Глава 3

Вот и всё. Отшумел выпускной бал с его весельем и слезами, с тайно распитым шампанским, с дискотекой до полуночи и жгучими поцелуями Анвара в тёмном классе; маленький след от его губ до сих пор виден на её левой груди. Позади долгие сборы, покупка разных нужных и ненужных вещей, долгие переговоры с Инной, сестрой матери, живущей в Москве; теперь, на предстоящие пять лет там будет и Ольгин дом.

В самолёте она летит впервые, поэтому нервничает страшно, хотя белоснежный ТУ-154, на трапе которого девушку встретила симпатичная стюардесса, показался ей надёжным и безопасным. И очень-очень красивым. В минуты взлёта, напуганная гулом моторов, Ольга закрыла глаза, зажмурилась крепко, как спряталась. Когда открыла, в окно иллюминатора видны были только розовато-жёлтые облака-барашки, подсвеченные усталым вечерним солнцем. Родной город остался позади. Радоваться или плакать по этому поводу, девушка пока не поняла. Да и ладно, сидя в удобном кресле с карамелькой за щекой, она найдёт, о чём подумать.

Месяц без Анвара, ну как такое возможно? Да, её парень умница, он прилетит в Москву прямо перед экзаменами, не станет, как Ольга, маяться на подготовительных курсах, самостоятельно будет готовиться к поступлению в Бауманский. Скучать и скучать – это единственное, что ей, бедняге, остаётся.

Сидящий рядом сухонький дедушка в старомодной тенниске вдруг тяжело задышал, откинул голову на бок. Человеку плохо? Ольга испугалась, вскочила, крикнув на весь салон: «Помогите! Скорей!»

Стюардесса оказалась рядом буквально через секунду. Легонько похлопав пожилого мужчину по щекам, она нащупала пульс, нахмурилась, вертикальная морщинка прорезала её красивый лоб. В проходе, расталкивая столпившихся пассажиров, показался пилот, за ним, едва поспевая, спешила вторая стюардесса с пластиковым стаканчиком в руках.

– Сердце? – пилот вопросительно взглянул на бортпроводницу, потом на пассажира, пытаясь оценить ситуацию.

Та кивнула. Пара минут, и дед задышал ровнее, открыл глаза. И пережитый страх, и благодарность, и стыд за доставленные хлопоты были в этом взгляде. Он послушно выпил лекарство, смущённо откашлялся. Растерянность и робость пожилого пассажира как-то сразу нашли отклик в Ольгином сердце, вызвали сочувствие, такое естественное в этот момент. Она ободряюще сжала его руку, протянула стакан с водой, заставила сделать пару глотков. Со словами «приглядите за ним, милая девушка», пилот вернулся в кабину. Стюардесса тоже ушла, отправилась успокаивать взволнованных, вытягивавших шеи пассажиров, которые пытались выяснить, что случилось.

Полет продолжался. Всё также заглядывали в иллюминаторы цветные облака, иногда приоткрывая взглядам пассажиров далёкие квадратики полей и полоски лесных массивов, как будто нарисованных на гигантской географической карте, брошенной на землю сказочным великаном. Ольга честно пыталась читать захваченный в дорогу учебник литературы за девятый класс, но то и дело отвлекалась на эти фантастические виды, налюбоваться не могла. А ещё краем глаза она поглядывала на своего соседа, похоже, задремавшего после перенесённых передряг.

– А нам ещё долго лететь? – сквозь сон Ольга услышала чей-то негромкий голос, ого, оказывается, она тоже умудрилась заснуть.

– Прилетаем в двенадцать с минутами. Как вы себя чувствуете? – она повернулась к собеседнику, выглядевшему довольно бодро.

– Не дождутся! – дед весело улыбнулся, взглянул на девушку совсем молодыми глазами. – А как мою спасительницу звать-величать?

– Ольгой величать.

Начались долгие разговоры, умные и не очень, они с Георгием Васильевичем, так представился её собеседник, принялись обсуждать детали полёта, на какой высоте летит самолёт, с какой скоростью, возможно ли спастись, в случае отказа двигателей. Страшный вопрос, поднятый последним, Ольга не оценила и быстренько перевела разговор на более приятные темы.

Георгий Васильевич, как оказалось, известный геолог, преподаватель Московского горного института, возвращался из очередной экспедиции. Интересный собеседник, внимательный и остроумный, он в красках поведал ей о своих злоключениях на пути «с поля», места дислокации их группы, до аэропорта. Институтские начальники срочно вызвали его домой для приёма вступительных экзаменов, о чём Георгий Васильевич сообщил со свойственным ему едким сарказмом.

