Глава 7

– Мадемуазель Эванас? – робко пискнул паренёк, вцепившись пальцами в холодные, металлические прутья ограды.

– Да, это я!

Я с такой быстротой подошла к посыльному, что напрочь позабыла обо всем, что сказала мне тетя Ванда.

– Вам письмо, мадемуазель, от… – он недоговорил, внезапно осёкшись под ледяным взглядом тёти Ванды.

Её присутствие, как всегда, ощущалось физически – холодом, пробирающим до костей. Пронзительный взгляд тётушки, казалось, мог заморозить любого, кто осмелился бы переступить порог нашего дома.

– Пойдём к парадному входу, – произнесла я, стараясь смягчить напряжённую атмосферу.

Я жестом указала рукой в сторону ажурных кованых ворот, увитых плющом.

Мальчишка, явно обрадованный возможностью поскорее ретироваться, кивнул и со всех ног бросился к месту встречи. Я проводила его взглядом, а затем обернулась к тётушке.  Её лицо напоминало маску, высеченную изо льда – прекрасную, но совершенно безжизненную.

Получив письмо, я наградила посыльного огромным куском ещё тёплого яблочного пирога.

– От кого письмо? – раздался за моей спиной холодный голос тётушки Ванды, едва я ступила на первую ступеньку лестницы, ведущей в дом.

От былой теплоты не осталось и следа.

– От одной знакомой, – уклончиво ответила я.

– А имя у этой знакомой есть? – тётушка, шагнула на лестницу. Её взгляд скользнул по мятому конверту, бумага которого была дешёвой и грубой, со следами пролитого кофе по краям.

– Мириам, – соврала я. – Мириам Роше! Дочка городского аптекаря!

Тётушка Ванда прищурилась, и на её переносице пролегла глубокая морщина. Она мне не поверила. Хуже того, тётушка, казалось, точно знала, откуда на самом деле было это письмо.

Да-а-а, мне бы такую проницательность, может быть, я бы вскрыла гадкую душонку Генри ещё при нашем знакомстве.

– Надеюсь, ты не наделаешь глупостей, Кара, – холодно произнесла она отступая.

Я прикусила губу и, сжав конверт в руке, бросилась вверх по лестнице.

Сердце бешено колотилось в груди, кровь стучала в висках. Добежав до своей комнаты, я стремительно заперла дверь.

Прошла минута, другая. Сделав глубокий вдох, в попытке унять дрожь, я надорвала конверт.

“Письмом” это вряд ли можно было назвать – просто мятый листок бумаги, на котором неровным почерком было нацарапано одно-единственное слово:

“Сработало”.

Я подошла к окну и распахнула створки, впуская в комнату свежий воздух.

– Сработало… – прошептала я.

Значит, дело осталось за малым.

Решительно повернувшись, я подошла к шкафу. Отодвинув стопку накрахмаленного постельного белья, достала из потайного отделения небольшую коробочку, в которой хранилось приглашение на свадьбу

Только сегодня я смогла рассмотреть её: дорогая, фактурная бумага, изящная каллиграфическая надпись, золотая рамка, миниатюрные букетики цветов, выведенные с ювелирной точностью, и дата…

До свадьбы оставалось всего три дня. Три дня, за которые я должна была изготовить настолько прекрасную бутоньерку, что даже Агата Спенсер оказалась бы довольна.

Я подошла к своему рабочему столу, заваленному эскизами и образцами цветов. Мои пальцы скользнули по лепесткам роз, орхидей и лилий. Но всё это было не то…

Быстро накинув шаль и, стараясь не привлекать внимания домашних, выскользнула из дома. Оранжерея встретила меня влажным теплом и ароматом цветов. Я осторожно срезала выращенную мной хризантему.

Вернувшись в комнату, принялась за работу. Часы летели незаметно, пока я кропотливо создавала свой… не побоюсь этого слова – шедевр. Каждый лепесток, каждая веточка должны были быть идеальными.

Когда первые лучи солнца коснулись горизонта, бутоньерка была готова. Я отступила на шаг, любуясь результатом своего труда. Нежная фиолетовая хризантема в обрамлении изумрудных листьев и тонких серебряных нитей выглядели просто волшебно. А моя магия не даст ей увянуть ещё по меньшей мере месяц!

