Психоанализ, наркоанализ, кататимно-имагинативная психотерапия, трансперсональная психотерапия работают на очень глубоком уровне и могут (в потенциале) откорректировать перинатальные патологии. Другие методики работают с более поверхностными структурами и, соответственно, могут корректировать только их или же более поверхностные нарушения. Но не более глубокие! И тот уровень, который описывает теория методики, она и корректирует.

То есть получается, что нельзя сказать – эта методика лучше, а эта теория данного конкретного направления лучше, чем другая. Все они прекрасно работают, но только в своем круге нозологий. И врач должен или специализироваться на определенном типе больных или же прекрасно знать все методы (а это невозможно!)

Основные конструкты различных психотерапевтических школ в едином блоке выглядят примерно так:

Психоаналитики говорят:

«Человечество управляется бессознательными силами из прошлого. Важное значение имеет биологическая подоплека половых, агрессивных потребностей и потребностей выживания. Развитие человека зависит от удачного разрешения критических ситуаций на ранних стадиях жизни. Проблемы на более поздних стадиях – это отголоски переживаний раннего детства. Личность – это совокупность опыта прошлого, проявляющегося в Ид, Эго и Суперэго».

Гештальт-терапевты добавляют к общей картине следующее:

«Личность человека в результате его индивидуального развития может быть расколота или разделена на части. Это расщепление ведет к тревоге, беспокойству и, в конечном счете, к патологии».

Бихевиористы вдобавок к этому утверждают:

«Развитие человека определяется окружающей средой, формирующей личность, но реакции личности в свою очередь формируют и окружающую среду. Поведение имеет свои законы и поддается объяснению и систематическому изучению».

Логотерапия говорит:

«Мир существует в таком виде, в каком человек определяет его смысл».

Когнитивно-бихевиоральная терапия вторит ей:

«Нас тревожит не мир, а наши представления о нем. Люди действуют на основе своих знаний. А иррациональное мышление может привести к неэффективному поведению. Люди способны думать более рационально и вследствие этого меньше страдать».

Экзистенциальная (гуманистическая) теория добавляет к общей картине:

«Задача человека – найти смысл и направление движения в мире, который часто кажется абсурдным и бессмысленным. Каждый человек уникален и каждый по-своему понимает и анализирует мир».

Личностно-центрированная терапия Роджерса в этом плане считает:

«Каждый человек обладает потенциалом двигаться в естественном положительном направлении. Каждому человеку присуще чувство собственной ценности и достоинства и способность направлять собственную жизнь и двигаться в направлении само-актуализации, личностного роста и здоровья.

Мнение, которое человек имеет о себе (самооценка), определяет его способ видения мира. И степень конгруэнтности реального Я с идеальным Я определяет степень здоровья человека».

Терапия реальности завершает:

«Люди сами могут развить свою индивидуальность и решать сами за себя. Однако решения принимаются в контексте реальности существования в сложном мире».

И я постараюсь на этих страницах доказать, что верны не отдельные теории, а общая эклектическая картина, которая образуется при их соединении.

И если нам надо вылечить человека, то в первую очередь надо помочь ему понять корни своих проблем, которые возникли в его детстве (это психоаналитический подход). А затем помочь перестроить свой образ Я, который образовался на этом негодном фундаменте, и помочь ему найти смысл жизни, изменить представление о себе (это уже экзистенциально – гуманистический подход). И на третьем этапе на основе представления, что личность является контролирующим центром, надо помочь ему построить более адекватное поведение, научить его жить в этом мире по-новому, пользоваться тем, что он приобрел на первых двух этапах (это когнитивно-бихевиоральный подход). И при лечении пациентов должны быть задействованы ВСЕ три этапа. Правда, у разных пациентов эти этапы должны быть разными по продолжительности.

Психотерапия как идея появилась только тогда, когда общество созрело для этого. И вначале она была такой же бестолковой и императивной, каким было само общество (Месмер). Но когда общество стало более гуманным, то появилось гуманистическое направление в психотерапии (Роджерс). И когда общество начало отказываться от противостояния на идеологической основе и начало постепенно интегрироваться во что-то единое, в психотерапии начали развиваться тенденции к эклек-тизации психологических методик.

Кстати, в медицине такое понятие, как «психическое заболевание» появилось где-то в 17-18 веках. И вполне возможно, что до этого его как массового явления в обществе не существовало вообще. И мне представляется, что это связано с уменьшением давления внешней среды, из-за чего люди могут себе ПОЗВОЛИТЬ психические заболевания. А раньше люди говорили себе примерно так: «Тоже мне проблема – мама в детстве не любила. А кого любила? Надо прекратить эту ерунду пороть – ведь надо выживать!»

В настоящее время инстинкт самосохранения не действует на поведение человека так сильно, как во время войн. Ведь психосоматоз, хоть и несет опасность для жизни, чаще всего не включает инстинкта самосохранения на полную мощность. Ведь опасность как бы растянута по времени, размазана на долгие годы. И это является наиболее коварной ловушкой, которая ставится нашей ленью и которая подсекает наше здоровье.

