Серия Прикладная Культурно-историческая психология

© Шевцов А.

© Издательство «Роща»

* * *

В памяти русского народа хранятся поразительные свидетельства когда-то имевшихся у нас древних знаний, вероятно, ведических. Вчитайтесь:

 
Я была у маменьки на роду одна,
Отдала меня маменька замуж за реку,
Не велела маменька часто в гости быть.
Прожила я годичек, прожила я два,
А на третий годичек зажурилася,
К маменьке я в гостюшки запросилася.
А просить мне коника – знаю, не дадут,
А идти мне пешею – знаю, не дойду.
Сяду я, скручуся, вспорхну и улечу.
Прилечу я к маменьке во зеленый сад,
Сяду я на веточку, буду куковать.
В это время маменька выйдет воду брать.
Что это за пташечка жалобно поет?
Не моя ли доченька горьки слезы льет?
Если ты кукушечка – в поле полетай,
Если моя доченька – в гости пожелай.
Я к тебе, моя маменька, в хату залечу,
Все твои гостинцы слезами оболью,
Всю твою посуду крылами размечу.
Сяду я, скручуся, вспорхну и улечу.
 

Сяду я, скручуся, вспорхну и улечу… Это волшебное искусство называлось оборачиванием и было женским, даже девичьим по преимуществу.

Но было и другое, по преимуществу, мужское искусство. Оно отразилось, к примеру, в колыбельных песнях.

Сидит дрема на заборе…

 
Идет дремота́,
Расшибает ворота.
 

 
Сон ходит по лавкам,
А дрема по стенам…
Уж ты дремушка-дрема,
Приди к (имя) в голова.
Дремушка-дрема
По проулочку брела.
Уж ты дремушка-дрема,
Зайди к Семену на двор…
 

 
Сон шел по нитке,
Дрема по паутинке,
Нитка урвалась,
Паутинка прорвалась…
 

 
Бай, бай, бай!
Угомон тебя возьми.
Сон да дрема
У тя в сердцах…
 

Сейчас все эти странные образы предпочитают называть поэтическими метафорами, но попробуйте написать Дрема в этих припевках с большой буквы, точно имя, и вы окажетесь в совсем ином мире.

Волшебное искусство, которое переносило в него, называлось Ведогонь. Думаю, само это древнее имя объясняет, почему я вспомнил Веды…

Введение

Книга с названием «Первая Ведогонь», которое вряд ли понятно большинству современных читателей, посвящена исследованию снов. В сущности, это лишь запись исследования, которое было проведено Исследовательской мастерской Академии Самопознания в ноябре 2004 года.

Велось это исследование в ключе прикладной культурно-исторической (КИ) психологии.

Ведогонью называлась когда-то у славян наука и искусство использовать сны, хотя это очень узкое ее понимание. По большому счету, это путь или мировоззрение ведуна, путь знания, отличающийся от пути колдуна, который назывался Ерегонью.

Наверное, посторонний наблюдатель посчитал бы Ведогонь одним из колдовских искусств, но я застал бытование этой науки уже на ее излете во время этнографических поисков, и те, кто мне о нем рассказывали, не считали себя колдунами. Они однозначно заявляли, что это способ познать себя.

Понять Ведогонь до конца мне вряд ли удалось, да это и не простое дело, как вы поймете из самого содержания. Поэтому для меня и тех, кто принял участие в этой работе, она оказалась вполне научным, КИ-психологическим исследованием.

Когда-то Ведогонь была чем-то гораздо большим, чем то, что я показываю в этой книге. Да и мои собственные знания не ограничиваются тем, что я посчитал возможным рассказать здесь. Те же люди, у которых я изучал это искусство, владели им гораздо лучше меня. Просто в качестве примера скажу, что мой первый учитель, которого друзья звали Докой, а я в своих рассказах о нем ограничиваюсь по некоторым весьма для меня существенным соображениям отчеством Степаныч, вызывал меня к себе, являясь во снах.

После того, как я, впервые попав к нему, прожил с ним потрясшую меня до оснований неделю, я спросил его, уезжая, когда мне можно приехать к нему снова. На это он ответил: Сам поймешь!

Я остался в недоумении, но подумал, что это означает что-то вроде того, что во мне родится внутреннее знание, что пора приезжать. Ничего подобного. В один прекрасный день, точнее, ночь, примерно через неделю, Степаныч просто приснился мне и сказал: Пора!

Я тут же проснулся, внутри что-то сильно пульсировало, и было твердое ощущение, что это не сон.

Когда я его спросил, он так и ответил: Нет, не сон. Ведогонь.

Таким было мое первое знакомство с этим искусством.

Не могу сказать, что мы после этого только тем и занимались, что изучали Ведогонь. Степаныч относился к ней как к чему-то второстепенному, что придет чуть ли не само, если будет сделана главная подготовка. А главным для него было очищение сознания – Кресение. Я ему доверял, как доверял и тем людям, к которым попал после него. Поэтому знания о Ведогони ко мне приходили по крохам. И я подозреваю, что до сих пор не знаю, что относится к ней, а что к другим искусствам той Хитрой науки, с которой я тогда столкнулся.

Да, Степаныч так и называл свои знания – Хитрой наукой. Мне изначально сказали про него, что он дока. Я думал, что это означает лишь то, что он умелец в каких-то делах, вероятно, в ремеслах. Но оказалось, что это, во-первых, прозвище. А во-вторых, как я теперь догадываюсь, какое-то звание или место, которое он занимал в своем сообществе, Братчинке, как они говорили.

