В 4.17 «Ми-8» благополучно приземлился на территории бывшего пансионата, в настоящее время места постоянной дислокации горно-штурмовой бригады.

Встретил подразделение командир батальона, в состав которого входил взвод старшего лейтенанта Куликова.

Майор Воронцов вопросов не задавал. Он принял доклад взводного, пожал руку Королеву, сказал, что поздний ужин, скорее даже ранний завтрак ждет спецов в столовой.

После приема горячей пищи Куликов увел взвод в расположение роты. Группа спецназа антитеррористического управления прошла в здание почты, где в свободном крыле находились комнаты для офицеров и прапорщиков «Орлана». Командир группы объявил всем отдых до десяти утра.

Бойцы разошлись по кубрикам. Послышался шум воды. Спецы принимали душ. В 5.00 в здании наступила тишина.

Королев уснул сразу, как только коснулся подушки. Он был уверен, что поднимут его раньше десяти, так как Дабиров ночью нанесет удар, реализуя план своих хозяев, сидящих за бугром.

Склон Большого перевала рядом с Лисьим проходом. 3.37

Понаблюдав за прибытием и отправлением вертолета, Ибрагимов рассмеялся и сказал:

– Вот и все, Надир. Теперь можно и расслабиться.

– Ты так торопился доложить Дабирову, а сейчас хочешь курнуть анаши?

– Одна затяжка не помешает. Косяк готов или надо забить папиросу?

– У меня все всегда готово.

– Молодец. Потревожим Дабира и покурим. – Ибрагимов извлек из кейса трубку спутниковой станции, набрал номер.

В это время Басир Дабиров не ждал вызова. Он считал, что спецназ пойдет на штурм фальшивой базы на рассвете.

Ответил его заместитель Алилов:

– Это Гарум!

– Дамир говорит.

– Слушаю.

– План хозяина полностью удался!

– Подробнее.

Ибрагимов описал все, что происходило на поляне в роще у Большого перевала.

Алилов спросил:

– Значит, штурма всеми силами не было?

– Нет, господин. Работали только спецназовцы отдельной группы в шесть человек. Русские поняли, что их навели на пустышку.

– Конечно. Они же профи. Спецназ определил подставу еще при наблюдении за объектом. Поэтому и не было полноценного штурма.

– Извините, Гарум, но мне непонятно, зачем хозяин устроил этот спектакль.

– Ты свое дело сделал?

– Да.

– Остальное тебя не касается. До девяти утра вам с Надиром отдых, затем перемещение к базе в ущелье Кабран. Как понял меня?

– Понял, господин.

– До связи. Отдыхайте по очереди. Русские могли просчитать, что за ложной базой наблюдают наши люди. Место они вычислят быстро. Так что соблюдайте все необходимые меры предосторожности.

– Мы отойдем на вершину перевала.

– Дело твое. Да, и еще. Ты уверен, что русские уничтожили всех наших троих охранников?

– Я сам видел их трупы. Тела бросили в вертолет. Зачем? Могли бы и оставить.

– Решили передать жителям Густунара, чтобы те похоронили по местным обычаям. Русские иногда проявляют такое благородство, если сами не понесут потерь. У меня все. К пятнадцати часам ждем вас в Кабране.

– Да, господин. До встречи!

В это время главарь банды спал в уютной комнате большого дома, расположенного на окраине аула Камур. Рядом с ним лежала худощавая брюнетка лет двадцати, ненасытная мадьярка Нора Бакош.

Алилов не стал будить Дабирова. Он проверил помещения, где отдыхали начальник охраны базы, телохранитель, специалисты, вышел во внутренний двор усадьбы, обложенной высоким забором. Часовой находился на месте, хотя не было никакой необходимости выставлять его здесь.

Аул крепко держал в своих руках Вели Батаев, двоюродный брат Дабира. Впрочем, держать было особо некого. В селении на данный момент проживали всего двенадцать семей. Все мужчины работали на ферме Батаева. Аул находился в предгорье, до ближайшего населенного пункта отсюда было семьдесят километров. Люди здесь жили отрезанными от всего мира.

Продукты в селение прежде завозились раз в неделю. В последнее время, после прибытия боевиков Дабирова, это делалось дважды. На рынок и в магазины местные водители ездили на машинах Батаева. Он имел небольшой гараж, в котором стояли две «Газели», одна грузовая, другая пассажирская, пара «УАЗов», внедорожник «Форд», пикап «Ниссан». Часть этой техники Дабиров планировал использовать для проведения рейда.