– Да! Эти бездари совершенно не видят разницы между наукой! – он поднял вверх указательный палец – и банальной бюрократией! Видите ли, сударыня, я должен, по их мнению, сидеть в приёмной комиссии! Яко свадебный генерал! А у меня счёт не на годы, на месяцы идёт! Каждая экспедиция может быть последней!

– Георгий Васильевич, а кто из близких у вас в Москве? Дети и внуки?

– Эх, голуба, никого у меня уже нет на всём белом свете. Жена вот умерла, квартиру на меня оставила. Мы с ней не жили вместе в последнее время, я всё больше в деревне, в Якушовке.

Между тем, полёт подходил к концу, самолёт начал снижаться, опять сжав чёрным страхом Ольгино сердце. Десять минут, и наконец-то шасси коснулись земли. Всевышний, если ты слышишь, спасибо тебе, что целы, что живы, спасибо! Счастливые пассажиры уже спускались по трапу, и, какое счастье, что под ногами земля, твёрдая и надёжная.

Ольга рассталась со своим соседом, дав ему обещание заглянуть как-нибудь в гости, на Старый Арбат, в его новое жилище. Записочку с адресом Георгий Васильевич насильно засунул ей в руку. И вот девушка уже стоит посреди зала, крутит головой, высматривая тетку, которая собиралась встретить её в аэропорту. Узнает ли? Последний раз Оля видела Инну Евгеньевну года четыре назад на юбилее матери. Тогда они почти не общались, но девушка хорошо помнит свои впечатления от встречи, от мимолётного общения с этой родственницей. Копия матери на сто процентов, высокомерная и равнодушная, занятая только собой красивая женщина.

– Ольга?

Она обернулась на голос, наконец-то! Её разглядывала модно одетая, эффектная, уверенная в себе женщина.

– Инна Евгеньевна, здравствуйте! Да, вот она, я! – Ольга улыбнулась; наверное, надо обняться, подумала она, но не сделала и шага навстречу.

– Поехали, пока нас тут не затолкали, – её красавица-тётка королевской поступью направилась к выходу. Подхватив чемодан и сетку, Ольга устремилась следом, стараясь держать в поле зрения её спину, обтянутую, несмотря на тёплый день, модной джинсой.

Мама дорогая, сколько здесь народа! Цветная толпа, шумная, многоликая, многоокая, настоящее человеческое море. Поток людей, как живой, двигался в разных направлениях, наглядно демонстрируя известное по школьным урокам явление броуновского движения. Одно за другим мелькали, проплывали мимо белые лица людей, не цепляя шедших навстречу, сосредоточенным и отрешённым, направленным только вперёд тревожным взглядом.

От аэропорта ехали долго. Сидя на заднем сиденье такси, Ольга не отрывала глаз от верениц красивых, монументальных зданий, зелёных сквериков и бульваров, строившихся новых кварталов. Она ахнула, увидев вдали мелькнувшую на повороте знаменитую Останкинскую башню. Сто двадцать этажей, с ума сойти! В своей короткой жизни Ольга уже успела побывать в столице, но в таком глубоком детстве, что память сохранила лишь обрывки воспоминаний, неясных и расплывчатых. Запомнила поход в цирк, где по арене ходили, хлопая ластами, настоящие живые моржи, а знаменитый клоун Карандаш в клетчатой кепке, казалось, только для неё забавно играл с солнечным зайчиком. Осталось в памяти и красивое здание ГУМа, где продавали пломбир в вафельных стаканчиках, изюма на дне которых было немерено. По словам отца, это самое вкусное мороженое в мире, а не верить отцу у Оли не было никаких оснований, ни тогда, ни сейчас.

Машина проехала мимо гостиницы «Украина», и Ольга чуть шею не свернула, разглядывая эту необыкновенную, известную всей стране сталинскую высотку. Пять минут, и такси остановилось у подъезда дома номер семь, дробь четыре. Приехали? Кутузовский проспект? Ольга выбралась из машины, разглядывая необычный фасад здания. Где-то здесь, в соседнем здании, жил режиссёр Михаил Калатозов, снявший великий фильм «Летят журавли». Впервые она посмотрела эту картину ещё подростком, переживала и плакала, худеньким кулачком размазывая по щекам слёзы. Как не заплакать, когда так быстро и яростно разрушила судьбы хороших людей страшная война.

– Ну что ж, племянница, заходи, – Инна Евгеньевна открыла своим ключом массивную дверь, обитую коричневой кожей.

Втащив потяжелевший чемодан, Ольга переступила порог своего нового жилища. Станет ли это чужое место её домом? Старинное потемневшее зеркало в просторной прихожей нечётко отразило Ольгино усталое лицо, её ладную фигурку в любимых джинсах Монтана и голубом батничке. Быстрым шагом подошла и приветливо улыбнулась пожилая женщина, помощница по дому, назвавшаяся Аннушкой.

