Глава 3

Звук поворачивающегося в скважине ключа разгоняет остатки дремоты. Открываю глаза ещё до того момента, как дверь открывается.

– Доброе утро, – тепло улыбается вошедшая Ханна.

Я тоже улыбаюсь ей в ответ. И вместе с тем невольно морщусь, потерев затёкшую шею. Так ведь и сижу в кресле, подобрав под себя ноги, с того момента, как оказываюсь дома больше четырёх часов тому назад.

– Сильно тебе из-за меня досталось? – интересуюсь тихонько.

За окном начинает светлеть. Почти рассвет. Девушка приходит с работы в то же самое время, что и всегда, да и ничего необычного я в ней не улавливаю. Потому и надеюсь наивно, что последствия моих опрометчивых поступков не столь ужасны, как думалось поначалу… По крайней мере, ничего жуткого лично со мной не приключилось, вопреки ожиданиям. Мужчина, который вывел меня из клуба и усадил в машину, просто-напросто отвёз домой. Даже деланно почтительно “спокойной ночи” пожелал напоследок. Честно говоря, я тогда собственным вдохом аж подавилась, когда услышала. Больше ожидала каких-нибудь запугивающих напутствий, угроз или предупреждений. Но нет. Ничего из подобного. Только банальная вежливость.

Всё-таки, странный он… Закери Райт.

– Не переживай, я знала на что шла, – отмахивается от вопроса блондинка, скидывая с себя верхнюю одежду и обувь.

Голос Ханны звучит вполне беззаботно, и я не лезу с дальнейшими особо пристрастными расспросами, решив для начала сотворить для нас обеих по порции кофе. Поскольку наша квартира-лофт, расположенная посреди мансарды бывшего фабричного корпуса, не отличается большим пространством, то я могу спокойно отправиться в кухонную зону и при этом не упускаю девушку из виду.

– И всё-таки? – возвращаюсь к разговору, как только запускаю кофе-машину и достаю две чашки из верхнего шкафчика. – Сделал выговор? Замечание?

Просто отругал, как нашкодившую девчонку, подобно тому, как было со мной…

– Уволил, – по новой улыбается соседка по квартире, разводя руками.

Она усаживается на один из табуретов около обеденного стола, а я так и не успеваю поставить посуду на его поверхность. Застываю с приоткрытым ртом в шаге от Ханны, в полнейшем недоумении уставившись на неё. Удивляет не столько сам факт известия, сколько сама реакция девушки.

Впрочем, прихожу в себя я довольно быстро.

– Мне очень жаль, – вздыхаю обречённо. – Прости. Не хотела, чтобы всё так… – договорить не успеваю.

– Да ладно тебе, Софи, говорю же, знала на что шла. Найду себе другую работу. Петь для кучки богатых извращенцев – и так далеко не предел всех моих мечтаний, – перебивает меня собеседница. – Жаль только, ты так и не смогла решить проблему с деньгами, – как и я, тяжело вздыхает в довершение.

Да уж…

– Ничего, в понедельник подам новую заявку на займ, – успокаиваю больше себя саму, чем её, наконец, оставив чашки на столе, а после разворачиваюсь к кухонному островку. – Другую работу, ты, конечно, себе найдёшь. Но вряд ли там будут платить также хорошо, – отпускаю виноватым замечанием.

В последние дни я и без того ощущаю себя паршивее некуда, а теперь едкий налёт печали так и вовсе оседает в душе тяжелым камнем безысходности. Но я стараюсь не показывать отчаяние, одолевающее моё сердце. Снова улыбаюсь находящейся поблизости, стараясь мысленно уверить себя, что всё не так уж и катастрофично, как видится в данный момент. И отвлекаю саму себя приготовлением завтрака, хотя изначально собиралась заняться только кофе.

– Ты уже получила четырнадцать отказов. Думаешь, пятнадцатый раз будет счастливым? – добродушно хмыкает Ханна.

Конечно, я не настолько бестолковая, но…

Надо же делать хоть что-нибудь?

– Возьму академический и новые дополнительные смены, – пожимаю плечами, так и не ответив на её вопрос. – К тому же, мир богатых покровителей не заканчивается на одном конкретном заведении… Ты уверена, что всё в порядке? – меняю тему. – Он просто уволил тебя. И всё? Вот так просто? – прищуриваюсь, с подозрением окидывая девушку с ног до головы.

