Мать Кости – декан исторического факультета педагогического университета, – строгая ко всем, за исключением, пожалуй, собственного сына, женщина умная, прагматичная и расчетливая. Анна Сергеевна в свое время и замуж за офицера – Костиного родного отца, погибшего в Афганистане в год рождения сына, – вышла только ради того, чтобы иметь возможность уйти от забот многодетной семьи, из которой была родом. Все же тогда служба офицера еще была одной из престижных и, что немаловажно, неплохо оплачиваемой. То есть замуж мать Кости вышла по расчету и после гибели мужа траур долго не носила. Работая в школе, Анна Сергеевна сделала все, чтобы найти себе достойную пару. И результатом трудов стал брак с заведующим одним из отделов горкома партии, мужчиной значительно старше ее, который обеспечивал ей и сыну безбедную жизнь и продвижение по службе самой Анне Сергеевне. Вскоре она становится преподавателем тогда еще пединститута, защищает кандидатскую и получает прекрасную возможность продолжить карьеру, чем и пользуется. Костя знал обо всем в деталях от самой матери, которая с раннего возраста пыталась навязать сыну свои представления о жизни.

Отчим после крушения партийной системы быстренько переоформился в демократа и остался на плаву, занимая высокую должность заместителя главы городской администрации. Деньги он имел никак не соизмеримые с его должностным окладом.

Вот таким тандемом родители Кости воздействовали на него, готовя ему жизнь обеспеченную, беззаботную. И, как это часто бывает, вырастили избалованного, непослушного оболтуса.

После окончания школы Константину была уготована студенческая скамья юридического факультета, несмотря на то что школьные выпускные экзамены он сдал кое-как.

Но Костя продолжать образование не собирался. Он наотрез отказался поступать куда-либо, объясняя отказ тем, что учеба его и так достала и ему необходим год отдыха. Как ни старались Анна Сергеевна и Григорий Максимович, сын настоял на своем.

По правде говоря, Костя при всех его недостатках имел и ряд достоинств. Он не был трусом, ценил дружбу, зла долго не держал, обиды легко прощал, умел признаваться в собственной неправоте. И слыл отчаянным, хулиганистым малым, дерзким в словах и поступках.

Может быть, эти качества и позволяли ему быть авторитетом среди сверстников и пользоваться их уважением.

У Кости было много знакомых, но друг – один Эдик, его одноклассник. Он, как и Костя, был парнем рисковым, или, как их нынче называют, экстремалом. Он везде и во всем поддерживал затеи Кости и готов был ради друга пойти на все. Так, по крайней мере, ему самому казалось.

Костя шел к Эдику. Конечно, никакого знакомства не было и поездки на природу тоже не намечалось, просто нужны были деньги. Обманом Костя свой поступок не считал, а относил его к небольшой вынужденной хитрости. Он нес в кармане куртки бутылку водки, зная, что друг тоже по утрам страдает похмельем. Предков Эди сейчас не было дома, и они смогут спокойно оттянуться. А потом «пробить» телефонный номер. Все же интересно, кто такая эта Лида, Люся, Лена?

Обычно Костя давал свой, но это случалось крайне редко, а у девиц, с которыми он проводил ночи, вообще не интересовался ни именем, ни адресом. Тем более никогда не брал ничьи телефоны. У проституток на всех один телефон – номер фирмы интимных услуг.

Почему же на этот раз он записал номер?

Может, Эдя просветит?

Эдик встретил друга радушно.

– Привет, Кость! Заходи! Принес чего-нибудь?

Костя вытащил пузырь.

– Ну слава тебе... С утра, думал, подохну. Да мои еще наехали: где да как, что за дела? А мне без них плохо, и так над тазиком с пяти утра. Выворачивает, сил нет. И ладно бы рыгал по-человечески, а то желчь одна прет, – жаловался на судьбу Эдик, открывая бутылку. – Возьми, Кость, там, в шкафу, бокалы и в холодильнике – пепси – запить.

Выпили.

– Хорошо, – удовлетворенно сказал Эдик. – И что у меня за натура такая? Пить могу литрами, и голова не болит по утрам. А вот рвет, невозможно. Стакан залудишь – как на свет по новой народишься. Мать говорит – синдром похмелья только у алкашей. Значит, мы с тобой «синяки»?

– Тебе не без разницы?

– Ну ты сказал, без разницы? А блевотня поутру? Как петух, в натуре. Тот на рассвете кукарекает, а я блюю.

– Ты прошедшую ночь хорошо помнишь? – спросил Костя.

