Небо светлело, ночная тьма отступала, теснимая рассветом. И одновременно у предметов появились тени – все более и более отчетливые. Креол глядел на них и в голове крутились смутные мысли.

Отрезанный палец, который уже действительно палец, но в то же время и не он. Несуществующий волос, который существует, если вы договорились, что это так. И не сам бог, но его идол, который есть бог, если вы в это верите.

– Я понял! – вскочил на ноги Креол.

В тот же день он отправился домой, в Ур. Идея ему в голову пришла настолько революционная, что он еще несколько месяцев дорабатывал, совершенствовал свой Шедевр. Однако пришел час, когда он вновь прибыл в Вавилон – и на сей раз отправился прямо в храмовый квартал, прямо к башне Гильдии.

Она не так велика, как храм Этеменанки, и не является зиккуратом. В башне Гильдии шесть этажей, и она суть цилиндр из белоснежного мрамора. Сквозь всю ее громаду проходит винтовая лестница, и только лишь первый этаж доступен для всех, кто пожелает войти.

– Приветствую тебя, о алчущий тайного Искусства… Креол?! – раздался изумленный голос.

Креол вперился взглядом в привратника. Эхтант Ага Беш, надо же… хотя теперь он не Ага, конечно, он же давно женат, у него дети. Давненько Креол не встречал этого недоноска. Слышал только, что пару месяцев назад тот получил в Гильдии какую-то должность… но совсем мелкую, ибо способностями никогда не блистал.

Правнук старого Халая сильно изменился за последние годы. Почти вдвое раздался в талии, наел второй подбородок и отрастил длиннющую завитую бороду. Креол завистливо на нее уставился, кляня на чем свет проклятого егрущщика.

Ничего. Пусть гордятся длинной бородой те, кому больше гордиться нечем. Эхтант на два года старше Креола, но все еще подмастерье – и быть ему подмастерьем до седых мудей.

– Извини, Креол, не могу тебя пропустить, – сладким голосом сказал привратник Гильдии, куря фараонову травку. – Я пропускаю только уважаемых людей.

– Все дело в том, что ты слишком разжирел, и люди не могут мимо тебя протиснуться, – объяснил Креол. – Тебя надо посадить в голодную яму – это будет справедливо и пойдет тебе на пользу.

– Ты слишком разговорчив для человека, который убил моего дедушку, но при этом чего-то от меня хочет, – зло прищурился Эхтант.

– Пропусти меня, вонь с конца Пазузу, или сегодня же увидишься со своим дедушкой! – рявкнул Креол.

– Я вижу, ты добился немалых успехов в демонологии, Креол, – едко произнес Эхтант, отходя в сторону. – Скольким еще демонам ты успел понюхать концы?

У Эхтанта, к его великому сожалению, не было законных прав не пропускать в башню члена Гильдии. И уж конечно у него была кишка тонка вызвать старого недруга на дуэль. И однако Креол сделал зарубку в памяти – к этому отбросу спиной не поворачиваться, злобу он затаил крепко и надолго.

Хотя казалось бы – на что тут злиться? Мир стал только чище, когда старый Халай сдох. А правнук еще и унаследовал его дворец – да, на краю пустыни, в самой заднице империи, но все-таки дворец.

Креол без задержки прошел через первый этаж, где стояли лотки торговцев и можно было купить любой амулет, зелье или даже волшебное оружие. Немного приостановился на втором этаже – там находилась школа для учеников самого Шуруккаха. Верховный маг волновался, что с каждым поколением число магов немного убавляется, и пытался проводить групповые занятия, обучать сразу два десятка отроков.

Сейчас те сидели на длинных скамьях и хором повторяли какую-то бессмыслицу. Развивали идеальную память, Креол и сам проходил через такие тренировки.

Но на этих юнцов он поглядел с неприязнью. Глупость несусветная, так Шурукках ничего не добьется. Искусство должно передаваться от человека к человеку. У старого Халая не было больше трех учеников разом – да и с теми-то он справлялся плохо.