Блондинка реагирует не сразу.

– Ну-у… – нехотя протягивает, изображая глубокую задумчивость. – Вообще, с учётом подписанного мною договора о неразглашении, мистер Райт сказал, что я действительно свободна, да… А вот к тебе он ещё обязательно заглянет, – кивает с серьёзным видом и переводит показательный взгляд от моего лица к кулону, который до сих пор висит на моей шее. – Зря что ли признал тебя своей нижней при всех? – прищуривается лукаво.

С её губ срывается короткий смешок. Она едва сдерживается, чтобы не рассмеяться в открытую. А вот мне совсем не до веселья. Возможность нового приступа мнимого удушья заполоняет мой разум, и я моментально мрачнею.

– Так и сказал? – переспрашиваю угрюмо.

Подлое воображение подсовывает тысячи вариантов этой самой будущей встречи. Такой же желанной, как святая инквизиция для еретика.

– Нет, конечно, – быстро сдаётся Ханна.

Мой последующий вздох облегчения – слишком громкий, а вот её сохраняющаяся улыбка – слишком радостная.

– Насколько я знаю, на самом деле, он ничем таким не увлекается, – продолжает девушка. – Думаю, вообще сделал это лишь для того, чтобы сохранить в тайне нарушение периметра безопасности своего заведения.

В её словах есть доля правоты. И мне бы порадоваться. Но!

– То есть, он держит клуб для людей с… – «извращёнными наклонностями» благоразумно опускаю, заменив на более мягкое: – со специфическими вкусами, а сам, при этом, как бы… нормальный? – уточняю в неверии.

Блондинка показательно закатывает глаза.

– А что, каждый, кто купил франшизу «McDonald’s», обязан питаться бургерами и колой? – задаёт встречный вопрос, а её улыбка становится ещё шире. – Или ты уже успела настроиться на парочку сессий, а я тебя обломала? – дополняет с искренней заинтересованностью.

И откуда у неё только такие мысли берутся?!

– Да ну тебя, – отмахиваюсь от неё.

Отворачиваюсь, чтобы игнорировать разгорающуюся в карих глазах насмешку было легче, и загружаю в тостер ломтики белого хлеба.

– Ты сама первая о нём заговорила, – добавляю себе в оправдание. – Мне и дела нет до его увлечений, какими бы они ни были.

Невольно передёргиваю плечами, потому что воображение самым подлым образом подсовывает возможные варианты обсуждаемого.

– Ага, я так и подумала. Именно поэтому ты подвесочку не сняла, – напоказ вальяжно протягивает Ханна.

Всё ещё продолжает потешаться надо мной.

Зараза.

– Возвращать сама будешь? – не унимается она. – Или с курьером отправишь?

– В ломбард сдам, – огрызаюсь в расстройстве.

Как минимум потому, что средств на столь дорогой способ избавления от ювелирной вещицы у меня банально нет.

– Ну, да, наверное, неплохие деньги будут, камешек явно не из дешёвых, – кивает с умным видом девушка.

Но на эту издёвку я не ведусь. Отчасти.

– Хм… думаешь? – переспрашиваю с деланной наивностью, опуская голову, рассматривая украшение. – Да не, вряд ли… – сама же отвечаю. – С чего бы ему отдавать первой встречной действительно дорогую вещь?

Тосты готовы, и я отвлекаюсь на то, чтобы достать поджаренный хлеб, выложив ломтики на блюдце, после чего достаю из холодильника начинку для них.

– Он вообще щедрый, – пожимает плечами на мои слова Ханна.

Я же делаю небольшую паузу в приготовлении будущего завтрака, обернувшись к ней.

– Похвали своего бывшего босса ещё раз, и я решу, что ты влюбилась, – предупреждаю её, старательно скрывая напрашивающийся смешок.

– А что? – возмущается в ответ блондинка. – Он, и правда, очень даже хороший мужик. Вот мы с тобой, к примеру, сейчас дома сидим, а не на дне Темзы где-нибудь… – заканчивает на неопределённости.

Мне же становится не по себе. Не только из-за сказанного соседкой по квартире. Просто передо мной стоит две баночки, содержимым которых я собираюсь сдобрить хлеб: арахисовая паста и малиновый джем.

