Глава 2

Баррион

Сэр Эльгер встал, раздраженно отодвинув доску с опрокинувшимися фигурами. Паж поспешно подбежал и нагнулся у стола, подбирая рассыпанное по дорогому реиндольскому ковру.

Рыцарь, не глядя на чародея, положил руку на пояс рядом с рукояткой длинного кинжала.

– Хорошо иметь в должниках ярла Капертаума, – сказал он, хмурясь в открытое окно. – Это тебе любой скажет по эту сторону Драконьего хребта. Про тебя рассказывают чудеса. Так помоги отцу, раз ты уж все равно оказался на Овечьих Холмах.

Чародей посмотрел на руку рыцаря и кротко сказал:

– Хорошо, эрл. Я поднимусь, посмотрю и помогу, но знай, что времени у нас нет. Я спешил к ярлу три дня и две ночи и почти загнал лошадь. И если я не могу поговорить с ярлом, я должен поговорить с тобой.

Рыцарь удивленно повернулся от окна.

– Ты добрался от Щавелевой Гати за три дня?

Чародей промолчал, лишь пожав плечами.

– Ты ехал через Черный лес, – понял эрл. Смерил взглядом тщедушную фигуру чародея, закутанного в охотничий плащ. В сравнении с внушительным обликом рыцаря его мощным торсом, круглыми плечами и крепкими руками юноша выглядел почти ребенком. – Тебя ведь называют Суток? Это такая плетеная маленькая корзинка? Никогда не встречал человека, который бы на это решился. Сколько тебе лет, чародей?

Юноша вежливо улыбнулся.

– По пути я встретил отряд воинов с обозом. Они направляются в твердыню Закрытые Ворота. Останови их, сэр рыцарь.

Эльгер опешил.

– Как ты смеешь давать указания! Ты – мальчишка. Знаешь ли ты… – Кровь эрла начала закипать, но он пытался обуздать себя, зная, каков бывает в таком состоянии. Еще и непонятно, как разговаривать со щенком. Это не сельский колдун, который врачует коз за кружку эля. Опасно ссориться с королевским чародеем. – Знаешь ли ты, – сказал он уже спокойнее, – что мой долг перед твоим хозяином, а моим королем велит мне защищать Восточный Предел.

– У меня нет хозяина, эрл. – На парнишку гнев Эльгера не произвел никакого впечатления, он только внимательнее посмотрел на рыцаря. – А воины тебе самому неотложно понадобятся в скором времени. Мир соединяется… – непонятно добавил он. – По-видимому, обоз возглавляет твой брат сэр Баррион. Я не ошибаюсь.

– Что тебе известно? Что за игры? – раздраженно сказал рыцарь, борясь с собой. – Выкладывай все на доску. Я не привык разгадывать загадки.

– Разделенный мир воссоединяется, – повторил чародей. – Пойдем, рыцарь, к твоему отцу. Я, несомненно, все тебе объясню. И отправь, не мешкая, за обозом.

Ярл лежал в донжоне на массивной кровати с вырезанным у изголовья гербом дома Фюргартов: красный лев в золотой короне, стоящий на задних лапах и держащий в передних двуручный меч. Раздвоенные на концах медово-оранжевые флаги с таким же красным львом украшали ворота в крепость Капертаум и островерхую крышу на самой высокой башне. Только на тех львах не было короны.

Некогда дом Фюргартов был королевской семьей и правил обширной областью, лежащей между реками Эльдой и Сестрой на севере и западе и горной цепью Гнилые Зубы на юге. На востоке границей края была величественная стена Драконьего хребта. Она же была границей и всей человеческой ойкумены – всего Восточного Предела. Земли, принадлежащие Фюргартам, назывались Овечьими Холмами. Затем – славным королевством Элендорт.

Но те времена давно прошли, и красный лев оставался в короне только на столовом серебре и на старой мебели из железного дерева, доставшейся ярлу Дерику от его прапрадеда, легендарного короля Якова. Вернулось и непритязательное название Овечьи Холмы.

Глаза ярла были закрыты. Руки лежали поверх покрывала. Короткая борода с проседью на подбородке вздрагивала в такт порывистому дыханию. С первого взгляда было видно, в кого пошел обликом рыцарь Эльгер. Те же светлые короткие волосы, твердый подбородок, глубокая ложбинка между строгими бровями.

