Элиза приоткрыла дверь из квартиры и вгляделась в темноту подъезда, где поздней ночью не работало лестничное освещение.

– Да, вы правы. Там действительно темно и холодно. Ладно. Хорошо. Надо двигаться дальше.

Она пошла в сторону комнаты. Вова и Макс старались помочь ей, произнося мягким голосом успокаивающие слова. Элиза с трудом могла вспомнить, что это за слова, и ее мозг всё никак не мог до конца решиться поверить этим голосам. Ей хотелось довериться им и расслабиться, получать удовольствие от новых ощущений. Но какое-то недоверие периодически начинало подтачивать изнутри.

– Расслабься. Освободи свой разум. Избавься от этой ненужной оболочки, – говорили они, или ей так казалось. Вокруг ничего не было. Только белый свет и эти две души, достигшие уже своего умиротворения и зовущие ее присоединиться к ним. Ее тело начало медленно растворяться, душа избавлялась от оболочки. Но мозг вновь запротестовал. Он не хотел расставаться с жизнью, с миром предметов и тактильных ощущений. Снова возникла квартира, Вова и Макс.

– Иди сюда, посмотри на эту картинку, – позвал Макс.

«Идти или не идти?» – сомневался мозг Элизы. «Ну почему ты не хочешь избавиться от всего и достичь этого нового состояния? Это ведь более высокий уровень развития! Душа, освобожденная от всех проблем и бед», – возмущалась про себя Элиза. «Потому что мне нравится физический мир, полный разнообразия, деталей, а не просто белое пространство с одними душами», – возмущался в ответ мозг. «Ты не можешь вечно торчать в этом промежуточном состоянии, постоянно сомневаясь. Иди дальше!» – командовала душа Элизы.

– Да, иди посмотри картинку, – между фразами Макса и Вовы прошло лишь пара секунд, но мозг Элизы выдавал мысли с невероятной быстротой.

«Ладно, пойду». Ее подвели к компьютеру, на котором было изображение льва в высоком разрешении. «Что? Лев? Вы в своем уме? Какой, к черту, лев? Я что, по-вашему, дура, которая будет пялиться на картинку льва и успокоится от этого»?! Она тут же развернулась и вышла из комнаты. Пошла в другую комнату и села на диван. Перед ее глазами оказался рисунок обоев в виде силуэтов птичек. «Какая безвкусица и банальность. Ужасная прорисовка, я, что, недостойна чего-то более красивого, приятного, счастливого?».

Она откинулась на спину, и мысли понеслись еще быстрее. Время ускорилось. Она видела, как события проносятся перед глазами. Макс ушел, а Вова периодически пытался с ней поговорить, но она не отвечала. Он спросил ее о чем-то связанном с прошлым, и она поблагодарила его за этот вопрос, потому что это было подтверждением того, что прошлое (которого она совсем не помнит) существовало. Но в основном она не отвечала. Она не успевала произнести слова, мысли неслись быстрее, чем она могла их высказать. И она понимала, что ей пришлось бы слишком много сейчас объяснять и говорить, чтобы ее поняли. Она решила, что в этом нет смысла. Вообще ни в чем нет смысла. Она видела всё в ускоренном режиме. Вот прошла ее собственная жизнь. Время дошло до конца Вселенной, и всё началось заново. Оно быстро проматывается до ее жизни, и всё повторяется. Она снова в этой комнате. Потратила целую жизнь впустую. Снова заходит Вова пытается поговорить с ней о жизни. Она чувствует безысходность. Она не находит в себе силы что-то изменить. Время опять ускоряется до конца Вселенной. Всё начинается заново. Она пытается что-то изменить. Идет в другую комнату. Там тоже ложится на диван. Она осознает, что может остановить время в любой момент существования мира. Но всё снова повторяется, и она останавливает его в этой комнате. Потому что ей кажется, что это имеет наибольшее значение. Вова снова заходит в комнату, улыбается, ложится рядом на диван и что-то говорит о жизни. Это невыносимо. Каждый раз, как всё повторяется, деталей становится всё меньше. Время летит всё быстрее. Сюжет всё более предсказуем. «Неужели это и есть жизнь? Всё идет по кругу. Ничего нельзя изменить».

Почему каждый раз становится меньше деталей, меньше лишних людей, меньше разговоров? Чтобы дать нам шанс увидеть то, что действительно важно?! Элиза знала, что должно быть дальше. Они должны заняться любовью, и тогда все станет еще проще. Вместо двух душ в этом мире останется только одно сознание. Одно «я». Обрести полную свободу и стать высшей точкой сознания, слившись воедино. Один плюс один равно один. Стать эссенцией любви. Богом. То единственное, что в действительности есть, что породило все детали и эту жизнь. Но как только они достигнут этой точки, назад уже нельзя будет вернуться. Она уже больше не сможет путешествовать по времени. Она больше не сможет жить. Никогда. И она не сможет даже больше общаться с ним, с этим парнем, который послан ей судьбой и находится сейчас рядом с ней, и является ее ключом к совершенному высшему уровню сознания. А она является его ключом.

