Глава 5

Невозможно смотреть, как плачет взрослый мужчина. А этого и не увидит никто. Когда, позвонив в больницу, Иван узнал о смерти Маргариты, то первым чувством, охватившим его, была ярость. Он был потрясен несправедливостью этого страшного события. Кто ему ответит, почему умирают красивые и любимые женщины, оставляя нас навсегда, почему не хранит их наша любовь? Иван сжал кулаки, ломая пальцы, сдерживая рвавшийся наружу крик…

А потом пришло горе, навалилось чёрной тоской, душило, словно петлей, не вздохнуть… Иван позвонил домой, сказал жене о срочной командировке. Нужно уладить, нужно подписать… Плёл чего-то, не понимая, что. Сегодня он не вернётся домой, где надо «держать» лицо, вести себя так, словно ничего не случилось. И с работы уйдёт, здесь легко обойдутся без него.

Иван сел в машину, вырулил на главную дорогу. Быстрые «дворники» разметали первый снег на лобовом стекле. Снег шёл с самой ночи, предвещая скорое начало зимы. А Марго уже никогда не увидит этих белых кружевных снежинок, никогда не упадут они на её плечи… Он заморгал, неловко повернув руль. Взвизгнули тормоза идущей рядом машины, водитель что-то злое крикнул ему сквозь стекло… Надо быть осторожнее, на дороге смерть всегда рядом…

Куда ехал, Иван не знал, да и неважно это. Ему нужно побыть одному, погоревать об этой прекрасной женщине, о самой большой в своей жизни потере. Душу свою бинтами обмотать… Неожиданная мысль пришла ему в голову. Иван развернул машину, направился к выезду из города. Он поедет туда, где началась их любовь. Ехали в Выборг, а попали в маленькую комнатку придорожного мотеля, где провели свою первую ночь. И это было лучшее место на свете…

Сгущались сумерки, когда Иван подъехал к мотелю. Напрягшись, вспомнил номер той памятной комнаты, надеясь, что она свободна. Так и оказалось, седовласый портье выдал ему ключ и пожелал хорошего отдыха. Не заглядывая в комнату, Иван направился в бар, пусть плеснут хорошую порцию водки, и пусть эта производная этанола поможет ему хоть немного снизить душевную боль.

Он сидел у стойки бара, сгорбившись, положив руки на её липкую поверхность. Забрав рустую рюмку, бармен, взглянув на клиента, наполнил вторую, затем третью. Расслабленность и оцепенение пришли, как награда измученному телу…

– Ей, мужик, угости ребят, – услышал Иван за спиной громкий мужской голос.

Он медленно повернулся туда, откуда прозвучали эти слова. Не просьба – приказ. Крепенький плечистый мужичок в чёрной, видавшей виды куртке, скаля зубы, смотрел на Ивана. Его приятель, уже изрядно поддавший, встрепенулся в предвкушении небольшого развлечения.

– Обойдёшься!

– Стервец, ты хоть знаешь, с кем говоришь? – разгорячённый винными парами, мужик угрожающе приподнялся за столом.

– Конечно. С пьяной свиньёй.

Водка, катализатор для всплеска негативных эмоций, разбудила в Иване агрессию, он жаждал боя, крови, ярость и ненависть бушевали в крови. Он встал, шагнув вперёд, остановился, расставив ноги. Непроизвольно сжались кулаки, готовясь к поединку. Мужик, возбуждённый намечавшейся схваткой, уже шёл к нему, ноздри его раздувались, как у готового к скачкам жеребца.

Иван ударил первым в это ненавистное лицо, пытаясь достать губы, изрыгающие матерные слова. И шагнул назад. Мужик пошатнулся, но устоял, качаясь, он ощупывал лицо руками. Его собутыльник, чертыхаясь, уже спешил на помощь. Теперь уже они оба шли на Ивана, тяжело дыша. Набросились одновременно, пытаясь ударить побольнее. Пока ему удавалось уворачиваться и даже снова ударить первого, особо враждебного, под дых. Но к дерущимся подгребал ещё один, свирепого вида детина; в его глазах явственно читалось желание всласть помахать кулаками.