Две боевые группы во главе с Михаилом Ханидзе находились на дальней базе в ущелье Кабран, расположенном в сорока километрах от Камура. Место труднодоступное, туда ни на внедорожнике, ни на лошади, ни на осле не попадешь. Только пешком и зная звериные тропы.

Алилов открыл калитку, вышел на единственную ухоженную улицу аула, когда-то процветающего, богатого, с населением около тысячи человек. Но постепенно семьи оставляли селение. У местного богача Батаева работы для всех не хватало, вести собственное хозяйство становилось невыгодно.

Чтобы продавать мясо, надо было доставлять его в райцентр на базар, где перекупщики предлагали копейки. Не отдашь, заберут так.

С фруктами дело обстояло еще хуже. В развитых районах поднялись крупные сельскохозяйственные кооперативы. С ними не потягаешься. Задавят ценами.

Вот и уходили семьи в другие поселки, в такие вот кооперативы, на предприятия, частные и государственные. Люди вновь отстраивались и начинали жизнь заново.

Остались лишь те, кто был нужен Батаеву. Он не выпускал их из аула. Этим семьям, самым бедным и многодетным, в развитых районах региона делать было нечего. А тут, в Камуре, хоть и тяжелая, малооплачиваемая, но все же работа. С голоду не помрешь, в холодную зиму не замерзнешь.

Батаев давал в долг, но продуктами, взамен же требовал деньги. Их не было, и глава семейства попадал в зависимость от хозяина аула. Он становился вечным должником, обязанным отрабатывать заем.

Лучшего места для базирования части банды не придумаешь.

Батаев отдал Дабирову и его шлюхе-любовнице свою спальню. Сам с семьей перебрался в новую пристройку. Впрочем, она мало чем отличалась от главного дома. Тот же простор, уют, прохлада, женская половина, где с малолетними детьми ютились две жены Батаева.

На улице было тихо. Охранник аула, уже старый алабай по кличке Хан, при появлении чужака поднялся с дороги. Крупный пес, способный загрызть нескольких степных волков, опустил голову и уставился своими прищуренными, кровавыми глазами на Алилова.

– Хан! – окликнул его заместитель Дабирова. – Свои.

Слова на пса не подействовали. Он продолжал пристально смотреть на чужака.

Алилов знал эту породу. Один такой пес обеспечивает безопасность всего небольшого аула или улицы. Он принадлежит всем, знает каждого жителя своей территории. Они кормят его по очереди. Алабай привыкает и с утра, после бессонной ночи службы, безошибочно идет к дому, в котором его сегодня ждет угощение. Там же он и засыпает.

Алилов знал, что с алабаем-охранником надо вести себя осторожно. Нельзя делать никаких резких движений. Бросишься на забор, алабай тут же кинется вслед и сорвет тебя оттуда. Он не будет грызть, встанет лапами на грудь, оскалит вонючую, слюнявую пасть и залает, подавая сигнал жителям. Если сразу никто не выйдет, то пес будет до самого утра так вот держать чужака, пока не появятся люди.

Если же на территорию ворвутся сразу несколько человек, то тут уж от сторожевого пса подобной деликатности ждать не следует. Тогда он начнет рвать и «возьмет в плен» только того счастливчика, который по воле Аллаха окажется последним.

– Хан! Ты что, старик? – Алилов двинулся назад к калитке.

Алабай предупреждающе зарычал, и человеку пришлось остановиться.

«Эта псина с ходу и дверь высадит, где угодно достанет. Шайтан меня дернул выйти на улицу. Ведь знал же про Хана!» – подумал Алилов.

Замер и пес, продолжая глядеть на чужака.

Часовой увидел, что Алилов застыл как вкопанный недалеко от калитки, и громко спросил:

– Господин, что с вами?

Не оборачиваясь, тот крикнул в ответ:

– Найди кого-нибудь из людей Батаева.

– Я на посту.

– Делай, что говорю. Или меня к чертовой матери сожрет этот вот местный пес.

– Вот в чем дело! Я быстро. Здесь сегодня остался Асад.

– Давай его ко мне быстрее.

Конечно, Алилов мог бы и пристрелить алабая, если бы успел выдернуть из кобуры пистолет и снять его с предохранителя. Но убийство такого сторожа ему не простили бы. Местные не в счет, тех пугнул, они и разошлись.

