Глава 2

Горские прибыли на праздник, когда свадьба была уже в самом разгаре. Отца, как всегда, задержали дела на работе. Дела на работе! Такая фраза звучала в доме чаще других, и Ольга ненавидела её. Эти слова лишали девушку любимого отца, когда он был ей так нужен! Но сегодня папа рядом, и Ольга шла, держа его под руку, прижимаясь щекой к белой отцовской сорочке.

Свадьба по-узбекски, никох-туй – грандиозная, многочисленная, вкусная. И ещё пышная, очень-очень дорогая. Настоящую свадьбу, с размахом, длящуюся не один день, свадьбу, о которой потом долго бы гудел город, позволить себе могут немногие. Обеспеченные родители Рустэма из этих немногих. А вот и они, уже спешат навстречу новым гостям, церемонно проводят их к местам, отведенным для особо почитаемых персон. Кругом слышны возгласы приветствия, многие мужчины вскакивали со своих мест, подходили к отцу, жали ему руку.

Молодые сидели отдельно, за столом, покрытым белоснежной скатертью и украшенным по краю живыми белыми розами. Стена сзади драпирована белым капроном с вкраплениями красной ткани. Красота кругом, глаз не отвести. Ольга хотела бы такую же свадьбу, роскошную и яркую. А уж она постарается быть самой красивой невестой, и можно не сомневаться, у неё получится!

Ого, начинается традиционное медовое угощение. Это необычное зрелище она видела впервые, смотрела на молодых во все глаза. Чтобы семейная жизнь была сладкой, жених сам пробовал мед и давал его невесте. После этого паре нужно посмотреться в зеркало и увидеть в нем друг друга. Таков обычай, а обычаи здесь чтят. Достаточно взглянуть на расшитый золотом чёрный бархатный наряд жениха, который называется сарпо. Подаренный родителями невесты, праздничный костюм выдержан строго в национальном стиле.

А в центре зала в мерцающем красном платье танцевала женщина, и как танцевала! Языком движений она рассказывала чудесную историю любви. То кружилась, так что разлетались в стороны длинные чёрные косы, то замирала, прогнувшись, и падала на колени, а её гибкие руки продолжали рассказ. В этом танце радость и восторг, там нет печали или грусти. В чём, в чём, а в танцах Ольга разбирается отлично, она столько лет отдала этому прекрасному и нелёгкому занятию.

За столом, напротив Ольги, незнакомый белокурый парень не сводил с неё глаз. Да что такое? Конечно, она выглядела совсем неплохо в новом кримпленовом платье, сшитом специально для этого случая маминой портнихой Гулей. Но это не повод так пялиться на девушку.

Пока родители где-то пропадали, Ольга решилась на глоток вина. У вина гранатовый привкус, сладкое и терпкое слегка. А то аппетита у неё нет, чтобы перепробовать все яства, стоящие на столе.

Зазвучала музыка, «Эти глаза напротив» Давида Тухманова, ей очень нравилась эта популярная сейчас песня.

– Можно пригласить вас на танец? – девушка подняла глаза, перед ней, смущённо переминаясь с ноги на ногу, стоял тот, чей взгляд не давал девушке покоя.

– На танец? – переспросила Ольга. Забавно, эти глаза напротив пригласили её танцевать. – Ну что ж, пойдемте.

Она пошла вперёд, спинка прямая, подбородок вверх, плечи расправлены, Илья Андреевич, Олин учитель танцев, остался бы доволен. Сейчас она покажет, как умеют отплясывать русские девчонки. Парень, шедший сзади, вдруг схватил её за руку, развернул к себе лицом.

– Горская, не узнаёшь, что ли? Ну? Смотри? – Он крутнул головой сначала вправо, потом влево, демонстрируя себя в разных ракурсах.

– Смотрю, но…

– Артек, лагерь "Кипарисный", Костровая площадь, мне продолжать?

– Веселов, ты? Сашка? Вот это да! – Ольга рассмеялась, схватила его за руку, затрясла радостно, хотя хотелось броситься парню на шею. – Ух, как я рада тебя видеть!

– А я смотрю, ты, не ты? Сидит такая взрослая краля. И симпатичная-я…

Он закружил девушку в вихре танца, ловко лавируя в весёлой толпе гостей, где нарядные женщины неуверенно вальсировали в объятиях подвыпивших мужчин. Сашка что-то говорил, она не слушала, в грохоте музыки слов было не разобрать.