Даже если у человека в результате накопившихся психологических проблем образуется психоз, инстинкт самосохранения не вмешивается: ведь непосредственной угрозы жизни нет! Как бы ни складывались обстоятельства – родители или государство не бросят на произвол судьбы.

Хорошо известен факт относительно психосоматозов – во время Второй Мировой войны многие психосоматозы практически исчезли! Например, крайне редко встречались бронхиальная астма и язвенная болезнь. Видимо, дело было в том, что экстремальная обстановка не давала никому поблажек. И если ты болеешь каким-либо психосоматозом, то это не давало никакой выгоды – наоборот, увеличивало угрозу смерти. И инстинкт самосохранения говорил: «Сейчас не до этих «игрушечек»! Надо выживать!» А вот после войны, когда угроза смерти резко уменьшилась, хирурги замучились вырезать язвы желудка. К сожалению, я нигде не смог найти данных о том, как вел себя сахарный диабет во время войны. Но я практически уверен в том, что количество больных резко снизилось!

Как утверждает Коэн, неврозы в узком смысле этого слова в концлагерях не наблюдались; невротики там становились здоровыми. Краль (1951) также подчеркивает как особо заслуживающее внимание то обстоятельство, что в условиях лагеря наступало улучшение тяжелых навязчивых неврозов. В условиях жесточайшего давления окружающей среды, когда любой дополнительный неблагоприятный фактор может запросто склонить чашу равновесия в сторону смерти, организм мобилизуется и не обращает внимания на мелочи. И человек забывает о детских обидах и страхах. Да и вопрос о смысле жизни отпадает в этом случае сам по себе.

Вся история борьбы между разными противоположными концепциями учит нас тому, что, в конце концов, равновесие устанавливалось на неком среднем варианте, одинаково удаленном от крайних точек зрения. Весь опыт развития цивилизации убеждает нас в том, что природа не любит крайние варианты. И безжалостно отсекает их!

Видимо, это в ней «генетическое» – как встроенный механизм противодействия накоплению вредных мутаций. Если бы этого механизма не было, то Человечество давно бы превратилось в конгломерат совершенно разных по фено – и генотипу существ.

Когда читаешь сочинения ученых прошлых веков, то явно видишь, что их построения парциальны из-за того, что они строили свои концепции на основе той информации, которой в то время владело общество. Например, апокалиптический прогноз Мальтуса говорил, что приблизительно к концу 20-го столетия на Земле негде будет стоять – так разрастется население при том темпе прироста, который наблюдался в его время. Но в настоящее время включились такие механизмы ограничения рождаемости, о которых Мальтус и подумать не мог. И его прогноз оказался фикцией. Ведь он не учитывал вследствие примитивной линейности расчета того, что чем больше будет людей на планете, тем меньше станет ресурсов, тем меньше будет рождаться (и, самое главное) выживать детей. А деградация внешней среды остановит рост популяции задолго до этого.

То же самое относится даже к великим психологам начала века. Они на основе той информации, которой владели в то время, построили вполне добротные теории. И эти теории здорово послужили Человечеству. Но в настоящее время наука дала нам такой поток фактов, что мы можем построить намного более адекватную картину внутреннего мира человека.

Достаточно хорошей метафорой, иллюстрирующей положение дел в психологии и психотерапии, является следующая. Представьте себе темную комнату, в которой изредка и в разных местах горят лампочки. И они освещают какое-то небольшое пространство вокруг себя. Поблизости от лампочки можно легко найти любой предмет. Но по мере отдаления от нее, делать это станет все труднее и труднее. Общей картины увидеть при таком освещении невозможно. Надо включать центральный свет.

И в этой работе я постараюсь подвесить как можно более сильную общую лампочку в «комнате психологии». Пусть она не высветит детали той или иной проблемы и не ответит на вопрос о том, как лечить ту или иную конкретную болезнь. Но мне хотелось бы прояснить для вас общие принципы формирования психики и образования болезней так, как я стал видеть это в результате ознакомления с самыми современными психологическими теориями. То есть провести процесс, который А. Айви назвал «систематическим эклектизмом».

На основе разбора наследия психотерапевтических корифеев мне пришлось убедиться, что ни одна их теория не годится для работы с современными пациентами (во всяком случае с российскими). Это связано, наряду с ранее высказанными соображениями, также и с тем, что психотерапия в последнее время в значительной степени стала совершено не той, какой она была в их времена.

Во-вторых, во всем мире сейчас наблюдается явное стремление от отказа от противоположных концепций. В результате вырабатываются новые подходы к решению проблем, которые чаще всего являются синтезом противоположных взглядов. И нам с вами без этого не обойтись.

И на этих страницах я постараюсь сначала ответить на основополагающий вопрос о движущих силах человека. После того, как мы придем в этом вопросе к чему-то, что более менее будет внушать доверие, мы уже сможем создать общую теорию формирования психики человека с нуля и до взрослого состояния. И на ее основе нам будет уже достаточно легко понять – как у человека формируются болезни и проблемы. А понимание этого позволит создавать работающие схемы лечения этих болезней и проблем.