– Оставь чемодан здесь, идем, – тётка повела свою гостью вглубь квартиры, большой и просторной, с высокими потолками, украшенными сложным декором. «Счастливчики, – подумала девушка, разглядывая лепнину, – имеют такую роскошь в доме».

– Вот это будет твоя комната, – Инна Евгеньевна открыла ещё одну дверь, едва ли не впервые взглянула ей в лицо. – Нравится?

– Да.

Ольга обвела взглядом новое жилище. Малиновые обои с золотыми разводами, картины в массивных рамах. И ковры, ковры. Она прошлась по комнате, разглядывая высокий лепной потолок. Красиво. Но вот мебели могло бы быть и поменьше. Да и массивная она такая, как обойти, надумаешься! Хотя огромное, обтянутое лиловым шёлком кресло так и манит рухнуть туда, в его объятья. Шикарное кресло, она его уже полюбила. Вот шторы темноваты, да и окно одно-единственное. А как же «да здравствует свет?»

Тем не менее, она улыбнулась тётке, поблагодарила вполне искренне.

– Располагайся, приводи себя в порядок, и на кухню. Аннушка тебя покормит.

Улыбнувшись в ответ краешком губ и, видимо, сочтя выполненной свою миссию по встрече племянницы, тетка величественно удалилась.

* * *

Ольга проснулась ни свет ни заря, тихий шум поливальной машины за окном прервал её чуткий сон. Было раннее утро, часов пять, солнца ещё нет, но комната уже наполнена мягким белым светом. Долгожданный день готов был ворваться в её жизнь, и девушка ни минуты не сомневалась, что день этот будет прекрасен. А как иначе? Сегодня она сделает шаг, большой и серьёзный, навстречу своей мечте. Вот прямо сейчас начнёт собираться, чтоб всё успеть.

«Университет, ты ждёшь меня? Я еду». Ольга вскочила в радостном волнении, перебирая в голове варианты подходящей одежды. Остановилась на скромном белом платье в чёрный горох. Вопрос, что надеть, ох, как часто стал мучить в её последние два года. Да, несмотря на хороший вкус, муки выбора одежды были Ольге хорошо знакомы. Что ещё? Она достала из сумки тюбик розовой помады, подумала, закинула обратно. А вот крошечную каплю любимых духов "Climat" за мочки ушей всё же нанесла, с удовольствием вдохнув сложный, дорогой аромат, навевающий атмосферу весеннего, наполненного цветами, сада.

Уже готовая к выходу, проверив ещё раз нужные документы, девушка заглянула на кухню. Здесь вовсю, стараясь не шуметь, колдовала над завтраком Аннушка, растирая в миске творог для запеканки и краем глаза приглядывая за закипающим молоком. В голубой косынке, полностью прикрывавшей волосы, в фартуке весёлой расцветки, она напомнила Ольге любимую Нюсю, их семейные завтраки, такие неспешные в выходные дни, и не в столовой, а в уютной белой кухне с тонкими летящими шторками на окнах. «Ого, я что, уже скучаю? Пусть бездельники скучают, а я сегодня занятая-я…»

Расправляясь с чаем и приготовленным Аннушкой наскоро бутербродом с вкуснейшей, в Ташкенте такой нет, докторской колбасой, девушка заодно получила от неё ценные указания, как добраться до МГУ. Метро, потом автобус и вот они, Ленинские горы. Ясненько, она не заблудится, пятиконечную звезду университетского шпиля видно отовсюду. Схватив сумку, Ольга направилась к выходу.

Оппачки! Столкнувшись в дверях с высоким темноволосым мужчиной средних лет, в ладно сидящем на нём строгом коричневом костюме в мелкую полоску, она остановилась, заулыбалась. Дядя?! Ещё один и самый главный член семьи Максимовых? Неужели? Неужели она, наконец-то, познакомится с загадочным московским родственником, которого, так получилось, девушка никогда не видела.

– А это племянница моя, что ли? Красавица, ну красавица! – мужчина раскинул руки, обнимая её за плечи и обдавая восхитительно приятным запахом одеколона «Союз-Аполлон».

– Доброе утро, Николай Петрович!

Искренняя симпатия к дяде возникла сразу. А как иначе? Добродушный, открытый, приветливый, смотрит прямо ей в глаза. Такие не дадут шанса себя не полюбить.

– Приехала, значит? Вот это правильно! Где ещё учиться, если не в Москве?

– Да, иду документы подавать. Филфак, МГУ, одобряете?

– А тебе нужно моё одобрение? Правильная девочка! Люди, которые нас не одобряют, не достойны нашего внимания, – громко засмеялся он, откинув голову назад.