Батаев не простил бы. Хан был его собакой. Еще щенком он привез его из Дербента. Двоюродный брат Дабирова вместе с односельчанами считал Хана неким символом. А к ним здесь относятся весьма трепетно.

Часовой вызвал Асада, одного из водителей Батаева.

Тот вышел к Алилову.

– Ты что это, Хан? – обратился он к собаке как к человеку. – Не беспокойся, свои здесь.

Алабай замахал хвостом. Значит, агрессии от него ждать не следовало.

– Ступай, Хан, охраняй! Иди!

Пес понял слова местного жителя, повернулся и направился к прежнему месту.

Алилов вздохнул с облегчением:

– Ну и зверюга. Порвет, и глазом не успеешь моргнуть.

– Нет, это только если дернутся. Надо неподвижно стоять. Тогда и он замрет рядом. И так до утра.

– Шайтан бы побрал ваших собак!

– Без них никуда.

Алилов вернулся в дом.

В семь утра проснулся главарь банды.

Нора обняла его и сонным голосом спросила:

– Пора вставать?

– Ты можешь еще поваляться, а мне пора.

– А как насчет утреннего секса?

– Сегодня обойдемся. Спи!

Дабиров набросил на себя домашний халат и прошел в душевую, которая находилась рядом со спальней. Это нововведение было совершенно нетрадиционным для здешних мест.

Он принял душ, подправил бородку, усы, переоделся в полевую форму и вышел в коридор. Там его ждал заместитель, так и не сомкнувший глаз.

– Салам, Басир, – поздоровался тот с главарем.

– Салам, Гарум. Новости из зеленки у Веджи есть?

– Есть. Они поступили еще ночью.

– А точнее?

– Без двадцати четыре на связь вышел Ибрагимов. Он доложил, что все прошло по твоему плану.

– Прекрасно. Часовые в лесу?..

– Уничтожены.

– Это точно?

– Да, Ибрагимов сам видел трупы.

Дабиров усмехнулся:

– Теперь русские поломают голову, зачем был устроен этот спектакль.

– Признаюсь, я сам плохо понимаю, для чего ты сделал это.

– Если не понимаешь ты, то не сообразят и русские. Спецназовцы наверняка посчитают, что мы провели отвлекающий маневр, и будут ждать наших активных действий в ближайшие сутки. А мы подождем еще, чтобы в штабах у русских все перепуталось. По идее, подставив лагерь, мы должны были нанести удар где-нибудь в другом месте, куда невозможно быстро перебросить значительные силы. Но мы не сделаем этого сегодня. Встанет вопрос: что я задумал? Подстава будет путать русских. Военные начальники и местная власть всполошатся, начнут перекрывать опасные направления, а мы словно пропали.

– И долго будем ждать? Ведь ты говорил, что рейд займет не более двух недель.

– Я, Гарум, за свои слова отвечаю. Чтобы провести рейд, нам потребуется неделя, вторая уйдет на подготовленный отход. Когда начать действовать, какие отрабатывать цели, буду решать только я.

– Даже я не должен знать об этом?

– Узнаешь. Позже. Наберись терпения. Это не моя прихоть. Таковы условия заказчика. За их выполнением смотрит инструктор Гуда. Не думай, что он ни во что не вмешивается, Леван Гуадзе хороший боец, воевал с абхазами, с русскими в Южной Осетии, бывал в Чечне в свое время. Он доверенное лицо заказчика. Так что для всех будет лучше, если условия договора мы исполним в полной мере. А это значит, что ты и другие командиры узнаете все непосредственно перед акциями.

– Я понял тебя, Басир.

– Это хорошо. Вели проснулся?

– Из пристройки не выходил.

– Тогда мне придется самому варить себе кофе.

– А Нора?

– Мадьярка спит. Пусть отдыхает. Она ночью потрудилась на славу.

– Долго ты держишь ее при себе.

– Год, это долго?

– Для тебя – да!

– Ты прав, она уже начинает мне надоедать, но пока еще нужна для работы. А вот обратно в Грузию я ее не возьму.

– Убьешь?

– Нет, оставлю ФСБ.

– Мне не подаришь?

Дабиров не без удивления посмотрел на заместителя.

– У тебя же, Гарум, вторая жена – красавица писаная. И молодая, и статная. Пойми правильно, я без каких-либо намеков. Говорю как есть. У нас не принято обсуждать чужих женщин, но мы же друзья, да?

