«На уроки танцевания к Трубецким»
Покровка ул. 22

«Пушкин с сестрою учился танцевать в семействе князя И.Д. Трубецкого, на Покровке, близком к их дому и семейству. Княжны, ровесницы Пушкина, рассказывали мне, что Пушкин всегда смешил их своими эпиграммами, сбирая их около себя в каком-нибудь уголку. В этом доме я имел честь видеть часто мать и сестру Пушкина около 1820 года. Сестра славилась своим умом, живостью и характером между своими подругами».

Михаил Погодин

Александр I. Рис. А.С. Пушкина

Усадьба Апраксиных-Трубецких. Здесь Александр и Ольга Пушкины бывали в детстве, в 1809–1810 гг. Ольга Сергеевна Пушкина, ставшая в 1828 г. в результате тайного и сокрытого (от отца) замужества Павлищевой, вспоминала в 1851 г., что «родители возили их на уроки танцевания к Трубецким (князю Ивану Дмитриевичу)». В детские годы Пушкина князь и действительный камергер Иван Дмитриевич Трубецкой жил в этом доме на Покровке до своей смерти в 1827 г. Трубецкой приходился троюродным дядей Александру Пушкину (по отцу Сергею Львовичу).

Вычурный и грузный внешний вид дома дал прозвище и его владельцам. Их прозвали «Трубецкие-Комод». Комодами звались все члены семьи Ивана Дмитриевича: его жена Екатерина Александровна, урожденная Мансурова, сыновья Николай, Юрий, дочери Аграфена, Александра и Софья.

Действительно, квадратный дом Трубецких напоминал современникам комод (хотя еще в конце XVIII в. его называли ни больше ни меньше как «московский Зимний дворец»). «Москва всех людей метила по-своему. Дом был комод, и Трубецкие стали Трубецкие-Комод, а старика Трубецкого звали уже просто Комод. Трубецкие-Комод жили в своем доме-комоде тремя поколениями; старик, крепконосый, сухой, был уже очень дряхл и глух; всем в доме распоряжалась дочь, сорокалетняя девица Анюта. Александр часто встречал на прогулках Николиньку Трубецкого, гулявшего с гувернанткой. Они познакомились, тетка прислала Сергею Львовичу любезное письмо, и Александр стал бывать у Трубецких.

Николинька Трубецкой был мал ростом, ленив и толст, желт, как лимон. Старый дед доживал свой век и крепко зяб, поэтому зимою непрерывно топили, а летом не открывали окон. Слуги ходили по дому как сонные мухи. В комоде было тихо, душно и скучно. Казалось, и молодые вместе со стариком доживают свой век. Николинька не играл в мяч и не бегал взапуски, он был сластена, лакомка, и нежная тетка его закармливала», – писал Юрий Тынянов. Интересно, что на танцевальных вечерах у Трубецких бывал и маленький Федор Тютчев, живший неподалеку, в Армянском переулке.

«Дом-комод» на Покровке в 1836 г.

(Центральный архив научно-технической документации Москвы)

Усадьба Апраксиных-Трубецких на Покровке сформировалась в результате покупки в 1764 г. графом Матвеем Федоровичем Апраксиным небольших соседних владений. На одном из них, в 1760 г. принадлежавшем поручику Крюкову, стояли каменные палаты (вероятно, 1-я половина XVIII в.). В 1766–1769 гг. были выстроены в центральной части участка главный дом в три этажа и два одноэтажных флигеля по бокам (предположительно по проекту арх. Д.В. Ухтомского, автора снесенных в 1930-е гг. Красных ворот). Восточный флигель был перестроен из упомянутых старых каменных палат Крюкова, поэтому и оказался длиннее западного.

В 1772 г. усадьбу приобрел князь Дмитрий Юрьевич Трубецкой, отец будущего «Комода» Ивана Дмитриевича. При нем в 1774–1775 гг. строительство было завершено, Западный флигель, прежде короткий, был достроен; высота обоих флигелей была увеличена еще на один этаж. По задумке князя Трубецкого флигеля соединили с главным домом переходами, после расширенными (до 1803 г.). В торце восточного флигеля разместилась парадная лестница.

В 1783 г. парадный двор усадьбы был замкнут в глубине двухэтажным корпусом с проездом посередине, уже в советское время этот корпус надстроили третьим этажом.