У изголовья, прижав сцепленные руки к груди, замерла очень юная светловолосая девушка. Она с отчаянием смотрела в лицо ярла. С другой стороны кровати знахарка, шепча заговоры, протирала виски ярла древесной улиткой. Пахло золой и уксусом. Чуть поодаль в ногах кровати, опустив голову, стоял старый оруженосец с застывшей в глазах тревогой.

Чародей поставил посох, осмотрелся и негромко сказал, повернув голову к ярлу:

– Пусть все женщины выйдут.

Эрл повелительно поднял бровь, и знахарка, подхватив узелок со звякнувшими склянками, устремилась к двери. Девушка гордо выпрямилась, подняв подбородок. Белое с серебром прямое платье как мокрый шелк заструилось по фигурке, поблескивая речными жемчужинами на рукавах. Юноша вздохнул и попросил, опустив глаза:

– Прошу вас, принцесса…

– Селита, – произнес рыцарь требовательно.

Яростно сверкнув глазами на чародея и на эрла, девушка стремительно прошла к выходу, мягко шурша платьем. На юношу повеяло ароматом зеленых яблок. Он дождался, пока стражник беззвучно прикрыл за ней тяжелую дверь и слегка нагнулся над ярлом. Эльгеру почудилось, что юноша принюхивается, словно пойнтер. Потом чародей, опираясь на посох, склонился над тяжело поднимающейся грудью ярла ниже, взял его за руку и замер, прикрыв глаза.

Через несколько долгих минут рыцарь нетерпеливо переступил с ноги на ногу:

– Он упал с лошади на соколиной охоте. Каурая понесла, – наконец проговорил он, недовольный тем, что мальчишка сам ничего не спрашивает. – Второй день лежит без памяти. Трентон его привез.

При этих словах чародей открыл глаза и, не отпуская руки ярла, посмотрел на оруженосца. Тот пошевелился и поднял голову. Юноша внимательно взглянул ему в глаза и молча кивнул то ли ему, то ли себе и отпустил руку ярла. Кисть со шлепком безвольно упала на грудь больного. Эльгер и оруженосец вздрогнули от этого звука и неодобрительно посмотрели на чародея.

– Все, что я мог, – сделал. Отец твой будет жить, сэр рыцарь. Но он пролежит без памяти несколько дней и, когда очнется, будет еще целую луну слаб и сонлив. Придется тебе, эрл, взять на себя заботы о доме Фюргартов, – сказал юноша, пряча руки в широкие рукава плаща.

Эрл не увидел никаких внешних изменений в состоянии отца и был явно разочарован и раздражен.

– Что говорил ты о разделенном мире? Разве можно всерьез верить этим нянькиным сказкам? – угрюмо спросил рыцарь, подходя поближе к ложу и изучая лицо отца.

– Нет, это не просто старые побасенки для малых детей, – ответил чародей. – Когда ты в день своего совершеннолетия в королевском замке, преклонив колено перед королем Восточного Предела Вильгельтом Прямодушным, давал клятву верности, разве не говорил ты в конце ее: «…и да будет так, пока разделенный мир не воссоединится»? И разве не этими же словами отвечал он тебе, положив меч на твое плечо?

– Говорил, конечно, но это просто другие слова, чтобы торжественно сказать «навечно», и так заканчивают любые клятвы. Даже купцы из западных земель, когда заключают сделку, бьют руками и говорят так.

– Нет, сэр рыцарь. – При этом очередном «нет» юноша слегка поклонился, смягчая свои слова. – Это никогда не были просто пустые фразы. Это время пришло. Разделенный мир соединился, и старые клятвы утратили свою силу. Наступает время, когда жизни всех обитателей ойкумены изменятся, хотят они этого или нет. Наступило уже, – поправил он себя и посмотрел на недоверчивое лицо эрла. – А ты, сэр рыцарь, ведь хочешь изменений?

– Все хотят изменений, – быстро и решительно ответил тот.

Чародей мягко покачал головой.

– Люди страшатся перемен. Бурных изменений хотят натуры романтичные или не удовлетворенные своим положением. Или властители, – добавил он. – Вот, например, верный оруженосец твоего отца не хочет никаких изменений. Его устраивает, как теперь все идет… И он хочет лишь побыстрее вернуться домой к молодой жене.

Старый воин при этих словах вздрогнул и с тревогой посмотрел сначала на чародея, затем на молодого хозяина.

– Я только… – начал он хрипло.

Юноша поднял руку, останавливая его.

– Здесь нечего объяснять, сэр Трентон. Я у тебя ничего не спрашиваю. – Он медленно прошел к высокому окну, выходящему на запад, и встал у проема, всматриваясь в голубую даль.

