Римский историк Иордан в 551 году написал исторический труд «Гетика, или О происхождении и деяниях гетов». В этом крупнейшем произведении эпохи раннего Средневековья автор проследил историю гетов от того момента, когда они покинули Скандинавию, до середины VI века.
Для темы нашего разговора эта работа имеет важное значение, и вот почему. Иордан сообщает о том, что геты воевали с царем египетским Весозисом, который до этого воевал со скифами, мужьями амазонок, а затем римский историк, желая, по мнению некоторых современных ученых, удлинить родословную выходцев из Скандинавии, приводит странную версию истории готских амазонок.
Согласно этой версии, после смерти готского короля Танаузиса, успешно воевавшего с египтянами, войско готов продолжало далекие походы из Северного Причерноморья по разным странам. «Некое соседнее племя» попыталось воспользоваться этим и пленить готских женщин. Но обученные мужьями готские женщины дали достойный отпор врагу, затем, воодушевленные победой, они выбрали двух вождей, Лампето и Марпезию, первая осталась охранять родные края, а вторая отправилась в азиатский долгий поход. По версии Иордана выходит, что и царица массагетов Томирис, сокрушившая Кира Великого, была готкой, а не массагеткой, и Дарий-то воевал в Северном Причерноморье не со скифами, а с готами, не пожелавшими отдать ему в жены дочь Антира, короля готов. В общем, куда не кинь, всюду готы и амазонки, естественно, полуготского происхождения, и нехорошие разные персы и другие народы, обижающие готов и их гордых женщин-красавиц-воительниц.
О том, состоятельны ли некоторые версии Иордана с точки зрения современной исторической науки, говорить нужно в других работах. Для темы нашей книги важно этакое подобострастное отношение римского историка к женскому вопросу. В самом деле, почему столь серьезному автору, жившему и писавшему в VI веке н. э., так нужны были готские амазонки, царица Томирис как вождь гетов, а не скифского племени массагетов? Неужели он не мог обойтись без женщин? Чем объяснить явно неравнодушное отношение Иордана к женщинам? Может быть, в VI веке н. э. они вновь заговорили о себе во весь голос? Стали воевать? Бить мужиков на полях сражений? Да вроде бы не было этого как массового явления в VI веке на просторах современной России и ее восточноевропейских областей, хотя, конечно же, некоторые особи женского рода воевали в те времена. В чем тут дело, понять сложно.
Если верить ученым, равнодушным к женщине, то можно прийти к выводу о том, что сила ее амазонская к IV веку н. э. пошла на убыль, если не сказать больше, и судьба Сунильды из племени росомонов является ярким тому подтверждением. Коротенькое сообщение Иордана и, главное, название племени – росомоны – явились ареной для серьезных битв ученых. Некоторые из них считают и то, и другое вымыслом, кто-то пытается построить на слове росомоны логические цепочки, укрепляющие версии о существовании племени росов уже в VI веке. И так далее.
Нас же волнует в том эпизоде лишь Сунильда, жена Германариха (Эрманариха), стодесятилетнего вождя племенного обширного союза, стержневой опорой которого были готские племена. Согласно сведениям Иордана, жена короля «за изменнический уход» от него была по приказу повелителя, движимою гневом, привязана к диким коням и разорвана на части. Столь страшная казнь женщины, видимо, еще не преклонного возраста, говорит о многом и о многом же умалчивает! Трудно поверить, что стодесятилетний король готов, взявший в жены Сунильду, надеялся на супружескую верность. В его-то годы можно было и помудреть, и подобреть. Другая версия измены выглядит предпочтительнее для дикой злобы старика – измена государству, сколоченному им. Так или иначе, но братья разорванной в клочья Сунильды сумели подобраться к королю готов и поразить его в бок мечом. От этого удара Германарих не умер, но «влачил жизнь больного», и организовать достойный отпор гунам, которые во главе со своим королем Баламбером вторглись в пределы сколоченной им державы, готский вождь не смог. Страдая от раны и от поражений, он скончался, и его государство рассыпалось в одночасье.