На третьем этаже практиковались уже дипломированные маги. Подмастерья вроде него самого. Шурукках и для них проводил дополнительные занятия, что, конечно, еще большая глупость. По окончании обучения маг должен совершенствоваться самостоятельно, а не надеяться на помощь архимагов.

Жалко, что не Креол тут Верховный маг. Он бы всех научил правильно финики собирать.

На четвертом этаже располагалась обширная лаборатория-мастерская. Вдоль стен тянулись стеллажи с мелкими заспиртованными зверьками в банках, кусочками трупов разных тварей и прочая дрянь, скопившаяся в Гильдии за многие годы.

От стены к стене бродил эксперимент, который создавал еще дедушка Алкеалол. Они в свое время пытались слить вместе демона и человека, создать существо с демонической магией, но при этом покорное богам и императору.

Получился, естественно, безумный урод… но нет худа без добра, теперь он стережет Гильдию. В его скудном умишке все-таки уместилось простое правило: свободно пропускать магов и их гостей, рвать в клочья всех остальных. Ни один вор мимо него еще не пробрался – они почему-то часто кончают жизнь самоубийством, пытаясь обокрасть башню Гильдии.

А вот на пятом этаже Креол задержался. Пятый этаж – библиотека и архив. Именно здесь он днями и ночами просиживал, когда ждал следующего новолуния, да и до этого неоднократно наведывался.

Тут тьма потрескавшихся свитков и глиняных табличек. Самые ценные укреплены чарами, ибо они хранят великую мудрость древних. В отдельном шкапе – самые ценные, с описаниями девяти всемогущих Дланей и великими заклятиями самого Мардука.

Тут же сберегались особые сокровища Гильдии. Великие артефакты великих магов, реликвии былых времен. Иные – утратившие силу, иные – все еще способные на грандиозные свершения.

Тут был крохотный слиток адаманта и была перчатка из звездного металла. Была сфера, что отражала небеса других планет, и был золотой диск, что упал с неба. Был румпель корабля Зиусудры, и был последний кусок черного деклатона.

А самое главное – тут хранились четыре божественных артефакта, государственное достояние всего Шумера. Плуг и серп, что невероятно повышают плодородие, останавливают истощение почвы и защищают урожай от вредителей, если закопать их в землю. Одеяние Мардука, в котором тот сразил Тиамат – оно дарует невероятную силу, но из-за крови Тиамат сводит с ума. И таблица судеб, которая меняет саму судьбу, однако сделана она богами и для богов, потому человек с ее помощью только портит все, что возможно испортить.

– Мир тебе, внучок, – раздался приветливый голос. – Любуешься?

На пятом этаже царствовала магистр Галливия, архивариус Гильдии. Одного возраста с дедушкой Алкеалолом, выглядела она от силы на шестьдесят и часто повторяла, что будет жить, пока стоит эта башня.

– Да, – ответил Креол, не оборачиваясь. – Я ничего не трону.

– Мне тоже нравится близость к нашим символам величия, – встала рядом старуха. – Но трогать ничего не надо, особенно таблицу.

– Я ничего не трогаю! – повторил Креол погромче. – Я пришел представить свой Шедевр.

– Да-а-а?.. – заинтересовалась Галливия. – Раненько ты! Новое заклинание? Мы гордимся ими, как простые смертные гордятся своими детьми… лучшими из своих детей! А творцы гордятся лучшими из своих творений…

Ее жадное любопытство не ускользнуло от Креола. Таковы уж правила – чтобы орда старых пердунов признала в тебе мастера магии, необходимо поделиться с ними своим первым серьезным секретом. Последующие они тоже будут выпытывать, но их уже можно приберечь, сохранить только для себя. А вот самый первый… цепкие лапы архивариуса только и ждут ухватить то, что с таким трудом сотворил Креол.

– Отдашь за меня голос? – спросил он с надеждой.

– Если твое детище будет того заслуживать – отдам, – улыбнулась Галливия. – Давай-ка, внучок, пойдем, посмотрим, что скажет ковенант.

В ковенант Гильдии входят архимаги и магистры. Раз в год они собираются в башне Гильдии, посвящая подмастерьев в мастера, а мастеров в магистры, и для кворума должно явиться не менее восьми. Отец и дед, насколько помнил Креол, никогда не пропускали собраний, считая это своим долгом архимага.

