Постепенно усталость дала о себе знать и, когда над мокрым лесом забрезжили первые лучи солнца. Федор разрешил первый привал, заметив впереди поляну. Прорубая догу к ней, Чайка с удивлением заметил, что два индейца по-прежнему идут за ними, хотя легко могли сбежать в такой темноте. «Видать их дом далеко, раз они к нам так прилипли, – подумал он, рассекая очередную лиану, – эх, расспросить бы их о местной ситуации, кто против кого дружит. Может и полегчало бы. А то мечемся, как белки в колесе, даже от кого бегаем, не знаем».

С такими мыслями Чайка подрубил еще несколько кустарников и первым шагнул на поляну, метров тридцать в диаметре. То, что он там увидел, заставило его остановиться в изумлении, опустив фалькату.

В предрассветной мгле перед ним предстала огромная каменная голова высотой метра три, если не все четыре. Света, впрочем, уже было достаточно чтобы рассмотреть ее в деталях: хмурое лицо, большие глаза, массивные брови, нос картошкой и огромные пухлые губы. На голове плоский шлем, закрывающий лоб и уши.

– Вот это да! – раздался позади голос Ларина, – ничего себе головушка. Как будто великана расчленили.

Справившись с первым шоком, Федор шагнул на пустынную поляну и обошел голову вокруг, посматривая при этом по сторонам, – мало ли что тут понастроили создатели этого древнего капища. Когда-то сюда вела дорога, сейчас превратившаяся в узкую почти заросшую просеку. Других путей подхода было не видно. Вероятно, это место уже давно было заброшено и никем не посещалось.

Закончив обход, Федор остановился в двух шагах от Ларина, также взиравшего снизу вверх на это изваяние. Гигантская голова, смотревшая в сторону далекого города, была окружностью около семи метров и весила, на первый взгляд, тонн двадцать, если не все тридцать.

– Похоже, высечена из отдельной глыбы, – поделился наблюдениями Федор, – как же они ее сюда дотащили? Река далеко, а без крана или огромной колесной телеги не обойтись. Да и дороги то нет такой широкой.

– Ты же как-то говорил, что они еще колеса не знают? – напомнил Леха.

– Мало ли что я говорил, – отмахнулся Федор, – что они на самом деле знают, известно пока только богам.

Друзья помолчали, продолжая свои наблюдения. В этот момент из зарослей на поляну вышли оба индейца и, увидев гигантскую голову, тут же рухнули на колени, распростершись ниц перед изваянием.

– Это какой-то местный дух или великан, – заметил Федор, кивнув в сторону индейцев, охваченных благоговейным страхом, – они его точно знают. Эх, расспросить бы.

– Честно говоря, немного смахивает на негров, – поделился своими соображениями Леха, изучавший широкое лицо и пухлые губы каменной головы, – лицо темное, словно обгорелое. Да только откуда здесь негры? Мы же не в Африке.

– Ага, – озадаченно кивнул Федор, пристальнее всматриваясь в гигантское изваяние, – а еще немного похоже на воина из охраны жрецов. Тебе не кажется?

– Ну да, – не стал спорить Леха, отходя в сторону, – такие же уроды.

Отойдя на несколько шагов, он вдруг заметил, осматривая деревья.

– Поесть бы чего? Я жрать хочу, не могу. Хоть кору грызи. А бананов что-то не видно.

Федор, в пылу побега совершенно позабывший о том, что телу нужно питаться и не только одними разговорами, тоже вдруг ощутил дикое чувство голода.

– Зря ты об этом вспомнил, – пробормотал Федор, мгновенно позабыв про изваяние, и окинув взглядом остальных изможденных карфагенян в замешательстве озиравшихся по сторонам.

Место было действительно странное. Какое-то зловещее. Вполне возможно, что здесь не раз приносились человеческие жертвы этому грозному великану. И Федор решил быстрее отсюда убраться.