Воспоминания нахлынули разом. Артек, золотое время, незабываемые деньки. И бескрайнее, пугающее своей первобытной силой, Чёрное море, подёрнутое дымкой, крикливые белые чайки, кружившиеся над пляжем у лагуны, где они всем отрядом устраивали заплывы. А незабываемый День Нептуна, который не раз снился ей зимой! Ольга тогда нарядилась русалкой, и с распущенными волосами, в окрашенном зелёнкой странном одеянии танцевала на сцене какой-то фантастический танец. И ещё она помнит череду фестивалей, смотров, торжественных линеек, это была сказка, которой, казалось, не будет конца. Группа ребят из Узбекистана, человек восемь, держалась вместе, мальчишки и девчонки сдружились крепко. Их агитбригада первое место в смотре заняла, выиграла приз – поездку в Севастополь, удивительный по красоте город.

– Оль, а ты помнишь, как мы с тобой в пушкинский грот забрались? И нам потом влетело от Тамары? – молодой человек прокричал всё это ей прямо в ухо.

Да помнит она, многое помнит. В те дни закончилось её детство. Там, у Монумента дружбы всех детей мира состоялось Олино первое в жизни свидание. Как же его звали, этого мальчика? Трудное вьетнамское имя, она никак не могла его запомнить. В их отряде было несколько парней из разных стран, и некоторые уже заглядывались на симпатичную пятнадцатилетнюю блондинку Олечку Горскую.

Они вышли из зала на душную улицу, встали под старым платаном. На окраине вечернего неба, ещё не совсем чёрном, уже проступило ожерелье золотых звёзд. «А помнишь?» звучало снова и снова. Пришедшие из пионерского прошлого истории, доставаемые из шкатулочки воспоминаний, навевали лёгкую грусть. Воспоминания… Никогда не знаешь, как они приходят, когда уйдут, напоследок обняв за плечи ветерком ностальгии, как старый добрый друг.

Саша взял девушку за руку, крепко сжал. Губы его потянулись к её губам, пухлым, манящим, перед зовом которых невозможно устоять.

– Сашка, ты что, сдурел? – Ольга оттолкнула его, возмущённая и негодующая, её рука уже собралась отвесить парню звонкую пощёчину, но Сашкины блестящие глаза смотрели так нежно, что она передумала.

– Олечка, прости, сам не пойду, как я посмел. Нашло что-то… Идиот! Но ты такая, такая…

Не слушая его слов, девушка направилась в зал. Там танцевали двое, он и она, ставшие сегодня мужем и женой. Яркий, завораживающий танец заставил Ольгу остановиться. Какая пленительная красота! Какая сумасшедшая динамика! Она наслаждалась этим прекрасным действом, напоённым любовью. Да, счастливые люди не могут танцевать плохо. Девушка в белом воздушном платье убегала, вскинув руки, он отпускал её так, как будто вырывал своё сердце из груди. Потом устремлялся следом. И вот они уже близко-близко, глаза в глаза, рядом, навеки.

Танец, как картина великого художника, может произвести неизгладимое впечатление. Потрясённая силой и искренностью чувств танцующей пары, Ольга почувствовала, как наворачиваются на глаза слёзы. Подошёл Саша, встал рядом. Смотрел и смотрел во все глаза, пока танец не завершился, пока обессиленные молодожёны не покинули центр зала.

– Знаешь, наверное, вот это и есть любовь, – произнёс он тихо, взглянув на девушку.

Она кивнула. Случится ли и у неё такое счастье в жизни, когда будет, кого любить, будет, на что надеяться и во что верить. Подошёл отец. Всё, необычный вечер закончился, пора домой. Впереди ночь, а с ней мечты, грёзы и тревожащие юную душу красивые сны.

* * *

Он явился на следующий же день, этот наглый Сашка! Откуда только адрес узнал, непонятно. Да ещё и с цветами, просто жених! Хорошо хоть родителей дома не было, на порог бы не пустили. Глядя куда-то в сторону, Ольга вежливо сказала ему несколько холодных и строгих фраз о предстоящих экзаменах и о полной своей занятости в связи с этим удручающим фактом. Со словами «а это лишнее», она всё же взяла протянутый ей букет. А как не взять, если это первые в жизни Ольги цветы, полученные от мальчика. Пять свежих, ярко-красных, благоухающих роз – такой приятный, греющий душу знак симпатии, намёк на взрослые, серьёзные отношения.