– Хотим мы этого или нет, это уже ничего не изменит. Мир прежним не будет. Каждому надлежит сыграть свою роль. Мне, эрл, – мою, а тебе – свою, – сказал он, прищурившись куда-то в сторону убегающей реки.

– Да. Теперь я вижу, что ты умеешь показывать кое-какие фокусы, Суток. Но с чего ты взял, что мир соединился? Я ничего не вижу и не чувствую. Что изменилось? Во имя Единого и Непостижимого!

– Подойди, высокородный рыцарь. Посмотри. Что ты видишь в своих владениях? – позвал его в ответ чародей от окна.

Эрл решительно направился к окну и замер возле чародея, нетерпеливо и настороженно изучая пейзаж за окном.

– Смотри немного левее, сэр рыцарь. В сторону Запретных курганов. Видишь ты их? – Он вытянул руку из плаща и показал верное направление.

Рыцарь нахмурился и прищурил глаза. Потом его брови поднялись, и он требовательно выкинул руку назад. Паж поспешил к серебряному ларцу на каминной полке, осторожно извлек увеличительную трубу и вложил ее в руку господина. Эльгер раздвинул замысловато декорированную трубу и направил в окно. Он долго молча смотрел, покусывая светло-рыжий ус, потом опустил трубу и признался:

– Я не понимаю, что я вижу. Но это не Запретные курганы.

– Это город, эрл. Очень большой город, – ответил юноша.

– В наших владениях? Чей? – растерянно сказал рыцарь.

– Город беглецов. Теперь ты видишь сам – мир соединился.

Обоз, снаряженный в цитадель Закрытые Ворота, был возвращен в Капертаум посланием эрла, доставленным самой быстрой птицей.

Отряд ушел только на полчаса пути, даже мальчишки, по обыкновению увязавшиеся за воинами, еще не все повернули домой.

Полковник Эррум, получив короткую записку, выругался про себя и, развернув коня, поехал в хвост растянувшегося обоза разыскивать в утренних сумерках Барриона Фюргарта, младшего сына ярла. Командиром отряда номинально был Фюргарт.

Солнце еще не поднялось из-за Драконьего хребта, и предгорья утопали в сизом тумане. Молодой рыцарь задумчиво ехал за последними повозками обоза поодаль по холму, держа в губах длинную травинку. Его лошадь плыла по брюхо в белесой дымке. В руках всадник крутил какую-то хитроумную вещицу в виде небольшой шкатулки, грани которой состояли из ярких разноцветных квадратиков. От движения его рук квадратики менялись местами, изменяя рисунок граней. Отстав на два корпуса, на мохнатом черном коне за Фюргартом ехал оруженосец Барриона, который был известен по прозвищу Утес. Очень высокий рыцарь с желтыми волосами, спадающими длинными прядями. Правую щеку его украшал глубокий шрам, который делал вытянутое лицо зловещим.

Разрывая слоистый туман, полковник поднялся на гребень и, поравнявшись лошадьми с Баррионом, коротко глянув на безделицу в руках рыцаря, кивнул и протянул записку.

Не останавливая лошадь, рыцарь поднял свои мягкие фиолетовые глаза на полковника, развернул полоску пергамента и прочитал послание.

– Обозу немедля вернуться в Капертаум. – Он пожал плечами. – Печать – брата. Что это значит, мы только вышли.

– Вепрь меня раздери, если я понимаю, – пробурчал полковник. – Чтобы остановить только что вышедший обоз! Пока мы вернемся… Сегодня мы уже никак дотемна не успеем добраться до первой таверны Красного Зубца. Значит, ждать до завтра. Сэр Изгард будет в ярости, когда обнаружит, что смена задерживается.

– Может быть, отцу стало хуже?

– При всем уважении, милорд, – полковник положил руку в кожаной перчатке на грудную пластину, – эрл Эльгер не стал бы возвращать из-за этого обоз. И никто бы не стал, даже сам ярл. Не знаю, что должно было случиться. Не припомню такого.

Он махнул рукой, и к ним галопом поскакал ординарец полковника.

– Разворачивай обоз, – крикнул полковник ему загодя, подтверждая слова жестом, и остановил лошадь на гребне.

