Читать книгу «Безупречная репутация. Том 2» онлайн полностью📖 — Александры Марининой — MyBook.
image

Лиана

– Как она отнеслась к этому?

– Расстроилась, – коротко ответил Виталий.

Наверное, это еще мягко сказано. Муж никогда не был особо многословным, и Лиана догадывалась, что известие о Лене убило Светлану Дмитриевну. Столько лет тосковать о младшем сыне – и вдруг услышать, что он не простил родителей, не смягчился, узнав о смерти отца, и не хочет не то что жить с матерью – даже видеть ее. Жестокий удар. А еще и это письмо от любовницы свекра… Давние прочные отношения, внебрачный ребенок. Бедная мама Света!

«А ты? – возразила Лиана сама себе. – Ты не бедная? Мама Света и папа Витя сделали так, как было лучше для них обоих. За всех все решили в угоду своим интересам. Виктор Семенович отчаянно бился за принципы и чистоту репутации, его жена – за мир в семье и за спокойствие старшего сына, лелея при этом собственную преданность мужу. А тебя просто принесли в жертву».

Раньше такие слова в голову Лианы Гнездиловой не приходили. Они стали появляться только тогда, когда она втайне от всех занялась поисками Лени и встретила своего единственного, своего любимого, того, с кем можно было обсуждать это. Оказывается, ей так нужна была возможность сказать вслух правду, которую она не решалась проговорить даже мысленно! Ей нужен был человек, от которого не ждешь ни подвоха, ни упрека, ни удара. Человек, перед которым не стыдно признаваться ни в чем. Даже в нелюбви к своему единственному ребенку.

Теперь она все чаще разговаривала сама с собой, не скрывая от себя собственных мыслей. Чувство было такое, будто из тюрьмы вырвалась! Свобода сперва пьянила, потом стала порождать недоверие, которого Лиана прежде не допускала. Если раньше все, что говорили и делали Виталий и его родители, сомнению не подвергалось, то в последние месяцы по разным причинам непрошено всплывал коварный вопрос: «А так ли это на самом деле?» Она пыталась одергивать себя, убеждать, что мама Света не способна на обман и двуличие, а покойный свекор вообще практически святым был, оба как на ладони, открыты и прозрачны. Полученное Светланой Дмитриевной письмо разрушило сложившийся за долгие годы образ судьи Гнездилова, а реакция самой свекрови на случившееся заметно поколебала уверенность Лианы в том, что мама Света – мягкая, добросердечная и понимающая, стремится всем помочь и всех защитить.

Эти сомнения, это постоянное недоверие нервировали Лиану. Наверное, она глупая, недалекая, плохо разбирается в людях, не может правильно их понимать, потому что не хватает ума логично и просто объяснить их поступки, вникнуть в их побуждения. Куда проще не поверить. Она раздражалась на себя и в то же время с удивлением обнаруживала, что сомневаться, не верить, не доверять – словно тайком лизнуть мороженое, которым мама запрещает лакомиться из-за слабого горлышка и постоянных ангин. Сладко, вкусно, страшно, что мама узнает и будет ругать, и немножко совестно оттого, что нарушила запрет и «сделала плохое».

Труднее всего было с Виталием. Когда-то влюбившись в него, такого умного, сдержанного, серьезного, Лиана после восемнадцати лет брака, в течение которых она была твердо убеждена, что ей невероятно, просто сказочно повезло в семейной жизни, вдруг начала сомневаться и не верить. Ведь он категорически не хотел искать Леню, так почему же все-таки нашел и даже встретился с ним? С женой он изменения своих намерений не обсуждал, о том, что ищет брата, наводит о нем справки, ни словом не обмолвился. Как они встречались? Где? Если Леня живет не в Москве, значит, либо приезжал в столицу для встречи с Виталием, либо Виталик ездил к нему. Когда ездил? Одним днем обернулся, никто и не узнал, что его не было в городе? Или воспользовался теми днями, когда сама Лиана уезжала якобы к подруге повидаться?

Или вообще все это сплошная ложь и Виталик не изменил своей позиции, не искал Леню и не встречался с ним? Просто солгал матери, чтобы она отстала. Мама Света – овца безответная и покорная, поверит, перепроверять не станет, да и возможностей таких нет, в противном случае она бы сама нашла сына, без Виталика. Или мама Света не такая уж овца? Опять это чертово сомнение!

– Виталик, а ты действительно его нашел? – робко спросила Лиана.

– Конечно, – сухо бросил муж.