– Идем дальше, – приказал он, закончив наблюдения, – город все еще близко. А эта голова нас не накормит. Скорее наоборот.

– Верно, – согласился Ларин, подтягивая пояс потуже, – этот черный великан^[3] нас сожрал бы одним махом и не поперхнулся.

Он подтолкнул все еще застывших в поклоне индейцев.

– Хватить молиться, пошли еду искать! Уходим, короче.

Оба местных жителя еще раз искоса взглянули на каменную голову и осторожно поднялись, уходя за своими спасителями с поляны. Оказавшись здесь, Федор решил выбираться дальше по древней дороге, так основательно заросшей кустарником и деревьями, что ее силуэт был едва различим на фоне буйной растительности. И все же, можно было догадаться, в какую сторону она некогда вела. Туда и направились финикийцы с двумя спасенными индейцами, разрубая своими фалькатами встречную растительность.

Продвигаться здесь действительно оказалось легче и беглые карфагеняне немного приободрились. А когда, оказавшись в небольшой закрытой лощине, где протекал ручей, они становились на привал и местные индейцы, побросав оружие, поймали несколько змей, а потом и ящериц, даже приободрились.

Увидев это подобие пищи, Федор разрешил продлить привал до тех пор, пока они не насобирали дров и не добыли огонь, чтобы зажарить свою добычу, разделив ее на всех. Получилось немного, но оголодавшие финикийцы хоть и морщились, но отказываться не стали. Видели они на своем веку многое, а в походах на востоке ели и не такое.

– Не бананы, конечно, – приговаривал Ларин, сидя на теплом камне, и с отвращением обгладывая тощую лапку ящерицы, отдаленно похожую на куриную, – но, уже кое что. Жить можно.

– Молодцы! – от души похвалил индейцев Федор, доев свой кусок змеи, оказавшейся сладковатой на вкус, – без вас быстро бы ноги протянули. А теперь еще немного повоюем.

Сидевшие рядом индейцы, осторожно кивнули, догадавшись, что их хвалят. Широколобые, скуластые, со слегка вытянутыми глазами и резко очерченным узким ртом, они нисколько не походили на тот каменный портрет, который недавно наблюдали друзья. Немного отдохнувшего Федора потянуло на разговоры.

– Вы откуда хоть родом? – спросил он по-финикийски с безнадежностью в голосе, – ведь не из этого города, наверняка, раз за нами увязались.

Индейцы перестали обсасывать лапки ящерицы и, переглянувшись между собой, воззрились на него, словно на каменного идола. В глазах сквозило непонимание.

– Да знаю я, что вы меня не понимаете, – ответил на их немой вопрос Чайка, прищурившись на солнце, и поправив ножны фалькаты, – это ничего. Было бы время, я бы ваш язык изучил, а вы мой. Да времени мало.

Он еще помолчал, скользнув взглядом по верхушкам деревьев, что окружали поляну. Солнце уже приближалось к зениту. На открытом месте становилось жарко, и лес казался их спасением в этот час. Хотя, как выяснилось, кроме людей в нем могли водиться змеи и прочие гады, укус которых мог сильно осложнить беглецам их и без того нелегкую жизнь. Кроме того, не стоило забывать, что в городе уже могли обнаружить брошенный корабль и снарядить погоню, если их вообще искали после землетрясения. Чайка надеялся, что гнев богов, обративший этот неизвестный город в руины, все же отвлек внимание от горстки беглецов, предназначенных быть жертвой. И все же, кто их знает, насколько злопамятны местные. Лучше уйти подальше. Но, даже если это удастся, появлялся другой вопрос, – что делать потом? А Федор пока еще не решил, как на него ответить. Он прислушивался к своей интуиции, но она молчала. И Чайка продолжил сбор информации.

– Думаю, ты меня поймешь, если напряжешься, – продолжил он дипломатические переговоры, и, ткнув себя в грудь, начал, – я и все они, – финикийцы. Так называется наш народ.

Ларин что-то хотел возразить, но издал лишь нечленораздельное бурчание.

