Гости разошлись по комнатам, свадебный праздник на первый день закончился, и горничные убирали со столов. В ночной тишине слышно было, как они переговариваются друг с другом. С высоты галереи над залом, оперевшись на перила, наблюдал за всеми молодой барон Орвил. Держал кубок с вином в руке и думал.

Он, наверное, единственный из всех не пошёл провожать «молодых» в спальню, на брачное ложе. Вспоминал её лицо, её боль и растерянность во взгляде. Понимал, что сейчас отец, наверное, уже добрался до неё, подгрёб её под себя… И никто не стал её слушать, никто не пожалел её… Бедная девочка!

Ну почему тебе не хватило жениться на какой-нибудь другой? Нашёл бы себе в жёны какую-либо вдову постарше, поопытнее, зачем было брать эту девчонку? Старый козёл! Ты довёл до смерти мать, а теперь возьмёшься за эту монашку? Разве с тобой она сможет пережить, что должна в этом возрасте? Разве она узнает в жизни, что такое любовь? Ты загубишь её, ты сломаешь ей жизнь. Всё потому, что тебе нужен другой сын.

Орвил нахмурился и отпил несколько глотков вина. Другой сын. Это значит, что сам он не получит ни этих земель, ни титула. Отец найдёт способ, как спровадить от себя старшего сына, как лишить его всего. Лучшее, что светит ему, это найти другого господина или стать странствующим рыцарем. При отце жизни ему не будет. Да и разве сможет он теперь равнодушно смотреть в лицо этой девочке, которую он привёз сам своему отцу-тирану? Жить здесь и ждать, когда же она родит сына? Когда и его судьба решится?

– Милорд? – кто-то из слуг позвал его снизу, из зала. – Вы пойдёте к себе или вам оставить вина тут?

– Я пойду к себе. На завтра запланирована охота, так что… – «Не могу же я её пропустить. Он не поймёт», – подумал, но не сказал вслух, залпом допил остатки вина из кубка.

День для охоты выдался замечательным. С утра светило солнце, ветер развевал гривы лошадей, длинные подолы платьев у женщин, хлопал полотнищами плащей.

Ания никуда ехать не хотела, но её никто не спрашивал, барон приказал утром: «ты должна быть, гости ждут». Так ли уж там гости её ждали? Она в этом сомневалась, всем было безразлично, посудачат и забудут, был бы праздник, был бы повод, а будет ли на этой охоте молодая жена барона или не будет, кому есть до этого дело. Так думала Ания.

Все, кто участвовал в охоте, поделились. Часть ушла с егерями и собаками в загон, часть – особенно мужчины – гости барона, его свита – отправились навстречу загонщикам. Ещё одна группа вообще никуда не поехала. Большей частью это были женщины, окружённые пажами и молодыми оруженосцами – сквайрами.

На опушке леса расставляли и накрывали столы, и женщинам куда интереснее было тут, чем среди лошадей, собак и охваченных азартом мужчин. Здесь обменивались сплетнями, делились рецептами и советами, жаловались на своих мужей и рассказывали о проказах подрастающих детей.

Здесь же осталась и Ания. Именно сейчас ей хотелось больше всего побыть одной, всё обдумать. Вспоминались события вчерашней ночи, пережитые боль и насилие, а приходилось улыбаться всем, принимать поздравления, отвечать на вопросы, пряча всё глубоко в душе. Временами Ания даже начинала раздражаться на звуки смеха и беззаботных голосов женщин вокруг, злилась, отворачиваясь от всех. «Когда же это всё закончится? Когда же вы все уедете? Когда же я, наконец, останусь одна? О, Боже…»

Она послала пажа принести ей попить, а сама смотрела на кромку леса, откуда доносился собачий лай. Вспоминались руки барона Элвуда, как он хлестал её по лицу, каким грубым был, какую боль принёс. И если так каждый раз, то кому оно надо это всё? Кто придумал эти свадьбы, зачем нужны эти дети?

Как говорил ей епископ? «Терпи и будешь достойна Царства Небесного…» Терпи! Сколько терпеть? Почему терпеть? Для чего? Зачем?

– Ну как вы, дорогая? – спросил её женский голос за спиной, и Ания обернулась.

Это была баронесса Дорг. Её муж и барон Элвуд много общались, и баронесса с супругом были частыми гостями в Дарнте. Ания долго смотрела в голубые глаза женщины, потом опустила взгляд, шепнув:

– Нормально.