Внезапно бармен, до этого равнодушно взиравший на потасовку, будто проснувшись, быстро выскочил из-за стойки и резко дернул Ивана за руку. Вытянув его из свалки человеческих тел, потащил к выходу, вытолкал за дверь.

Что это было? Холодный воздух привёл Ивана в чувство. Кулак саднило, заставляя устыдиться своей звериной агрессии. Нащупав ключ в кармане, он отправился в комнату, уже жалея, что выбрал именно её. Войдя, бросился на кровать, прижался лицом к подушке, на которой когда-то белело в полутьме её красивое лицо.

Почему?! Почему Маргарита не оказалась той первой встречной, на которой он сгоряча женился? Сколько счастливых дней они могли бы подарить друг другу, сколько радости… Застонав, он приложил больную руку к губам, радуясь этой боли, этому маленькому страданию, которое хоть немного забирало на себя невыносимую боль его сердца.

* * *

Это была жуткая ночь. Как там, в стихотворении, «полуплакал, полуспал»… И вся жизнь прошла перед глазами, с её ошибками и чудачествами. Придя из армии, жил без руля и без ветрил, в полупьяном угаре. «Женюсь на первой встречной», вот чума. И зачем он это сказал? Отец тогда замолчал, закатил глаза, и последнее слово в их очередной ссоре осталось за Иваном.

Первой встречной оказалась толстуха средних лет. Схитрив перед самим собой, сделал вид, что не заметил её, такие девушки пусть ищут других женихов. Себе под стать. Потом он долго шёл за симпатичной девчонкой, стройной, как берёзка, пытаясь, прежде чем начать атаку, рассмотреть кольцо на её пальце. Не успел – она впрыгнула в троллейбус, двери захлопнулись, и потенциальная невеста исчезла навсегда.

Мария была третьей. Разочарованный, Иван с минуту смотрел вслед троллейбусу, потом оглянулся и увидел её. Мария стояла на остановке, ждала свой седьмой автобус. Это потом он узнал про автобус, а пока стоял и тайком изучал девушку. На первый взгляд в девушке не было ничего, что обычно не нравилось Ивану. Например, вульгарность, неестественность и слишком боевой раскрас. Худенькая, высокая, короткий джинсовый сарафан с карманом на полной груди позволял рассмотреть стройные ноги с узкими щиколотками. Надо ли говорить, что он обожал такие женские ноги. Жаль, тёмные очки на сосредоточенном неулыбчивом лице девушки закрывали то, что хотелось бы рассмотреть. Глаза. По ним легко считать человека, узнать, добрый или злой, мягкий или жестокий.

– Вы меня проглядели насквозь. До дыр, – вдруг сказала она, сдвинув очки вниз, к носу. Карие глаза взглянули насмешливо. Карие глаза ждали ответа.

Иван был не готов к тому, что она вдруг заговорит с ним, поэтому ляпнул первое, что пришло в голову.

– А нам, режиссёрам, по-другому нельзя, если хотим найти свежее лицо.

Потом он объяснит, что вырвавшаяся ложь – способ, казалось, безотказный, привлечь её внимание. Девчонки любят творческих личностей. Кажется, это так, хотя ещё мало знал девчонок.

– Порнофильмы снимаете? Это не ко мне, молодой человек, – она развернулась к нему лицом.– А часто вы режиссёром представляетесь? И как улов, клюют? – забавляясь, девушка открыто смеялась над ним.

Зубастая, за словом в карман не лезет. Иван хотел сказать что-то весёлое, юморное, но ничего не приходило в голову. Мозги уже совсем пропил? Надо с этим завязывать. А девчонка, всё ещё улыбаясь, отошла, направившись к остановившемуся рядом автобусу. Пара секунд – и она уже там, в салоне. Хорошо, что на сей раз он успел вскочить на подножку.