Почему-то он не удивился ее словам. Знал, что вопрос правомерен? Или отстранился от жены настолько, что уже давно не считает ее заслуживающей каких бы то ни было эмоций с его стороны? Не сказал, что ищет Леню, не сказал, что нашел, что встречался. Поставил в известность только сегодня, когда по телефону сообщил, что должен съездить к матери один, без Лианы, чтобы поговорить о младшем брате и объяснить, что ее надежды на воссоединение не оправдались. И только вернувшись от Светланы Дмитриевны, соизволил поделиться информацией с Лианой.

И вот теперь эти сомнения, будь они неладны! Если не нашел или даже не пытался найти, значит, лжет. Это плохо. Но если нашел и встречался, то это еще хуже. А вдруг Ленька рассказал ему? Откуда эта сухость Виталика и явное нежелание разговаривать с женой? От попытки скрыть ложь? Или оттого, что он теперь знает правду? Если и знает, то не всю, потому что всей правды не знает даже эта мерзотина Ленечка. Всю правду знает только мама Света, которая ни за что и никому ее не откроет. А если откроет? Если Светлана Дмитриевна Гнездилова совсем не такая, какой ее привыкла видеть и представлять Лиана?

Каменская

Выходила какая-то ерунда. Единственный факт, который уверенно подтвердил бармен из кафе, состоял в том, что Андрей Кислов действительно был постоянным гостем заведения и весь персонал знал его в лицо, а кое-кто даже и по имени.

Дальше начинались пробелы – один больше другого. Чтобы эти пробелы выявить, Роману Дзюбе пришлось проявить недюжинную изобретательность и задействовать множество знаний и умений, полученных отнюдь не в высшем учебном заведении. В результате долгой беседы с барменом Роману удалось-таки связать концы с концами, но полученная картинка выглядела более чем странно.

В четверг, во второй половине дня, ближе к вечеру, в кафе пришел посетитель, что-то съел за столиком, потом уселся за барную стойку, попросил заварить травяного чаю и принялся сокрушаться о трагической смерти Андрюхи.

– Ведь только вчера мы с ним здесь обедали, он мне еще про бабу эту рассказывал, которая его домогается, прямо спасу от нее нет, аж за горло берет, преследует по пятам. Наверное, она его и грохнула, ну а кто ж еще, кроме нее-то?

Бармен не склонен был поддерживать болтовню с посетителем, однако упоминание об убийстве все-таки зацепило. Хоть и не знал он, о каком таком Андрюхе речь, но насильственная смерть – штука страшная, просто так мало кто мимо пройти может.

– Ну как – какой Андрюха? – недоуменно переспросил посетитель. – Кислов же, он сюда почти каждый день ходит, симпатичный такой… Щас, момент, фотку покажу.

Достал телефон, показал фотографию.

– А, ну да, – кивнул бармен. – Знаю его.

И тут же с ужасом спохватился:

– Его что, убили?

– Ну!

– Серьезно? Не гонишь?

– Да зуб даю! Сегодня утром, прямо в квартире. Меня уже менты трясли, мол, о чем мы вчера разговаривали, да в каком он был настроении, да не упоминал ли кого… Ну, короче, ты жди, сюда тоже придут не сегодня завтра, он же здесь постоянно бывал, так что вы тут все потенциальные свидетели. Не, я-то им все как есть рассказал, Андрюха после встречи с этой бабой сильно нервничал, говорил, что она неадекватная какая-то, сама страшнее атомной войны и старая, а в койку прям так нагло набивается – не отвяжешься. Я, если честно, думал, что он привирает, ну, не так, чтоб привирает, но преувеличивает, так он мне фотку этой бабы скинул, чтобы я сам убедился. Жалко, говорит, что ты на десять минут раньше не пришел, сам бы ее увидел, пока она не свалила, тогда не сомневался бы. Слушай, а ты ее видел?

– Кого? – рассеянно спросил бармен, которому уже хотелось в очередной раз заглянуть в приложение.

– Да бабу, которая с Андрюхой вчера здесь была! Ну, вот эту!

И показал в телефоне еще одну фотографию. Бармен бросил на нее короткий незаинтересованный взгляд. Женщина как женщина. Ну да, не красавица, и не молодая, но ничего такого особенно отталкивающего в ней нет…

Он пожал плечами:

– Не помню. Я не рассматривал.

– Слушай… как тебя… Аркадий? Ты что, вообще в зал не смотришь? Гостей не видишь? И меня тоже не видел вчера? Ну ты даешь вообще! Как ты работаешь-то? Я б на месте хозяина тебя давным-давно уволил. Ты всех посетителей должен в лицо помнить!