Старики. В основном – белобородые старцы. Кряхтя и ворча, они рассаживались на узорчатых скамьях, и возле каждого тут же возникало блюдо с финиками в меду.

– Шурукках, опять ты угощаешь нас этой липкой дрянью, – проворчал Менгске. – Финики и так очень сладкие. Еще и в меду?! Мы все дальше от богов…

– Прекрасно зная о вашей любви к сладкой жизни, я старался угодить, как мог, – с непроницаемым лицом сказал Шурукках.

Верховный маг восседал на каменном троне. По правую его руку возвышалась колонна с обктамероном – одного движения достаточно, чтобы башня стала невидимой, исчезла для всех, кроме ее обитателей.

Четыреста лет назад, до благословенного полубога Энмеркара и его отца Мескингашара Шумером правил император Хеттья. В свое время он попытался прижать магов к ногтю… и плохо кончил. Но магов тогда тоже погибло порядочно, и с тех пор Гильдия готова в случае чего обезопасить себя.

Шурукках – великий и очень могучий чародей. Ему девяносто семь лет, он уже тридцать пять лет архимаг, и двадцать – Верховный маг. Никто тут не оспаривает его первенство, и именно его нужно впечатлить в первую очередь. Против всей Гильдии он не пойдет, но его слово имеет особый вес.

Однако это не значит, что можно игнорировать остальных архимагов. Их пятеро сейчас в Шумере, и все собрались сегодня посмотреть, что там приготовил молодой Креол. Его взгляд напряженно перебегал с одного на другого.

Второй в ковенанте – Утухенгаль, придворный маг императора. Ему восемьдесят восемь лет, архимагом стал тринадцать лет назад. Тогда же и занял должность придворного мага, заменив погибшего в битве Бизаля. В могуществе Утухенгаль, пожалуй, уступает только Шуруккаху, потому и служит непосредственно императору.

Третий – Менгске, бездарь, трус и наглец, который вскарабкался наверх, когда в войне погибли все благородные и смелые. Ему семьдесят лет, архимагом стал шесть лет назад, а до этого удивительно долго ходил в подмастерьях и был никому не известен. Кажется, во время войны с куклусами он отсиделся где-то в тылу, а теперь вот, восседает среди архимагов.

Четвертый – заместитель Шуруккаха Эллильнерари. Ему девяносто лет, архимагом стал три года назад. Он далеко не так велик и могуч, как вышеперечисленные, зато очень исполнителен и хорош в административной работе. Упорным трудом и усердием он в конце концов получил титул, которого заслуживает.

Пятый – Эскетинг, самый молодой из архимагов, моложе даже многих магистров. Ему всего пятьдесят три года, и архимагом он стал только в прошлом году. О нем Креол ничего не знал, кроме слухов. С тем, как Эскетинг колдует, невозможно сказать, насколько он в самом деле могуществен. Сам Эскетинг говорит, что магическая сила – только часть могущества, а куда важнее – знать, когда и сколько ее применить.

С этим Креол согласен не был. Все слабосилки так себя утешают.

А еще, судя по ауре, Эскетинг – содомит. Впрочем, Креол ничего не имел против содомитов.

Явились на собрание и магистры, но их Креол уже не брал в такой расчет. Главное – что решат архимаги, голоса магистров больше совещательные. Разве что слово Галливии имеет достаточный вес, она служит архивариусом дольше, чем Креол живет на свете.

Остальные же… Креол отметил Гишбара, своего дальнего родича и великого боевого мага, ученика Шуруккаха. Отметил Шумамедху, величайшего из магов Ура, могучего криоманта. Отметил Дильмара, своего почитай что соседа и лучшего погодного мага Шумера. Отметил Таппути-Белатекаллим, величайшую из шумерских алхимиков, непревзойденную мастерицу в создании философского камня через удар молнии. Отметил и Акосова, который хоть и не особенно силен как практик, зато не знает себе равных в конструировании новых заклинаний.