Иван проводил Марию до дома, дорогой дурачился, развлекая девушку, наконец-то снизошло на него вдохновение. Был в ударе, нравился сам себе. Сорвал несколько цветков, чудом выросших у дороги, преподнёс эти скромные лютики девушке, преклонив колено. Стоя у подъезда её дома, загородил дверь спиной, не отпускал, пока не выпросил номер телефона. Отпускать и вправду не хотелось, с ней было легко и просто.

Вернувшись домой, сказал отцу, чтоб в выходные ждали невесту, первую встречную, как и обещал, приведёт знакомиться. До выходных ещё три дня, Иван надеялся за это время очаровать будущую супругу. А первый неплохой шаг в этом направлении уже сделан.

Встреча с Марией принесла ему удачу: через день Иван нашёл работу в небольшой фирме, довольно бойко торгующей стройматериалами. Куда-то исчезло желание пить и куролесить, встречаться с сомнительными приятелями, видно, всему своё время.

Родителям будущая сноха понравилась, отец приосанился и довольно крякнул, увидев Марию, пришедшую в гости, а мама даже обняла её на прощанье. Через три месяца сыграли скромную свадьбу. Был лучший питерский ЗАГС номер один, шустрый фотограф, цветы и кольца, маленький банкет в ресторане – всё, как полагалось. От невесты в белом кружевном платье глаз было не отвести, он смотрел на неё счастливыми глазами и был влюблён, бесконечно влюблён…

Первые три года жили хорошо, много работали, а ночами любили друг друга до одури, засыпая под утро на одной подушке. Вначале снимали квартиру, потом, когда родилась Алинка, с помощью родителей купили свою. А потом… Куда исчезает любовь, кто ему ответит? Где то таинственное место, та загадочная страна, куда уходят наши чувства, пропадая там навсегда…?

Свет фар от подъехавшей к мотелю машины полоснул по окну. Иван зашевелился на своём неудобном ложе, перевернув, взбил подушку, снова закрыл глаза. Ему не уснуть… Перед глазами уже лицо Маргариты, женщины, которая заставила по-молодому забиться его застывшее сердце. Завтра похороны, он не пойдёт, нет, не сможет видеть её такой. Любимое тело, тронутое холодной рукой смерти, невозможно… Пусть самые близкие будут рядом…

Внезапно Иван открыл глаза. Никита! Что будет с ним? Он обещал Марго позаботиться о нём, а сам забыл о парнишке, лелея своё горе. Может, тот уже в приёмнике-распределителе, пока он, сбежав, слёзы тут глотает. Слабак! Сейчас Никита – самое главное, ради памяти любимой Иван сделает для него всё, что потребуется. Отбросив одеяло, он вскочил, собрался в пять минут. Уже светало, когда он вырулил на трассу, поехал вперёд, к видневшемуся вдали городу, навстречу золотому шару солнца, медленно и торжественно поднимавшемуся над горизонтом.

* * *

К шести утра подъехал к дому, припарковал машину в безлюдном дворе, белом-белом, занесённом первым снегом. Здесь ещё не ступала нога человека, лишь замысловатая цепочка кошачьих следов вилась по девственно чистой поверхности земли.

Замок открывал осторожно, чтоб не потревожить, не разбудить своих. Спят ещё, утренний сон – самый сладкий. Ошибся. Алина сидела на кухне перед чашкой остывшего кофе.

– Привет, Алька, ты чего не спишь? Хотя… понимаю…

– Пап, – она вскочила, бросилась к отцу на шею. – Как так можно? Он ещё маму не похоронил, а его уже в детский дом забирают? – Она вздохнула, сдерживая слёзы. – Скажи, у этих людей есть сердце?

