Татарин ударил по ней ногой, но она не поддалась. Засов держал крепко.

Анвар осмотрелся. Под лавкой, на которой стояли кадки с водой, лежал крупный чурбан. Такими вбивали столбы в землю.

Он поднял его, напрягся, ударил чурбаном, как тараном. Дверь соскочила с петель.

Анвар оскалился.

Пред ним стояла женщина необычайной красоты, с распущенными волосами, в рубахе, чрез которую проступали большие груди и широкие бедра. Желание тут же наполнило насильника.

Анвар медленно пошел к Алене.

– Не подходи, проклятый, убью! – закричала женщина.

Анвар понимал и немного говорил по-русски:

– Ты моя баба! Брось рогатину, сними рубаху, ложись на пол. Я тебя ласкать буду. Не так, как твой мужик. Он умер. Я живой, и ты моя. Ложись!

Алена вскрикнула и сделала выпад рогатиной, целясь в голову татарина. Но тяжело было это славянское копье. Им бились сильные ратники, крепкие мужики ходили на медведя.

Анвар отбил рогатину, шагнул к Алене и ударил ее рукояткой сабли по голове. В глазах женщины потемнело, ноги подкосились, и она рухнула на пол. Из ссадины на голове потекла кровь.

– Глупая баба, – проговорил насильник, склонился над женщиной и начал срывать с нее рубаху.

Тут Алена пришла в себя и попыталась вырваться, но Анвар обезумел от звериной страсти и принялся бить ее. Женщина вцепилась зубами ему в горло. Она хрипела, но не отпускала его.

Анвар кое-как дотянулся до сабли, валявшейся на полу, и сумел ударить Алену по голове. Она застонала и упала замертво.

Убийца плюнул на истерзанное тело и услышал детский крик. Он подошел к нарам и увидел плачущую двухлетнюю девочку. Она уже распустила одеяльце, освободила руки и ноги.

Анвар криво усмехнулся и дважды ударил саблей.

Разделавшись с матерью и дочерью, он вспомнил, что в этой семье наверняка был еще один ребенок.

Анвар начал искать среди разного хлама, снопов, мешков с зерном, всякой хозяйственной утвари. Он перерыл все, но никого не нашел.

Негодяй вздрогнул от неожиданности, когда услышал от двери голос Надира:

– Что, Анвар, знатно повеселился?

– Да, все якши, ага.

– Якши, говоришь? А ведь эта баба тебе чуть горло не перегрызла. – Надир прошелся по клети, изогнутым носком сапога пнул разрубленное тельце девочки, встал над обезображенным трупом Алены. – А баба была хороша. За нее дали бы много. Ты зря убил ее, и обязательно заплатишь мне за это.

– Надир-ага, на меня что-то нашло. Я заплачу, сколько скажешь.

– Конечно, заплатишь. Но ладно, что сделано, то сделано. Семью всю извели?

– Да, – не моргнув глазом солгал помощник, решивший не говорить о втором ребенке. – Тут они все. Муж в избе, жена и дочь здесь.

– Ну, коли всех, то жги избу с клетью и выходи на улицу. Забираем ясырь, скарб, скотину и отходим!

С улицы уже тянуло сильным запахом дыма. Татары жгли деревню.

– Да, Надир-ага. Никогда не забуду твою милость.

– Делай то, что я сказал!

Налетчики вывели пленников на восточную окраину деревни, сбили в кучу. Сюда же пригнали несколько коров, овец, коз. Птицу резали на месте. Татары набили всяким скарбом две телеги, туда же забросили мешки с мукой, готовые караваи, битых кур.

Молодой татарин привел еще одну лошадь, старую клячу. На переходе пленных надо кормить. Вот и пойдет им мясо этой кобылы.

Чуть поодаль на самодельных носилках лежал труп Газиза, завернутый в саван. Главарь банды повелел трем мужикам копать яму. Могилу для убитого они вырыли быстро, земля здесь была мягкая. Один из татарских воинов прочитал молитву, и тело Газиза было предано земле. В могильном холме торчал шест с белой тряпицей на конце.

Надир посмотрел на небо, подозвал Анвара и заявил:

– Вижу трех дохлых стариков и старуху. Они далеко не уйдут.

– Я понял тебя, ага. Но и младенцы будут мешать. Надо резать.

– Со стариками разберешься, как только начнут отставать. Их в самый конец поставь. А с младенцами пока спешить не будем. Надо дойти хотя бы до большой елани с одиноким старым дубом. Оттуда до стана мурзы Захира не более десяти верст. Там и порешим младенцев, которые доставят больше хлопот. Сейчас резать их – значит, получить безумство матерей, злобу мужиков. Это может привести к бунту. Переход же лишит их сил, ослабит дух, сделает послушными. По пути никого не жалеть! Пускать в ход нагайки! Ты меня понял?

Помощник кивнул.