Мы не хотим сказать, что восточноевропейские племена, откалываясь от союза с готами, тем самым проявляли свое отношение к эпизоду, связанному с гибелью Сунильды, но этот случай говорит еще и о том, на каких правах могли «входить» в государство Германариха восточноевропейские племена и народы и как с ними могли обращаться, если они вели себя не так, как хотелось бы готам. Конечно, изменять мужу, да еще королю, грешно. Но жениться в 110 лет на молоденьких… зачем? Чтобы любоваться ими втихомолку на царском ложе да вспоминать былые времена, буйную молодость?
Тут политика и высшие интересы племен и народов, входивших в государственное объединение Германариха, – какие могут быть ласки? А те самые, нежные, за которыми бегала от дряхлого старца жена его Сунильда!
Изменилась жизнь в Восточной Европе с приходом сюда суровых готов и диковатых, свирепых гуннов, сильно изменилась!
Неравный брак Сунильды и Германариха, по всей вероятности, первый подобный брак в истории Восточной Европы, положил начало новой, для молоденьких женщин не совсем радостной эры, которая продолжалась ни много ни мало более 1,5 тысяч лет, вплоть до ХХ века, когда после долгой и упорной борьбы славных представительниц женского пола, в сердцах и душах которых не угасла еще воля к свободе, к амазонству, к сарматскому равноправию, они наконец-то повернули вектор истории в свою сторону и получили возможность занять хотя бы уж равные с мужчинами права в обществе.
Не стоит думать, что эти 15–16 столетий женщины Восточной Европы и России в целом были этакими прелестными овечками, скорее наоборот! Их гибкий практичный ум сумел очень быстро приспособиться к изменившейся в корне ситуации. Они, то есть женщины, никогда не ощущали себя этакими пришибленными дурочками, красивыми, однако. И в дальнейших новеллах мы попытаемся обосновать историческими примерами данное утверждение.
На каждого Аттилу найдется своя Ильдико.
Аттила на территории современной Российской державы не жил и, видимо, и родиться здесь никак не мог. Но корни этого «бича Божьего», деды его и прадеды наверняка вышли из войска Баламбера, сокрушившего готов. В 433 году он вместе с братом Бледою принял верховную власть в гуннском племени, расположившемся в Венгерской долине. В 445 году убил Бледу, взял всю полноту власти в свои руки, создал сильнейший союз племен, осуществил несколько грабительских походов, отличался не только выдающимся полководческим даром, но и государственной хваткой, хитростью, а также, если верить историкам тех времен, потрясающей сексуальной распущенностью.
Жен и наложниц у него было очень много. Некоторым из них это дело нравилось. Но не всем.
После катастрофы в битвах на Каталаумских полях в 451 году и в битве в верховьях Лауры в 452 году (здесь готский король Торисмунд нанес ему второе поражение) Аттила решил в очередной раз жениться. На свадьбе он перепил, тоже по обычаю, и ночью захлебнулся в собственной крови, «которая обыкновенно шла у него из ноздрей», а по иной версии, его задушила невеста, «девушка замечательной красоты по имени Ильдико», бургундка, отомстившая за поражение своего народа.
Какая смерть была предпочтительней для самого Аттилы, сейчас уже и не скажешь, но, думается, что, зная свой недуг, вождь гуннов держал бы в своей опочивальне специального слугу. Мы все-таки склонны считать верной вторую версию. Хоть и силен был Аттила в поединках, в битвах и в сексуальных делах, а может быть, он и красив был, и любили его жены – женщины из разных племен – пламенно и страстно, но одна патриотка из Бургундии нашлась и если не самолично прикончила «бича Божьего», то и «не догадалась» перевернуть его на бок либо позвать королевских прислужников.
Красавица Ильдико мстила за свой народ, но, думается, и среди обитательниц Восточной Европы желающие убить Аттилу были.
А по Великой Степи шли и шли с Востока гонимые злыми ветрами так называемого Великого переселения народов все новые и новые племена. В VI веке самыми сильными из них были, пожалуй, авары. Вот уж от них-то женщинам досталось!