– Да вроде, а что?

Друзья выпили еще по сто граммов.

– У меня тут телефончик один, на, глянь.

Эдик посмотрел.

– Номер как номер, а вот с именем напряг – не могу понять.

– Вот и я не пойму. Мы вчера под конец к «Паше» вернулись. Так?

– Да. Бухнули нормально, потом девочки подвалили. Как всегда.

– И я так в компании и оставался?

– Ты? Дай вспомнить... нет, ты какую-то девицу углядел в толпе. Еще мне что-то про нее сказал. Но что конкретно? Не помню.

– А потом?

– Потом отвалил.

– К ней?

– Наверное. Дергались вы рядом, это я видел.

– А что за бабец? Из «бабочек»?

– Не-е, я ее раньше не видел, залетная, скорее всего, не постоянка. И потом, прикид у нее не того...

– Чего не того?

– Ну не как у всех. Старомодный, что ли? Меня Верка оседлала. Я с ней потом и ушел.

– А я остался?

– Вот это не помню.

Эдик задумался.

– Нет, ты, наверное, тоже свалил. Точно. С Веркой моей Груша была, все тебя хотела. Я ходил искать, но в толпе не нашел. У бара тоже не было. И девицы, кстати, я не заметил. Выходит – свалили вы.

– Свалили. А куда?

– Да чего ты голову ломаешь? Очухался-то где?

– Дома. Мать говорила – около трех пришел, в дымину.

– Тогда, скорее всего, врубил автопилот и до хаты. Да ты по номеру звякни. И узнаешь, что к чему.

– Правильно.

Эдик передал трубку. Костя набрал номер.

Ответили сразу. Мужской, явно нетрезвый, хриплый голос:

– Да!

– Здравствуйте, извините, вы не могли бы Лиду пригласить?

– Чего? Какую тебе Лиду? Набирай номер правильно. Нет здесь такой.

Связь отключилась.

– Вот черт. Нет там никакой Лиды.

– Ну Люсю спроси.

Костя вновь набрал номер.

– Да! – все тот же хриплый голос.

– А Люсю можно?

– Это опять ты? А не пошел бы ты, парень?

– Подождите, не бросайте трубку, у вас номер такой? – Костя продиктовал цифры.

– Такой, и чего?

– Понимаете, я неразборчиво записал имя. С вами проживает девушка?

– Ленка-то? Дочь! Это она тебе номер дала?

– Не придумал же я его?

– Тогда нет ее.

– А когда будет? Или где мне найти ее?

– А чего ты к ней имеешь?

– Да ничего, просто познакомились, хотел еще раз встретиться.

– На работе она. Если невмоготу, ступай в кардиологию, третье отделение. Все. Больше не звони. У нее смена до утра.

– Спасибо.

Но хриплый абонент не слышал слов благодарности, опустив трубку на аппарат.

– Значит, Лена, – подвел итог Костя.

– Чего-то я не возьму в толк, с чего это ты заинтересовался какой-то Леной? Там Груша, а ты непонятно кем интересуешься.

– Ладно, Эдя, проехали. Давай по третьей, у меня дела.

Выпили и по третьей, последней. Эдик спросил:

– Когда встретимся?

– Будь дома. Я зайду или позвоню.

– Ладно. Тридцатку не дашь? Мои все выгребли.

Костя дал ему три десятирублевки и вышел.

Он поймал такси, отправился в областной кардиологический центр.

Время было раннее, центральный вход закрыт. Попасть внутрь больницы можно лишь через приемный покой.

Встретила его пожилая женщина.

– Что вы хотели, молодой человек? Вам нужна помощь?

– Нет. Понимаете, тут такое дело, мне необходимо увидеть одну девушку.

– Понимаю. Но посещение больных в Центре строго регламентировано. С распорядком можете ознакомиться на выходе.

– Она не больна. Работает здесь.

– Тогда тем более. Человек на смене, у нее дела. Закончит работу, и увидитесь.

– Да не могу я ждать. Здесь такое дело, – пошел на хитрость Костя, – я вчера подвозил вашу сотрудницу. По пути рассказала, что работает здесь. Выходя из машины, она выронила кошелек, в нем триста рублей. Я решил вернуть деньги, а времени в обрез, мне необходимо на несколько дней уехать из города.

– Да? – Женщина недоверчиво посмотрела поверх очков. – Это другое дело. Триста рублей для нас не шутка. Как фамилия девушки?

– Ну, так близко мы не знакомились. Знаю, что зовут Леной, работает в третьем отделении.

