Читать книгу «С любимыми не расставайтесь! (сборник)» онлайн полностью📖 — Александра Володина — MyBook.
image

Четвертый вечер

Вешалка, сундучок (из тех, что стоят в прихожей). Звонит телефон. В накинутом на плечи пиджаке выходит Ильин, снял трубку.

ИЛЬИН. Да… Ленинград… Тимофеева?.. Сейчас. Миха, тебя. Эй, телефон!

Из комнаты выходит Тимофеев, всклокоченный, хмурый человек в пижаме. Хочет взять трубку, но в это время позвонили в дверь.

ТИМОФЕЕВ. Кто там?

ГОЛОС Тамары. Извиняюсь. Тимофеев Михаил здесь живет?

ТИМОФЕЕВ. Здесь.

Ильин панически замотал головой и замахал руками, опустил трубку на рычаг и пошел в комнату, от двери шепнув: «Меня здесь нет». Тимофеев открыл дверь. Вошла Тамара.

ТАМАРА. Простите, не знаю вашего отчества. Я так поздно… Но бывает – приходится… Я хотела у вас справиться насчет Ильина, Александра Петровича.

ТИМОФЕЕВ (неопределенно). Александра Петровича?

ТАМАРА (очень вежливо). Вы с ним в институте учились.

ТИМОФЕЕВ. Ах, Сашка! Да, учился. Он что, сейчас вам нужен? Немедленно?

ТАМАРА. Нет, зачем же! Я только хотела спросить. Извините, что так поздно.

ТИМОФЕЕВ (посмотрел на часы, поднес к уху, потряс). Вчера починил, сегодня стоят.

ТАМАРА. У нас часто так бывает, починят…

ТИМОФЕЕВ. Что?

ТАМАРА. Говорю: починят, а как часы идут – это их не интересует.

ТИМОФЕЕВ (передернулся). Не топят, черти. Посидите, накину что-нибудь.

Тимофеев исчез. Тамара присела на сундучок. Некоторое время сидит одна, чопорная от неловкости. Тихо, по-ночному, из репродуктора звучит музыка.

Тимофеев, утепленный, вошел снова.

ТИМОФЕЕВ (сухо). Ну, что вам?

ТАМАРА. Я хотела спросить насчет Ильина. Не знаете, где он сейчас?

ТИМОФЕЕВ (быстро). Ну был он у меня, заходил.

ТАМАРА. Когда?

ТИМОФЕЕВ. Число не записал, дней, может, десять…

ТАМАРА. А он не обещал к вам прийти?

ТИМОФЕЕВ. Не обещал.

ТАМАРА. И адрес не оставил?

ТИМОФЕЕВ. И адрес не оставил.

ТАМАРА. Хм. Называется, друзья. Как же вы встретились и ничего не спросили… (Направляется к выходу. Но у двери повернулась.)

ТИМОФЕЕВ. Ну, я его спрашивал, как, что, он меня спрашивал, что, как…

ТАМАРА (вернулась). Ну, и как же у вас, что?

ТИМОФЕЕВ. Вот, приехал в командировку, остановился у родичей. Так что вы меня случайно застали. (Телефонный звонок.) Да!.. Тимофеев слушает… Подгорск? Алло! Где же ваш Подгорск?.. Да никто не вешает трубку!.. Жду, жду…

ТАМАРА. Значит, вы тоже на Подгорском комбинате работаете?

ТИМОФЕЕВ (с трубкой). Я тоже. А кто еще?

ТАМАРА. Ну как же, Ильин!

ТИМОФЕЕВ. Ах, Ильин! Что ж, возможно.

ТАМАРА. Что значит возможно, неужели вы не знаете? Вы кем работаете?

ТИМОФЕЕВ. Я? Главным инженером.

ТАМАРА (подозрительно). Странно. Очень странно. А Ильин?

ТИМОФЕЕВ. Что – Ильин?

ТАМАРА. Он тоже в Подгорске?

ТИМОФЕЕВ. Нет, Ильин – он не знаю где.

ТАМАРА (что-то поняла). Так.