Авары, тюркские племена, впервые упомянуты в отчете Приска Панийского о посольстве к гуннам в V веке. Существует предположение, что их потеснили тюрки из Южного Приуралья, где, как мы уже говорили, несколько веков назад заканчивалась с восточной стороны область кочевий сарматов, «управляемых женщинами». Аварами женщины управлять не могли. В середине VI века эти кочевники форсировали Волгу, одно время воевали за Византию, затем ворвались в Паннонию, разгромили гепидов и осели здесь, основав Аварский каганат во главе с прекрасным полководцем каганом Баяном.
Авары укрепили центр своей державы системой крепостей, «хрингов», и стали совершать опустошительные набеги на племена и страны Европы от Закавказья до Эльбы и от Адриатики до Дона. К женщинам они относились с жестокой непочтительностью, о чем говорят их походы на племенной союз славян-дулебов, обитавших в Западной Волыни. Степняки сначала грабили и убивали непокорных, затем издевались над женщинами. Откормленные сильные воины садились в повозки, три-четыре женщины тащили их из последних сил, а здоровенные мужики били их плетками по спинам, по бокам, по рукам и ногам.
Женщины-дулебки молча переносили побои, мечтая только об одном: чтобы озверевшее мужичье им лица не испортили. Эти катания дулебки запомнили на всю жизнь. А жизнь в «аварском ареале» с VI по VIII века проходила под знаком великого страха: а вдруг опять налет, вдруг опять грабеж и насилие… и плетками по лицам женщин?!
Лишь в конце VIII века народы Европы одолели аваров. Карл Великий в очередном своем походе ворвался в Паннонию, захватил и уничтожил самые главные «хринги».
История бандитствующих аваров, заменивших на этой «должности» таких же бандитов-хуннов, хранит много пока не разгаданных тайн. Одна из них – злобное отношение к женщинам, которое одним лишь степным происхождением женоненавистников не объяснишь.
Вероятнее всего, авары когда-то, еще до своего вторжения в Восточноевропейскую степь, крепко получили от женщин-воительниц либо от племен, «управляемых женщинами». Для воина победа есть смысл жизни. Терпеть поражения от любого противника тяжело. От женщины – тяжелее всего на свете.
Впрочем, это всего лишь авторская попытка объяснить чрезмерную даже для аваров дикость по отношению к женщине.
Завершая главу и выходя за пределы так называемого Великого переселения народов, необходимо напомнить читателю о том, что рассказы о своих отечественных воительницах приводят такие историки, как, например, Козьма Пражский («Чешский Геродот»). Легенды о них существуют у чувашей, других народов России. Археологи находят могилы с телами вооруженных женщин по всей территории Великой Степи.
Да, строгие ученые утверждают, что все рассказы позднейших историков являются слегка переделанными слепками с рассказов Геродота. Не вдаваясь в полемику с видными профессионалами, можно лишь вспомнить о том, что как бы женщины разных стран мира не отличались друг от друга физически, физиологически, психически и психологически, они имеют одно объединяющее их всех качество, хорошо известное им самим и всем мужчинам земного шара. Именно это «женское, слишком женское» (слегка перефразируя Ницше) и является доминирующим движителем, первопричиной всех ее поступков.
А значит, где бы ей не захотелось взять в руки оружие и пойти войной на ненавистный ей род мужской, она с разными вариациями закончит тем же, чем закончили все амазонки планеты Земля всех времен.
И не Козьма Пражский, и не другие авторы-хронисты и «передатчики» народных преданий повинны в том, что их истории чем-то напоминают Геродотовы, а то самое «женское, слишком женское», которое из обыкновенного существа женского пола и создало женщину.
В VI–VII веках славянские племена оказались перед сложнейшей проблемой выбора стратегии жизни. Теснимые могучими потоками кочевых племен, надвигавшихся из-за Волги упругими волнами, часть их, как говорится, поплыла по течению, приняв активное участие в частых, повторяющихся миграциях на земли Балканского полуострова и даже в Малую Азию. Другая часть стала активно осваивать лесные массивы Восточной Европы, где обитали финно-угорские племена и куда самые дерзкие из великих переселенцев ходить не решались. Зачем? Чтобы работать в поте лица, добывая хлеб насущный? Не-ет! Воинам мирный труд противопоказан. Они тянулись ближе к теплым, давно обихоженным странам, побеждали их и грабили. Были среди таких и славяне, и, странно, они заметно отличались от своих соплеменников, осваивавших лесную зону, в том числе и по отношению к женщинам.