Осталось добавить последний штрих. Я достала флакон с тёмной жидкостью и, затаив дыхание, нанесла несколько капель на лепестки цветов. Жидкость быстро впиталась, не оставив и следа.

– Прекрасно, – прошептала я, аккуратно упаковывая бутоньерку в изящную коробочку.

Я улыбнулась, представляя, как мой план воплощается в жизнь. Месть – это блюдо, которое подают холодным, и я намеревалась насладиться каждым его кусочком…

Последние дни до свадьбы прошли настолько быстро, что я едва успела собраться с силами. Время словно утекало сквозь пальцы, как песок в часах.

Спрятав коробочку с бутоньеркой в сумку, стала готовиться к выходу. Нужно было успеть доставить "подарок" до начала свадебной церемонии.

– Кара! – раздался голос отца из-за двери. – Ты уже проснулась? Спускайся завтракать!

– Я не голодна, – отозвалась я, стараясь, чтобы мой голос звучал как можно более беззаботно.

Вернувшись к шкафу, бессильно провела рукой по рядам платьев. Роскошные ткани, расшитые жемчугом и серебром, казались мне сейчас насмешкой. Выбор пал на самое простое, неприметное платье – пепельно-серое, цвета дождливого неба. Наряжаться не время. Моя цель – слиться с толпой, стать незаметной тенью, которую никто не вспомнит. Для надёжности я наложила на себя заклинание отвода глаз: если кто-то задумается о том, что делает на свадьбе отверженная невеста, его внимание тут же переключится на более значимые вещи.

Бросив последний взгляд в зеркало, я поправила причёску, убеждаясь, что на моём лице нет и тени тех тёмных мыслей, что роились в голове.

– Ну что ж, – прошептала я своему отражению, – пора начинать представление.

С этими словами я открыла дверь и вышла из комнаты.

– Кара, ты куда? – окликнул меня отец из гостиной.

Всё семейство было в сборе. Я уловила обрывки фраз о предстоящем отъезде тётушек.

“Ох, надеюсь, меня больше не станут уговаривать уехать с ними” – мысль промелькнула в голове, оставив после себя горькое послевкусие.

– К подруге! – бросила я, юркнув за дверь, прежде чем кто-то успел задать ещё вопросы.

Отойдя от дома на достаточное расстояние, я заказала экипаж прямиком до церкви Святого Людовика.

Церковь возвышалась над городом, словно гигант, заковавший себя в камень и золото. Её золочёные купола сверкали в лучах утреннего солнца, а массивные колонны, казалось, подпирали само небо.

У входа уже начали собираться первые гости – дамы в роскошных нарядах и их галантные кавалеры в строгих костюмах.

Я расплатилась с извозчиком и, стараясь держаться в тени, направилась к боковому входу.

Заклинание отвода глаз работало безупречно – никто даже не повернул головы в мою сторону.

Внутри церкви царил полумрак, пропитанный ароматом ладана и свежих цветов. Флористы как раз заканчивали украшать алтарь белыми лилиями и розами – любимыми цветами невесты. Моими любимыми цветами…

Сжав кулаки так, что ногти впились в ладони, я заставила себя дышать ровно. Не время для эмоций. Я пришла сюда с определённой целью. Коробочка с бутоньеркой в сумке словно потяжелела, напомнив о своём присутствии.

Осмотревшись, я заметила небольшую дверь, ведущую в комнату для подготовки жениха. Именно туда мне и нужно было попасть. Дождавшись, когда последний флорист покинет главный зал, я скользнула к двери.

Генри в комнате был не один. Я узнала голос его приятеля. Брайс Карон. Лично мне он никогда не нравился. У него был такой плутовской вид, что волей-неволей задумываешься откуда у такого мужчины деньги. Слышала, и от самого Генри тоже, что он неплохо играл в карты, ну, то есть как играл – жульничал, обирая азартных игроков как липок.

– Ты мне должен, Генри!

– С чего это?

– Как?! Это я ведь познакомил вас! Если бы не я, то сегодня к алтарю ты мог бы пойти с другой невестой. Не жалеешь? Нет?

– Кара станет моей любовницей! – слова Генри, брошенные с такой уверенностью, ударили меня наотмашь, заставив отшатнуться от двери.