– Извините, – пробормотал бармен Аркадий.

Дальше что-то такое происходило, что Аркадий не мог ни осознать, ни пересказать. Посетитель пил свой травяной чай, потом попросил еще один чайничек, на этот раз с молочным улуном, что-то беспрерывно говорил, показывал какие-то фотографии на своем телефоне, при этом не умолкал ни на секунду, даже когда бармен, выполняя другие заказы, наливал кофе, напитки, делал свежевыжатые соки или заваривал чай. «Вот болтун попался», – с досадой думал Аркадий, сожалея, что должен изображать вежливое внимание даже в те свободные минутки, когда можно поинтересоваться спортивными успехами товарищей-соперников. Где-то на периферии сознания то и дело мелькала невесть откуда взявшаяся мысль: «Вот черт! Я ведь действительно ни фига не вижу и не помню. А вдруг меня и в самом деле уволят за это?»

На сегодняшний день воспоминания о событиях вечера четверга были смутными и скомканными. Но когда в пятницу (Аркадий в тот день работал как раз с утра) пришел участковый и стал спрашивать об Андрее Кислове, у бармена было совершенно отчетливое ощущение, что он прекрасно помнит и самого Кислова, и женщину, которая с ним приходила в среду днем, и то, что после ее ухода Кислов пил кофе за барной стойкой и с досадой жаловался на даму пенсионного возраста, которая привыкла, что за деньги может получить все, что захочет, в том числе и мужчину намного моложе себя. Все это бармен с чистой совестью поведал сначала участковому, потом оперативникам, а когда те попросили его проехать с ними и дать показания под протокол, то и следователю повторил. Показали фотографию с записи камеры видеонаблюдения – да, опознал без малейших колебаний.

А вот элегантную даму, сидевшую за одним столиком с Романом, бармен Аркадий не узнал. Выходит, не такая уж хорошая у него зрительная память на лица.

– Сработал профессионал высокой квалификации, – подвел итог Дзюба. – И где только такие водятся? Я бы у него поучился.

– Я бы тоже, – вздохнула Настя. – Знала я когда-то одного такого мастера, но пройти у него обучение не хватило ни ума, ни времени. Молодая была, глупая, какие-то другие вещи казались более важными и нужными.

– Так, может, еще не поздно? – с надеждой спросил Роман.

– Поздно. Он умер. Если совсем честно – я дала ему возможность покончить с собой, а не сесть пожизненно, в обмен на показания против высоких чинов. Давно это было, еще при Ельцине. До сих пор не знаю, правильно я тогда поступила или нет. Но суть не в том. Манипулирование сознанием – вещь популярная, литературы – моря разливанные, Интернет пестрит рекламой каких-то курсов, вебинаров, мастер-классов и прочего, но девяносто девять процентов – туфта и профанация, один процент – более или менее годится с натяжкой, а вот специалистов экстра-класса я больше не встречала. Однако ж они, оказывается, живут и даже множатся. Только никого не учат, мастерство не передают, а пользуются им исключительно на пользу собственному карману. Ладно, что об этом говорить… Вернемся к нашим баранам.

– Вернемся, – с готовностью откликнулся Дзюба.

Они давно уже подъехали к Настиному дому, но еще не закончили обсуждение, а подниматься в квартиру Роман отказался: неудобно, поздно, не хочется беспокоить Алексея Михайловича.

– Внешность посетителя?

– Та же самая, что и в рассказе участкового. Особых примет нет, но возраст, рост, комплекция, цвет волос совпадают. Только одежда другая.

– Кто бы сомневался, – хмыкнула Настя. – Наш пострел везде поспел. Умный, гаденыш, сработал с двух сторон: и картинку со словами внушил, и на самооценку надавил, дескать, признаешься, что не видел и не помнишь, – потеряешь очки в глазах начальства, ибо непрофессионально. Ладно, на вопрос «зачем» нам уже ответил Большой, ответ на вопрос «как» мы с тобой только что получили. Остался последний вопрос.

– Кто?

– Да. Ты и Сташис – лучшие опера на сегодняшний день, все остальные на порядок слабее. Они не смогли бы сами это провернуть. Значит, Сорокин и Борзун к кому-то обращались. Не к своим, а к сторонним исполнителям. Вопрос: к кому? Кто берется за такие заказы? Кто имеет в своем арсенале такую информационную базу и таких спецов? Меня выцепили, когда я выходила от родителей, хотя не обращались за сведениями ни к кому из тех, кто знал, где я нахожусь: ни к Лешке, ни к Стасову. Значит, у них есть доступ к геолокации, они меня по телефону отследили.

