Глава 8. Разбирайся сам

Все как всегда – именно так можно описать картину, которую я увидел после расставания с Анри. Он посадил меня обратно минут на 5 раньше, и я увидел нас с ним на скамейке в глубине сквера. Наверное, он делал это специально – я всегда не мог понять до конца мотивацию этого старого алкоголика. Я пожал плечами в пустоту и пошел домой.

– Ты все купил? – спросила меня супруга, попутно что-то готовя на кухне.

Ее не было видно, но пахло оттуда вкусно. Ее удивительная способность создавать ощущение движения в квартире говорила о том, что она находилась в своей тарелке.

– Нясик, ты хлеба купил? – ее голова высунулась из двери кухни.

Нясик – это такое мое домашнее прозвище, которое удивляло тещу с самого начала – ей виделось в этом что-то несуразное. Впрочем, ей много чего виделось. Хорошо, Анри ей не являлся в том виде, как я его вижу.

– Нет, забыл.

– Значит, будешь без хлеба все есть, – прозвучало, как приговор.

– Ты Белку помнишь? – я подумал, что тянуть не стоит, к тому же в момент приготовления ужина можно было ненавязчиво прощупать ее реакции.

Внезапно поймал себя на мысли, что начал относиться к этому, как к части работы – видимо, слова Верховного вкупе с его очень хорошим виски упали на давно ждавшую этого почву.

– Это ту, с которой ты «дружишь»? – в интонации сразу появилось недоверие. – Да, конечно, а что?

– Ничего, – я выдохнул горячий воздух, пахнущий котлетами. – Думаю вот, наверное, взять ее поработать, навалилось тут много.

– Бери, конечно, – быстрый ответ не заставил себя ждать, что еще раз дало мне повод предположить существование развитой интуиции у моей дражайшей половины. – Ты же у меня талантливый, – это прозвучало уже так, что я поперхнулся салатом.

Что-то я усомнился, что Экселенц ее не включил, не поверил я в такую скорость реакции на пустом месте. Надо было, может, у Анри выпытать подробности.

В это время в замке у шефа…

Посидев немного, Экселенц набрал новый код. Появившийся в экране небритый человек ужасно походил на Вольдемара, да собственно им и являлся.

Недоумению моему не было предела: только что я искал в торрентах нужный мне альбом, супруга спала после просмотра очередной серии «Дома-2», время подходило к двум часам ночи, и внезапно на мониторе появилось злое лицо Верховного. Время текло на Земле значительно быстрее, чем на Базе, поэтому несколько прошедших земных часов после нашей встречи заняли наверху минут 15, а корректировку никто провести не удосужился.

– Завтра начинай, – сказал мне Экселенц озабоченно. – Думаю, что у тебя полгода, не больше. Другого способа, кроме твоего вмешательства, я придумать не могу.

Вернувшись домой с Базы, я думал только об этом. Дело в том, что не далее, как завтра я собирался сам позвонить Белке и пригласить ее на работу. Визит Анри и последующий разговор были, конечно, приятно неожиданными, но само задание поставило меня в полный тупик.

– У меня вопрос, Экселенц, – я взял себя в руки, остатки хмеля выветрились уже давно. – Зачем было вводить меня? Подписав протокол, я согласился с правилами, а как вы знаете, я люблю их нарушать. И первое правило – непредопределенности. Но оно уже нарушено вами… Не знать о моих намерениях вы не могли, наверное…

Экселенц замолчал и побледнел.

– Я и не знал, Вольдемар, – недоумение на лице расцвело так явно, что не влезало в экран.

И тут Верховный начал ругаться. Перебрав с дюжину малоизвестных ругательств на основных современных языках, он минут через пять перешел к забытым древним, потом пошла уже полная тарабарщина. Выслушав это минут десять, я, наконец, дождался паузы для вопроса. Но он опередил меня:

– Все, доклады мне через день, никакой отсебятины. Даю Анри в прямое подчинение. Нижний ярус всё-таки сделал ход первым, но ничего, ничего, – седые волосы шефа засветились нимбом, он вышел из поля зрения камеры, и я видел, как он ходит размашистыми шагами по кабинету. – Все, отбой, – услышал я, и связь прервалась.

