Часть 02 Расследование

Я думал, проблема с наркоманией имеется только у принудительно закрытой в её личных покоях супруги Ганса Люпена, но это оказалось куда более глобальной проблемой. В Восточной Флавии четырнадцать лет назад эликсиры «Для зачатия» принимали все, кто мог это себе финансово позволить. Они были очень популярны. Просто нарасхват.

Как я смог выяснить, посетив с одним из флакончиков, отобранных у Наварры, гильдию алхимиков, Лизель и Ганс Люпен принимали их с тех самых давних времен и до сих пор, причём ежедневно! Под запросы Фёрста втайне ежедневно изготавливалось шесть флаконов наркоты.

Разумеется, алхимики не выложили мне это по доброте душевной. Пришлось пригрозить, что я повешу их всех вместе с потомками на городской стене, а перед этим пришлось эффектно выбить крепкую, обитую железом входную дверь и вынудить стражу сдаться ещё одной демонстрацией силы. Слухи в городе распространялись очень быстро, и кто я такой, знали уже поголовно все горожане. Правда, ещё не все сходу узнавали. Принц-защитник пригрозил убить всех, кто имеет отношение к наркоте, включая их родственников, и это быстро развязало трясущимся старикам языки.

Сейчас наркоту изготавливали лишь для дворца и главы гильдии алхимиков. Он продлял себе этим средством молодость, ведя активную половую жизнь с довольно юными партнершами даже в своём шестидесятилетнем возрасте. Но это происходило преступным путем, так как он держал их, что называется «на игле». Подсаживал и использовал за очередную дозу. Мерзкий гад. Его я демонстративно казнил на месте, оставив от виновника всех бед одно кровавое пятно на полу.

После чего мне выдали наиподробнейшую информацию в даже не требовавшихся мне деталях. Алхимики имели тесные контакты с дворцовыми лекарями, и они доложили, что один флакон Фёрст обычно выпивает с утра "для бодрости", если припекает, уединяется в своих покоях с молодой прислугой до обеда.

Вторую дозу он принимает уже вечером, перед ужином «для аппетита», после чего почти всегда посещает своих банщиц в купальне. Они кормились этой гадостью с его рук и устраивали ему веселые вечера в купальне, а еще более веселые для знающих стражников и слуг дворца, которые тайно прокрадывались в место проживания нимф поздним вечером.

Теперь их странное хихиканье и бесстыдный, томный взгляд стал вполне объясним. Ну, не могут женщины, которые видят тебя впервые, так искренне загореться желанием отдаться, причем Марк, хоть и симпатичный парень, но далеко не предел женских мечтаний. Слишком молод, худощав, всё его тело в шрамах после роковой встречи с красногривыми обезьянами. Их не убрали даже духовные переплавки тела.

Мне удалось отобрать у Наварры несколько пузырьков с наркотой, что дала ей совсем не мать-наркоманка, а её родной отец-сводник. Благодаря алхимикам удалось в подробностях узнать, что это за чудесное средство и откуда всё началось. Четырнадцать с небольшим лет назад гильдия алхимиков вышла на рынок со своим новым чудодейственным зельем «Для зачатия», которое открыл, и состав которого держал в строжайшем секрете сам глава гильдии.

Эффекты эликсира: расслабление, прилив возбуждения и эйфория. Оно позволяло получить новые впечатления и удовольствие от близости с уже приевшимся партнером, разжигало страсть. Короче, чудо-средство для старых или испытывающих друг к другу прохладу или даже неприязнь супружеских пар. Подойдет и для пар, где жених престарелый толстосум, а невеста едва вышедшая из детского возраста жертва деловой сделки.

Все четыре младшие сестры Наварры были зачаты только благодаря ему. Правда, дети из-за побочных эффектов средства выходят в пятидесяти процентах случаев добродушные, милые, но, бл*ть тупые, как пробки. Безнадежно тупые и трудно обучаемые. Короче, дебилы.

Табита и Самари попали в эти пятьдесят процентов в семье Фёрста Ганса Люпена. Хотя, пока они молчат, и не скажешь, что девицы дефективные, но узнав о такой их проблеме, я проверил, в чём это проявляется на Самари. Действительно клиника. Можно ей в рот грязную ногу засунуть, да хоть посреди коридора раком поставить и отыметь. Слово тебе не скажет. Послушная и добродушная, как теленок. Разумеется, я ничего такого не делал, но и других проверок хватило, чтобы это понять. Поэтому Табита и Самари сами по дворцу не ходят, только с нормальными, здоровыми сестрами. Уж больно они податливы, и легко и, что самое страшное, беспрекословно подчинятся даже незнакомым людям. Ими может воспользоваться любой пробравшийся во дворец злодей.