Например, еще в 626 году славянки участвовали в осаде Константинополя в составе войска аварского хакана. Не дождавшись своего союзника, персидского полководца Шахраваза, хакан 7 августа послал воинов на штурм великолепной крепости. Он разделил свои силы на две части и атаковал столицу Византийской империи с моря и с суши. Защитники Константинополя нанесли нападающим сокрушительное поражение. Авары и их союзники славяне поспешно бежали, оставив у крепостных стен горы трупов. Среди них победители нашли много женщин. Шахраваз, естественно, увел свое войско в Персию.
Это были одни славяне. О них Н.М. Карамзин пишет:
«Древние писатели хвалят целомудрие не только жен, но и мужей славянских. Требуя от невест доказательства их девственной непорочности, они считали за святую для себя обязанность быть верными супругам. Славянки не хотели переживать мужей и добровольно сжигались на костре с их трупами. Вдова живая бесчестила семейство. Думают, что сие варварское обыкновение, истребленное только благодетельным учением христианской веры, введено было славянами (равно как и в Индии) для отвращения тайных мужеубийств: осторожность, ужасная не менее самого злодеяния! Они считали жен совершенными рабами, во всяком случае безответными; не дозволяли им ни противоречить себе, ни жаловаться; обременяли их трудами, заботами хозяйственными и воображали, что супруга, умирая вместе с мужем, должна служить ему и на том свете. Сие рабство жен происходило, кажется, от того, что мужья обыкновенно покупали их: обычай, доныне соблюдаемый в Иллирии. Удаленные от дел народных, славянки ходили иногда на войну с отцами и супругами, не боясь смерти…»[1].
У этих славян процветала кровная месть, мать имела право умертвить дочь, если семья была многочисленной, но только не сына – будущего воина.
Вдумчивый читатель уже заметил некое несоответствие, если не сказать противоречивость, обычаев славян даже по отношению к женщинам, что легко объясняется многообразием и множеством самих славянских племен даже в отдельных регионах Восточной Европы.
Н.М. Карамзин приводит слова Нестора «о нравах славян российских», которые лучшим образом иллюстрируют данную мысль. «Поляне были образованнее других, кротки и тихи обычаем; стыдливость украшала их жен; брак издревле считался святою обязанностью между ними; мир и целомудрие господствовали в семействах. Древляне же имели обычаи дикие, подобно зверям, с коими они жили среди лесов темных, питаясь всякою нечистотою; в распрях и ссорах убивали друг друга; не знали браков, основанных на взаимном согласии родителей и супругов, но уводили и похищали девиц. Северяне, радимичи и вятичи уподоблялись нравами древлянам; также не ведали ни целомудрия, ни союзов брачных; но молодые люди обоего пола сходились на игрища между селениями: женихи выбирали невест и без всяких обрядов соглашались жить с ними вместе; многоженство было у них в обыкновении»[2].
Такими разными были славяне, осваивавшие разные регионы Европы и Малой Азии (куда, например, в начале VII века мигрировали в результате одного лишь похода около 200 тысяч славян). А если учесть, что обихаживали они земли, на которых (далее речь пойдет о славянах, сотворивших в Восточной Европе Русское государство) жили столь же разные племена, что заметную роль в становлении всего русского на том этапе истории сыграли самые разные великие переселения, а чуть позже – варяги, то можно представить, в каком котле «работал миксер истории», создавая основы не только государства, но и интересующего нас в данной книге образа прелестной россиянки.
На распутье оказался Кий, старший брат Щека, Хорива и сестры их Лыбеди. Не все ясно и однозначно в истории этого семейства. Сидел Кий на горе, возле перевоза Боричев через Днепр; Щек сидел на горе Щековица, Хорив на третьей горе – Хоривице. Четвертой горы не было. Где сидела сестра их Лыбедь – не понятно.
О проекте
О подписке