– Понял. Стариками сам займусь, как войдем в лес.

– Порежь их, как отойдем версты на три, если до того времени они сами не повалятся.

– Да, Надир-ага.

– Выполняй!

Налетчики поставили невольников в ряд, связали за спинами руки ремнями, сквозь них продели шесты, на шеи набросили веревки, концы которых взяли всадники. Женщины с младенцами шли отдельно. Как и наказывал главарь, стариков поставили в конце.

Надир поднял руку и махнул в сторону леса. За его спиной полыхала деревня. В безветрии в небо поднимался черный дым, который наверняка был виден из Бабаева. Но это не беспокоило Надира. Мурза Захир имел в городе своих людей. Он сказал десятнику, что дружина не сможет прийти на помощь жителям деревни, оставить беззащитным сам город.

В лесу старики начали отставать и задерживать все шествие.

Надир обернулся к Анвару и приказал:

– Избавься от них!

– Слушаюсь, господин.

Помощник остановил коня и махнул рукой воинам, которые вели телеги. Те остановились. Анвар приказал им освободить стариков. С них сняли веревки, ремни. Анвар подождал, покуда невольники удалились к ближней елани и тропа им была не видна, потом соскочил с коня, достал из сапога нож.

Он действовал быстро. Взмах руки, блеск лезвия в воздухе. Старики один за другим повалились на землю с перерезанными горлами, обильно орошая траву алой кровью.

Когда с ними было покончено, помощник подозвал к себе возницу и приказал ему:

– Этих сволоки в лес и догоняй нас! – Он поспешил вперед, обогнал пленников, подъехал к Надиру и сказал: – Я все сделал, ага.

– Якши. На тропе трупы оставил?

– Нет, приказал затащить их в кусты.

– Мог и не делать этого. Но ладно, уйди в замыкание, за телеги и скот, держи при себе людей, с которыми брал деревню.

– Слушаюсь! Дозволь спросить, Надир-ага?

– Спрашивай.

– Когда сделаем первый привал?

– А ты что, уже устал?

– Я и воины нет, но полоняне…

– С каких это пор ты стал заботиться о них? Или появилась жалость к бабе и младенцу, которых ты растерзал в деревне?

– Нет, ага, они для меня не люди. Это товар, скот, такой же, как в родном улусе.

– Тогда не городи глупости. Привал будет, когда я скажу.

– Да, господин. – Анвар повернул коня и позвал: – Данис, Бахет, ко мне!

Всадники подъехали к нему.

– Стоять рядом! Пропускаем невольников, стадо, обоз, пойдем в замыкании.

Всадники молча кивнули и встали рядом с начальником.

Тут с Анваром поравнялся мужчина средних лет с побитым лицом.

– Эй ты, басурман, – крикнул он Анвару.

Тот удивленно спросил:

– Это что, мне сказано?

Всадники утвердительно закивали.

– А ну ко мне эту русскую скотину! – распорядился Анвар.

Мужчина шел в связке таких же невольников. Всадник, державший его, отвязал ремень и за веревку подтянул пленника к помощнику главаря банды.

– Чего ты говорил? – вкрадчиво спросил Анвар.

– Сзади шел мой отец. Сейчас я его не вижу, как и остальных стариков. Что вы с ними сделали?

Анвар понял не все, но смысл вопроса уловил, оскалился и спросил:

– Ты желаешь знать, где твой отец?

– Да.

– Я скажу. Он там. – Анвар показал в сторону леса, где зарезал стариков. – Твой отец умер.

– Как это умер?

Татары рассмеялись, глядя на этого мужика. Ему ли задавать подобные вопросы, повышать голос?

– Вот так умер. – Анвар провел ладонью по шее. – Быстро. Я зарезал его как барана.

– За что?

– Молчать! Зуфар! – крикнул Анвар всаднику, который держал пленного. – Всыпь ему хорошенько, чтобы знал, кто он теперь. Такая же скотина, что в стаде!

– Да, Анвар. – Татарин пару раз ударил пленного нагайкой.

Степан Гора, отца которого зарезал проклятый басурман, очень хотел бы, чтобы этот негодяй, да и другие тоже захлебнулись бы своей кровью, но ничего не мог сделать. Он лишь до крови прикусил губы от бессильной ярости.

Его поставили обратно, привязали ремень, вставили шест и наградили щедрой порцией ударов нагаек.

Анвар с подчиненными пропустили пленников, обоз, скот и пошли в замыкании. Они держались в десятке саженей от стада, которое гнали трое конных татар.

Избавившись от стариков, налетчики погнали пленников быстрее. И все бы ничего, если бы не младенец на руках одной из молодых женщин. Ребенок постоянно плакал, даже орал. Как ни старалась мать успокоить дитя, ей это не удавалось. Полугодовалый мальчик не брал грудь, покрылся пятнами.