Невольно зависаю, уставившись на них.

У Ханны аллергия на малину, а я терпеть не могу арахис, поэтому что именно – для кого, вопрос для нас двоих извечно решённый. И если про сверхчувствительность иммунной системы организма сидящей поблизости её бывший наниматель мог знать из медицинской карты, то вот приведённое им сравнение… Совпадение? Вряд ли.

– Ладно, если ты так говоришь, – бормочу тихонько себе под нос, решив закруглить нелицеприятную тему.

Заодно и сопутствующие нехорошие мысли прогоняю прочь.

– Ты ведь в реабилитационный центр пойдёшь потом? – меняет направление разговора девушка, уловив мой настрой. – Я с тобой!

– Ты же всю ночь не спала, – хмыкаю скептично.

Хотя, на самом деле, я очень даже рада предложенной компании.

– Ты тоже, судя по всему, – кивает в сторону кресла, в котором я находилась по её возвращению в квартиру. – Но всё равно ведь пойдёшь, – улыбается грустно. – Да и я теперь безработная, так что выспаться ещё успею, а тебе, между прочим, вообще на смену вечером, и ничего!

Поскольку спорить и не собиралась, то согласно киваю, принимая чужие доводы, а оттенок грусти на губах Ханны сменяется задорным привкусом, когда девушка самым наглым образом отбирает у меня столовый нож и придвигает тарелку с тостами к себе ближе. Тоже улыбаюсь ей в ответ, и, наконец, вспоминаю о кофе, который давно сварен. Последующие десять минут проходят в обоюдном уютном молчании и спокойствии. И я очень ценю каждое из этих мгновений, ведь совсем скоро, как только мы оказываемся там, куда я хожу каждую субботу, – нет абсолютно ничего из этого.

Часовая прогулка пешим ходом идёт на пользу моим расшатанным нервам. Утренний воздух ещё прохладнее ночного. Он остужает мой разум и помогает обрести ложное ощущение свободы, пока мы пересекаем одну из тополиных аллей. А вот решившая сопроводить меня ворчливо припоминает о том, что мы живём в “цивилизованном мире” и существует возможность пользоваться транспортом. Ну, да… Это ведь не у меня сапоги на высоченной шпильке. Мне идти несколько миль без остановки не настолько трудно.

– А я предлагала тебе остаться дома и выспаться, – сообщаю невозмутимо, как только мы приближаемся к центральному входу в нужное здание. – Хочешь обратно? – уточняю в напускной услужливости.

Ханна обречённо вздыхает. Судя по тому, как она кривит губы, явно собирается выразить ответное мнение, но в итоге просто-напросто молча открывает передо мной стеклянную дверь, пропуская вперёд.

– Доброе утро, мисс Агилар! – приветливо улыбается местный охранник, как только я переступаю порог. – Мисс Бекер, – дополняет он не менее вежливо, заметив моё сопровождение.

– Доброе утро, – здороваемся мы обе в ответ.

Стрелки часов, украшающих просторное фойе, близятся к восьми утра. Дежурная медсестра у административной стойки, завидев нас, тоже улыбается в знак приветствия. И с ней мы знакомы. Ей не нужно спрашивать куда мы идём, а нам – уточнять что-либо. Маршрут известен всем. Остаётся только сдать вещи в гардероб и накинуть положенные по распорядку белые халаты, прежде чем подняться по широкой каменной лестнице на второй этаж.

Широкий светлый холл наполнен не только служебным персоналом, но и местными обитателями. В основном, это люди преклонного возраста. Пожилой англичанин с кустистыми бровями щёлкает кнопкой пульта, перебирая каналы. Рядом, на соседнем стуле, терпеливо наблюдает за последним ещё один мужчина. Неподалёку от него располагается группа из шести человек. Они собираются играть в преферанс. Скользнув мимолётным взором по разложенным картам на деревянной столешнице, я прохожу мимо них – дальше, к высокому витражному окну, у которого сидит женщина в инвалидном кресле. Её спина и руки укрыты пушистой шалью, а на голове повязан плотный цветастый платок, но она всё равно изредка вздрагивает, смотря куда-то в неопределённую точку вдали. Прежде чем приблизиться на расстояние в полшага, я замечаю рассеянную полуусмешку, тронувшую искусанные губы, и задумчивую дымку в серых глазах… А ведь когда-то это прекрасное лицо лучилось чистейшей радостью и ласковым теплом.