«Дом-комод» на Покровке является не только хорошо сохранившимся памятником пушкинской Москвы, это еще и редкий, совершенно необычный памятник русской архитектуры позднего барокко второй половины XVIII в., единственный в своем роде.

«Дом-комод» в наше время

Вспомним, что расцвет барокко, характеризующегося такими свойствами, как грандиозность и пышность, патетическая приподнятость и пристрастие к эффектным зрелищам, совмещение иллюзорного и реального, пришелся на гораздо более ранний период – 1-ю половину XVIII в., а с 1760-х гг. этот стиль вытесняется классицизмом. Вот почему дом на Покровке еще до превращения его в «комод» прозвали «московским Зимним дворцом», построенным Растрелли в 1754–1762 гг. также в стиле барокко. Динамичная ордерная композиция, рисунок деталей, уникальное для Москвы богатство оформления «дома-комода» напоминают самые знаменитые дворцовые здания того времени.

Однако русское барокко не знает таких объемно-пространственных решений в архитектуре жилых зданий. Даже петербургские дворцы 1750–1760-х гг. строились на прямоугольных планах. Что же касается «дома-комода», то его криволинейные помещения разной формы и размера составляют основу планировки, а изгибы их стен непосредственно выражены в объеме здания. Эти выступы, в частности, подчеркнуты колоннами с характерным для эпохи сложным ритмом их повторения. На угловых выступах колонны и фронтоны ориентированы диагонально, что усиливает пластическое богатство здания. Крупные наличники и пышная лепнина почти целиком заполняют стены, особенно со стороны двора. Архитектурная ценность «дома-комода» как памятника русского зодчества подчеркивается и необычной для жилого здания деталью – лепными раковинами в нишах первого этажа.

Торжественную парадность развернутому вдоль улицы усадебному ансамблю придают флигеля. Их продольные фасады, более сдержанные, отделаны уже в формах раннего классицизма. И в этом – яркая иллюстрация перехода от одного архитектурного стиля к другому. К настоящему времени замыкающий корпус усадьбы сохранил лишь сводчатый центральный проезд; боковые здания на узком заднем дворе полностью перестроены.

Богатый интерьер дома-комода характеризуется не только многообразием помещений, но и их сложными, прихотливыми сочетаниями, что позволяет провести аналогию с увеселительными павильонами, навевающую некоторые приемы рококо.

В начале XIX в. дом сильно пострадал во время пожара, но, несмотря на это, основная планировка дома сохранилась. К этому времени относится и оформление уникального овального зала.

Внутри «дома-комода» есть на что посмотреть. Это и нарядные декоративные колонны, и высокие двери ампирного рисунка, и прямые и вогнутые угловые печи, облицованные изразцами второй половины XIX в. (интересно, что до середины прошлого века в доме было печное отопление), и чугунные лестницы (заменившие деревянные во второй половине XIX в.). В советское время была утрачена интереснейшая винтовая лестница в юго-западном крыле здания^[6].

С этим домом связана занятная старомосковская легенда о тайном браке Алексея Разумовского с императрицей Елизаветой, произошедшем на следующий год после того, как в ночь на 25 ноября 1741 г. гвардия возвела дочь Петра Первого на царский престол. Влюбленные приехали в Москву, где тайно обвенчались в церкви Воскресения в Барашах (Покровка, 26; постр. в 1652 г., в советские годы значительно пострадала). В подтверждение тайного брака московские старожилы указывали на выточенную из дерева позолоченную царскую корону, водруженную якобы в честь этого венчания на куполе Воскресенской церкви. Теперь, к сожалению, и самой короны нет, как нет и возможности удостовериться в ее существовании.

Но главным результатом все сметающей на своем пути страсти Елизаветы должен был явиться ее подарок Разумовскому – роскошный дворец на Покровке, заказанный ею придворному архитектору Бартоломео Растрелли. Легенда красивая. Однако за правдоподобность ее поручиться трудно, т. к. свадьба если и была, то значительно раньше даты возведения дома.

С гораздо большей долей вероятности (чем в случае с тайным браком) можно утверждать, что Пушкин бывал в «доме-комоде» не только в детстве, но и гораздо позже, после возвращения в Москву. С 1825 г. управляющим делами и имениями у Трубецких служил Василий Дмитриевич Корнильев (1793–1851), в прошлом коллежский асессор и регистратор канцелярии Министерства юстиции.