Кого угодно смутил бы такой суровый прием, но только не Александра Веселова. Ему ли бояться трудностей! Напротив, преодоление препятствий, мелких и не очень, добавляло куража его жизни.

– Ой-ёй-ёй, экзамены, понимаю, – улыбка озарила его симпатичное лицо, – но когда-то же они закончатся. Когда?

– Двадцатого, – машинально ответила Ольга.

– Вот двадцатого и отметим полученные пятерки. Отмазки не принимаются, – крикнул молодой человек, удаляясь быстрым шагом и не слушая Ольгиных возражений.

Девушка рассердилась, но как-то слегка, не по-настоящему. Похоже, настойчивость – лучший друг этого молодого человека. И уж если быть честной, ей было приятно внимание парня. Да он ухаживать за ней собрался, что ли? Ну, Сашка, балбес! Смешной дуралей!

Но хватит мечтать, дурацкие мысли вон из головы, вперёд к учебникам и тетрадкам! Через три дня первый экзамен, сочинение. Хорошо бы попался Чехов. Или что-то из поэзии, Блок, Есенин. Не дай бог, Достоевский, всё, выпускница срежется на недочитанном «Преступлении и наказании», трояк будет в лучшем случае. А ей нужны только пятерки. Высшие баллы! Пару четвёрок, она так и быть, стерпит, но только пару, не более.

Устроившись на диване в любимом уголке, рядом с одноногим торшером, Ольга лениво листала хрестоматию по русской литературе. Плохи её дела, не идёт учёба на ум, всё время лицо Анвара пред глазами, его губы, наглые, вишнёвые. Его руки, которые могут быть такими нежными. Сердце забилось чаще, и сладко сжалось внутри при воспоминании о смелых ласках молодого человека.

Открылась дверь, без стука вошла мать, судя по причёске, только что вернувшаяся из парикмахерской. Сегодня Лиля, мамин постоянный парикмахер, ей мелкие локоны накрутила, симпатичные, что есть, то есть. А этот голубой брючный костюм, мечта всех ташкентских модниц, как он ей идёт! В области хорошего вкуса матери нет равных. Ольга завидовала её красоте, изяществу, умению подать себя. И что бы ни случилось в этом мире, можете не сомневаться, Анна Евгеньевна будет выглядеть прекрасно при любых обстоятельствах.

– Привет. Занимаешься? – она грациозно прошлась по комнате, на минутку остановившись у зеркала, поправила и без того идеальную причёску.

Ольга кивнула, не видит, что ли?

– Прекрасно. Кстати, тот молодой человек на свадьбе, кто он? Из наших?

– Мама, из каких наших? Тут все наши!

– Оля, а вот наивность тебе не к лицу. Кто его родители, знаешь?

– Мам, ну откуда? Мы ни разу не виделись после Артека, – девушка злилась, деление на своих и не своих ей было неприятно. Она, как-никак, комсомолка, и у неё ленинские идеалы. Она помнит, что все люди равны, хотя…тут есть над чем подумать.

– Нюся сказала, что утром к тебе приходил молодой человек. И судя по букету, – она кивнула на вазу с цветами, – сей факт не скрывается. – Это был твой вчерашний кавалер? Похоже, у парня серьёзные намерения на твой счёт.

Ох, уж эта Нюся, кто её только за язык тянул!

– Мама, о каких намерениях ты говоришь? Мои намерения – отучиться пять лет в университете, – Ольга с силой захлопнула книгу.

– Прекрасно, я запомню эти слова, – Анна Евгеньевна с достоинством удалилась, бросив на прощанье строгий взгляд на дочь.