Баронесса шагнула ближе, и голос её стал тише, доверительнее.

– Не бойтесь, я со своим мужем многое не обсуждаю. У женщин должны быть свои тайны, свои секреты. Правда?

Ания подняла взгляд на её лицо. Баронесса Марин Доргская тоже была намного моложе своего супруга, но, судя по улыбке на губах и в глазах, не сильно от этого страдала.

– Не знаю, может быть, – отозвалась Ания.

– Это трудно только первое время, скоро вы привыкните, будете относиться к этому легче.

Ания почувствовала, как вспыхнуло лицо, кровь прилила к щекам от возмущения. Она усмехнулась:

– Легче? Разве к этому можно привыкнуть?

Баронесса улыбнулась, пожимая плечами.

– Конечно, можно. Ко всему можно привыкнуть. Вы же слышали слова «долг» и «обязанность»? Да, супруг ваш – не подарок, завидовать нечему. Извините, если я обижу вас этим. Характер у барона Элвуда тяжёлый, а вы так молоды. – Она сокрушённо покачала головой. – Пользуйтесь этим… – Подмигнула. – Я знаю, в свите вашего супруга есть много молодых людей, симпатичные рыцари, столько сквайров. Найдите себе кого помоложе да наслаждайтесь жизнью. Только будьте осторожны, пожалуйста. Очень осторожны. – Прищурила свои голубые глаза, глядя в растерянное лицо Ании.

– О чём вы говорите? Как вы можете такое предлагать? Это же измена, грех… Как можно?

– Вы ещё так наивны. Это всё монастырь…

– Причём тут моя монастырская жизнь? А потом обвинения в измене? Вон, – она дёрнула головой, – как первую жену барона? Он же свёл её со света своими подозрениями, и сына своего не любит поэтому же. Как вы можете такое предлагать?

– Вы уже знаете про баронессу Герт?

– Слухами земля полнится.

– Да, жаль бедняжку. Он и шага не давал ей ступить без сопровождения, и донимал постоянными нравоучениями, заставлял замаливать грехи и поститься. Ужас!

– И что, она, в самом деле, была виновата?

– Ну, кто из нас не без греха?

– Она, правда, изменяла барону? – Ания удивлённо вскинула брови.

– Я свечи не держала, так что… – Баронесса пожала плечами. Подошёл паж с небольшим разносом, принёс кубки с разбавленным вином. Ания взяла один, баронесса – другой, и сама кивком головы отправила пажа, подошла ещё ближе и шепнула: – Будьте осторожны, а с бароном Элвудом будьте осторожны вдвойне. Он очень злопамятен, он не простит никогда.

Ания нахмурилась и отпила несколько глотков вина. «Терпи! Терпи и будешь достойна Царства Небесного!» – звучали в голове слова епископа. Ей придётся терпеть, она будет это делать, и никто никогда не заподозрит её в измене. То, что предлагает ей баронесса – завести молодого любовника – это не для неё, это претит всем её чувствам. Никогда! Никогда она не сделает этого!

Ания отвернулась, давая понять, что разговор окончен, да баронесса Доргская и сама ушла – её позвали к себе другие женщины.

Как же так? Как можно делать то, о чём она говорит? Завести любовника из свиты, из оруженосцев? Да как же это? Это неправильно! Нечестно! Да, может быть, и с ней самой поступили нечестно, выдав замуж за старого барона, но она никогда не станет порождением лжи и предательства. Она будет терпеть, она всё вынесет, всё переживёт, даже этого человека. Всё…

Ания повернулась, взглянув на толпящихся женщин, где-то там теперь баронесса Марин Доргская. Подлетел всадник, двое пажей поймали коня и брошенный повод, молодой человек легко спрыгнул с седла. Что это? Уже возвращаются охотники? Так быстро? Ания нахмурилась: собственного мужа ей так скоро видеть не хотелось. Только по собаке, вьющейся у ног приехавшего, Ания догадалась, что молодой человек – это барон Орвил. Зачем он оставил мужчин? Может, что случилось?

Она пошла туда, опустив руку с кубком, но барон и сам, заметив её, пошёл навстречу. Мальчик-паж поднёс молодому господину кубок с разбавленным вином.

– Что случилось? Почему вы так быстро вернулись? – первой спросила Ания.

Барон отпил несколько больших глотков, утоляя жажду, сам не сводил взгляда с лица молодой мачехи, ответил:

– Всё нормально, они понеслись за опушку, где-то там подняли оленя, у меня захромала лошадь. – Пожал плечами. – Так что… – Улыбнулся вдруг.