ТИМОФЕЕВ (в трубку). Да, Тимофеев… Ладно, я тебя слышу хорошо, говори… Так… Порядок… Уже договорились… Уже!.. Глухая тетеря… Буду двадцатого, вышли машину… Все, бывай. (Повесил трубку.) А вы, собственно, кто ему будете, жена?

ТАМАРА. Я? Нет, просто знакомая.

ТИМОФЕЕВ. Сочувствую.

ТАМАРА. Чему же вы сочувствуете?

ТИМОФЕЕВ. Ладно, сейчас не время, как-нибудь на досуге.

ТАМАРА. А все-таки. Меня это интересует. Раз уж начали – договаривайте.

ТИМОФЕЕВ. Ничего я не начинал, не люблю вмешиваться в чужие дела.

ТАМАРА. Может быть, вы намекаете, что он безалаберно живет?

ТИМОФЕЕВ. Странная вы женщина, ни на что я не намекаю.

ТАМАРА. Или вы намекаете, что он неуравновешенный человек, вспыльчивый, что его даже из института исключили, так он не виноват. Этого декана, которому Саша тогда нагрубил, его и сейчас все студенты не любят… Ну хорошо, если даже тогда Саша совершил ошибку… Но он правильно говорил: «Заслуга не в том, чтобы не делать ошибок, а в том, чтобы вовремя их исправлять».

ТИМОФЕЕВ. Что же не исправил?

ТАМАРА. А вы ему завидуете?

ТИМОФЕЕВ. Чему же завидовать, любопытно.

ТАМАРА. А зато… А зато он талантливый! Его даже в школе называли «химик-гуммиарабик» – такие у него были способности! И в институте не вы ему помогали, а он вам!

ТИМОФЕЕВ (усмехнулся). Помнит.

ТАМАРА. Он не хвалился, просто к слову пришлось… Теперь я понимаю, почему он от меня ушел. Ничего не объяснил. Все-таки обидно. Обо мне совсем не подумал. И вот я за ним бегаю. Вы скажете, что я унижаюсь. Может быть. Но ведь я не о себе думаю, а о нем! Хотя так, наверно, всем кажется.

ТИМОФЕЕВ. Ну успокойтесь, успокойтесь, будет вам…

ТАМАРА. Я ведь, в сущности, живу одна. В будни ничего – работа у меня интересная, ответственная, все время чувствуешь себя нужной людям. А в праздник плохо. Никуда идти не хочется. Все парами, парами, только ты одна. Один раз еду в трамвае и думаю: «Вот бы ехать, ехать, никуда не приезжать». Представляете? А дома так вдруг худо сделается, что вот пол натерт, и все на месте… Расшвыриваешь вещи по комнате, а потом от этого еще хуже, опять порядок наводишь. (Застегнула пальто.)

ТИМОФЕЕВ. Шея-то открыта, надует.

ТАМАРА. Ничего. Шарфик куда-то делся.

(Тимофеев снял с вешалки шарф, накинул ей на шею.)

Что вы? Зачем?

ТИМОФЕЕВ. На память.

ТАМАРА (возвращает). Не надо.

ТИМОФЕЕВ. Подождите, я вас провожу.

ТАМАРА. Не надо.

ТИМОФЕЕВ. Хоть адресок оставьте, что-нибудь узнаю – зайду скажу.

ТАМАРА. Адрес простой: Восстания, двадцать два, квартира два. Запомните? До свидания.

Тамара ушла. Тимофеев, хмурый, сидит на сундуке, закурил. Из комнаты вышел Ильин. Смотрит на Тимофеева молча.

ИЛЬИН. Да, забавная ситуация…

ТИМОФЕЕВ. Куда забавней.

ИЛЬИН. Помню, ранило меня – трясусь в медсанбатской машине, прижался к борту. Осколок попал в легкое, чувствую: чуть наклонишься – и кровь хлынет горлом. Так, думаю, долго не проживешь, гроб. И только одна мысль была в голове: если бы мне разрешили прожить еще один год. Огромный год. Миллион вот таких бесконечных минут. Что бы я успел сделать за этот год! Я бы работал по шестнадцать, по двадцать часов в сутки. Черт его знает, может быть, я сумел бы сделать что-нибудь стоящее!.. (Сморщился, замотал головой.) А ты красноречиво описал. Сволочь все-таки.

Тимофеев не отвечает.

И зачем ты, объясни ради всего святого, рассказал ей свою биографию? Какое ей дело до того, главный ты инженер или не главный? Да еще в Подгорске? К чему ей твой адрес? Почему ты не рассказал заодно, какая у тебя зарплата и сколько у тебя было знакомых женщин? Я тебя что просил: скажи – никого здесь нету, ничего не знаю. Простая вещь. Нет, надо же тррр… тррр… Трепло!

ТИМОФЕЕВ. Я в жизни никому не врал. Не умею, и больше ты меня не заставишь!

ИЛЬИН. Не ори, стариков разбудишь.

ТИМОФЕЕВ. Вот мой совет: беги за ней, валяйся в ногах.

ИЛЬИН. Исключено.

ТИМОФЕЕВ. Почему?

ИЛЬИН. Видишь ли, есть женщины с ямочками на щеках, есть без ямочек. Тамара – единственная женщина в мире с ямочкой на одной щеке.

ТИМОФЕЕВ. Не балагань.

ИЛЬИН. Понимаешь, я ей наврал. Брякнул, что я главный инженер. Ну, знаешь, я ведь раньше в ее глазах был этакий Менделеев. Не стоит, думаю, разочаровывать. Потом смотрю – дело-то серьезней, чем я предполагал. Рано или поздно карты придется раскрыть. Что делать? Сознаться. А позор? Пускай лучше думает, что я этакий отчаянный, безрассудный, ну непрактичный – это женщины прощают. Надоело, говорю, все это, махнем куда-нибудь к дьяволу на Север… Вот, если бы она согласилась, я бы и взял ее к себе, а потом бы как-нибудь обошлось. Так нет, сначала ей надо выяснить, рассудить, вникнуть во все обстоятельства моей жизни. А я не хочу, чтобы она вникала! Я имею право жить, как мне нравится, и ни перед кем не отчитываться. В том числе и перед тобой. Обличитель! Из высших соображений плюнул женщине в душу. Гордись! И вообще ты мне надоел, я от тебя ухожу.

ТИМОФЕЕВ. Куда же ты сейчас пойдешь – ночь!

ИЛЬИН. Не погибну. (Надел пальто, ушел.)

Пятый вечер

Вы замечали, сколько солнечного света может вместить ледяная сосулька? Одна за другой с нее падают капли, а она все сверкает! Нет, еще не весна, до нее далеко. Еще и сессия не кончилась.

Комната Тамары. Слава занимается, Катя в сторонке играет на гитаре.

СЛАВА. На Луне есть притяжение, только в шесть раз меньше.

КАТЯ. Да? А мне говорили…

СЛАВА. Весомость исчезает в той точке, где притяжение Земли и Луны уравновешивается.

КАТЯ. В атмосфере?

СЛАВА. Там уже нет атмосферы – безвоздушное пространство.

КАТЯ. Да? А мне говорили… Слава!

СЛАВА. Что?

КАТЯ. Не возвращался?

СЛАВА. Гарун бежал сильнее лани, быстрей, чем заяц от орла.

КАТЯ. Куда бежал?

СЛАВА. В неизвестном направлении. Можно о чем-нибудь другом?

КАТЯ. Пожалуйста. Ты читал, сегодня в газете про вас пишут.

СЛАВА. Про кого, про нас?

КАТЯ. Про химическую промышленность. Громадные перспективы.

СЛАВА. Перспективы – будь спокойна. Химия – наука будущего. Самая абстрактная и в то же время самая практическая из наук.

КАТЯ. Когда теплотехнику сдаешь?

СЛАВА (сморщился). Обязательно надо какую-нибудь гадость сказать! Еще конспекты надо переписывать. А время?

КАТЯ. У Лидочки попроси.

СЛАВА. Просил.

КАТЯ. Испортилась самописка?

Пауза. Слава встряхнулся, разгоняя дурные предчувствия, подошел к Кате.

(Отстранилась.) Руки!

СЛАВА. Пошла ты к черту!

КАТЯ. Ты думал, со мной проще, чем с твоими студентками? Нет, со мной не проще, придется тебе разочароваться.

Слава вернулся к столу.