– Доброе утро, мама, – обращаюсь к ней, аккуратно приобнимая за плечи.

Только после этого та, ради кого я здесь, замечает моё присутствие. Слегка оборачивается, а задумчивая дымка в серых глазах немного рассеивается.

– Софи… – отзывается она тихонько. – Ханна… – обращает внимание на стоящую позади меня подругу.

– Доброе утро, Мария, – здоровается в ответ моя соседка по квартире.

На этом краткий обмен любезностями прекращается. Как и весь разговор. Женщина в возрасте слегка за пятьдесят вновь сосредотачивается на виде за окном. И больше не обращает на нас совершенно никакого внимания.

Ну… Да не впервой мне сталкиваться с подобным.

– Сегодня так свежо. Прогуляемся перед завтраком? – проговариваю тихонько.

Хотя ответа на вопрос и не жду. Просто хватаюсь за ручки кресла-каталки и беру направление на улицу, посвятив следующие полчаса очередной безмолвной прогулке.

– Ты ведь поливаешь фиалки во внутреннем дворике? – прерывает затянувшееся молчание мама. – Бобби их так любит. Жаль, если завянут из-за засухи, – качает головой, наряду с удручённым вздохом.

Мы останавливаемся посреди тополиной аллеи. И не только потому, что я немного устала, намотав шесть кругов по обширной территории реабилитационного центра. Несмотря на то, что этот вопрос она задаёт мне почти каждую субботу, от прозвучавших слов противно щемит сердце. Дышать ровно не получается, как бы я ни старалась. Мне требуется кратковременная пауза, чтобы прийти в себя и вернуть лицу маску былой беззаботности.

– Конечно, мама, – вру ей безбожно, наконец, собравшись с духом.

Давно уже нет никаких фиалок, как и самого дома. Мне пришлось продать всё ценное, что у нас только было, дабы хватило на оплату лечения и содержания матери в этом месте. Но и не это самое страшное в моей лжи. Бобби… Роберт Агилар – мой отец, умер два года назад. Сердце самого дорогого мне мужчины банально не выдержало страшного диагноза, поставленного докторами для его жены. Как говорится, беда не приходит одна. Так и с нами случилось. Поначалу я ей объясняла, но потом… Проще согласиться.

– Муаровые не любят много влаги, – продолжает развивать тему о цветах мама, развернувшись ко мне полубоком. – А вот белые – наоборот. Их надо поливать обильнее. Ты ведь именно так их поливаешь, да Софи? Тигровые хорошо тянутся к солнечному свету, их надо понемногу разворачивать каждые три дня… – резко замолкает и манит к себе пальцем, чтобы я приблизилась.

Безоговорочно склоняюсь над ней, ожидая дальнейшего. А скупая улыбка на мамином лице тем временем меркнет. Всего какую-то долю секунды она смотрит на меня так пристально, будто впервые видит. А потом…

– Дрянь! – срывает с её уст отчаянным воплем.

Моё лицо обжигает хлёсткая пощёчина.

И ещё одна. И ещё…

– Дрянь! Дрянь! Дрянь! Это из-за тебя все фиалки завяли! Почему ты не пускаешь Бобби меня навестить?! Дрянь! Дрянь! Какая же ты дрянь!!! – истошно кричит мама, вцепившись в мои волосы.

А я… Я просто позволяю ей делать всё, что вздумается. Не дышу даже. Нет, я не пребываю в шоковом состоянии, или что-то вроде того. Просто каждый мой новый вдох сравним с тем, будто стеклянная пыль в лёгкие проникает. Невыносимо больно. Лучше вовсе не шевелиться.

– Софи! – реагирует на случившееся прогуливающаяся неподалёку от нас Ханна. – Мария!

Минуты не проходит, как она подоспевает к нам. И не одна. Вместе с ней – два медбрата, один из которых безжалостной хваткой сковывает мамины руки, пока другой вкалывает ей успокоительное. Серые глаза закрываются очень быстро, а участившееся дыхание пациентки реабилитационного центра выравнивается, постепенно превращаясь в тихое сопение. Её увозят от меня, а я остаюсь где была, не в силах двигаться в ближайшее время хоть куда-то. Единственное, на что меня хватает – усесться на лавочку неподалёку.