Элиза почувствовала, что пока не готова навсегда расстаться с жизнью, и решила не торопиться переходить к следующему этапу сюжета. Она опять встала и вернулась в первую комнату с птицами на обоях. «В этой жизни тоже птицы на обоях, неужели нельзя было хотя бы детали для разнообразия поменять. Один и тот же сюжет».

Пока она переживала свое путешествие в глубины сознания, единственное, что напоминало ей периодически о том, что всё это происходит не на самом деле – это цветные радужные линии. Она точно помнила, что до них была другая жизнь. Она иногда вспоминала о том, что они скоро пройдут. Скоро, когда наступит день. «Зачем я, вообще, во всё это ввязалась! А что если день никогда не наступит? А что если это никогда не пройдет?» Но так же быстро она забывала и о том, что визуальные эффекты не являются естественной составляющей ее жизни. Иногда ей казалось, что они были всегда.

Она отпустила свои мысли и время. Скорость, с которой всё менялось, явно превысила скорость света. Все жизни закончились. Все попытки закончились. Ничего не осталось. Всё белое. Только ее душа и его душа, его голос рядом. Она перешла на новый уровень. Теперь нельзя уже вернуть мысли и разум ко времени, где существовали тела. Вова постоянно что-то говорит успокаивающее, что-то о жизни, но она не анализирует его слова. Он говорит слишком медленно для нее. До нее доходят лишь редкие отдельные слова. «Что это за уровень сознания? Кто я? Душа? А где тогда другие души? Нас только двое осталось в этом мире?»

– Ты Бог. Точнее, Богиня, – как будто в ответ на ее вопросы доходит до нее успокаивающая фраза Вовы.

«Значит, это не уровень души, когда я просто освободилась от оболочки. Я шагнула дальше. Теперь я Богиня. А он, очевидно, мой Бог. Тогда всё ясно. Мы подошли вплотную к уровню, на котором больше ничего не останется. Уже нет ничего, кроме двух наших душ и любви. Может, всё-таки что-то еще осталось. Надо проверить. Он ведь здесь со мной, на моем уровне сознания. Он может мне помочь».

Элиза избавилась от последних сомнений и подозрений и, пересилив себя, начала задавать вопросы Вове, будучи полностью уверенной в том, что он видит и воспринимает всё так же, как и она. Она говорила медленно, делая большие паузы после каждого предложения и пытаясь услышать его ответ. Но все его ответы она воспринимала и трактовала по-своему, пропуская половину его слов за потоком мыслей.

Значит, после уровня Бог – ничто. Скучно. Пойдем в обратную сторону и выстроим все заново. Может, что-нибудь прояснится. Сначала не было ничего. И ничего – это было всё. Абсолют. Бог. Блаженная высшая форма сознания. Но скучно и одиноко. Поэтому из одного появились двое. Адам и Ева. Бог и Богиня. Это была любовь. Первое, что появилось, была любовь. Но Богиня постоянно скучала. Ей хотелось разнообразия. И Бог начал создавать разнообразие. Он создавал целый мир. Любовь создавала мир. Любовь породила мир. Бог создал прекрасный мир, полный звуков, красок, нежности, и он создал им тела, чтобы они могли наслаждаться этим миром. Богиня была счастлива. Но очень скоро она начала снова скучать. Ей хотелось индивидуальности. Тогда Бог создал других. Другие души. Из двух стало много. Богиня не могла нарадоваться. Она спустилась в этот мир. Материальный мир, созданный Богом. Она кружила по миру, наслаждаясь творением своего Бога. Она общалась с другими душами. Она развлекалась и больше не скучала. Но в один миг поняла, что потерялась в этом огромном мире, который постоянно разрастался ради ее же развлечения. Богиня потеряла Бога. Она так долго пробыла в материальном мире, что забыла, как снова стать Богиней. А Бог? Бог так долго искал Богиню, что отчаялся и забыл, как стать снова Богом, да и не хотел возвращаться к ничему без Богини.

Они проживали жизнь за жизнью в поисках друг друга. Вновь пересекались. Но каждый раз так и не решались довериться любви, вспоминая как это больно – терять.

Однажды закончится жизнь. Материальный мир не вечен. Он исчезнет. Погибнет. Умрет. И тогда останутся снова только они двое. Останется только любовь. Тогда они, наконец, снова будут вместе. Сольются воедино, чтобы больше не расставаться. Снова из двух станет один. И снова один наполнит этот мир. И снова всё станет ничем.

А потом всё повторится.

– Это и есть жизнь? Значит, вот она какая… Но зачем… зачем тогда столько деталей, – произнесла Элиза вслух. Она вспомнила, что ходила в школу и изучала там, что мир состоит из молекул. Но, похоже, это не так. «Мир – всего лишь матрица. Но зачем было тогда столько придумывать лишнего?».