– Я не в претензии, Басир, но где мой цветок садовый? В Турции. А я?.. И где буду еще какое-то время после рейда?

Молодую жену Алилова звали Багдагуль.

– Если хочешь, заберешь. Но потом решишь вопрос с ней сам.

– Конечно. У меня она не будет пользоваться теми привилегиями, которые ей предоставляешь ты. Рабыня для постели и не более того.

– Хоп, Гарум, договорились, но о нашем разговоре никому ни слова. Если о нем узнает мадьярка, то неизвестно, что она сделает. Это ведь не простая женщина, а убийца. На ней крови не меньше, чем на тебе и на мне.

– Откуда?..

– В свое время она была в любовницах у Карахана. Ее страстное увлечение, кроме секса, как раньше, так и сейчас, – истязать беззащитных мужчин. Она с ними такое вытворяет, что в страшном сне не увидишь.

– Мстит сильному полу?

– Шайтан ее знает. Может, мстит или больна на голову. Но боится грубой мужской силы и не переносит боль.

– А сама эту боль раздает щедро, да?

– Щедрее некуда. Впрочем, пока она у меня, я за ней каких-либо отклонений не замечал. Может, оттого, что ей не предоставлялась возможность показать себя во всей красе.

– Ты заинтриговал меня, Басир. Я уже хочу ее!

– Потерпишь! Скоро получишь в полное свое пользование. Только заранее предупреждаю, не упускай инициативу, а то не ты ее удавишь, а она тебе перегрызет горло.

– Обожаю эти кровавые игрища, да еще в сочетании с бешеным сексом.

Дабиров усмехнулся:

– Вы определенно подойдете друг другу.

– Буду ждать, когда ты отдашь ее мне, Басир.

– Пройдет не более двух недель, и ты получишь эту страстную дикую кошку.

– Благодарю!

– Рано! Неизвестно еще, кто вернется в Грузию.

– Мы вернемся!

– Поживем – увидим. Я иду готовить кофе.

– Может, разбудить Вели? Хватит ему спать. Пусть заставит одну из своих жен сделать тебе кофе.

– Не надо беспокоить хозяина дома и его семью. Я сам сварю кофе, в этом нет ничего сложного и зазорного. Ты же пройди на кухню, посмотри, что там с завтраком. Да и на людей глянь. Все ли встали, привели себя в порядок?

– Да, Басир.

Выпив кофе, Дабиров прошел в свою комнату. Норы в постели не было. Из душевой доносился шум воды. Главарь банды открыл кейс со спутниковой станцией, взял трубку, выставил стержень антенны, набрал номер.

Ждал он недолго.

– Слушаю, хозяин! – ответил командир основной боевой группы Михаил Ханидзе.

– Доброе утро, Миша.

– Доброе, командир!

– Как у тебя дела?

– Все нормально. Бойцы поднялись, приводят себя в порядок, повар готовит завтрак.

– Ты проследи, чтобы дыма было немного.

– Да, конечно, но кто его увидит?

– А вот это неизвестно. Значит, сегодня займи людей обустройством запасной базы. Там наверняка всем хватит дел.

– Дел-то хватит. А мы должны весь день пробыть в ущелье?

– Да.

– Извините, конечно, но хотелось бы знать, да и подчиненные спрашивают, когда приступим к настоящей работе?

– Как только получите приказ. А до того момента находиться в ущелье.

– С полчаса назад вдоль приграничного хребта проскочили два «Ми-24». Шли низко под облаками, едва не касались горных вершин.

– Это дежурный облет. Но количество вертолетов может увеличиться. Нас обязательно будут искать, поэтому основное внимание удели маскировке базы от наблюдения с воздуха. Чтобы пилоты, пролетая над ущельем, никого не видели.

– Конечно, Басир.

– Как там Адил Басар?

Этот человек руководил третьей боевой группой банды Дабирова и сейчас вынужден был подчиняться Ханидзе. Характер имел дерзкий, вспыльчивый, начальство слушал беспрекословно, но среди равных терпеть не мог роль второго номера, открыто выражал свое недовольство, желал быть старшим. Пусть и временным.

– Вы же знаете его натуру, командир.

– Поэтому и спрашиваю.

– Пока проблем не возникало, но заметно, что внутри у него все кипит, особенно когда я отдаю команды бойцам обеих групп. Лучше бы вы назначили его старшим.