– В третьем? Что-то не припоминаю, наверное, недавно у нас. Молоденькая?

– Моего возраста примерно.

– Хорошо, подождите здесь, постараюсь найти вашу Лену.

Когда за женщиной закрылась дверь, Костя отчего-то почувствовал себя неловко. И это было что-то новое.

Ждать пришлось недолго.

Скоро дверь отворилась, в приемную комнату вышла симпатичная девушка в строгом медицинском костюме.

«Она», – узнал Костя. Память сработала на раздражитель, и кое-что он вспомнил. Вспомнил, как именно ее пригласил танцевать, предлагал составить компанию.

– Ты? – очень удивилась девушка.

– Я.

– Вот уж кого не ожидала больше встретить.

– Тем не менее.

– Что тебя привело ко мне? Мы же, по-моему, расстались, о встрече не договариваясь? И как ты нашел меня? Хотя понятно, воспользовался номером, который я опрометчиво дала. О чем вскоре пожалела. Отчим тоже хорош – объяснил где найти, ведь просила же никому не говорить!

– Лен, давай выйдем на улицу, неудобно как-то здесь...

– Зачем?

– Поговорим.

– О чем?

– Ну что ты в самом деле? Пойдем. Не съем же я тебя?

Девушка на секунду задумалась.

– Хорошо! Но только на несколько минут, я очень занята.

– Больше и не потребуется.

Они вышли, присели на лавочку.

– Лен! Не люблю я кружить вокруг да около. Поэтому спрошу прямо, что тогда, на дискотеке, или после нее было? Как встретил тебя – помню, дальше – темный лес.

– Ну и оставался бы в лесу. Зачем тебе знать, что вчера было?

– Не знаю, как тебе объяснить, но чувствую я себя как-то дискомфортно. Сразу, как проснулся, вспомнил о тебе. Почему? Не знаю. Что-то вот осталось, наверное, в подсознании, какое-то приятное воспоминание. Поэтому и спрашиваю.

– А ничего не было. Ты был пьян на порядок сильнее, чем сейчас, но сначала вел себя прилично. Тогда я, дура, тебе и телефон дала. Знала бы, что будет дальше, получил бы ты от ворот поворот. Потом распинаться начал, какой ты крутой, при деньгах, две сотни совал мне. Предлагал переспать. Я от тебя, ты за мной, только на улице и отвязалась. Вот что было. Ничего сверхъестественного, правда? Ну ладно, получил ответ? Тогда прощай. Домой не звони, пожалуйста, и не ищи встреч. Нет у меня времени и желания встречаться с тобой. Пока.

Девушка встала и направилась к больничному корпусу.

– Лен! Да подожди ты. Я, может, извиниться хочу. Лен?

Лена на ходу обернулась:

– Ни к чему это. Никому твои извинения не нужны. Ни мне, ни тебе.

Она вошла в приемный покой, оставив Костю одного перед дверью.

Тот в сердцах ударил по ней ногой.

Смотри какая! Корчит недотрогу. Он еще перед ней стелется. Плебейка! Ругаясь про себя, Константин вышел за ограду больничного комплекса.

На душе стало муторно. Он огляделся, ища глазами «рюмочную», но подобных заведений здесь, видимо, не было. Поймал такси.

– В центр.

– Куда именно? Центр большой.

– К Кремлю.

– Полтинник готовь?

– Поехали.

Выйдя у кремлевского парка, Костя зашел в забегаловку, где его хорошо знали. Бармен – бывший одноклассник Денис – приветливо махнул рукой, приглашая к стойке.

– Проблемы, Кость?

– С чего ты взял?

– Видок у тебя... не того.

– Перебрал вчера.

– Чем лечиться будем? Водочку, бормотушку или, может, пивком оттянешься?

– Водки. Двести.

Видя, что бывший одноклассник не в духе, Денис не стал продолжать разговор. К тому же зашли посетители. Костя попросил еще столько же водки и сел за столик. Спиртное ударило в голову, но настроения не подняло.

Перед глазами стояла Лена.

Как она с ним разговаривала? С каким-то превосходством, даже пренебрежением. Странно, но Костя чувствовал себя виноватым. Но следует признать – девка-то молодец. Знает себе цену. И симпатичная. Никакой косметики, маникюра, наращенных ногтей в отличие от размалеванных подруг, с которыми он общался с тех пор, как познал женщину. Он-то и мужчиной стал со шлюхой. А эта? Эта – другое дело.

Но почему она так задела его, почему остается в мыслях? Ведь разобрались же. Она его презирает, это факт.