Чёрт! Ну, вот, как он и предполагал, уже сообщили, кому надо, успели… Интересно, как это делается? Наверное, школа обязана информировать о таких случаях.

– Откуда узнала?

– К классной тётка приходила… Узнавала про Никиту, где он сейчас, с кем, сказала, что будут оформлять в детдом. Папа, да он там загнётся один!

– Никиты не было в школе?

Алинка отрицательно помотала головой, всхлипнула, из последних сил не давая пролиться слезам, но горе оказалось сильнее. Дочь тихо плакала, а он гладил её по голове, позволяя излиться этим тяжёлым слезам отчаяния и боли.

Неслышно вошла на кухню Мария, остановилась, прижавшись спиной к стене. Белая шёлковая сорочка обнажала худенькие плечи. И жена, и Алина, приподняв голову с его груди, с надеждой смотрели на Ивана.

– Значит, так, – он начал говорить, ещё не зная до конца, что скажет. – Никиту надо спасать, это не обсуждается. – Его уверенный тон подействовал на Альку, она перестала плакать. – Думаю, можем оформить опекунство. Маш, ты как? Не будешь возражать?

– Нет, конечно, нет. – Мария обняла себя руками, пытаясь согреться. – Действуй, Иван, я помогу.

– Сейчас едем к Никите, потом в школу, узнаем про тётку, откуда она такая взялась…  Дальше по ситуации, – Иван говорил уверенно, он, словно опытный капитан, объяснял команде план действий. – Иди, одевайся, – подтолкнул Алину к выходу.

Эти фразы Иван произнёс без колебаний, но на деле он совсем не был уверен, что всё получится. Сто бумаг собрать придётся, кучу подписей, а зная наших бюрократов, результат под вопросом. Вздохнул, хреновый он всё-таки оптимист.

Никита открыл дверь не сразу, вышел к ним через пару минут в накинутой на плечи мятой рубашке. Взгляд взрослого человека, измученный вид – заметно, что парень на пределе. Разговаривали на лестничной площадке, он просто забыл пригласить их пройти.

– В общем, так, брат, – начал Иван. – Как несовершеннолетний, ты не можешь жить один. Я хочу стать твоим опекуном, вернее, попечителем. Ты как, не против?

Никита пожал плечами, глядя себе под ноги.

– Он согласен, да, Никита? – встряла Алинка.

Иван тоже счёл этот жест утвердительным и продолжил:

– Сегодня же всё узнаем, но дело это небыстрое. Понимаешь, Никит, одного тебя тут не оставят…

Никита вскинул глаза. Этот взгляд, полный отчаяния, гнева на несправедливость мира, Иван еле выдержал. Бедный парень! А впереди у него страшный день похорон…

– Алина с мамой приедут к тебе в десять, хорошо? Будут с тобой сегодня. Держись, брат…

– Хочешь, я сейчас останусь? – подала голос Алина.

– Нет.

Страстно желая остаться одному, Никита уже закрывал дверь, прячась в своё ненадёжное укрытие, словно не достанет его здесь никакая беда.

Отправив Алинку домой, Иван поехал в школу. Как оказалось, появился слишком рано, и длинные коридоры этого заведения, где дают знания тем, кто согласен их взять, были ещё пусты.

Только в сумерках он вернулся домой, сделав первый шаг, получив впечатляющий перечень документов, которые необходимы для оформления опекунства. Жена с дочерью явились вечером. Молчаливые, с измученными, каменными лицами. Алина сразу скрылась в своей комнате.

– А Никиту забрали… Прямо там, – Мария села за кухонный стол напротив мужа. – Увезли, как арестанта. У этих людей камень вместо сердца…

Ошеломлённый, Иван вскинул на неё глаза и замер. Её вопрос остался без ответа. Иван тоже многого не понимал в этой жизни, не понимал и не принимал её жестокости и несправедливости, иногда ему было по-настоящему стыдно за некрасивые человеческие деяния. Такие, как это…