Глава 2

Я едва не рухнула на пол, в глазах стремительно темнело. Тётушка Беатрис, проявив удивительную для её лет реакцию, подоспела вовремя, подхватив меня за локоть и усадив в мягкое кресло с вышитыми подушками.

– Он меня… бросил? – прошептала я. – Разве такое возможно?

Первоначальный шок постепенно отступал, уступая место стадии отрицания.

Да, я наотрез отказывалась верить! Не могла принять даже мысли о том, что Генри решился разорвать помолвку. Он же клялся в вечной любви, уверял, что не мыслит жизни без меня! Что же могло измениться? Мы виделись с ним всего три дня назад. Неужели за столь короткий срок любящее сердце способно остыть, а чувства – бесследно испариться?

– Боюсь, что так, моя дорогая, – вздохнула тётушка Беатрис, грациозно опускаясь в соседнее кресло и деликатно подхватывая изящную фарфоровую чашку с остывающим чаем. – Тебе принести свежего чаю, милая? – спросила она с неуместной в данной ситуации обыденностью.

– Нет, спасибо, – пробурчала я.

– Чего-нибудь покрепче? – вкрадчиво поинтересовалась тётя Ванда, выразительно приподняв тонкую чёрную бровь и многозначительно взглянув на графин с наливкой, стоявший на этажерке.

"Может, я всё ещё сплю?" – промелькнула отчаянная мысль. "Всё это – просто кошмарный сон. Или, возможно, глупый, жестокий розыгрыш. Да, точно! Меня решили разыграть, а я тут расчувствовалась!"

Я бросила отчаянный, полный мольбы взгляд на родственниц. Но те, казалось, не замечали моего смятения. Они уже оживлённо обсуждали какой-то предстоящий бал и вели себя так, будто ничего не произошло.

Внезапно меня захлестнула волна обжигающего гнева. Я вскочила с кресла, чувствуя, как кровь пульсирует в висках.

– Я должна с ним поговорить! – воскликнула я, решительно направляясь к двери. – Наверняка это какое-то недоразумение!

– Кара! – предостерегающе крикнула тётя Ванда. – Сейчас не самое подходящее время для визита!

– Почему это? – я резко остановилась на пороге.

– У него гости, – уклончиво ответила она, отведя взгляд.

– Какие к чёрту гости? Генри ничего не говорил!

– Точнее, гостья, – пискнула тётушка Беатрис из гостиной.

– Да, плевать! – в сердцах огрызнулась я. – Мне всё равно! Я обязана с ним поговорить!

Вылетев в коридор, я распахнула дверь и едва не сшибла с ног отца, который, видимо, как раз собирался войти.

– Кара, боги милостивые! Что происходит? – удивлённо воскликнул он, хватаясь за шляпу.

Я пронеслась мимо, не ответив ни слова.

– Кара, постой! Куда ты? – послышался голос отца мне вслед.

– Позже, отец! Позже! – бросила я через плечо, сбегая с крыльца во двор, а оттуда на знакомую до боли мощёную улицу, ведущую к дому Генри.

Я не замечала ничего вокруг, шла словно в тумане, гонимая каким-то неведомым чувством. Перед глазами то и дело всплывали строки из его письма, полные холодности и равнодушия.

Улица казалась бесконечной. Я шла, спотыкаясь о камни мостовой. Прохожие оборачивались мне вслед, но я не обращала на них внимания. В голове крутилась лишь одна мысль: "Почему?"

Наконец, я оказалась перед знакомым особняком. Сердце бешено колотилось, дыхание сбилось. Я на мгновение замерла, собираясь с духом, а затем решительно постучала в дверь.

Открыл дворецкий. Увидев меня, он нахмурился:

– Мадмуазель Эванс? Что вы здесь делаете? Хозяин не ожидает гостей.

– Мне необходимо с ним поговорить, – твёрдо заявила я, проходя в холл. – Немедленно.