– А ты, – Федор ткнул пальцем в голую грудь ближнего индейца, – ты кто?

Индеец вновь посмотрел на своего товарища, также одетого лишь в набедренную повязку, зато теперь вооруженного деревянным мечом, и, осторожно проговорил, растягивая слова, чтобы Федор лучше уловил смысл:

– Сапо-те-ка!

Чайка порылся в своих скудных знаниях о местных жителях, доставшихся ему еще из прошлой жизни, и память подтвердила ему, что было здесь что-то подобное. Кажется, обитало где-то в этих местах племя неких сапотеков. Во всяком случае, по звучанию было похоже на их название. Все равно ничего другого Чайка пока не мог предположить. Знаний о местной жизни явно не хватало. Были они воинственны или наоборот, стремились жить лишь оседлой жизнью и возделывать поля, он не знал. Однако, если судить по тому, как эти два почти голых индейца разделались со своими врагами в недавней схватке на берегу озера, эти сапотеки драться тоже умели. Не хуже хозяев неизвестного города.

– Значит, вы оба сапо-теки^[4]?– уточнил Чайка, переводя взгляд с одного индейца на другого.

Те закивали.

– Ну, это уже кое-что, – удовлетворенно кивнул он и задал следующий логичный вопрос.

– А те, – он махнул рукой в направлении невидимо города, смахнув каплю влаги со лба, – от которых мы сбежали. Эти как называются?

Индеец некоторое время молчал, пытаясь сообразить. Затем, кажется, понял. Его лицо приняло суровое выражение, а правая рука невольно легла на рукоять меча. Другой рукой он погладил кадык и, сделав над собой усилие, пробормотал.

– Ол-мека.

– Ага, значит, ольмеки^[5], – кивнул Федор в знак понимания, – слышал, знаю.

Он откинулся чуть назад, вновь прищурившись на солнце, которое грело все сильнее с каждой минутой. Лесная тень укрывала их лишь частично.

– Ну, теперь хотя бы понятно, против кого дружите. Значит, у вас с ними, так скажем, напряженные отношения.

Индейцы, ничего не говоря, смотрели на Федора. На этот раз его слова остались без ответа. Да он, особенно ничего уже и не спрашивал, а разговаривал сам с собой. Но тут неожиданно разговор получил продолжение.

– А живешь-то ты где, сапотека? – вмешался в разговор Ларин, пытаясь на пальцах объяснить свой вопрос, – ну, земля твоя, деревня там или город, как называется?

Теперь непонимающие взгляды обратились на Леху, а затем вновь на Федора, с которым уже, можно сказать, разговор завязался.

– Чего непонятного? – обиделся Ларин, на такое пренебрежительное отношение со стороны спасенных им людей, – вот мы, – он скользнул взглядом по финикийцам, и взмахнул рукой, – все, как бы, из Карфагена. Кар-фа-ген, понимаешь?

Индеец, тот, что говорил больше, осторожно пошевелил губами.

– Кар-фа..

– Вот именно, – обрадовался Ларин состоявшемуся, наконец, контакту, и замахал руками еще сильнее, – Кар-фа-ген. А вот ты, откуда ты родом?

Ближний к нему сапотек, кажется, уразумел, о чем его спрашивают. Он махнул рукой куда-то в неизвестном направлении, что явно означало «где-то очень далеко», издав гортанный звук:

– Оа-хака^[6]!

– Ну вот, – повел плечами Ларин и повернулся с видом победителя к Федору, словно уже научился в совершенстве понимать язык сапотеков и был готов служить переводчиком, – Все ясно. В какой-то Оахаке живут.

Чайка помолчал немного и закончил разговор.

– Для первого раза хватит, – он поднялся, поправляя потрепанную амуницию, – Будем считать, что знакомство состоялось. Идем дальше.

И, кивнув в сторону индейцев, добавил.

– Похоже, что мы идем как раз в нужном для них направлении.