Слава, а вот ты, наверно, думаешь, что у меня нетрудная работа. Неправильно! Зависит от того, как ее выполнять. Меня знаешь как абоненты любят. А главное – очень перспективная работа. Я могу вырасти до диспетчера. Не знаю, мне жалко, что ты недооцениваешь мою специ– альность.

Входит Тамара.

ТАМАРА. Ко мне никто не приходил?

СЛАВА. Никто не приходил и не придет.

ТАМАРА. Видишь ли, Александр Петрович еще не уехал, а мне очень нужно видеть его по делу.

СЛАВА. По какому делу? Зачем тебе его нужно? Да я тебя запру в комнате, как помешанную.

ТАМАРА (печально). Что он тебе сделал, что ты так на него злишься?

СЛАВА. Все-таки жизнь – зловещая штука. Одного поломала, другую согнула.

Тамара скрылась за ширмой, легла на кровать.

КАТЯ (подошла к ширме). Между прочим, я знаю один адрес, там о нем можно справиться.

СЛАВА. Твое дело сторона.

Тамара поднялась на кровати.

КАТЯ. Он по телефону говорил, с переговорного, я слышала.

СЛАВА. Учти – существует тайна телефонных переговоров.

КАТЯ. Да я не хочу слышать, а слышу. Даже самой неприятно. Он в «Гастроном» звонил, на угол Литейного и Пестеля. Ты скажи ей, может, она сходит.

СЛАВА. Из себя небесное создание строишь, а другие пускай бегают, унижаются.

КАТЯ. И пускай спросит Зою из бакалеи. Уж у нее что-нибудь узнает, либо хорошее, либо плохое.

Слава снова принимается за занятия.

ТАМАРА. Может, чаю выпьете?

КАТЯ (села к столу). С удовольствием.

СЛАВА. Кате пора домой.

Катя посмотрела на Славу. Сорвалась, схватила пальто и, не надев его, выбежала.

ТАМАРА. Зачем ты так?

СЛАВА. Болтает лишнее. (Ушел к себе.)

Тамара тихо встает, одевается и уходит в «Гастроном» на угол Литейного. Свет гаснет. Конторка «Гастронома». За столом сидит Зоя в белом халате поверх пальто. В руках у нее стопка листочков с экзаменационными билетами. Она тасует их, как колоду карт. Открыла верхний листочек, прочитала.

ЗОЯ. «Вафли. Характеристика, качество, сортность». (Задумалась.) Вафли – мелкопористые пластинки с ячеистой поверхностью. У них должен быть свойственный им запах. (Сбросила на счетах костяшку. Недовольна собой, покачала головой. Снова перетасовала билеты, открыла верхний.) «Десертные крепкие вина». Из десертных крепких вин наиболее характерное – это являются портвейны «Массандра» и «Ливадия». (Еще костяшка.)

ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Зойка!

ЗОЯ. Чего тебе?

ГОЛОС. Там к тебе пришли. Здесь ты, нет – как сказать?

ЗОЯ. Кто?

ГОЛОС. Говорят – знакомые.

ЗОЯ. Пропусти.

Входит Ильин. Воротник поднят – на улице холодно. Поставил чемодан. Взвесился на товарных весах, покачал головой.

Вот не ожидала. Ну, как знакомая приняла, не обидела?

Ильин сел на стул.

Что это у вас меланхолия? В наше время вы должны быть оптимистом. Берите от жизни все!

ИЛЬИН. Все взял, ничего не осталось.

ЗОЯ. Прогнала вас мадама?

ИЛЬИН. Прогнала.

ЗОЯ. Ну, расскажите про ваше расставанье. Я люблю, когда рассказывают про расставанье.

Ильин молчит, присвистывает.

Мужчина в расцвете лет. Стыдно. У вас еще все впереди.

ИЛЬИН. У меня все впереди. И в семнадцать лет было все впереди, и сейчас все впереди.

ЗОЯ. Вам ли жаловаться. Сколько вы насмотрелись в жизни. Не хуже Максима Горького.

ИЛЬИН. Максим Горький тридцать томов написал.

ЗОЯ. Ну и что, не у всех способности. У меня тоже не лучше. Учу-учу, а что толку? Другому поставят вопрос, он и пошел, и пошел, а я сразу все выложила и молчу. Говорят – мало.