– Нет! Адил сильный воин, но он похож на молодую овчарку. Упустишь контроль, она обязательно попытается выйти из повиновения. Тогда ее приходится бить до полусмерти, чтобы навсегда запомнила, кто ее хозяин, и знала свое место. Я не хочу, чтобы в моем отряде кто-то проявлял самоволие. Так что если Адил открыто пойдет на конфликт, то сообщи мне. А я уже решу проблему. Но лучше не ссориться.

– Я все понял.

– Хорошо. Занимайся базой и командуй. В Кабране сейчас ты главный.

– Да, Басир.

– До связи!

– До связи!

Из душевой вышла мадьярка, потянулась, отчего прозрачный халат распахнулся и обнажились все ее прелести:

– Хорошо! И не подумаешь, что мы в каком-то горном ауле.

– Для тебя, Нора, все, что пожелаешь.

– Да? Тогда ложись в постель, дорогой.

– Кроме этого. Мне хватило ночи. Разве тебе было плохо?

– Ты же знаешь, Басир, я хочу тебя всегда.

– Одевайся. Пойдем завтракать.

– Нам не принесут завтрак сюда?

– Ты хочешь, чтобы это сделал я?

– Почему ты? У тебя много подчиненных.

– Вот именно, дорогая, подчиненных, а не прислуги. Распорядок дня один для всех, для тебя в том числе. Ты же член отряда. Правда, привилегированный.

– Член у тебя, а я – твоя ближайшая помощница.

Дабиров рассмеялся.

– Привилегированная помощница. Это у некоторых вызывает раздражение.

– А мне плевать на них.

– Не надо так, Нора. Люди могут неправильно понять. А народ у нас горячий, отчаянный.

– Особенно твой заместитель. Он такой горячий, что, когда смотрит на мою задницу, я чувствую себя сидящей на раскаленной сковороде.

– Что поделать, если ему приглянулась твоя задница? Она всем нравится.

– Я только твоя, и никто другой мне не нужен.

– Потому что я командир? Или плачу тебе больше, чем другим?

– А разве мне не за что платить? Или кто-то другой дает тебе больше, чем я?

– С тобой, женщина, невозможно разговаривать.

– А надо не разговаривать, а делать.

– Все, дорогая, я сказал, переодевайся!

– Слушаюсь, мой командир.

– И постель заправь! Очень не люблю, когда в доме беспорядок.

– Конечно, дорогой. Все сделаю как надо. Я по-другому не умею.

После завтрака Дабир вызвал к себе начальника охраны и командира первой боевой группы. Он объявил им, чтобы все бойцы, находящиеся в доме, носа не казали за пределы усадьбы. Никто не сказал ничего против.

Позже главарь банды имел разговор с инструктором. Этот человек, гражданин Грузии Леван Гуадзе, прошел длительную подготовку у американцев, что, впрочем, не помогло ему в 2008 году. В первом же столкновении с частями Российской армии, вошедшими в Южную Осетию, Гуадзе потерял почти все свое подразделение. Несмотря на это, он не только не пострадал, но при прежнем президенте пошел вверх по карьерной лестнице.

Вот только она оказалась короткой. Президента выдворили из страны, Гуадзе ушел в горы. Американцы не забыли о нем. Уже в качестве инструктора он формировал отряды для ведения диверсионной войны на территории России. Но чтобы пользоваться авторитетом и влиянием среди наемников, надо было иметь боевой опыт. Его не приобретешь в пятидневной войне.

Поэтому Гуадзе часто отправлялся вместе с отрядами на боевые выходы. Пошел он с группой Дабира и сейчас, имея при этом довольно большие полномочия. Без его согласия Дабиров не имел права принимать решения, связанные с ведением боевых действий.

Разговор с Гуадзе прошел в деловой обстановке. Дабир ввел грузина в суть своего плана. Тому ничего не оставалось, как одобрить его. Хотя бы потому, что если бы он не сделал этого, то должен был бы представить свой план, которого у инструктора попросту не было.

С девяти часов движения в усадьбе прекратились, и дом Батаева выглядел как обычно. Хотя все люди, оставшиеся в ауле, знали, что там встал на постой отряд, пришедший на Кавказ из Грузии. Местные жители давно ничему не удивлялись. У них имелись другие заботы. Они должны работать, чтобы кормить семьи, а кто и откуда пришел к хозяину, никого не касалось.