Ушло не менее четверти часа, пока растянувшийся обоз разворачивался в узкой долине между холмами, воины в кольчужных рубахах разбирали с повозок щиты с красным львом и помогали друг другу надевать на плечи гремящие стальные доспехи. В сыром воздухе раздавались гулкие звуки мужских голосов и сдержанное ржание лошадей. Не зная, чего ожидать, полковник Эррум велел перестроиться отряду в боевой поход. Наконец обоз, ощетинившись копьями и мечами, двинулся по долине назад. Вперед по холмам послали на свежих лошадях разведчиков. Еще через час возле первых хижин, облепивших крепость со стороны Овечьих Холмов, обоз встретил эрл Эльгер с личным отрядом.

Издалека приметив брата по штандарту, который держал его знаменосец, младший Фюргарт в сопровождении полковника Эррума поспешил вперед по плоским камням Королевской дороги.

Когда они подъехали, Эльгер, спешившись, разговаривал о чем-то с молодым юношей, держащим посох чародея и укутанным в заношенный охотничий плащ с островерхим капюшоном. Перед ними терпеливо стоял паж, развернув в руках карту, выжженную на выделанной шкуре.

– Я не стратег, высокочтимый эрл, – негромко говорил юноша, когда рыцари подошли к ним, отдав поводья оруженосцам, – но важно никого не выпустить на королевскую дорогу. Поэтому, думаю, нужно подойти к городу с юга, но, впрочем, сейчас в игру могут вступить многие заинтересованные стороны и главное – быть на месте первыми.

Эрл кивнул подошедшим рыцарям и, глядя сверху вниз на тщедушную фигуру чародея, сказал:

– Может быть, это будет важно: вчера я получил птицу с донесением из цитадели. Сэр Изгард сообщает о странном происшествии. На закате стражники Закрытых Ворот заметили, что на другом берегу Эльды появилась группа людей. Был срочно вызван сам начальник цитадели, и дальнейшее он видел через подзорную трубу собственными глазами: небольшой отряд береттеев, ведущих богато одетую девушку, и с ними красный жрец. Они вошли в воды реки, и жрец выкрикивал какие-то заклятия. Потом он перерезал девушке горло…

– Открывающая жертва, – нахмурился чародей.

Рыцари переглянулись.

– Это значит?.. – произнес Эльгер.

– Это значит, что через три-четыре луны воды реки донесут кровь царственной девственницы до залива Урбанта, и, если заклятие Эдин будет снято, Эльда на всем своем протяжении перестанет быть преградой для береттеев и заодно для любой твари из Черного леса, – закончил юноша.

Эльгер покатал в голове тяжелую мысль и проронил глухо:

– Но отсюда вытекает также, что цитадель Закрытые Ворота потеряла свое значение и что и самому Капертауму в любой момент угрожает нападение. – Рыцарь махнул пажу, и тот подвел к нему гнедого жеребца. – Нужно срочно оповестить остальные дома и короля… – Он запнулся и, обведя глазами присутствующих, решительно поправился: – И ярла Вильгельта.

Озадаченные и встревоженные рыцари садились на подведенных к ним скакунов. Они не понимали, что происходит, только видели, что обычной порядок дел нарушен и события стремительно набирают скорость.

– Эльгер назвал короля ярлом! – пробормотал себе под нос полковник Эррум так, что его слова с трудом разобрал лишь Баррион. – Что бы это значило? Мятеж?

– Благородный эрл, – обратился к Эльгеру чародей, – статус цитадели пока рано пересматривать. Для этого мало сведений. Мы не знаем, пропустят ли береттеи через свои земли уруктаев, но то, что Капертаум теперь рубежная крепость, – конечно, верно. Но не отменяй своего решения. Капертаум расположен на непреступном для штурма берегу. У тебя отлично подготовленный гарнизон. Поручи твоему брату с отрядом войти в город беглецов, пока ты, оставшись в крепости, будешь решать с другими домами политические вопросы. Этот город может быть козырной картой и ключом к успеху. Дай мне в сопровождение оруженосца твоего отца, ты ведь не вполне еще готов довериться мне, и он будет твоей десницей, если я подведу тебя. – Юноша замер, ожидая слова эрла. Рыцари на одетых в латы конях тоже молча смотрели на своего господина.

Эрл опустил голову и задумался, сидя на всхрапывающей лошади. Он давно ждал и жаждал самостоятельности, которую было непросто получить под рукой властного отца. Теперь, когда возникла необходимость самому принимать решения, это оказалось очень непросто. Нет времени даже как следует обдумать последствия своих приказов. Время не ждет. И люди должны верить в своего лорда.

Эльгер наконец поднял глаза на ожидавшего брата и произнес: