Глава 37

На следующий день Эйхгорн проснулся чуть позже обычного. Он спал бы и еще дольше, но разметавшаяся во сне Фисташка спихнула его с циновки.

Хорошо, что кровати в Нбойлехе не в моде.

Произошедшее этой ночью Эйхгорн решил не обдумывать. Было и было. Обычный физиологический акт, со всяким случается время от времени.

Гораздо сильнее Эйхгорна интересовала предстоящая встреча. Он все-таки собрался посетить Ках-Ура Местермегази, пресловутого астронома-астролога. Даже если тот в первую очередь астролог, какие-то астрономические познания у него все же быть обязаны. А Эйхгорн очень хотел прояснить для себя некоторые моменты.

Карту звездного неба, например. У него до сих пор не было возможности на нее взглянуть. А она может рассказать немало интересного о том, куда Эйхгорна занесло.

Прославленный астроном жил за городом, на небольшом мысу, в башне, похожей на маяк. Однако в отличие от настоящих маяков, эта башня даже не думала светиться. Зато в ее куполе имелась очень характерная прорезь, сразу настроившая Эйхгорна на положительный лад.

Перед ним несомненно обсерватория.

А еще море. Впервые со дня прибытия на Парифат Эйхгорн стоял на берегу океана. И чувствовал он себя… наверное, вот так себя чувствовал Васко Нуньес де Бальбоа, первым из европейцев увидевший Тихий океан.

Хотя нет, все-таки не так. Бальбоа, если верить слухам, при виде бескрайней водной глади упал на колени. Эйхгорн же просто стоял и смотрел взглядом снулой рыбы.

Да и внешне это море ничем не отличалось от земных. Эйхгорн уже знал, что называется оно Бархатным, поскольку шторма в нем крайне редки, зато штиль может длиться неделями. Суда в такие периоды безвылазно стоят в гавани, а их капитаны сидят в тавернах, костеря Марекса – местного бога океанов.

Подходя ближе к обсерватории, Эйхгорн уважительно кивал, описывая увиденное в диктофон. Кто бы ни возводил эту постройку, он знал свое дело. Цилиндрическое здание высотой не менее пятидесяти метров возвышалось над окружающим, словно гора. Поблескивающий на солнце купол явно мог вращаться. И оставалось только гадать, что за инструменты скрываются под каменной оболочкой.

Ажиотажа вокруг не наблюдалось. Солнце сегодня палило вовсю, и народ попрятался под крыши. На мысу сидели двое подростков с удочками, да по дороге тащилась запряженная волами арба. Больше никого.

И астроном тоже ответил далеко не сразу. Битых полчаса Эйхгорн дергал цепочку, прежде чем дверь растворилась… и в первый момент показалось, что за ней никого нет. Но потом Эйхгорн опустил взгляд и увидел хозяина обсерватории – карлика восьмидесяти сантиметров ростом. Был он густо покрыт морщинами, седобород и облачен в традиционный наряд звездочета – черную мантию и колпак со звездами.

На Эйхгорна карлик таращился безо всякого интереса. Широко зевнул, почесал под мышкой и поинтересовался необычно густым голосом:

– Чем обязан визиту, сударь?

– Эйхгорн, – представился Эйхгорн. – Я ученый из далекой страны, здесь проездом. Мне рекомендовали вас как незаурядного астронома, и я был обязан засвидетельствовать…

– Астронома?.. – перебил карлик. – Не астролога?..

– Астролога тоже, – неохотно признался Эйхгорн. – Но астрология меня мало интересует. Я считаю, что небесная механика сама по себе гораздо интереснее, чем…

– Проходи, – снова перебил карлик. – Если тебя интересуют светила, а не гороскопы, я уделю тебя время.

Такая реакция Эйхгорна порадовала. Похоже, Ках-Ур Местермегази считает себя в первую очередь астрономом. Видимо, астрология для него – вынужденное занятие. Глупая дочка, кормящая высокомудрую мать.

– Вы, люди, редко смотрите на звезды, – проворчал Ках-Ур, карабкаясь по винтовой лестнице. – Вас интересует лишь то, как они связаны с вашей судьбой… можно подумать, небесным светилам есть дело до кого-то из нас…

– Вы, люди?.. – недопонял Эйхгорн. – А ты сам-то кто, гном?

– Нет, я эльф, – саркастично ответил астроном. – Просто очень маленький и бородатый.

– А разве эльфы и не должны быть маленькими? Маленькими, с крылышками…

– Это ты где таких эльфов видел? – удивился Ках-Ур.

– У Андерсена.

– Не знаю, не слышал. Может, ты с феями перепутал?

– Может. Так ты эльф, получается?..

– Нет, я гном! – рассвирепел астроном. – У тебя с этим проблемы?! Тебе не нравятся гномы?!

Эйхгорн замолк, осмысливая новую информацию. Гном. Ну ничего удивительного, в общем-то. Тролли тут есть, гоблины есть, великаны есть – отчего бы и гномам не водиться? Просто в отличие от вышеупомянутых, мэтр Ках-Ур может сойти за человека – аномально низкого роста, но такое встречается и на Земле.

И имя у него нбойлехское. Эйхгорн пока не очень разбирался в местной антропонимике, но не мог не заметить, что парибульские и нбойлехские имена разительно отличаются. А имена иных разумных видов вроде троллей и фелинов совсем не похожи на человеческие. И это логично, поскольку все они либо эмигранты, либо потомки эмигрантов.

Но раз Ках-Ур Местермегази носит нбойлехское имя, он должен быть местным. Возможно, где-то здесь есть гномская диаспора. Или его предки приехали в страну очень давно и полностью вросли в социум. Или он усыновленный, воспитывался среди людей. Много можно придумать объяснений.

Подниматься пришлось долго. Очень долго. Эйхгорн вспомнил свою башню даже ностальгически – тут ступеней оказалось еще больше. Поскольку обсерваторию явно строили обычным путем, никаких волшебных лифтов не было. Хозяин ковылял медленно, не переставая недовольно ворчать – его коротеньким ножкам приходилось труднее, чем человеческим.

– А почему гном вдруг стал астрономом? – поинтересовался Эйхгорн. – Я слышал, что гномы… м-м… живут под землей? Или меня неверно информировали?

– Верно тебя информировали, – буркнул Ках-Ур. – Живем. Но не все же. И я открою тебе секрет… все лучшие звездочеты – гномы.

– Почему?

– Потому что у нас, гномов, уникальное зрение. Мы отлично видим даже в абсолютнейшей темноте. А благодаря этому мы видим на небе не только звезды, но и те объекты, что не освещены их светом. Вы, люди, даже не представляете, сколько там наверху интересного помимо звезд…

– Я представляю, сколько там интересного, – кивнул Эйхгорн. – Но как это возможно – видеть в полной темноте? Зрение – это способность воспринимать видимое изучение спектра. Многие существа видят при очень плохом освещении, но полностью без света зрение невозможно в принципе.

– А вот возможно, – хмыкнул Ках-Ур. – Гномам твой свет даром не нужен. Мы, чтоб тебе известно было, даже сквозь стены видим. Или не веришь?

– Верю, – не стал спорить Эйхгорн. – Только по-прежнему не понимаю, как это возможно.

– Не знаю, – пожал плечами гном. – Я звездочет, а не естествовед.

Лестница наконец закончилась. Старик-астроном провел Эйхгорна в купол башни и выжидающе на него уставился. Эйхгорн с любопытством огляделся по сторонам.

Ну что ж, здесь оказалось лучше, чем он мог надеяться. Конечно, никаких астрографов, спектрографов или радиотелескопов, но вообще оборудования достаточно.

Большую часть помещения занимал огромный телескоп-рефрактор. Он был крепко привинчен в самом центре, смотрел на прорезь в крыше, а судя по огромным шестерням – вращался вместе со всем куполом.

Кроме того повсюду стояли средневековые инструменты – квадранты, секстанты. Вдоль двух стен высились полки с книгами. На третьей во всю ширь развернулась звездная карта – ее Эйхгорн разглядывал с особенным интересом.

Да, это точно не рукав Ориона. Ничего даже отдаленно похожего. Эйхгорн надеялся, что узнает какие-то созвездия и сможет хотя бы примерно определить, на какую планету его занесло, но рисунок звездного неба выглядел абсолютно незнакомо. Если это и Млечный Путь, то какой-то совершенно другой участок.

К тому же карта отличалась средневековой… живописностью. Каждое созвездие рука художника превратила в красочный детальный рисунок, так что угадать под ними оригинальную фигуру порой было непросто.

По кругу шли четырнадцать зодиакальных созвездий. Четырнадцать зверей, птиц, моллюсков и членистоногих. В центральной же части бушевала не то битва, не то оргия десятков людей, животных, монстров и неодушевленных предметов. Эйхгорну даже показалось, что он видит в верхней правой части карты коровью кучу, но это почти наверняка было что-то другое.

– Так чем я могу тебе помочь, странник? – поинтересовался Ках-Ур. – Выпьешь что-нибудь, может? Чай, кофе?

– Чаю, – попросил Эйхгорн.

– Чая у меня нет, извини.

– Тогда кофе.

– Кофе у меня тоже нет. Я не ждал гостей.

Эйхгорн сделал вид, что не понимает намека. Он без приглашения уселся на кургузый топчан и спросил:

– Ты здесь один живешь?

– А что? – подозрительно прищурился гном. – Допустим, один, и что? У меня тут охранные чары. И мне не нужна компания. У меня есть мои звезды.

– Звезды – это прекрасная компания, – согласился Эйхгорн.

– Именно, – все еще настороженно кивнул Ках-Ур. – Только если тебе все-таки нужен гороскоп – я ими больше не занимаюсь. Я вышел в отставку три луны назад.

– Мне не нужен гороскоп, – повторил Эйхгорн. – Я хочу узнать о звездах. Не о том, что они предсказывают, а о них самих.

– Это правильно, это очень правильно, – затряс длиннющей бородой гном. – Вот, посмотри сюда, если хочешь… я как раз наблюдаю одну интересную звезду…

– Сейчас же день, – возразил Эйхгорн.

– Эту звезду и днем видно. Сам посмотри – телескоп наведен прямо на нее.

Эйхгорн прильнул к окулярам, придерживая сломанные очки. И действительно увидел звезду – у самого горизонта, с ясно выраженным хвостом. Короткий, слегка искривленный, он указывал в противоположную от солнца сторону.

– Комета, – коротко прокомментировал Эйхгорн.

– Именно, – довольно кивнул Ках-Ур. – Хвостатая звезда. Конечно, это не астрономическое явление, но все равно очень интересное.

– Почему не астрономическое? – не понял Эйхгорн.

– Потому что комета – это сгусток плотного газа, поднявшийся к границам атмосферы и воспламенившийся от небесного огня, – наставительно объяснил Ках-Ур. – Когда она догорит, то просто исчезнет. А астрономия не занимается столь эфемерными объектами.

Взгляд Эйхгорна стал снулым. Несмотря на отдельные успехи, состояние местной науки просто чудовищное.

– Нет, конечно, если верить мэтру Стаурпелдакору, комета – это такая ледяная глыба, которая прилетает откуда-то из-за края неба, слегка подтаивает в жаре солнца, образуя тем паровой хвост, а потом улетает обратно, – пренебрежительно произнес Ках-Ур. – Но кто же поверит в такую чушь?

Взгляд Эйхгорна прояснился, в нем снова сверкнул интерес. Выходит, в местной науке все не так однозначно? Есть разные школы и течения? Кто такой этот мэтр Стаурпелдакор?