Верховный внезапно принял решение. Хватит, нижний ярус стал слишком опасен. Персонаж в бабочке, по пока непонятным Экселенцу причинам, стал влезать во все большее количество Сценариев, выбивая ключевых игроков, – здесь взгляд шефа скользнул по маячившему в приемной долговязому силуэту Лаврика. Ряды адептов темных росли, пополняясь желающими по собственной воле вкусить запретные плоды нового технократического сегодня, дармовую мощь и полную свободу от любых моральных принципов. Все эти нерадостные мысли мгновенно пронеслись в голове Верховного, который в открытые двери своего кабинета наблюдал за обычной перепалкой Лаврика и Алисы, продолжавшейся уже третий год.

Добив свой виски, Экселенц наконец решился. Вызвав Лаврика, он поручил ему первое настоящее задание, которое звучало пока совершенно безобидно. Нужно было только узнать, почему нижних так заинтересовала последняя миссия Вольдемара. Воодушевленный Леонид Валерьянович сразу выдал пять вполне реальных вариантов Сценария, был отпущен с Богом и унесся огромными шагами вглубь коридоров Базы.

Глава 9. Предчувствие грандиозного провала

Подъехав к воротам уже в начале первого, я остановил Адель и спешился. Блики от ярких язычков факелов на башне, в которой располагались старые нижние ворота, как-то недобро освещали умную морду лошади.

– Ну что делать-то будем мы с тобой?

Адель красноречиво молчала, переминаясь с ноги на ногу.

Решив, что пешему мне перелезть через стену будет сподручнее, я снял с лошади хорошее седло, которое можно было еще продать, и звонко хлопнул Адель по потному крупу.

– Иди домой, – мне стало ее жалко, я погладил лошадь, нащупав в кармане последний кусок соленого хлеба, который берег на крайний случай, если Адель заартачится. – На вот тебе, иди отсюда подальше, скорее выживешь.

Гордость королевской конюшни с достоинством повернулась и растаяла в странном желтоватом тумане.

На удивление «переход Суворова через Альпы» прошел быстро и просто. Ворота были приоткрыты, из каптерки стражников веяло вечерними возлияниями, да так, что не только я мог пройти незамеченным, но и свободный проход штурмового танка «Элефант» под фанфары в сопровождении кайзеровского духового оркестра не вызвал бы затруднений. Я, чертыхаясь, на ощупь начал пробираться по камням мостовой, пока не увидел одинокий масляный фонарь, гордость чухонской цивилизации. Под фонарем находилось три объекта: некое существо, наверное, бывшее человеком, корзина с перезрелыми яблоками, издали походившая на раздувшегося ежа, и кот, чье спокойное и философическое настроение выдавали роскошный рыжий хвост и ясные песочного цвета очи. Из очертаний человеческого существа свет масляного фитиля ясно выхватывал только совершенно новые сапоги, не вязавшиеся с рогожкой, которая скрывала все остальное тело.

При моем появлении эта странная конструкция совершенно бесшумно пришла в движение и скрылась за углом скорее, чем я появился в круге света. Оставшись втроем, мы минуту изучали диспозицию. Корзину с яблоками я проигнорировал, кот же сразу заинтересовал меня как потенциальный собеседник. Ничего не могу с собой поделать, я привык разговаривать на задании. Обычно, исключив общение с Экселенцем, мне поговорить про свое житье-бытье совершенно не с кем. Адель полностью удовлетворяла мою потребность в долгих разговорах, однако сейчас она находилась на пути к своей стокгольмской конюшне. А разговаривать с неодушевленными предметами я не привык.