Сегодня можно лишь догадываться о том, насколько эффективным управляющим он был, – как свидетельствовали современники, бывший коллежский асессор Корнильев жил на Покровке на широкую ногу и даже давал здесь обеды, обычно по вторникам. Пообедать заходили литераторы пушкинского круга: Баратынский, Погодин и другие. Михаил Погодин, между прочим, бывал здесь и в качестве домашнего учителя семьи Трубецких, об интересе к стихам Пушкина своего ученика Николеньки Трубецкого он писал в своем дневнике.

Управляющий пригласил к себе на обед Пушкина, скорее всего, после возвращения поэта в Москву из ссылки. Недаром же в сентябре 1826 г. Корнильев присутствовал у князя Вяземского на чтении Пушкиным «Бориса Годунова». Встречались они и раньше – у Карамзиных в 1818 г.

Здесь же на Покровке встречала гостей и жена Корнильева, дочь командора Биллингса, исследователя Сибири и Севера, участвовавшего в третьей кругосветной экспедиции Джеймса Кука. Было у Василия Дмитриевича и другое существенное родство. Он приходился дядей Дмитрию Ивановичу Менделееву. Старшая сестра химика Екатерина Ивановна часто бывала у дяди-управляющего. Видели здесь и самого Дмитрия Ивановича. Считается также, что он несколько лет прожил здесь, пользуясь гостеприимством дяди, в 1849–1850 гг. (по другой версии, ученый жил в другом доме Корнильева – в Уланском переулке на Сретенке, куда тот переехал после отставки у Трубецких).

План дома князя И.Д. Трубецкого, 1825 г.

(Центральный архив научно-технической документации Москвы)

С середины XIX в. в усадьбе помещалась Четвертая мужская гимназия, основанная в 1849 г. для подготовки к поступлению в Московский университет. Ранее гимназия занимала дом Пашкова. Когда же в 1861 г. дом Пашкова передали Румянцевскому музею, университет приобрел для гимназии «дом-комод», где она и располагалась вплоть до 1917 г.

Гимназия была классической, высшего разряда, с двумя древними языками: латынью и греческим. Она выделялась своим преподавательским составом. Многие учителя, являясь авторами учебников, по ним же и преподавали свои дисциплины. Физику преподавал К.Д. Краевич, автор учебника, словесность – Л.И. Поливанов, математику – А.Ф. Малинин и К.П. Буренин.

Среди выпускников – будущие режиссер К.С. Станиславский, философ Вл. С. Соловьев, ученый-механик Н.Е. Жуковский, меценат С.Т. Морозов, филолог А.А. Шахматов, писатели Н.Н. Евреинов и А.М. Ремизов, певец, солист Большого театра П.А. Хохлов, антрополог Н.Ю. Зограф, зоолог С.А. Зернов.

После Октябрьского переворота 1917 г. усадьбу заполонили те, кого в пушкинское время и на порог бы не пустили, – представители победившего пролетариата. Пролетарии обосновались прямо в овальном зале, где некогда обучали танцам Александра и Ольгу Пушкиных. А «дом-комод», «памятник зрелой гражданской архитектуры», приспособили под коммунальные квартиры. С дровами в первые революционные зимы в Москве было плохо, поэтому новые жильцы сильно мерзли в просторных барских покоях.

С 1924 г. тут находилось общежитие студентов Московского института инженеров транспорта.

После Великой Отечественной войны здесь вновь стали учить танцам, – часть помещений была отдана под Дворец пионеров (первое слово лучше подходит «дому-комоду», чем, например, общежитие). Среди пионеров были будущие поэтесса Белла Ахмадулина и театральный художник Валерий Левенталь. В 1958 г. в здании открылся «Дом комсомольцев и школьников» Бауманского района г. Москвы.

В середине 1960-х гг. к пионерам и комсомольцам подселили научных работников, – во дворец въехал научно-исследовательский институт ВНИИ геофизики. Тогда наконец-то была проведена первая научная реставрация памятника: его фасадам вернули первоначальный облик середины XVIII столетия.

Дворец на Покровке сегодня с успехом мог бы использоваться в культурно-просветительских целях, здесь можно было бы открыть галерею, музей, концертный зал. Но все это реально только после реставрации и приведения в порядок этого уникального памятника московской архитектуры.