Надир, ехавший впереди, не выдержал, остановил невольников, развернул коня.

Он гневно взглянул на женщину, тщетно пытавшуюся успокоить ребенка, и крикнул:

– Ты можешь закрыть рот своему ублюдку, свинья?

Мать была в отчаянии.

– Я делаю все возможное, но у сыночка болит живот. Так уже было. Молю, дозвольте знахарю посмотреть сына и помочь ему. Потом мальчик будет молчать.

Надир знал, что знахарь остался в лесу, среди убитых стариков. Он не имел никакого желания помогать младенцу. Напротив, десятник еще перед выходом приговорил к смерти тех пленников, которые будут задерживать передвижение. Но убить младенца здесь, сейчас, на виду у всех было бы неосмотрительно. Поэтому он пошел на хитрость.

Коварство всегда отличало этих людей. Воевать честно они просто не умели, избегали открытого боя, не считали зазорным бросить все и бежать от противника, даже меньшего по количеству.

– Освободить ее! – приказал Надир.

Женщина с ребенком была освобождена от веревок и присела в траву.

Остальные пленники продолжили путь.

Степан Гора, проходивший мимо, крикнул матери:

– Марина, вставай, иди дальше!

– Мне, Степан, обещали знахаря прислать.

– Его… – договорить Степан не смог.

Плетка рассекла его губы, язык. Кровь хлынула изо рта. Всадник продолжил хлестать пленника, покуда они не отошли от женщины. Она так ничего и не поняла.

Анвар увидел начальника отряда, женщину с младенцем у его ног и спросил:

– Что случилось, Надир-ага?

– Да вот этот щенок извел своим криком.

– Так ты убил бы его, да и все.

– А для чего, по-твоему, женщина и младенец здесь?

– Не знаю.

– Забери щенка, убей и брось в канаву. Бабе в рот кляп, руки-ноги связать и бросить на телегу. Место-то найдется?

– Во второй сзади мешки с зерном. В один ряд. Туда поместится.

– Как уйду вперед, займешься этим. Гляди, Анвар, второй бабы я тебе не прощу!

– Клянусь, не трону.

– Выполняй!

– Да, ага!

Надир погнал коня вперед, Анвар же спешился. Бахет и Данис смотрели на происходящее с холодным безразличием.

Помощник главаря опустился пред женщиной на корточки и спросил, не обращая внимания на крики ребенка:

– Твой сын хворый?

– Да, ради всего святого, позовите знахаря, деда Семена.

– Как твое имя?

– Господин, не разумеешь, что ли? Дитю знахарь нужен.

– Я спрашиваю твое имя.

– Марина я.

– Марина, значит. Знахарь тебе нужен?

– Да, дед Семен!

– Где твой дед? Так далеко, что не достать, а я здесь.

Женщина взглянула на татарина и спросила:

– Ты знахарь?

– Конечно! Хороший знахарь.

– Так помоги. У сына животик разболелся.

– Это я быстро вылечу. Отойди!

Марина чуть отодвинулась.

Анвар забрал младенца из ее рук, достал нож и одним движением отсек ему голову.

– Вот как быстро я лечу.

Женщина побледнела.

– Ты!.. – Она с воем бросилась на убийцу.

Анвар ударил ее локтем. Бахет ловко набросил петлю на шею женщины и потащил на себя.

– Не удави! – крикнул Анвар. – Вяжите ее!

Всадники спешились, схватили извивающуюся женщину, связали, затем вбили в рот кляп из куска ее же платья.

Кончиком ножа Анвар задрал подол и сглотнул слюну. Он с удовольствием разделал бы и эту бабу, но нельзя, Надир предупредил.

Мерзавец вздохнул и приказал:

– Ее в заднюю телегу!

Татары потащили бьющуюся в истерике женщину к телегам. Анвар выбросил в канаву тело и голову ребенка.

Вскоре вернулись Данис и Бахет, вскочили в седла.

– Что?.. – спросил Анвар.

– Приказ исполнили.

– Как баба?

– Бьется. Мы привязали ее к телеге.

– Якши. Едем. Я впереди. Ты, Данис, за мной, смотришь по сторонам. На тебе, Бахет, тыл.

– Разве кто-то может нас преследовать? – спросил Данис.

– Русских ратников здесь нет. Но не исключено, что в деревне остался в живых кто-то из мужиков. Он может потерять рассудок и догнать нас. Ты хочешь получить копье или стрелу в спину?

– Нет. Я все понял.

– Посему надо быть внимательными. Вперед!

Три всадника догнали стадо и пошли за ним.

К ним подъехал Надир и спросил:

– Что с той бабой и больным ребенком?

– Я сделал все, что ты приказал, – ответил Анвар.

Главарь усмехнулся.

– Надеюсь, ты не изнасиловал ее?

– Нет, ты же не велел.

– Ребенок?..

– Я отрезал ему голову.

– Баба в себе?