Кстати, Наварра мне призналась, что обе эти принцессы-дебилки уже давно не девственны. Кто-то из слуг или стражи их еще десятилетними попортил, но они даже ничего никому не сказали. А спрашивать бесполезно, они до сих пор не выдали, кто это сделал. Не помнят кто, или были так запуганы, что до сих пор боятся ткнуть в обидчика пальцем.

Целое поколение таких детишек родилось в столице у здоровых, богатых, полноценных родителей и, сопоставив одно с другим, к гильдии алхимиков возникли вполне резонные вопросы. На этом производство зелья срочно прикрыли, глава гильдии временно покинул свой пост, но проблемы на этом не закончились.

Появилось множество недовольных, желавших получить ещё одну, две, сколько удастся купить порций опасного зелья, даже зная о всех вредных последствиях. У сотен людей возникла сильная зависимость, сопровождающаяся нешуточной ломкой, физической и психологической. Вернуть в мир краски после страны розовых единорогов было очень сложно. На волне затяжной депрессии прошла волна самоубийств.

Благо, средство продавалось вначале небольшими партиями, только женщинам и только в Восточной Флавии. Но даже с дорогой отпускной ценой, задержками в производстве и ажиотажем при каждой продаже, столицу вскоре накрыла волна «очень страстных» жен, готовых дать и соседу, и случайному прохожему, и попрошайке в лохмотьях, если тот не прочь присунуть. Просто форменный кошмар и жуткий позор для многих уважаемых семей и кланов.

Слухи о демонической крови, входящей в средство «Для зачатия» привело даже к закрытию гильдии алхимиков на год с конфискацией всей партии демонических зелий правителем. Не уничтожением дряни, а именно конфискацией.

Испытывающая сильный позыв снова и снова принимать средство «Для зачатия» супруга Фёрста так сильно подсела на него, что умоляла правителя снова разрешить алхимикам открыть гильдию. Она активно пользовалась конфискованным товаром, но как любой наркоман боялась, что его запасы иссякнут.

А так как Ганса никогда особо не интересовала его супруга, брак с которой был лишь экономическим союзом двух кланов, то он позволил ей вредить себе опасным средством сколько угодно. Но после серии беременностей Лизель от всяких конюхов, поваров и стражников, которых та использовала для удовлетворения своей похоти, он пришел в ярость и закрыл её в личных покоях, правда, позволяя захаживать к ней паре уже престарелых слуг, от которых точно не будет потомства.

Как я и думал, она конченный нарик, рожала одиннадцать лет, как свиноматка от непонятных мужчин, убегала из дворца, отдавалась первому встречному, и её даже не волновало, куда деваются после беременности и рождения её дети. Ганс бы с радостью обезглавил или сжег жену, если бы не экономические связи с её кланом, а ещё он сам подсел на демоническое зелье в период зачатия их младших детей и оказался с ней в одной лодке.

Наварру миновала эта зараза. Она единственный ребенок в семье, зачатый и рожденный до появления «чудесного» средства. Но доступ к наркоте сыграл с правящим кланом злую шутку. Все кто справился с депрессией, не наложил на себя руки под чутким присмотром родных, и на полгода оставался без наркоты, смог вернуться к нормальной жизни, а вот безвольная супруга Ганса Люпена, он сам и те, кого он подсадил по каким-то своим соображениям, стали заложниками этого наркотического средства на годы. Официально прекратив производить средство «Для зачатия» для широкого круга покупателей ещё со времен закрытия гильдии, она никогда не прекращала производить его для дворца.

И вот такую заразу Ганс Люпен подсунул своей «любимой» дочери Наварре, чтобы она не лежала бревном в постели. Это средство гораздо сильнее проявило себя в сочетании с «Пилюлей горячей крови», но животный позыв к сладострастию был вызван именно средством, а не действием пилюли, как я подумал вначале. Кто ж знал, что даже в мире Лестницы Совершенства Демиурги смотрят на наркотики сквозь пальцы.