– Я так думаю, – задумчиво начал Дзюба, – они из наших, из полиции. По крайней мере, хотя бы один полицейский там точно есть. На самом деле, наверняка больше. Смотрите: для того, чтобы подавать документы на продление разрешения на хранение оружия, нужно, чтобы участковый пришел к человеку домой и лично проверил, есть ли оружейный шкаф и какой у него замок. Акт нужно составить и приложить к пакету документов, которые подаются в разрешительную. Но это по закону, а по жизни участковым лень ходить по квартирам, особенно если адрес не рядом с опорным пунктом, и они чаще всего пишут такие акты в опорном же пункте в присутствии владельца оружия, не отходя, так сказать, от кассы. Однако же бывают и въедливые парни, и не ленивые, редко, конечно, но встречаются. Если попасть на такого, прийти к нему в околоток и начать вякать про акт о соблюдении правил хранения, он ведь, не приведи господь, может поднять задницу со стула и сказать: «Ну пойдем, посмотрим». Участок – не округ, от опорного до любого адреса не убиться, как далеко. А вот от окружного управления может оказаться сто верст, и если участкового отловить возле управы, то риск, что он немедленно соберется в адрес, намного ниже. У человека свои планы на рабочий день, назначено что-то, график есть, в общем, гарантия почти стопроцентная, что ехать сей же момент он не захочет. А уж если его упорно просить «назначить время, когда можно подойти на опорный пункт», то можно быть уверенным, что адрес он точно не спросит. Даже если и спросит – назвать не трудно, никаких проблем, границы участка точно определены, называй любую улицу в этих пределах – не ошибешься.

– Ты прав, – согласилась Настя. – Чтобы все эти обстоятельства учесть и так все рассчитать, нужно быть внутри системы. Ну и ладно, я успокоилась, а то как-то не по себе было при мысли, что я произвела на Кислова такое странное впечатление, и мне хотелось узнать, зачем он про меня все эти гадости наговорил. Выяснили, что ничего подобного он не говорил. Гора с плеч.

– Вы серьезно? – рыжий оперативник изумленно смотрел на Настю.

– Более чем. А что?

– И вам не интересно, кто всю эту комбинацию провернул? Не хочется их вычислить и найти?

– Рома, дорогой, не в той я позиции, чтобы иметь право на такие интересы и желания. Я теперь никто, у меня нет ни возможностей, ни полномочий, ни необходимости. Я не на государевой службе. В данный момент мне платят за то, чтобы я выяснила, почему Кислов отказался от экранизации и является ли он подлинным автором текста. Если не является, то моя задача – найти автора и обеспечить Латыпову надежный договор об уступке прав. Зарплату свою я получу именно за это, а не за разоблачение каких-то деятелей, которые оказывают деликатные услуги нашим правоохранителям.

Она старалась говорить уверенно и насмешливо, но с каждым произнесенным словом настроение портилось все больше и больше. Ей стало обидно и горько, потому что каждое слово было правдой, которую так не хотелось принимать.

Дзюба удрученно молчал. Да и что тут скажешь?

– Спасибо тебе, Ромчик, – устало сказала Настя. – Пойду я.

– Да… Передайте, пожалуйста, Алексею Михайловичу от нас с Дуняшей благодарность. И вам тоже спасибо огромное, Анастасия Павловна. Мы понимаем, что у вас и так нет свободного времени.

– Ты о чем?

– Ну, о свадьбе нашей… Алексей Михайлович звонил на днях, сказал, что он будет в командировке за границей, а вы обязательно придете. Ведь придете? – В его голосе звучала надежда.

– Конечно, – заверила его Настя. – Но будешь должен.

Она внезапно улыбнулась, чувствуя, что горечь и обида немного отступили.

– Слушаю.

– Константин Веденеев, год рождения вокруг восемьдесят пятого плюс-минус, не москвич, но лечился в больнице на улице Приорова в двенадцатом году. Найдешь?

– Да я вам черта лысого найду за то, что на свадьбу придете, – горячо пообещал Дзюба. – Кстати, а к дяде Назару вы собираетесь?

– Обязательно. У меня изобильная светская жизнь в этом году. Все, дружочек, целую страстно, я пошла.

– Счастливо! Как что узнаю – позвоню!

1
...