– Но… – начал было дворецкий, однако я уже направилась в гостиную, где слышался заливистый смех, весёлые разговоры и музыка.

Моё появление произвело эффект разорвавшейся бомбы. Музыка смолкла, словно её выключили одним щелчком, смех затих, а на лицах собравшихся застыли маски удивлённого любопытства. Кто-то поперхнулся, кто-то пролил вино, а дама в нелепом розовом платье с перьями удивлённо вскинула нарисованные брови.

Генри стоял возле какой-то брюнетки. Фиолетовое платье женщины, обтягивающее ее плотную талию, совершенно ей не шло: с бледной кожей она была похожа на мертвеца. А руки, унизанные массивными золотыми браслетами и кольцами с огромными сверкающими камнями, напоминали когти хищной птицы.

– Генри… – слово вырвалось хриплым шёпотом.

Я нервно одёрнула кружевной воротничок, пытаясь справиться с подступившей к горлу тошнотой.

– Можно с тобой поговорить?

– Дорогой, кто это? – брюнетка пренебрежительно фыркнула, прильнув к Генри.

Даже с расстояния я чувствовала, как от неё пахнет дорогими, но приторными духами, от которых у меня начала кружиться голова.

– Дорогой? Я не ослышалась? – сердце словно сжало ледяной рукой. – Что вообще происходит?

– Кара… – Генри словно очнулся: он поспешно прошёл через гостиную, остановившись в нескольких метрах от меня. – Я ведь всё написал тебе в письме, – прошептал жених… точнее, лучше сказать бывший жених.

– О ней, – я кивнула в сторону женщины, щеки которой успели приобрести ярко-розовый оттенок, – ты ничего не говорил. И почему она называет тебя “дорогим”?

В душе я понимала почему… но ПОЧЕМУ? Почему вместо меня он выбрал её?

Под слоем пудры, косметики и молодящих мазей истинный возраст брюнетки было сложно прочитать. Но всё же он чувствовался. Я бы назвала цифру пятьдесят или пятьдесят пять. Тогда как Генри был всего на год старше меня! Мне двадцать три, а ему двадцать четыре!

– Кто это? – вновь раздался надменный, пропитанный презрением голос.

Голос, резавший слух, словно старое, заржавленное лезвие, скребущее по тонкому стеклу. Женщина, облачённая в шелка и бархат, смотрела на меня свысока. Её тонкие брови, словно две чёрные пиявки, удивлённо ползли вверх.

– Кара Эванс, – ответил один из гостей. – Дочь Артура Эванса, помещика… небогатого, правда.

– И что же она здесь делает? Генри?!

Она обо мне ничего не знала… До нашей с Генри свадьбы оставался всего лишь месяц, а она даже не подозревала о моём существовании! Приглашения уже разосланы. Платье… моё свадебное платье, белоснежное, расшитое жемчугом и серебром, почти готово! Осталась лишь последняя примерка, а я стою здесь, словно служанка, случайно забредшая на бал, и смотрю на своего жениха! Сказал бы уж накануне свадьбы, чего мелочится?

Я чувствовала, как во мне закипает ярость. Волнами, обжигающими и неконтролируемыми, она растекалась по венам, устремляясь вместе с магией к кончикам пальцев. Ещё мгновение, и произойдёт взрыв…

– Генри, объясни же, кто это? – настаивала брюнетка.

– Я его невеста! – выпалила я, и эти слова обожгли язык.

Лицо женщины исказилось, и на миг мне показалось, что передо мной не знатная дама, а хищница, дикий зверь, у которого отнимают законную добычу. Её глаза сузились, губы плотно сжались, а на щеках проступили два ярко-красных пятна. Готова поспорить, если я не покину поле боя прямо сейчас, она набросится на меня, чтобы вцепиться в горло.