Я также выяснил, что наркоту Фёрст приказал добавить мне в пищу и воду, что подавали на стол во время допроса Верховного жреца. Хотел сделать из меня ручного пса, которого он также будет кормить с рук за дозу, но я очень быстро просек, что с настроением что-то не так. А самым наглядным примером странных перепадов настроения и перемежающейся робости и развратности стала именно Наварра.

Средство и вызвало у меня повышенную чувствительность кожи, зуд и прилив избытка чувств к обнаженным банщицам. Постепенно я восстановил полную картину событий последних дней, после чего без раздумий бросил Ганса Люпена и его супругу в подземную, дворцовую тюрьму на хлеб и воду. Пускай проходят детоксикацию. Я не из сердобольных, даже двенадцатилетнюю сестричку Весту заставлял в поте лица работать до кровавых мозолей, чтобы привить уважение к труду и деньгам. А здесь «родственнички» уже далеко не дети. Пусть посидят у меня наркоманы полгода в заключении, а вдруг и соскочат. Такие конченные, вредоносные родители Наварре и моему ребенку не нужны.

Не знал, не знал я, что пройдет всего три дня, и Ганс повесится на собственном поясе без очередной дозы. Его Супруга продержалась на день дольше, просто потому, что не смогла найти быстрый способ свести счеты с жизнью. А когда выпросила у стражника кинжал, якобы для защиты от тревожащих её ночью крыс, перерезала себе вены на запястьях, и так я неожиданно стал Фёрстом Восточной Флавии, а привязанная на дни острой ломки широкими, кожаными ремнями к кровати Наварра – Королевой или вернее Ферститой, как это принято по местному.

Да, я приказал привязать свою супругу-наркоманку к кровати ремнями. Во-первых, чтобы не убила себя от депрессии, а во-вторых, мне нужен был адекватный человек на троне, когда я покину страну. Адекватная мать для ребенка, поэтому я не ленился в промежутках между курированием устроенных мной в нескольких местах раскопок и многочасовых тренировок с пращой, проведывать супругу. Объяснял, что я не садист, а так надо для её освобождения от привязанности к наркотику и максимум это растянется на полгода.

Выслушивал массу ругательств, истерик и отчаянных попыток договориться по-хорошему, вкрадчивым голосом со слезами и мольбами пощадить и отпустить её ради ребенка. Но наркоманам верить нельзя. Всё было сказано для того, чтобы пойти на поиски новой дозы. Чтобы Наварра не скучала, я регулярно разворачивал её попкой кверху или на бочок, исполняя свой супружеский долг. Особой разницы, что она связана, что нет, при отсутствии допинга не было. Бревно-бревном. Ещё и холодные, презрительные взгляды на меня кидала, если я немного увлекался и задерживался с нею в постели на пару раз. Что за жёнушка мне досталась? Люто меня ненавидит, хотя мы теперь, после смерти её родителей, считай, самые родные люди.

Заполненная семенем, Наварра возмущалась ещё сильнее, просила дать ей умереть, но через две недели физическая и психологическая ломка начала ослабевать и постепенно сошла на «нет». Однако, когда спустя ещё две недели она встала на исцеленные мной с помощью особых мазей и прочей хитрой алхимии ноги, смогла свободно ходить по замку без посторонней помощи и даже присутствовать на встречах с советниками в качестве Фёрститы, то на её лице всё время читалась обида и плохо скрываемая ненависть за те испытания и «издевательства», которым я её подверг во время её ломки. А ведь я спас её от наркозависимости. Не ценят люди насильно сделанного им добра.

(изображение: исцеленная Наварра из вредности подрезавшая волосы, когда я сказал, что мне нравятся длинные)

Кстати, пока я спасал жену, в замке произошла целая серия неприятных самоубийств. Несколько хорошеньких, молодых служанок и три слабохарактерные банщицы предпочли смерть жизни без наркотиков.

Жаль. Жаль, что я также не привязал их всех ремнями к кровати и не… не проследил за их самочувствием во время ломки, но на самом деле их состояние одним ограничением подвижности и прекращением доступа к новой дозе было уже не поправить.

Едва ступившая на этот скользкий путь Наварра смогла быстро соскочить из-за малого стажа приема «средства». Служанкам, сидевшим на этой дряни не один месяц, если собственной воли жить дальше у них нет, уже ничем не поможешь.