Ания рассматривала его лицо, впитывая каждую чёрточку – огромные глаза, румянец раскрасневшихся от ветра скул, улыбку. Сейчас он казался ей таким красивым, и ничуть он не похож на своего угрюмого отца-барона. Они разные, отец и сын. И чем больше ей нравился молодой барон, тем омерзительнее вспоминался образ её законного мужа.

– Как вы? – спросил он, и Ания прикрыла глаза, скрывая боль прошедшей ночи, шепнула в ответ:

– Нормально.

Но она лгала, и Орвил видел это. Заметил, как она отвела взгляд, рассматривая что-то за его спиной, каким отстранённым стало выражение её глаз, будто она вспоминала что-то, или какие-то образы прошлого проходили у неё в памяти. А ещё он заметил её припухшую нижнюю губу, вчера этого не было! Он что, бил её? Он поднимал на неё руку? На эту девчонку? Как он мог? Как посмел?

– Мой отец – подлец… – прошептал чуть слышно, и Ания рывком перебросила взгляд на лицо молодого барона. – Я всегда это знал. Это нельзя терпеть. Нельзя позволять ему поднимать на вас руку… – Ания перебила его:

– Не надо. Не говорите так. Вы же сами всё понимаете, вы живёте с ним… Разве он кого-то слушает? Разве могу я противостоять ему? Он сильнее, он старше, теперь он – мой муж, в конце концов! У него больше прав…

Барон отрицательно повёл подбородком туда-сюда, прошептал:

– Так не должно быть.

– А ваша матушка? Разве она могла противостоять ему? Почему вы думаете, что это смогу сделать я? Разве я сильнее её?

– Я надеюсь на это.

Теперь уже Ания отрицательно дёрнула головой.

– Нет. Вы переоцениваете меня.

– Вам надо попросить защиты у вашего опекуна, епископ должен помочь вам, должен заступиться за вас.

Ания фыркнула небрежно, как над великой глупостью, ответила:

– Его преосвященство прекрасно знал моё мнение об этой свадьбе, я умоляла его не допустить этого, но по просьбе вашего отца епископ уговорил меня сказать «да» на венчании. Они договорились между собой. До меня им нет никакого дела.

Молодой барон помолчал, думая о чём-то.

– Я видел документы в кабинете отца, он передал приходу епископа часть ваших наследственных земель с двумя деревнями. Он заплатил за вас.

Ания поджала губы, скрывая возмущение. Вот это да! Её родные земли, земли отца, барон Элвуд, этот проклятый старик, разбазаривает направо и налево. И епископ – тоже молодец! Господь тебе судья за твоё бесчестье!

– А что будет с вами? – спросила резко.

– Со мной? – Он удивился её вопросу. – Всё зависит от вас. Чем быстрее вы родите моему отцу сына, тем быстрее я уберусь отсюда.

– Куда?

Барон пожал плечами.

– Найду себе господина. Надеюсь, отец всё же даст мне коня и доспехи, чтобы я остался хотя бы рыцарем. Хотя от него можно ожидать что угодно. Я бы ничему не удивился.

– Поразительно. Как можно ненавидеть вот так собственного сына! – невольно вырвалось у Ании.

– Вот именно, что своим сыном он меня не считает. Может быть, внешне я чем-то и похож, но характером, по мнению отца, я не удался. Он часто отсутствовал, подолгу пропадал в походах, я больше жил с матерью, а учили меня наёмные сержанты. Отец всем во мне недоволен, я всё делаю не так, неправильно. Так что… – Он многозначительно пожал плечами. – Я не тот сын, которым можно было бы гордиться. С детства я больше пропадал в библиотеке, чем на тренировках, какому отцу это понравится? Хорошо хоть, что он сделал меня своим оруженосцем, а потом и рыцарем. Но чувствую, рыцарем я так и останусь, большее мне не светит.

Ания молчала, покусывая нижнюю губу, она болела после вчерашнего, и эта боль связывала с реальностью. И она, и этот молодой барон имели общую нелюбовь к одному человеку.

