Глава 6

Свёрнутая в виде кораблика рыба с гарниром из картофеля, синего лука и вяленых маслин пахнет очень аппетитно. Но я всё равно ковыряюсь в ней вилкой, не в силах заставить себя проглотить хоть кусочек. Кажется, обязательно подавлюсь. И без того каждый раз задерживаю дыхание, мечтая слиться с обстановкой, а ещё лучше – испариться, когда ловлю на себе надменный золотисто-карий взор. Всё бы ничего – ну, смотрит и смотрит, не сахарная, не растаю, но мой шеф замечает каждый из этих взглядов. Учитывая то, что он мне рассказывал и спрашивал перед тем, как явились Филатовы, не просто так наблюдает. Об обеденном инциденте ему точно доложили. Не удивлюсь, если с кучей подробностей, которых на самом деле вовсе нет. И кто знает, что теперь меня ждёт. Одно радует, раз уж владельцы «Галеон» здесь, значит позорное увольнение из-за столкновения с Глебом грозит не так уж и скоро. Наверное. Последние пять минут наследник «Галеон» делает вид, будто внимательно изучает контракт, а те, кто вместе с ним – заняты выбором заказа и пустой болтовнёй.

– Ой, ну сколько уже можно только о работе думать? – страдальчески закатывает глаза с томной полуулыбкой блондинка в алом платье.

Её зовут Вера. Фамилию мне не сказали. Девушка – топ-модель, снимающаяся для различных глянцевых журналов. В Россию она прибывает вместе с Михаилом Филатовым в качестве «давней знакомой», то есть без определённого статуса.

– Столько, сколько потребуется, чтобы дочитать до конца, – совсем не ласково отзывается на её слова Глеб.

– Разве ты не занимался этим с утра? – возмущается встречно блондинка. – Скоро ночь будет, а всё одно и то же… – качает головой с выражением полнейшего порицания, а затем разворачивается к Филатову-старшему. – Мне скучно! – заявляет капризно. – А ты обещал, что вы тут быстренько всё подпишете и мы будем развлекаться!

Я еле сдерживаю улыбку. Быков таким порывом вежливости не отличается и открыто ухмыляется. Глеб – мрачнеет. А вот его отец смотрит на девушку с виноватым видом.

– Действительно, сын, весь юридический отдел согласовывал эту сделку, к тому же, несколько недель. Что там ещё такого ты смог найти, чего не нашёл днём? – занимает её сторону.

Так и хочется вставить ехидное замечание о том, что днём он ничего не мог найти, посколько зажимал кое-кого в туалете, попутно заставляя подрабатывать бесплатной прачкой. Хотя я молчу. Но не сам Глеб.

– Днём у меня возникли… – пауза и короткий нечитаемый взгляд на меня, – другие обстоятельства, – кривая усмешка. – Я не просматривал.

Лица отца и его подружки дружно вытягиваются в удивлении.

– Ты об этом не говорил, – задумчиво протягивает Вера.

– Может быть потому, что я не обязан перед тобой отчитываться?

– И что за обстоятельства? – вмешивается в диалог Филатов-старший.

На этот раз Глеб молчит. Упорно концентрируется на строках перед глазами. Родителя это явно не устраивает, но кроме промелькнувшего на лице недовольства, он больше никак не показывает своё неодобрение. Впрочем, неизвестность всё равно длится не так уж и долго.

– Я, конечно, могу ошибаться, но у этих самых обстоятельств длинные тёмные волосы, симпатичные ямочки на щёчках, когда она улыбается, и шикарная девственная задница, – выдаёт всё также задумчиво Вера.

Лично у меня моментально отвисает челюсть.

– Хотя, если учесть её знакомство с Глебом, то, наверное, теперь не такая уж и девственная… – продолжает как ни в чём не бывало размышлять вслух блондинка. – Что? Я всего лишь цитирую то, что услышала от других! – поясняет на такой же шокированный, как у меня, вид Филатова-старшего.

Устало выдохнув, Глеб откладывает документы и переводит внимание на… отца. Ухмылка на физиономии Быкова расползается шире-прежнего, взгляд, направленный на меня – хищный, как у коршуна, почуявшего добычу.

И так неуютно становится. А ещё весьма любопытно, что за «другие» такие, которые обсуждают мою «девственную задницу».

Откуда им вообще знать, что она девственная?!

– Ты опять за с-своё… – шипит тем временем Филатов-старший.

Младший обречённо вздыхает.

– Не трогал я её.