Прекрасно – любимое слово её строгой родительницы. И как же надоело Ольге это пластмассовое слово! Не в первый раз она задумалась, почему не складываются у неё отношения с матерью. Может, потому, что Ольга не приемлет её непробиваемое равнодушие, холодность, отсутствие живых эмоций. Конечно, любая эмоция на лице – это будущая морщинка, а лицо мать бережёт, как фарфоровую вазу эпохи Мин. В фарфоре, благодаря матери, девушка немного разбирается. Уже года три Анна Евгеньевна собирает фарфоровые фигурки, не антикварные китайские, конечно, а кузнецовский фарфор. Балерины, пастушки, цветочницы и крестьянки тонкой, ручной работы, с богатым спектром цветов – их в доме целая витрина.

Взгляд упал на лежавшую рядом книгу. Эх, она точно претендент на трояк за сочинение. Ну, где там, мой трудный Толстой?

«Наташа шла в своем лиловом шёлковом с чёрными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша».

«А я? – подумала Ольга, – хороша ли я? Есть ли во мне хоть капля красоты Наташи Ростовой?»

Она вскочила, подбежала к зеркалу. Да, глаза ей выразительные достались, материны. Синие, с длинными ресницами, не нуждающимися в туши; отец как-то сказал, что это омуты с чертями, а не глаза. Скулы высокие, с губами всё в полном порядке. Но вот нос? Ольга покрутила головой. Нос определённо мог бы быть и поменьше. Ну, да ладно, она не испортит себе жизнь переживаниями о слишком выдающемся носе.

Девушка провела рукой по груди, расстегнула несколько пуговок на халате. Открывшаяся картина не вызывала неприятных чувств, напротив, нежные, задорно торчавшие грудки, уже не помещавшиеся в недавно купленный лифчик, очень даже ничего выглядят. Она протянула руку. Здесь и вот здесь, в этом особенном, потайном месте побывали руки Анвара. И его теплые губы, она помнит их горячие прикосновения. Застегивая халат, Ольга глубоко и прерывисто вздохнула. Какое счастье, сегодня они увидятся вновь. О, небо, дай ей сил и терпения дожить до этой долгожданной, волнующей кровь встречи.

* * *

– Что ж, комиссия вполне довольна твоим ответом. Пять баллов, Горская, поздравляю, – улыбаясь, учительница химии взглянула на неё поверх очков.

– Спасибо, – ликуя в душе, внешне Ольга ничем не выдала своей радости, сильные эмоции оставим плебеям, учила мать.

Схватив исписанные листочки, пошла к двери, невозмутимая и спокойная. Для отличницы Горской пятерка на экзамене по химии – вещь привычная. Химию она любила, находила даже особую поэзию в названиях химических элементов, в их волшебных превращениях; запомнить сложнейшие формулы, не всегда укладывавшиеся в голове у рядового старшеклассника, для Ольги – раз плюнуть! Любила, но прекрасно могла бы обойтись дальше без этой науки, как, впрочем, и без математических логарифмов, без атомов, молекул и, тем более, квантов, без всего того ненужного, что в изобилии даёт выпускникам школа. Но только не без литературы, ни дня без книг она не проживёт, даже и пытаться не стоит.

У дверей обрадованная Женька бросилась ей на шею. Верная подруга, отхватив свою четвёрку, она уже с полчаса мерила шагами коридор, ждала.

– Наконец-то! Ну, как? Пятёрка, да?

Оля кивнула. Да что с ней такое? Стоит, как деревянный истукан, а ведь это был последний экзамен. До неба надо прыгать! Всё! Двадцать дней экзаменов, три выброшенные из жизни недели позади!

– Анвар тоже пять отхватил! И привет тебе огромный передавал. Его отец сразу увёз, так что не ищи!

Женька залпом выдала эти ценные сведения, одновременно стреляя глазами в разные стороны в поисках симпатичных мальчиков, которые вполне могли оказаться сейчас в поле её зрения. Оно и понятно, рысь вышла на охоту. Одинокая девушка в поиске, вчера, сегодня, всегда. Здесь и сейчас.

Выйдя из школы, подруги уселись на нагретую солнцем лавочку в ближайшем скверике. Листья платана, закрывая подруг от лучей раскалённого светила, отбрасывали ажурную тень на их лица, дарили прохладу и покой. Ольге хотелось сидеть здесь вечно, невероятная усталость, как лавина с гор, навалилась внезапно, оглушила, лишила эмоций, ощущений, мыслей. Отчаянно жестикулируя, что-то говорила Женя. Мозг вяло фиксировал отдельные слова, «домой», «обряд», «немедленно».