– Нет, отец, конечно, отважный человек, он прошёл много лет службы, о нём хорошо отзываются его друзья, и ненавидят враги. Он смелый и решительный воин, он пережил ранения, его уважают в свите, многие пойдут за ним хоть к чёрту на рога. Я не спорю, всё это так. Может быть, действительно, я не тот сын, какой нужен ему в наследники. Я не смогу достойно продолжить его дело, его признание…

– Что за глупости! – перебила Ания. – Кто может это знать уже сейчас? Ваш отец что, уже с пелёнок обладал всеми этими качествами? Глупости!

– Попробуйте доказать это самому барону.

Ания промолчала и вздохнула, дав понять, что с последним она согласна. Переубедить барона Элвуда хоть в чём-то невозможно.

– Ладно. Пойду, найду кузнеца, пусть осмотрит мою лошадь или найду себе другую. Надо посмотреть, что там с оленем? Будет ли сегодня на ужин дичь? – Он улыбнулся Ании и протянул ей свой пустой кубок. – Вы можете отнести это?

– Конечно.

На короткий миг руки их встретились, и Ания вздрогнула, почувствовав тепло его пальцев рядом. Потом наблюдала, как молодой человек натянул перчатки и пошёл к коновязи. Там были пажи, шорник и кузнец на всякий случай. Да, на охоту выбрались на весь день и пытались предугадать всякое, подготовка была серьёзной.

Она смотрела ему вслед и думала. Как же отличаются они друг от друга – отец и сын, как же они не похожи. Одного она жалела и понимала, другого боялась и ненавидела. И почему Богу было угодно сделать её женой второго? Почему – так? За что такие испытания, такая боль? Разве я заслужила терпеть это всё?

Всегда была послушной, выполняла все предписания святых отцов и настоятельницы в монастыре, она уже потеряла всех родных и близких, за что же ей такое? За что?

Ания обернулась на шум подъезжающих всадников, среди них узнала своё наказание – барона Элвуда. Тот спрыгнул с коня, словно забыв о своём возрасте и увечье, скользнул взглядом по лицам ближайших женщин, слуг, пажей, остановился, встретив глаза жены. Ания тут же опустила взгляд, стараясь не встречаться с мужем глазами.

– Корин! – крикнул барон своего пажа, и мальчик подал милорду его трость. – Принеси попить! От этой гонки в горле пересохло.

При звуках его голоса, только от появления мужа рядом, у Ании перехватило в груди, сдавило как в предчувствии неприятностей.

Другие гости тоже спешивались, ждали вина, шумно переговаривались об охоте, кто-то смеялся. Подошёл молодой барон, Ания коротко переглянулась с ним, тут же отвела взгляд.

– И ты тут? – Барон Элвуд заметил сына. – Что, с женщинами тебе куда интереснее, да? – Усмехнулся небрежно, с презрением. – С таким успехом можно было остаться в замке. – Опять усмешка. – Ну, хоть свежим воздухом подышал и то ладно.

Ания ждала, что молодой человек возмутится на обидные слова, оправдается, хотя бы сошлётся на проблемы с лошадью, но тот молча смотрел в лицо отца и чуть заметно улыбался. И всё.

Почему он терпит эти публичные издевательства, эти унижения в присутствии других?

Паж поднёс кубки с вином, и все забыли о молодом бароне, принялись утолять жажду. Ания ушла к другим женщинам. Мужчины отдохнули, сменили лошадей и снова уехали. И так весь день. Только к вечеру все вернулись в замок, там уже ждали накрытые столы, пир продолжился до самой ночи. Подавали дичь, выпечку, хорошее вино, выступали менестрели и музыканты, всё, как вчера, в день свадьбы.

Ания ушла рано. Целый день на воздухе измотал её, веселиться, как все, она не могла, смотреть на веселье других устала. Камеристка помогла ей раздеться, и Ания забралась под одеяло, прихватив с собой молитвенник. При свете свечей долго читала и отчаянно молилась. Просила об одном, чтобы всё в её жизни образовалось, чтобы она смогла выдержать это всё, и чтобы муж оставил её в покое. Не помогло. Уже ночью, во время сна она почувствовала, как мужские руки тянут её к себе, забираются под ночную рубашку. Она проснулась и запротестовала, отталкивая от себя руки мужа.

– Не надо, прошу вас, милорд. Нет… Умоляю. Оставьте меня. Не надо, прошу…

Но барон Элвуд и слушать её не желал, всё повторилось, как и в прошлую ночь – он снова ударил её по лицу и грубо овладел, невзирая на все протесты и сопротивление.