Мыслей было слишком много, она не успевала выражать их и старалась сократить, хотя по ответам Вовы понимала, что он неправильно иногда интерпретирует ее вопросы.

– Как мы сюда попали?– она имела в виду этот уровень сознания, а не дорогу от метро до дома. И еще много других вопросов. Да, наверное, один из самых главных вопросов, который ее мучил, был – зачем было придумано столько сложностей и деталей от этикета до микробиологии, когда всё так просто и элементарно? Зачем копаться и ковыряться в этих иллюзорных понятиях, когда можно просто наслаждаться тем, что создано? Зачем работа, политика, принципы, устои, обучение в школе (вот это ей показалось в тот момент – самой бестолковой вещью на свете, а ведь она была отличницей, и учеба ей достаточно легко давалась)? Зачем это, вообще, было придумано?

Потом ей показался этот уровень очень скучным. Ведь здесь не было ничего. Она поняла, что ничего – это то, что есть на самом деле. Всё остальное придумано для развлечения.

Элиза внимательно осмотрела то, что ее окружало. Мир, где ты видишь все цвета радуги, но, если приглядеться, ты понимаешь, что это всё белый. Слышишь все мелодии мира, но, если прислушаться, это одна нота. Мир стремится к единичности. Сознание к стабильному единому состоянию. Но это скучно и быстро надоест. ЛСД, казалось бы, дает весь спектр разнообразия. Ноль стабильности. В мире не остается ничего статичного. Но такое количество разнообразия в итоге приводит к тому же нулю, к тому же «ничего», к которому стремится все человеческое существо и в трезвом состоянии.

«Если бы я была неким разумом в бесконечно пустом пространстве. Назовем этот разум Богом. Я бы, конечно, не смогла бы вечно наслаждаться безмятежным умиротворением. И я бы начала творить. Создала бы для начала краски – силой мысли, как же еще?! Потом стала бы «рисовать иллюзии» этими красками. То есть создала бы мир вокруг. Хотя его как бы и не было бы на самом деле. И потом – а у меня вечность на развитие моего сверхразума, так что, я уверена, это возможно – потом стала бы частью этого мира. А вечность же – скучно! Я бы непременно захотела прожить жизнь за каждое свое воображаемое творение. Перемещаясь каждый раз во времени. А времени как такового-то нет. Для моего разума это лишь такая условная единица. Всё это, чтобы ощутить весь спектр возможных чувств, эмоций, оказаться во всех ситуациях, местах и влюбляться снова и снова.

И чтобы каждый раз переживать всё с новой силой, я бы умирая всё забывала, прежде чем начать жизнь за новое существо. Для этого я бы как-то заблокировала часть памяти у своих существ».

Тут она себе представила, что это действительно так. Она – Бог, проживающий жизнь за девушку по имени Элиза.

«Ведь это значит, что на самом деле нет ни разнообразия, ни индивидуальности. Только один общий разум, расщепленный во времени и пространстве. Умерев, мы станем одним цельным сознанием, вспоминающим все свои жизни. И жизнь создана тогда только ради того, чтобы наслаждаться чувствами».

Жизнь удивительная игра, суть которой найти суть игры. Задача которой разгадать правила самой игры.

«Подведем итог. Суть игры выходит следующая – сама себя создала, сама себя наблюдаю, да еще и сознание бродит по закоулкам реальности. Просто отец, сын и святой дух. Сама в себе заложила все ответы и сама создала все вопросы. Сама создала игру и сама ее играю, пытаясь угадать правила игры. Так что все разгадки лежат на самом деле на поверхности. Все подсказки, решения и пути. Знаки? Отсеять лишнее, чтобы увидеть суть».

Но можно ли придумать средство, которое всё упростит, разрушит красивый интерфейс и покажет вещи такими, какие они есть? Покажет просто код, который можно было бы редактировать под себя? Нужен, какой-то телепорт или еще что-то, что способно вывести тебя за грань игры, дать все ответы.

Элиза представила коробку, в которой лежит ответ на ее вопрос. Суперустройство. Она открыла коробку и увидела там ЛСД. Наркотик был в виде пилюли – необычная для него форма – но она точно знала, что это именно ЛСД.

«Ну конечно! Ведь именно это и помогает сделать ЛСД. Он убирает все детали, оставляя одну суть. Наверное, я изобрела его в одной из жизней, чтобы проще было вспомнить суть игры».

Жизнь стала выглядеть как невероятная компьютерная программа, игра. У нее красивый интерфейс, но на самом деле очень простой код. Можно ли изнутри программы разгадать код программы? Или чтобы его разгадать нужно выйти из игры и быть объективным наблюдателем? Или выход из игры (смерть?) невозможен, потому что как часть программы мы не можем существовать вне игры?

Нужно подняться на более высокий уровень. Попробовать выйти из игры, не умирая при этом.

Элиза поднимается на уровень выше и видит всю игру, программу сверху. Она стала уже не Богом внутри игры. Богом вне игры.