Отец ему явно не верит. Я, кстати, тоже.

– Что за девчонка и где ты успел её подцепить? – мрачно интересуется Михаил.

От сына ответа не дожидается, оборачивается к Вере. Та делает вид, что вообще не причём, с нездоровым энтузиазмом разглядывая свой французский маникюр.

– Я всего лишь сообщила тебе то, что услышала от ребят из охраны, – проговаривает, как бы между прочим. – Других подробностей не знаю, – флегматично хмыкает. – У них спроси, – умолкает, но ненадолго. – Ах, да! – восклицает неестественно радостно. – Вспомнила! Если не ошибаюсь, её зовут точь-в-точь, как милую помощницу Виталия Леонидовича, – одаривает сперва меня, а затем Быкова приторно-ласковыми взглядами. – Забавное совпадение, не правда ли?

Не правда!

Хотя бы потому, что ничего забавного я в этом не вижу.

И ещё тщательнее изучаю содержимое в кожаном переплёте перед своим носом. Да с таким особым усердием, едва Филатов-старший криво улыбается, покосившись в мою сторону, что начинает болеть голова. Ещё полчасика в их компании проведу и буду знать весь текст меню «Орион» наизусть.

– Да, очень интересное совпадение, – недобро прищуривается тем временем мой шеф. – Особенно, если учесть то, насколько редкое это имя, – звучит уже с нотками обещания.

Ничего хорошего, разумеется.

– Кхм-кхм… – прочищаю горло. – Отлучусь ненадолго. Извините, – не выдерживаю затянувшейся паузы.

Несмотря на то, что меня переполняет дикое желание бежать без оглядки, я изо всех сил стараюсь не сильно торопиться, пока встаю со стула и направляюсь в сторону уборной, трусливо мечтая выйти оттуда только к тому моменту, как договор между «Галеон» и нашей компанией будет подписан. Ещё лучше – когда все разойдутся. Жаль, моё временное бегство не помогает ни с осуществлением моих желаний, ни с тем, чтобы остаться одной. Даже дверь за собой не успеваю прикрыть, как моё минутное относительное одиночество нарушено.

– Не так быстро, Дюймовочка.

Дверь снова открыта. И закрыта. Но уже не мной. На замок. А тихий щелчок сработавшего затвора отражается в сознании, подобно приговору.

– Ты что делаешь?! – разворачиваюсь к вторгшемуся без спроса. – Они же теперь точно поймут, что речь обо мне, а не о какой-то там другой!

Судя по убийственно-спокойной физиономии Глеба, его такие «мелочи жизни» не особо волнуют. Он остаётся около запертой им двери, облокотившись на косяк плечом. Видимо, чтоб я не сбежала.

– Все всё поняли ещё до твоего побега и того момента, как я пошёл за тобой, – сообщает он флегматично. – Ты сама себя выдала в тот момент, когда Вера сравнила имена. У тебя же на лице всё написано.

Моему возмущению нет предела.

– То есть, ещё и я виновата, да?!

– Так и есть. Не я же.

А нет. Предел моего возмущения только что расширился.

– Как это не ты? Кто из нас двоих вот уже во второй раз вламывается к другому в туалет?! – откровенно злюсь, сжимая ладони в кулаки. – Какого чёрта ты вообще за мной постоянно таскаешься?!

– Я таскаюсь? – удивляется собеседник. – Милая, если ты вдруг забыла, то напомню, не я – ты дважды за сегодняшний день налетела на меня, как шальная бестия, не я – ты оба раза испортила чужой внешний вид, и не я – а ты каждый раз провоцируешь ситуацию на последствия и продолжение.

Хочется побиться головой об стену. Ещё лучше – побить головой об стену того, кто стоит напротив.

– Я же говорила, я случайно, – процеживаю сквозь зубы.

– Помощницей исполнительного директора компании, с которой мы заключаем контракт, ты тоже оказалась случайно, да? – продолжает бесить меня Глеб. – Что, другого варианта познакомиться со мной ближе не нашлось? – выдаёт уже насмешливо, шагнув ко мне ближе.

Отхожу назад.

– Больно надо мне знакомиться с тобой ближе, – отзываюсь мрачно. – И вообще, выйди отсюда! – указываю ему на дверь.

Бесполезная трата энергии. Ко всему прочему, моя рука перехвачена. Опомниться не успеваю, как меня дёргают на себя, впечатывая в мужское тело.