Ания сразу же отвернулась от барона, слёзы душили её, и чтобы сдержать их, она закусила тыльную сторону ладони. Проклятый барон, жестокий тиран и насильник. Как? Как можно терпеть такое из раза в раз? Господи! Господи, Боже мой! Где найти силы, чтобы жить?

Она отодвинулась на край постели почти к самому пологу, чтобы даже случайно не касаться своего мужа. Разве за такое Бог даст ему сыновей? Никогда! Это будет великая несправедливость на свете. Он не достоин того, чтобы у него родились дети, чтобы всё стало, как он хочет. Не достоин он.

Кое-как в сомнениях, слезах и молитвах она дотянула до утра, от бессонной ночи ужасно болела голова. Ания лежала с закрытыми глазами, слушая, как встаёт и одевается барон Элвуд.

– Долго собираешься лежать? – Он заглянул к ней, отдёрнув полог кровати. – Нас ждёт охота.

– Опять? – Ания поморщилась. – Я не поеду…

– С чего вдруг?

– Мне плохо, меня тошнит, болит голова, я не смогу встать. Я полежу…

Барон усмехнулся, но без злобы. Ания ждала проявления власти мужа над собой, но он удивил её своей довольной улыбкой, шепнул:

– Не может быть, чтоб так скоро… Ты уже понесла. На третий день после свадьбы! Я знал, твоя набожность и чистота подарят мне сына. – Ания только зажмурилась, пряча лицо в подушку, еле-еле сдержала стон отчаяния. Не может быть… – Ладно. Отдыхай. Я пришлю к тебе камеристку, она поможет тебе подняться.

– Потом… Сейчас я никого не хочу видеть.

– Ладно-ладно. – Он задёрнул полог и продолжил одеваться.

Настроение у него поднялось. Слышно было, он что-то напевает себе под нос. Ания бессильно сжала кулаки, чувствуя прилив ненависти к этому человеку. Каждой клеточкой своего тела, всей душой она ненавидела этого человека.

«Он ошибся… – твердила она себе. – Ошибся… Я не могла уже забеременеть от него… Нет! Нет! Это просто бессонная ночь, безумный вчерашний день… Не могла я… Это ошибка. Господи, за что?»

От бессилия и боли навернулись слёзы, и Ания в отчаянии не стала сдерживать их, расплакалась от жалости к себе, от того, что случилось с ней за эти несколько дней, как поменялась её монастырская жизнь, с чем столкнулась она и с кем. Шептала бессильные молитвы с немым вопросом и плакала. «За что? Почему? Почему со мной это всё?»

Уставшая от слёз и головной боли она заснула, проснулась позже и прислушалась. Топился камин. Ания вскинулась, сколько времени прошло? Её уже хватились? Поднялась, запахнулась в широкий мягкий халат, надела войлочные тапочки, залезла в кресло у камина и уставилась в огонь.

«Ну и пусть! Пусть всё будет так, как будет! Если беременная, ну и что… Может быть, хоть оставит в покое, наконец. А ребёнок? Ну и пусть. Ребёнок, так ребёнок… Что поделаешь. Жаль только барона Орвила, он лишится всего, отец лишит его наследства и титула… Что могу поделать я? Что вообще я могу здесь поделать? Кто я в этом месте? Кто я возле старого барона? Выгодное приобретение, мать будущего ребёнка? Большего он не видит. Ну и пусть!»

Появились горничная и камеристка. Ания поморщилась, никого видеть не хотелось. Камеристка, приставленная к ней супругом, ей не нравилась. Жена погибшего верного рыцаря, она нашла приют в замке барона Элвуда и служила господину верой и правдой. Ания была уверена, что эта женщина будет докладывать барону о каждом её шаге, она и сейчас уже следовала неотступно везде и всюду.

– Как вы чувствуете себя, миледи? – спросила первой, сразу же начиная разбирать спутанные волосы Ании на плечах.

– Оставьте меня, Кора. – Ания раздражённо передёрнула плечами.

– Скоро вернутся с охоты, будет ужин, вы должны быть со всеми, вас потеряют. Пора, госпожа. – Её пальцы больно дёргали за волосы, и Ания морщилась, терпя это. «Она должна…» Как же уже надоело это всё! Сколько можно?

Она кусала губы с досады, пока камеристка расчесывала её, укладывала волосы, одевала. Предстоял ещё один ужин, ещё один вечер, а потом – ещё одна ночь. Очередная.

Она справится. Она как-нибудь справится. Она найдёт в себе силы. Бог поможет ей в этом.