Однако сейчас брюнетка меня нисколько не интересовала. Мой взгляд, полный боли, непонимания и зарождающейся ярости, был прикован к Генри. К его лицу, на котором застыла маска равнодушия, к его глазам, которые вдруг стали чужими и холодными.

– Что же ты молчишь? – усмехнулась я. – Язык проглотил? Или, быть может, уже позабыл, как меня зовут?

– Не начинай, Кара, – процедил он сквозь стиснутые зубы.

– Мой дорогой, я ещё не начинала! – в голосе звенели слёзы, но я не дала им прорваться наружу. – Так значит, ты променял меня на эту… старую кошёлку?

Если до этого момента собравшиеся в гостиной гости сидели молча, лишь с любопытством театральных зрителей наблюдая за разворачивающейся драмой, то теперь воздух наполнился шёпотом и приглушёнными возгласами.

– Как смеешь?! – взревела женщина. – Ты… оборванка! Посмотри на себя! Дочь помещика? Ха! Да ты обычная дворовая девка. Как вообще она сюда попала? Её нужно вышвырнуть вон! Немедленно!

– Дворовая девка? Я… – слова застряли в горле.

Генри побледнел, его взгляд начал метаться между мной и этой… особой, словно он никак не мог решить, кого успокаивать первой. Неуверенно сделав шаг в мою сторону, мужчина протянул руку в жалком подобии примирительного жеста.

– Кара, давай поговорим наедине, – произнёс он тихо.

Магия внутри меня отозвалась на его слова глухим рокотом. Сжав кулаки до побелевших костяшек, я с трудом направила поток энергии вглубь себя.

– Хорошо, – выдавила я, стараясь дышать ровно. – Давай поговорим. Наедине! – последнее слово я практически выплюнула, не отрывая взгляда от брюнетки. Та смотрела на меня с нескрываемым высокомерием.

Генри повёл меня по коридору, и я с горечью отметила, что он даже не подумал пригласить меня в свой кабинет. Неужели я стала для него настолько чужой?

– Что за цирк ты устроила? – прошипел Генри, одёргивая края сюртука.

Эта привычка выдавала его с головой: когда он нервничал, то всегда судорожно начинал теребить свою одежду. Вот и когда делал мне предложение, стоял, мялся, поджимал губы и то и дело одёргивал края своего старого клетчатого пиджака.

Я невольно скользнула взглядом по его одежде. Старенький пиджак и потёртые ботинки сменили дорогой сюртук из тончайшего сукна с черепаховыми пуговицами, начищенные до блеска сапоги, а из кармана брюк выглядывала массивная золотая цепочка от часов.

И откуда у него, спрашивается, деньги?

Наивный вопрос… Ситуация предельно ясна. Очевидно, Генри предпочёл деньги!

Моя семья не обладает значительным состоянием, это факт. Тётушки, правда, удачно вышли замуж, однако их супруги едва ли стали бы оказывать нам финансовую поддержку. Всё, чем располагает отец – это небольшое поместье, доход от которого весьма скромен, хотя его вполне хватает для поддержания достойного уровня жизни. А Генри… похоже, ему этого мало.

– И что же ты хотела обсудить? – бывший жених нахмурился. – Говори скорее, у меня мало времени!

Его тон… ледяной, отстранённый, резкий… А ведь всего три дня назад он шептал слова любви, держал мои руки в своих и смотрел в глаза с такой нежностью…

Лицемер!

Лжец!

Обманщик!

– Твоё письмо… – я собрала силы, чтобы мой голос звучал ровно. – Твоё письмо, Генри. Наша свадьба… Приглашения, подарки, платье!

– Придётся всё отменить, – буднично, словно речь шла о какой-то мелочи, пожал плечами Генри.

Его безразличие доводило меня до исступления.