– Тебе-то может и не надо, но все вокруг теперь другого мнения, Дюймовочка, – тихо и вкрадчиво проговаривает брюнет, вместе со мной шагает в сторону, прижимая к стене.

Понятия не имею, зачем он это делает. Как и не понимаю, почему не сопротивляюсь. Опутывающий разум жар, исходящий от Филатова, слишком быстро туманит мозги, чтобы я могла хоть что-нибудь адекватно анализировать. И всё, что я ещё помню – то, как трудно дышать, как сильно и быстро стучит моё сердце в предвкушении неизведанного.

– Ты ведь уже тогда, в переулке знала, кто я такой, да? – произносит он, склоняясь непозволительно близко. – Не могла не знать. Это же твоя работа.

В какой-то мере он прав. Хотя всё совсем не так. Потому и не признаюсь. Молча смотрю в его глаза, надеясь заставить себя сделать хотя бы один-единственный маленький вдох, ведь кислорода начинает не хватать.

– Давай, Дюймовочка, признавайся, – продолжает Филатов-младший. – Зачем ты провернула со мной все эти номера? – вжимает в стену крепче, заносит руку и неожиданно ласково подбирает пальцами одну из прядок, заводя ту за ухо. – Твой босс тебе приказал? Отвлечь меня? Или что?

Туман в моих мозгах рассеивается в одночасье.

– Похоже, ни за что не угадаешь, – ехидничаю, припомнив сказанное им самим когда-то, толкая мужчину в грудь в попытке освободиться.

Ну, а какой смысл оправдываться? Пусть думает что угодно, мне-то что с того? Я его, скорее всего, всё равно вижу последний раз в жизни. Этой ночью, после подписания договора, семейство Филатовых возвращается в Америку.

– К тому же, никто тебя не тянул за язык, упоминать про «другие обстоятельства», из-за которых ты якобы не смог явиться к нашему исполнительному, – повторно толкаю мужчину в грудь, хотя и эта попытка освободиться тщетна. – Да, я облила тебя. Дважды. Но даже футболку твою постирала в итоге. Так что причём тут твоё столкновение со мной, ваш договор и мой шеф со своими гипотетическими приказами?

Лично я никакой взаимосвязи не улавливаю. Но не Глеб.

– Как это причём? – криво усмехается брюнет. – Из-за тебя ведь… – не договаривает, по-новой вжимает меня собой в твёрдую поверхность.

И лишь теперь до меня доходит, что не только поверхность стены тут твёрдая. То, что снова упирается мне в живот, тоже весьма… ощущается, да.

Шумно сглатываю.

– Вот уже шестнадцать часов, как всё из-за тебя, Дюймовочка, – становится мне ошеломляющим открытием.

Руку с его груди я убираю. Сжимаюсь вся, мечтая обрести навык прохождения сквозь стены, ведь преграда за моей спиной – единственный выход отсюда. Мало того, что Филатов до сих пор прижимает меня собой, одна его ладонь смыкается в кулак, упираясь совсем рядом с моим лицом, а другая – плавно ложится мне на талию, смещается к пояснице и подталкивает ещё плотнее к жаркому сильному телу.

– Прекрати, – всё, на что меня хватает.

Судорожно хватаю ртом воздух, широко распахнутыми глазами глядя на то, как гаснет усмешка на губах Глеба. Черты его лица преобразуются в одно мгновение. Становятся жёсче. Золотисто-карий взор больше не лучится насмешкой и надменностью. Опасный. Голодный. Поглощающий. Плечи мужчины напряжены. Я замечаю, как проступают вены на запястье всё ещё сомкнутой в кулак руки. Та, что на шее – пульсирует всё чаще и чаще. Сам весь – как камень. Неотрывно смотрит на меня, следит за моей малейшей реакцией. Давит кулаком на стену, аж костяшки белеют. И дышит – тяжело, как я, прерывисто, будто никак не может надышаться. Воздух между нами хоть ножом режь. По коже словно электричество пускают. Кажется, ещё чуть-чуть, посыпятся искры. И если я сама понятия не имею, как это исправить, то Глеб…

– Уходи, – доносится от него приглушённо, с болезненными нотками.

Его голос совсем не громкий, не грубый, далеко не приказ – скорее просьба, напоминающая мольбу. Но я всё равно вздрагиваю, будто получаю удар плетью, а также вспоминаю о том, насколько всё происходящее здесь и сейчас неправильно. И без малейших пререканий выполняю сказанное им.

– Спасибо, – не знаю, за что благодарю.