Конечно, ковенант собрался не ради одного только Креола. Он был одним из трех подмастерьев, желающих сегодня стать мастерами. И поскольку заявку он подал последним, принимали его тоже последним, а первой перед архимагами встала молодая магесса-метаморф.

– Я Нинни, ученица Ко-Птеха, – представилась она.

– Это тот черноногий? – фыркнул Менгске. – Представляю, чему он мог научить… еще и женщину…

– Тихо, – недоброжелательно глянул на него Шурукках. – Что ты приготовила для нас сегодня?

– Новый способ метаморфизма, – явно волнуясь, сказала Нинни. – Вербальное заклятие, превращение одним словом.

– Прекрасно, прекрасно, – приветливо улыбнулся Эскетинг. – Покажи нам, красавица.

Нинни встала посреди круглой залы, сложила руки по швам и воскликнула:

– Превращусь!

Маги восхищенно загомонили – заклинание сработало безукоризненно. Руки Нинни прилипли к телу, одежды превратились в чешую, стройные ножки срослись, а лицо обернулось змеиной мордой. Огромная змея затанцевала на хвосте, горделиво шипя, высовывая раздвоенный язык.

– Превосходное заклинание! – похвалил Шурукках. – Воистину это достойно мастера! Осталась самая малость – не могла бы ты превратиться обратно?

Шипение стало громче. Змея разинула пасть во всю ширь, тщетно пытаясь произнести человеческое слово без человеческого языка.

– Мардук милосердный, – брезгливо сказал Менгске. – Только не говори, что ты не продумала этот момент.

– Это невозможно, – тихо сказала со своего места Галливия. – Она должна была хотя бы раз до этого успешно превратиться.

Нинни ударилась всем телом об пол и начала с трудом меняться. Обратное превращение заняло больше времени и далось ей куда тяжелее. Когда она наконец поднялась человеком, то с трудом проговорила:

– Простите, о мудрые. До этого я пробовала это заклинание только на зверях и птицах, а гадом обернулась впервые. Это оказалось заметно тяжелее…

– Все равно заклинание хорошее, – великодушно произнес Утухенгаль. – Хотя, пожалуй, обратный переход нуждается в усовершенствовании.

– Может быть, как мастер, ты справишься с этим, – сказал Шурукках.

– Я бы не дал ей мастера, – негромко сказал Эллильнерари. – Что это такое? Сырая работа. Не закончено. Только в момент представления своего Шедевра она обнаружила какие-то нюансы. А сколько их еще?

– Но оно работает, – возразил Шурукках. – Оно не убило ее. Не причинило увечий. Сработало, как ожидалось. Остальное – это шероховатости.

– Все Шедевры пополняют нашу сокровищницу знаний, – стоял на своем Эллильнерари. – Вы хотите, чтобы сокровищница состояла не из злата, но позолоты?

– Я понял твою мысль, Эллильнерари. И все же отметим – превращение одним-единственным словом, без предварительной начитки заклинания или ритуальных действий… это что-то новое. Еще один шаг к тому, чтобы маг менял себя усилием воли. Мы не можем отмахнуться от этого. А над шероховатостями поработаем.

Поскольку Верховный маг явно выразил свою позицию, все единогласно присудили Нинни титул мастера. Гордая и счастливая, та вернулась на место, и вместо нее в круг вышел тучный маг лет пятидесяти.

– Я Эрре-Билал, ученик Креола, – представился он.

Креол вздрогнул, но тут же сообразил, что речь не о нем, а об отце. А приглядевшись к этому Эрре-Билалу, он действительно его припомнил, хотя и был совсем ребенком, когда тот покинул Шахшанор.

– Архимаг Креол был великим элементаристом, – благожелательно кивнул Шурукках. – Что ты нам представишь, Эрре-Билал?

– Новый способ накопления маны, – пробасил претендент. – Преобразование себя в живой артефакт.

Архимаги оживились. По просьбе Эрре-Билала в залу принесли амфору с водой, маг погрузил в нее руки… и начал впитывать собственной кожей! Та слегка посинела, от Эрре-Билала заструился пар, а глаза заслезились… но то были не слезы, то была обычная вода!

– Вот, – сказал он через несколько секунд. – Хватает совсем немного.