тебе нужно съехать отсюда. И чем быстрее, тем лучше.

– Куда? – с горькой усмешкой спрашивает любимый. – Бабушек и дедушек у меня нет. С маминой стороны умерли. С папкиной – спились. Мать от него не уйдет. Она его любит. – Эрик произносит слово «любит» так, будто это ругательство. – И все время прощает.

– Может быть, стоит обратиться в органы опеки? – заикается Ленка, о присутствии которой мы уже успели забыть. – У меня где-то был записан телефон…

Но, столкнувшись со взглядом Эрика, девушка понимает, что сморозила глупость.

– В детский дом не поеду. Мать этого не переживет. Найти бы на папашу управу. – В глазах Эрика появилось мечтательное выражение.

Я еще не испытывала себя в телепатии, но, кажется, понимаю, о чем думает парень. У него нет отдельного жилья, куда можно сбежать. Нет сильных кулаков, нет даже денег.

Зато у него есть кое-что получше. Магия.

Лена внезапно вспоминает, что у нее через пятнадцать минут начинается занятие с репетитором, поспешно прощается и еще более поспешно уходит. Видимо, «мистическое приключение» не оправдало ее надежд: здесь нет ни призраков, ни проклятий, только безжалостная реальность да избитый подросток.

– Однажды отец мне за это заплатит, – шепчет Эрик. – Однажды я заставлю его ответить за всё.

Парень кладет голову на мои колени. Я бережно расчесываю его спутавшиеся волосы.

Никому ты не заплатишь. Портить родственников, особенно старших кровников, нельзя, ты знаешь лучше меня. Это все равно, что бить себя самого, негатив будет переходить на младшего члена семьи и обрушится на тебя – таков закон сохранения рода.

Можно попробовать поставить защиту, но вряд ли найдется та, что спасет от собственной жизни.

Как бы ни хотелось помочь, все, что я сейчас могу, – это гладить твои волосы и шептать банальности. Самой хочется выть от бессилия!

– У нас все будет хорошо. Слышишь, все хорошо. – Прикрываю глаза и представляю, как счищаю голосом все дурное: всю боль, весь страх, все обиды. Мысленно читаю заговор, которым обычно успокаивают плачущих детей. Надеюсь, он сработает, надеюсь, Эрику станет полегче. Хотя бы сейчас.

– Правда? – Эрик смотрит на меня глазами больного ребенка. Больше он не кажется таинственным молодым магом, сжимающим в руке нити человеческих судеб.

Скорее мальчиком, которому требуется защита, и от этого Эрик становится мне еще ближе и роднее.

Я защищу тебя, любимый. В голове уже рождаются планы. Ты в одиннадцатом классе, я в десятом. В мае ты закончишь школу, и мы снимем тебе отдельное жилье… На какие шиши?

Мы оба найдем подработки! Какие угодно – будем раздавать листовки или мыть полы в поликлинике!

Снять комнату совсем не дорого, а если повезет, то наскребем на однушку. И ты больше никогда не увидишь отца.

Осталось всего полгода… Только потерпи. Мы обязательно что-нибудь придумаем.

Навряд ли за все время существования колдовства два мага чувствовали себя настолько беспомощными, как мы на этой скамейке.