– Ну, Оль, согласна? Лично я не могу больше ждать!

– Ты о чём вообще? – Ольга на минуту открыла глаза, чтобы тут же закрыть их снова.

– Горская, встряхнись, – Женя протянула ей бутылку с водой, с которой не расставалась никогда. – Вот, глотни, бедолага, и вперёд!

– Вперёд, это куда?

– Это туда! Будем отмечать освобождение от школы и радоваться жизни!

– Погоди, о каких обрядах ты тут талдычила? Пугаешь меня, подруга.

Приподняв школьный фартук за уголки, Ольга помахала им вверх и вниз. Слабый поток воздуха охладил разгорячённое лицо. Она вдруг отчётливо осознала, что школы в её жизни больше не будет никогда. Никогда! Какое страшное слово! Учиться в школе много лет было главным занятием в жизни, а теперь этот глагол переходит в прошедшее время. Грустно…

– Ну, Оль, ты что, забыла? Обряд под названием «Снимаю школьную форму в последний раз!» Дальше можно импровизировать: выкинуть форму в окно или закинуть на шкаф, – она засмеялась, довольная своей задумкой.

Рядом прошли два парня, не школьники уже, постарше. Один из них, черноволосый, плотного телосложения, в спортивном синем костюме с белыми лампасами бросил на девчонок быстрый заинтересованный взгляд, остановился, шагнул к ним.

– Привет, красавицы! Вас интересуют молодые, привлекательные парни? – Он присел на лавочку рядом с ними, небрежно закинул ногу на ногу. Его друг, заметно удивлённый поведением товарища, застыл рядом.

– Не особенно интересуют. Слишком уж они наглые. – Ольга сердито взглянула на него. – И не задерживайтесь, молодой человек, проходите, вас ждут. – Ольга кивнула на стоящего рядом парня. – Идите уже, – повторила она, добавив металла в голосе.

– Засмотрелся на вас, и забыл, куда шёл, – парень явно не собирался сдаваться. – Кстати, меня Алексей зовут. Отличное имя, да? А это Женя, красавчик и очень хороший человек, – кивнул он на своего друга.

– Женя? Как и я, – удивлённо откликнулась молчавшая до сих пор подруга, которая уже пару минут не сводила глаз с симпатичного юноши, стоявшего рядом.

– Вот он, перст судьбы! – Алексей не замолкал ни на минуту. – Женька – клад, а не парень, точно говорю. Только уж слишком скромный.

– Вы простите нас, – вступил в разговор Женя, – мы обычно к девушкам не пристаем. Просто сегодня день такой особенный. Конец учёбе! Последний экзамен только что сдали.

– Мы тоже… последний. Ух, ещё одно совпадение. А вы где учитесь?

Несмотря на суровые Ольгины взгляды, которые та незаметно бросала на разговорившуюся Женю, девушка вовсю улыбалась своему тёзке. Немудрено, от глаз чайного цвета, глаз-океанов, невозможно взгляд отвести, век бы в них смотреть.

– Авиационный техникум, он здесь, недалеко, – молодой человек махнул рукой в сторону учебного заведения, взглянул на Женю и тоже улыбнулся в ответ.

– Знаю! – радостно произнесла Женя. – Совсем недалеко от нашей сто десятой школы. Там у вас так зелено, цветы…

– Пока, мальчики! Дела… – Ольга схватила подругу за руку, потащила за собой.

На повороте дороги Женя оглянулась, парни смотрели вслед. Кажется, они были расстроены таким поспешным бегством девчонок.

– Олька, похоже, ты мне судьбу только что сломала, – расстроенная Женя искоса взглянула на неё. – Чёрт, зачем надо было так быстро исчезать?! Что за преступление – немного поболтать с симпатичными парнями?

– А обряд? А новая жизнь? Всё это черновик был, – Оля махнула туда, где осталась пустой их любимая лавочка, – а теперь мы начисто начнем нашу жизнь, с нуля. Согласна? – схватив за руку обиженную подругу, она потянула её за собой.

Быстрей, быстрей! И вот они уже почти бегут, юные и беспечные, устремлённые навстречу большой, настоящей жизни, навстречу новым встречам и новому, неизведанному ещё счастью.