Прикинув, я решительно, но осторожно достал остатки пайка и предложил Коту (именно так, с большой буквы) кусочек сырокопченой колбасы. Далее произошло совершенно неподдающееся анализу действо: Кот грациозно поднял левую лапу и осторожно – я бы сказал, изящно, – подцепил ароматный продукт когтем и, обнюхав, отправил в рот (слово «пасть» просто не пришло мне в голову), абсолютно не поменяв позы. «Контакт установлен», – прикинул я и осторожно протянул к Коту руку. Он залез мне на плечи и устроился на шее.

– Буду звать тебя Захребетник, – сказал я ему.

Кот заурчал в ответ, и мы двинулись искать Магду.

Утром я проснулся от того, что кто-то мягко и ужасно щекотно касался моей голой пятки. Вопреки грязным намекам шефа, вчера вечером Магда оказалась на редкость безликой серой теткой неопределенного возраста, от которой пахло чесноком и пивом. Оценив юмор Верховного, мы с Котом, слезшим с моего хребта и устроившимся у ножки стола, быстро поужинали вполне приличным пивом и свиной ногой с капустой. Я заказал Коту молока и скормил ему несколько кусочков мяса. Удовлетворившись меню Октоберфеста, мы, с чувством выполненного долга, проследовали процессией до нашей комнаты: впереди Магда со свечой и серьезнейшим выражением лица, позади я с Котом на шее, куда он залез, совершенно не спрашивая разрешения, грациозно вспрыгнув с пола. Попытавшись безрезультатно уговорить моего спутника стянуть с меня сапоги и получив в ответ лишь презрительный вид колыхающего хвоста и свернувшегося рядом с кроватью рыжего облачка, я мгновенно заснул.

Итак, завтрак прошел аналогично ужину – спокойно, и я вышел на тропу войны. Знать бы, чем все закончится и закончится ли… С высоты балкона на Ленинском проспекте через без малого четыреста лет все это покажется таким… умиротворенным, что ли: солнечное утро, горячий кофе в моем желудке и Кот на спине, мягкая пушистая тяжесть которого пока еще мне не надоела. Ладно, понеслась…

Хорошо было пока только одно – в сумке у меня лежала грамота, гласившая, что некто Вольдемар (а я настоял на этом), сын шведского ювелира Фон Болена, дай Бог ему здоровья, прибыл ко двору светлейшего Густава Вазы для представления оному прекраснейших драгоценностей, призванных украсить церемонию помолвки Хелены Эстрельской. Среди скромных поделок из золота, серебра и заморских каменьев выделялся блеском и сказочным сиянием зеленый изумруд гигантских размеров. Изумруд мне выделила серьезная Магда внутри тряпичного кулька с документами и огромной золотой цепью, без чего общий вид представителя золотой молодежи ювелирного цеха был бы неполным.

Аудиенция была назначена на одиннадцать часов в доме выборгского бургомистра, ставшем на время пристанищем королевского двора, вернее той его части, без которой сами венценосные особы и шагу не могут ступить, – обоза.

Я вошел внутрь, вживаясь в образ сразу, без каких-либо репетиций: «Нахрена мне они сдались. Ха!» – подбадривал я себя, поднимаясь по лестнице с темными дубовыми перилами к какому-то советнику четвертого класса, коему мне требовалось представить украшения. Заранее заготовив елейную улыбку, подобную литровой банке вазелина, я без стука ворвался в комнату. И остановился как вкопанный.

У окна. Солнце за волосами, старый оконный переплет вот-вот рухнет. Стоять в водопаде солнца, которое обнимает стан Принцессы, нельзя, упасть – невозможно. Я прислонился к косяку, пытаясь собрать голову, но все равно сползал вниз. Получился арбуз с волосами, внутри которого тепло и сладко плавала мысль. И она была, была, была… стоп!

Это прорыв, каких мало. За последнее время ни одного такого уровня. Орать себе самому «Не влюбись!!!», бить по щекам стеком и ронять монокль было уже поздно. Вспоминать школьные тренинги, дрожать, представив зловещую улыбку Верховного и его саркастическое «ну-ну», как-то стало сразу даже стыдно и неудобно.

– Это провал, – сказал я сам себе и шагнул вперед.