Если теория адекватно отражает реальность, то на ее основе можно легко построить инструменты изменения этой реальности в нужную сторону. И в других частях этой книги я приведу вам чрезвычайно эффективные техники, которые построены на реализации изложенных здесь теоретических построений.

Личностьчеловекаявляетсяконгломератомдостаточноустойчивыхнаследственныхпризнаков – темперамента, чувствительности, способностей, а также сформированных на их основе характера, мотиваций, установок, нравственности и т.п.

А человеческий мозг, на основе работы которого и возникает личность – необозримо более сложное функциональное образование. И мы знаем о его работе крайне мало. И есть вполне обоснованные подозрения, что никогда не сможем узнать это в полном объеме (так как изучаем изучаемое изучаемым). Мы в этом случае начинаем напоминать топор, который вознамерился изучить свое строение при помощи имеющихся у него инструментов познания. А ими является он сам!

Но, естественно, все не так мрачно, как я только что изложил. Даже если мы будем знать только 50 процентов информации о функционировании мозга, этого вполне достаточно для построения надежных теоретических моделей. А на их основе – работающих техник.

На настоящий момент основные моменты функционирования мозга, основные законы его работы, современная психология в какой-то степени расшифровала. Я постараюсь максимально связанно и образно, «на пальцах», эти положения вам на этих страницах осветить. И мне представляется, что в результате мы увидим достаточно близкую к реальности картину того, что же все-таки происходит под костями черепа.

Почему нужны теоретики?

Естественным и очевидным является положение, что любые новые успехи возможны только на основе творческого переосмысления и обобщения на качественно новом уровне огромного фактологического материала и научного опыта, который наработан к сегодняшнему дню в современной психологии и психотерапии.

Академик И.В. Давыдовский как-то сказал: «История учит тому, что упадок или отсутствие принципиальных, то есть естественнонаучных обоснований и теоретических обобщений в науке, неизменно порождает кризис, застой практики». А Лоренц говорил об этом следующее: «Всякий раз, когда человек обретал способность преднамеренно изменять какое-либо явление природы в нужном ему направлении, он был обязан этому своим пониманием причинно-следственных связей, определяющих это явление». (К. Лоренц. Агрессия. М. «Универс», с. 36, 1994.)

То есть теоретические основы методики являются чрезвычайно важным фактором для ее успешного применения на практике. И чем более адекватна теория реальности, тем методика, основывающаяся на этой теории, эффективнее.

Любой современный психотерапевт должен иметь возможность выбора инструментария для своей работы с пациентами в очень широком диапазоне методик и техник. А это возможно только в том случае, если он будет эклектиком и придерживаться эклектических воззрений на механизмы работы психики.

Поэтому в настоящее время в современной психотерапии явно прослеживается тенденция к эклектизации. Врач может очень уважительно относиться к отцу-основателю того психотерапевтического направления, которого он придерживается. Но при этом уже не боится использовать в своей практике приемы, взятые из других разделов психотерапии.

И то, что практикующие психотерапевты это поняли, я наблюдаю уже в течении многих лет на различных конференциях и курсах. Тот поток новых технологий, который хлынул в нашу страну в последние два десятилетия, не привел к разделению нашего психотерапевтического «поголовья» на отдельные психологические «квартиры», как это происходило и происходит на Западе.

Наши психотерапевты пошли по пути эклектики и, как акулы, хватают все, что попадется – авось пригодится. А затем уже создают новые эклектичные методики, которые приспосабливают под свои психологические особенности.

И эта книга, которую вы сейчас держите в руках, тоже является результатом этого процесса эклектизации. Я в свое время тоже собирал все, что попадется под руки, пытаясь применять все найденное без изменения, в том виде, которого придерживались отцы-основатели метода.

Но потом понял, что все эти методики надо приспособить, во-первых, к менталитету нашего народа. Во-вторых, их надо приспособить к себе. В-третьих – приспособить к КАЖДОМУ конкретному пациенту. И, в-четвертых, я понял, что, если я хочу стать классным специалистом, то я должен стать мастером на все руки. А это сделать невозможно, если одну патологию я буду лечить бихевиористскими методами, опираясь на ее теорию, а другую (возможно у того же человека) – методами гештальт-терапии. И я понял, что без попытки интеграции всех известных подходов в единую, общую теорию, мне не обойтись.

Мне нужна была адекватная теория, на основе которой я мог бы СОЗДАВАТЬ для каждого моего пациента адекватные техники. И мне представляется, что это вполне удалось. Конечно же, эта «теория» сплошь эклектична и в какой-то мере отражает мое мировоззрение и мой стиль мышления.

Она является попыткой произвести эту интеграцию таким образом, чтобы все подходы, которые демонстрируются известными психотерапевтическими направлениями, нашли в ней свое отражение и непротиворечиво вписались в эту интегративную картину.

Конечно же, пока эта теория еще «сырая», так как невозможно сразу объять и объяснить все. Но я все равно предлагаю всем желающим ознакомиться с тем, что уже есть, надеясь на то, что они мне отплатят доброжелательной критикой. И с этой помощью мне удастся «шлифовать» теорию дальше и таким образом делать ее все более совершенной.