– Вы в порядке, мисс Агилар? – участливо интересуется ещё одна из подошедших.

Та самая медсестра, которую мы встретили при входе в здание, обеспокоенно осматривает меня с ног до головы. Я вижу застывшее сожаление на её лице. Наверное, именно поэтому улыбаюсь в ответ невообразимо бодро, будто и не случилось со мной ничего такого буквально только что.

– Ей становится хуже, – отпускает мрачным замечанием Ханна, провожая взглядом удаляющихся медбратьев, сопровождающих мою маму.

Я это и без неё знаю, поэтому не считаю нужным говорить что-либо в ответ.

– К сожалению, действие последней химиотерапии – не настолько длительно, как было спрогнозировано, – подтверждает медсестра.

В добавление она интересуется: нуждаюсь ли я в чём-то, с учётом сложившихся обстоятельств, и, как только когда получает от меня заверения о том, что “всё в порядке” – удаляется из виду. Я же некоторое время продолжаю сидеть на лавочке, бестолково рассматривая линии на собственных ладонях.

Закурила бы, лучше, если честно…

Но нельзя здесь.

А ещё лучше – кричать во всё горло. Выплеснуть таким образом хотя бы отчасти скопившиеся в душе отчаяние и безысходность. Ведь посланные в молчаливый космос тысячи моих молитв до сих пор остаются безответными.

Но и это тоже нельзя.

Жаль…

– И всё равно, Софи – это самая паршивая идея из всех: отложить получение диплома, взяв академический, ради пары сотен дополнительных фунтов в неделю, – негромко бормочет соседка по комнате. – Остается всего каких-то полгода, а потом ты сможешь получить нормальную работу. Со временем, сможешь обеспечить свою маму всем необходимым. А так… Совсем никаких вариантов не останется, – заканчивает с неприкрытой грустью.

И вот что сказать?

– Как человек с двумя здоровыми почками может говорить, что у него нет совсем никаких вариантов на получение денег? – отшучиваюсь первым пришедшим в голову. – Я и с одной могу прожить, если что, – пожимаю плечами, невольно задумавшись о вреде курения.

Эта пагубная привычка появилась у меня сравнительно недавно.

– Скажешь тоже, – округляет глаза в напускном возмущении Ханна.

– А что? Раз уж быть содержанкой я не смогла – вполне хороший вариант, – зеркалю ей невозмутимо.

Девушка выпучивает глаза ещё больше и тычет локтем мне в бок, а после поднимается со скамейки, утягивая следом за собой.

– Идём, выпьем стаканчик того мерзопакостного кофе в автомате через дорогу, а потом вернёмся в центр, – предлагает она, кивая в обозначенном направлении.

Поскольку на самом деле прямо сейчас я действительно не готова вернуться к матери, предложение приходится весьма кстати. Впрочем, и не сомневаюсь, что именно по этой причине Ханна и предлагает мне немного отвлечься, прежде чем я проведу остаток дня у постели тяжело больной.

Заодно, наконец, удастся покурить…

– Идём, – соглашаюсь покладисто.

Не менее послушно я плетусь вдоль тополиной аллеи за блондинкой, крепко сжимающей мою ладонь, и рассматриваю каждую из попавшихся на пути многочисленных луж под своими ногами. Именно благодаря последнему пропускаю момент, когда подруга резко останавливается на границе ворот медицинского учреждения. И только после того, как наталкиваюсь на неё, замечаю припаркованный у обочины огромный чёрный внедорожник, около которого дежурит двое здоровенных мужчин в чёрных строгих костюмах.

Не так уж и трудно догадаться по чью душу они здесь…

К тому же:

– Мисс Агилар, – услужливо произносит тот, что ближе на шаг. – Вас ждут, – разводит рукой в приглашающем жесте, пока другой “двухметровый шкаф” открывает заднюю пассажирскую дверцу машины. – Нам приказано вас доставить, – заканчивает на очевидном.

Покурить в ближайшее время, мне, похоже, всё же не удастся…