ИЛЬИН. Ты не знаешь, каким я был прежде, чего только мне не пророчили. И вот такой камуфлет.

ЗОЯ. Она хоть интересная?

ИЛЬИН. Кто?

ЗОЯ. Ваша мадама. Имейте в виду, неинтересная женщина – все равно что глупый мужчина.

ИЛЬИН. Совсем я тут с вами развинтился. Пора домой. Домой, за работу.

ЗОЯ. Желаю успеха. Труд создал человека.

ИЛЬИН. Пора, пора. Уже нам в лица дует воспоминаний слабый ветерок…

ЗОЯ. А у меня идея. Давай поцелуемся?

ИЛЬИН. В следующий раз.

ЗОЯ. Испугался, я пошутила. Знаешь, почему я такая легкомысленная? Оказывается, мой родной прадедушка был француз. Вот честно скажу: не терплю я эти симфонии – я ее уважаю, я ее обожаю, я ее ублажаю…

ИЛЬИН. Помолчала бы.

ЗОЯ. Чего мне молчать, я у себя.

ИЛЬИН (встал). Э-эх!

ЗОЯ. Куда собрался?

ИЛЬИН. Пойду.

ЗОЯ. Совсем?

ИЛЬИН. Совсем.

ЗОЯ. Зачем же приходил?

ИЛЬИН. Попрощаться. (Помахал железнодорожным билетом.)

ЗОЯ. Прощайся…

Прощаются за руку. Ильин уходит.

(Кричит ему вслед.) Ну и шут с тобой, шагай – не оглядывайся. Эх ты! Куда бежишь, чего ищешь?.. (Прислушалась. Ильин не отвечает. Села за столик, перетасовала экзаменационные билеты.) Так. Виноград. Ну, стандартный виноград, он должен соответствовать своему стандарту. Большинство винограда упаковывается в решета. (Щелкнула на счетах.) Так. Витамины. В одна тысяча восемьсот восьмидесятом году ученый Лукин доказал, что есть витамины. Витамин Е предохраняет от нервной системы. (Еще костяшка.)

Входит Тамара.

Вы ко мне?

ТАМАРА. К вам. По личному делу.

ЗОЯ. Присаживайтесь. Только коротко, у меня экзамены завтра – повышение квалификации. Такие вопросы – прямо на министра торговли.

ТАМАРА (села). Мне нужно найти Александра Петровича.

ЗОЯ. Извините, какого Александра Петровича?

ТАМАРА. Ильин его фамилия.

ЗОЯ. Сашка, что ли?

ТАМАРА. Саша.

ЗОЯ (поняла, с кем говорит). А, звезда скатилась. Значит, вы его ищете.

ТАМАРА. У меня к нему дело.

ЗОЯ. Так. Значит, сбежал.

ТАМАРА. Я знаю, что он здесь бывает.

ЗОЯ. Раньше надо было держать. После драки кулаками не машут.

ТАМАРА. Мне надо его видеть, ненадолго.

ЗОЯ. Значит, он тебе тоже мозги крутит.

ТАМАРА. Как вы странно говорите.

ЗОЯ. Слушай, подруга, здесь не оторвется, он крепко на якоре стоит.

ТАМАРА. Меня это не интересует. У меня к нему личное дело.

ЗОЯ. И у меня не общественное.

Смотрят друг на друга.

ТАМАРА. Так вы передайте ему, пожалуйста, что я хочу его видеть.

ЗОЯ. А кем вы ему приходитесь?

ТАМАРА. Просто знакомая. Старая знакомая.

ЗОЯ. Чудно! Я вот – новая знакомая, а он мне все рассказывает о себе. А старая знакомая приходит ко мне спрашивать, что с ним да где он.

ТАМАРА. Да, он мне не все рассказывает. Может быть, стыдится.

ЗОЯ. Ах-ах! Когда любят – не стыдятся. Любовь – бесстыдное чувство, учтите… Да вы и не подходите друг к другу, ну нисколечко! Он же все равно через месяц вам изменять начнет. Вам это будет непереносимо. А я прощу. (Постепенно возбуждается.) Ведь он сам не соображает, что ему нужно! У него про вас еще воспоминания юности, вот что его волнует! А я виновата, что он тогда познакомился не со мной, а с вами? Я получше вас была, уж поверьте. (Роется в сумочке.) Вот, посмотрите, какая я была.