Само сообщество это, от которого ко времени моего прихода в 1985 году оставалось лишь несколько человек, называло себя Мазыками. Мазыки или Масыги – это одно из самоназваний Офеней – коробейников, о которых поется в песне на стихи Некрасова: Эх, полным-полна моя коробушка… Жили офени на Владимирщине, занимая местность от Суздаля до Южи и от Шуи до Коврова. Я познакомился с мазыками, жившими недалеко от поселка Савино Ивановской области и в той части Ковровского района, что ближе к Клязьме.

Именно они и считали себя этим особым сообществом внутри офеней, что не только имело особое имя – Мазыки, но и хранило знания, недоступные даже простым офеням. Среди них науку очищения – Кресение и искусство сна – Ведогонь.

Лично для меня задачи рассказать о Ведогони не было. Как-то раз, лет десять назад, я проводил в рамках нашей экспериментальной этнопсихологической лаборатории семинар по Ведогони и понял, что этот разговор преждевременен. Сейчас, когда мы работаем как Исследовательская Мастерская Академии Самопознания, оказалось, что он необходим как подготовка к большому семинару по Прикладному очищению. Поэтому он и проводился как короткий подготовительный семинар, имеющий задачей ввести некоторые понятия, без которых будет неясен «Состав человека», как это называлось. Иными словами, предмет очищения. К тому же, нужно было наработать несколько приемов самонаблюдения, для чего создать у слушателей определенные понятия, в которых мы не нуждаемся в обыденной жизни.

Все это определяет форму книги.

Она написана как отчет об исследовании по искусству самонаблюдения. В самом семинаре приняло участие 165 человек, но отчеты самонаблюдения постоянно присылали немногим более 100 исследователей. Остальные прошли наблюдателями.

Само исследование велось по переписке в сети Интернет и строилось как своеобразное удаленное обучение. Сначала всем участникам были даны задания: высказать то, что они знают о сне в рамках своей бытовой культуры. Это исходное требование культурно-исторического подхода – двигаться к истокам понятий сквозь те культурные слои, которыми уложено наше сознание.

Затем им были даны материалы о сне, как его видели Мазыки. Для этого была использована моя лекция на одном из семинаров Академии Самопознания, где я вводил некоторые исходные понятия, как они применялись мазыками во время Ведогони.

После этого я предлагал участникам определенные задания на самонаблюдение, а сам обобщал их ответы и делал предварительные выводы. Однако, сказать, что это исследование было в чистом виде исследованием сна, нельзя. Поскольку я решал свою задачу – как подвести участников к прикладной работе с очищением, – я исследовал сон не в чистом виде, что позволило бы вывести все необходимые понятия строго из проведенных наблюдений, а использовал эти наблюдения, чтобы проверить, верно ли описывали сон мазыки.

В сущности, работа наша велась так. После обобщения какого-то объема наблюдений я предлагал слушателям рассказ о том, как это видели мазыки, и просил проверить: не противоречит ли мое понимание мазыкской Хитрой науки тому, что они наблюдают в действительности. Если противоречий не обнаруживалось, мы двигались дальше по тому пути, который я изначально наметил для этого семинара. Все лишнее, что появлялось в письмах участников, отсекалось и переносилось на второй семинар, чтобы не раздувать размеры Первой Ведогони.

В итоге, огромное количество любопытнейших вопросов и необъясненных наблюдений осталось за рамками нашего исследования, но при этом нам удалось создать очевидное описание и объяснение каких-то начальных вещей, пройти мимо которых все равно не может ни один исследователь сна. Это позволило выработать общий понятийный язык. Причем, понятия эти теперь являются для всех прошедших обучение не просто именами каких-то состояний, а и памятью этих состояний. Иначе говоря, это прикладные понятия, что само по себе говорит о качестве языка, который был заложен нами в этомисследовании.

Будет ли Вторая Ведогонь и когда она будет, я пока не знаю. Если это понадобится для остальной нашей учебы и для исследований, мы ее проведем. Вероятно, она будет еще ближе к образцу строгогоисследования.

Что же касается этой книги, то ее чтение может быть несколько затруднено использованием нами во время исследования особых понятий. Пожалуйста, примите в рассмотрение то, что в исследовании принимали участие подготовленные люди, чаще всего уже давно изучающие Хитрую науку и близко знающие друг друга по семинарам и учебе, проводящимся вживе. Поэтому часто они используют какие-то слова и выражения, которые им всем понятны, а для стороннего читателя могут оказаться загадкой.

Мы постарались объяснить как можно больше подобных выражений, вынеся их в сноски. Но все же непонятные выражения могут сохраниться. Пожалуйста, учтите, что все эти понятия в действительности доступны, поскольку систематически излагаются в Учебном курсе Училищ русской народной культуры.

В любом случае, все эти незнакомые слова не затмевают смысл высказываний и происходящего. Но если какое-то из них вас особенно заинтересует, вы всегда можете связаться с Академией Самопознания или одним из Училищ и задать им вопросы. Адреса указаны в конце книги.

Последнее, что необходимо учитывать, это особенности подобных исследований. Поскольку люди, познающие себя, вынуждены раскрываться и доставать на свет что-то, подчас, весьма сокровенное, мы думаем об их защите. Все участники подобных исследований получают рабочие имена, подобные моему – Иван Скоморох.

Не имеют имен только новички, которые еще не начали работать настолько искренне, чтобы это могло сделать их уязвимыми. Поэтому новичков мы публикуем под инициалами. Все же остальные идут под особыми именами, которые не просто прозвища и не могут быть изменены по желанию слушателя. Все эти имена дает участникам Водящий и дает на основании их собственной работы по самопознанию. Иначе говоря, эти имена отражают какую-то важную личностную черту каждого.