Внутри кипело, бурлило, клокотало от несправедливости. Хотелось кричать, разбить что-нибудь, выплеснуть всю эту боль наружу. Может, разгромить здесь всё? Сбросить тяжёлую вазу с пьедестала, разорвать на куски бархатные шторы, швырнуть в него… Да, в него, в этого человека, который топчет сейчас моё сердце.

Я окинула задумчивым взглядом интерьер дома. Он не был его собственностью, Генри арендовал этот особняк, точнее, арендовали его родители, которые год назад скончались, и договор аренды подходил к концу. А платить… Платить ему, похоже, больше нечем.

Он сам говорил, что после свадьбы нам придётся переехать в его загородный домик, доставшийся ему в наследство от дальней тётки. Небольшой, он находился где-то в деревне. Я была не против. В своих мечтах я представляла, как разведу там сад, построю новую оранжерею, а после, возможно, начну принимать местных жителей. Моя целительская сила не должна пропадать зря.

А сейчас… сейчас всё в один момент рухнуло. Рассыпалось в прах. Мечты о семейном счастье, о нашем совместном будущем.

– Ты так говоришь… Генри, неужели ты не любишь меня?

Мужчина молчал, плотно сжав губы, а его взгляд… он был холоден, пуст и безразличен.

– Вспомни, как мы с тобой мечтали переехать за город, – продолжала я, цепляясь за призрачную надежду, что он одумается.

– Это были твои мечты! Не мои, – резко дёрнул подбородком Генри. – Думаешь, мне хочется превращать свой дом в бесплатный госпиталь, как ты сделала это у себя? Принимать на пороге какое-то… отребье? Не понимаю, как твой отец всё это терпит!

Его слова ударили меня словно пощёчина. Я почувствовала, как к горлу подступает ком.

– Ты все это время врал мне…

– Как же долго! – раздался из гостиной капризный, раздражённый голос. – Что они там делают? Генри, дорогой!

Я услышала шаги, цоканье каблуков по мраморному полу, после чего в коридоре возникла фигура, затянутая в блестящий, кричаще-фиолетовый шёлк.

– Вы всё ещё здесь? – презрительно фыркнула брюнетка. – Немедленно убирайтесь из нашего дома!

Вот как, она уже считает этот дом своим?

– Генри, – она бросила уничижительный взгляд на моего бывшего жениха, и тот… покорно склонил голову. – Я всё ещё жду объяснений. Как так получилось, что эта… эта оборванка смеет называть себя твоей невестой?

– Это вздор, дорогая, – торопливо проговорил Генри, прильнув к брюнетке и поцеловав её руку. – Бедная девочка. Мы с ней учились в одной академии. Она просто помешана на мне! Я пытался ей всё объяснить по-хорошему, но ни в какую. Думает, – мужчина язвительно хмыкнул, и этот смех, злой и издевательский, резанул по сердцу, – что у нас будет свадьба. Больная…

Я слушала Генри и не могла поверить своим ушам. Гнев и обида захлестнули меня с головой. Я почувствовала, как магия начинает бурлить внутри, требуя выхода. Мои пальцы непроизвольно сжались в кулаки, и вокруг них заплясали яркие искры.

– Ах ты, лживый мерзавец! – выкрикнула я, не в силах больше сдерживаться.

Магия вырвалась наружу и полетела прямо в Генри, но он ловко заблокировал её, однако часть искр, отразившись от невидимого барьера, ударила в его новую пассию. Женщина взвизгнула, схватилась за щеку, на которой отпечатался красный след от магической пощёчины.

Я тут же спрятала руки за спину, понимая, что совершила ошибку: гнев затмил разум.

– Ты точно ненормальная! – закричал Генри.

Из гостиной, заинтересовавшись переполохом, вывалились гости.

– Полиция! Вызовете полицию! – визжала брюнетка, топая ногами. – Эта сумасшедшая напала на меня!

Я закусила губу, сдерживая поток проклятий, которые так и просились на язык, и в панике бросилась к выходу. Ситуация явно вышла из-под контроля…