– У неё непростой характер! А может, мне приударить за ней? А! – раздался пьяный хохот.

“Ага, как же… Приударит он за мной!”

– Даже не смей к ней приближаться, – внезапно прошипел Генри, а потом я услышала глухой удар, словно он толкнул своего друга, и тот влетев в стену.

– Ты чего? – возмутился Карон. – Перебрал бренди?

– Кара моя!

– Ладно-ладно! К чему горячится-то?

– Лучше иди и проверь, всё ли готово к торжеству! – процедил Генри.

На минуту в комнате и коридоре повисла тишина, в которой, казалось, можно утонуть, а после дверь с тихим скрипом отворилась. Я успела спрятаться за колонну.

Брайс Карон поправил края чёрного с иголочки фрака, отряхнул невидимые пылинки с рукавов и, обернувшись, раздражённо буркнул:

– Кретин!

После чего направился в сторону торжественного зала.

Когда шаги стихли, я выскочила из-за колонны, сняла с себя заклинание и, расстегнув две верхние пуговички на платье, нырнула, в пропахшую дорогим сладковатым одеколоном, комнату жениха.

– Я же сказал, проверить, чтобы всё было готово! – прорычал Генри, сверля взглядом собственное отражение в зеркале.

– Здравствуй… Генри, – прошептала я, бесшумно закрывая за собой дверь на засов. Лишние глаза и уши нам сейчас были ни к чему.

Жених резко обернулся. Алкоголь, выпитый, вероятно, для храбрости, туманил его взгляд.

– Кара? – проговорил он с явным недоверием, будто увидел призрак. – Что ты…

– Ты же меня сам пригласил, – произнесла я, неспешно доставая из сумочки измятый листок приглашения. – Забыл?

– Помню, – усмехнулся он. – Вот только не думал, что ты действительно придёшь.

– Хм… – я игриво провела рукой по бедру и обвела взглядом комнату.

Довольно стандартное помещение: большое ростовое зеркало в резной деревянной раме, массивные настенные часы с боем, пара тяжёлых кресел с высокой спинкой, обтянутых тёмным бархатом, диван и стол, заставленный сейчас двумя хрустальными бокалами и пустой бутылкой дорогого бренди.

Насколько я помнила, комната невесты находилась в противоположном конце здания и была точной копией этой, за исключением безвкусных обоев в цветочек и огромного искусственного букета на столе.

– Знаешь, – продолжила я, проведя пальцем по глубокому вырезу платья, – я хорошенько обдумала твоё предложение.

– И? – губы Генри расплылись в пьяной, отвратительной ухмылке.

Он явно предвкушал очередную победу. Какая наивность!

– Я люблю тебя! Последний месяц, проведённый вдали от тебя, был для меня настоящей пыткой, – я театрально вздохнула, прижав руку к груди. – Генри, я поняла, что не могу без тебя жить.

Взгляд мужчины окончательно поплыл. Пьяная эйфория и непомерное самолюбие затмили в нём остатки разума. При своём самомнении он даже не мог помыслить, что я способна на обман.

Совершив резкий рывок, он, словно хищный зверь пригвоздил меня к двери и впился в губы жадным, собственническим поцелуем. От него пахло алкоголем, дорогим парфюмом и возбуждением.

Одна его рука скользнула по моей спине, сжимая талию с такой силой, что я невольно поморщилась, другая грубо прошлась по волосам, срывая заколку.

– Генри… – прошептала я, упираясь ладонями в его грудь. – Сейчас не стоит…

– Почему? – прохрипел он, покрывая поцелуями мою шею. – У нас полно времени.

Ну каков же мерзавец! На собственной свадьбе…

– У меня есть для тебя… подарок.

Глаза бывшего жениха загорелись. Сделав явное усилие над собой, он отстранился, давая мне возможность вздохнуть.

Я поправила платье и, достав из сумочки бархатную коробочку, протянула её Генри.

– Что это? – спросил он.

– В знак моей любви… и моих извинений, – решила добить я. – Я вела себя очень глупо, закатив ту истерику у тебя дома.

Я подошла к мужчине. Открыв коробочку, достала из неё изящную бутоньерку и бережно приколола её к лацкану его пиджака.