«Дядя-то философ и шутник, – подумала Ольга, – с таким мы точно подружимся».

– Подожди-ка, на метро, что ли поедешь?

Ольга кивнула.

– Отменяется! – весело приказал дядя. – Сейчас Яков зайдет, мой водитель, отвезёт тебя, пока я завтракаю.

«А вот это правильное решение!» – обрадовалась девушка. – Эх, с дядей мне повезло!»

Не прошло и десяти минут, как чёрная «Волга», абсолютный близнец папиной служебной машины, если бы не тканевые чехлы на сиденьях и отсутствие шторок, помчала её по широким московским улицам. С ветерком! Тёплый воздух, врывавшийся в открытое окно, лохматил волосы, обдувал лицо. Хотелось закрыть глаза и думать о счастье, которое вот оно, рядом.

Водитель высадил свою пассажирку недалеко от центральной аллеи, длинной и прямой, ведущей к главному корпусу университета. Ольга, вдруг заробев перед этим величественным храмом науки, остановилась, собираясь с духом. Её обгоняли молодые парни и девушки, а также люди постарше, похоже, родители, пришедшие поддержать своих чад. Шагнула вперёд и будущая студентка Оля Горская, влилась в этот поток, шла медленно, разглядывая необычную высотку, величавую и гармоничную. Золотое сечение, да, так и есть! Она задрала голову, пытаясь сосчитать этажи здания. Тридцать пять? Нет, тридцать четыре? Потеряв равновесие, Ольга чуть не упала.

– Под ноги надо смотреть, подруга, – строгий девичий голос, раздавшийся сзади, заставил вздрогнуть.

Ольга оглянулась. Её догоняла худенькая рыжеволосая девчушка в очках, по виду похожая на старшеклассницу. Причем, на старшеклассницу, получающую на уроках исключительно пятёрки. Одёжка невразумительная, серые полотняные штанишки, мужская футболка, просто какая-то одежда горняка! Ну как можно так вырядиться?! Серьёзной критике Ольгин внутренний голос подверг и причёску незнакомки. Бабушкин пучок на затылке крепко стягивал её волосы, отчего брови неестественно приподнимались, придавая лицу странное выражение. Как будто всё, что девушка видит, её бесконечно удивляет.

– Поступать будешь? – незнакомка, размахивая сумкой, пошла рядом, приноравливаясь к Ольгиному шагу.

– Да, на филфак.

– Ого, я тоже. Хотя сомневаюсь, что меня там ждут. Кстати, Дина, а ты?

Вечером, уже лёжа в постели, вспоминая эту встречу, Ольга вновь порадовалась появлению новой знакомой. Дерзкая, уверенная в себе, Дина, похоже, не знала, что такое волнение. Спокойно приблизившись к аудитории с табличкой «Приёмная комиссия», она сразу потянула на себя ручку двери. И Ольга, на секунду замешкавшаяся, тоже шагнула следом. Как в омут головой. Но всё оказалось просто, буднично и совсем не страшно. Она заполнила анкету, расписалась о принятых документах, взяла отпечатанное на машинке расписание занятий на подготовительных курсах – и всё, свободна! Ольга теперь на шаг ближе к будущей студенческой жизни. Дина ждала её в коридоре, не ушла, девчонка, оказывается, знала толк в дружбе.

Ольга перевернула подушку на прохладную сторону. Не спится, что неудивительно после длинного, заполненного под завязку разными событиями, дня.

Дина, оказавшаяся коренной москвичкой, потащила её в кино, в планах девушки был повторный просмотр французского фильма «Игрушка». Пьер Ришар в главной роли, это вам не шуточки. В буфете кинотеатра они съели по вкуснейшей котлетке за одиннадцать копеек, выпили по стакану лимонада, «Саяны», Ольгин любимый. Фильм оказался потрясающе хорош, трогательная история о богатеньком мальчике, купившем в магазине живую игрушку. И как Ольга умудрилась пропустить его в своё время, непонятно.

Совсем уже засыпая на тёткином бархатном диване, она вспомнила Анвара, мысленно пожелала ему спокойной ночи. Не к месту всплыли в памяти его жаркие, нахальные поцелуи. Как птичка, встрепенулось сердце, и так приятно сжалось что-то внутри. Вот наваждение, и Сашка вдруг возник перед глазами. Тогда, двадцатого, в день её последнего экзамена, он всё-таки нарисовался у Ольгиного дома, затянул, несмотря на её сопротивление, в «Голубые купола». Посидели, как взрослые, шампанское, эклеры, вкусные, свежие…

Безмятежный сон смежил её веки. Впереди новый день, новые впечатления, новая московская жизнь.