ТАМАРА (не без яда). Да, вы сильно изменились.

ЗОЯ. Все равно мне до вас далеко. Неужели вы ни разу не задумались о своем возрасте?

ТАМАРА (легко). А что, говорят, я хорошо сохранилась.

ЗОЯ. Не верьте, они преувеличивают. (Сочувствуя.) Замуж тебе надо, вот что. За хорошего человека. Эх, в Индию бы тебе. Там, говорят, на одну женщину полтора мужчины приходится. Хоть половинка бы досталась.

ТАМАРА. Так вы передадите ему, не забудете?

ЗОЯ. Думаешь – прибежит?

Тамара молчит.

ЗОЯ. Ну, надейся, надейся.

ТАМАРА. До свидания.

ЗОЯ. Только передать-то не придется. Нет его у тебя, нет и у меня.

ТАМАРА. Как – нет?

ЗОЯ. Вот так. Ищи-ищи. Найдешь – привет передавай.

Тамара уходит.

Так. Крахмал. (Припоминая.) Крахмал – это мельчайшие частички, которые незаметны простым вооруженным глазом. (Посмотрела в тетрадку, поправилась.) Невоору– женным! (И заплакала.)

За столиком, в вокзальном ресторане. Ильин. Входит Катя с номерком в руках.

КАТЯ. Товарищ Ильин!

ИЛЬИН. О!..

КАТЯ. Пойдемте отсюда.

ИЛЬИН. Откуда ты, прелестное дитя?

КАТЯ. Я? С переговорного.

ИЛЬИН. А как ты сюда попала?

КАТЯ. Я? Шла мимо, а вы у парадного стоите, где Тамара Васильевна живет.

ИЛЬИН. Ничего я не стоял.

КАТЯ. А может, и не стояли, мне показалось. Вот эту селедку можно съесть, а графинчик давайте я отнесу обратно. Вы же его не тронули, буфет обязан принять.

Ильин налил себе стопку, выпил.

Товарищ Ильин! Не надо! Ведь с этого все и начинается. Вы не видели научный кинофильм «Это мешает нам жить»? Идемте отсюда, здесь неудобно девушке сидеть. Что обо мне подумают?

ИЛЬИН. Никогда не думай, что о тебе думают, учись не зависеть от чужого мнения.

КАТЯ. Как же не думать? Мы же не одни живем, в человеческом обществе…

Ильин налил себе еще.

Александр Петрович, не надо! Идемте лучше к Тамаре Васильевне, она зачем-то хотела вас видеть.

ИЛЬИН. Ай трай ту ду май бест.

КАТЯ. Что?

ИЛЬИН. Ради вас сделаю все, что в моих силах.

КАТЯ. Спасибо.

ИЛЬИН. Только не это.

КАТЯ. Почему? Странный человек… Как она вас любит! Это раз в жизни бывает, и то не со всяким. Другой и так проживет и думает – все в порядке. Где-то я читала, что любви нет, есть одна симпатия. Неправда! Разве что-нибудь сравнится с любовью? Без нее человек высыхает.

ИЛЬИН. Раз так – выпьем за Тамару Васильевну!

КАТЯ. Ах так! Тогда я тоже буду пить. Сколько вы – столько и я.

ИЛЬИН. Хвалю. (Наливает ей.)

КАТЯ. Только мне нельзя, я сразу пьяная буду. (Выпили. Катя задохнулась, торопливо закусила.)

ИЛЬИН. Да, надо привыкать к мысли, что лучшее уже позади.

КАТЯ (выпив, начала соглашаться). А что, правда. Я ведь тоже не такая молодая. Мне девятнадцать лет, а у меня уже нервы портятся.

ИЛЬИН. Ты насчет Тамары Васильевны говорила.

КАТЯ. Я? Не помню.

ИЛЬИН. По идее можно жить только с такой женщиной, которая высекает из твоей души искры.

Катя. По-моему, Тамара Васильевна именно высекает.













































1
...
...
16